Веле Штылвелд: Здравствуй, маленький Мук!

Веле Штылвелд: Здравствуй, маленький Мук!

Ирина Диденко: Шаржи, окрестные люди

Лукоморья не вышло – явился предвестник из Ада,

а затем растворился в толченной на капли росе,

был неузнан и изгнан – осталась губная помада

под невенчанным флагом, который узрели не все.

То ли ангел там был, то ли нового мира предтеча,

то ли женщины странной размытый лазоревый свет,

прожигателям лет в позаштатном реале на вече

развернула планета у ног их любовь да совет.

Зашаталась во смраде бетонной реки половица –

неучтенной, прошедшей, в чьём русле звенят купола,

под которой Гардарика в космос уже не умчится,

коль исчезли до времени стылые в ней зеркала.

Здесь пропало до времени хладное блеклое лето –

вместо сладких арбузов извольте кило колбасы,

и старательный мавр разминается сытным паштетом

из грибов-сыроежек и волжской привозной хамсы.

И весь черный клобук погружается в фэнтези снова –

здесь восстала держава татар, иудеев и смут…

Государевы слуги уже четвертуют снорово

всех, кто прежде вещал ориянским твердыням капут.

Ну, подумаешь мир, где не больно чудят беспристанку,

и в волшебных онучах не знают мозолей уже

на возникшем в судьбе самом крайнем земном полустанке

между небом и явью – почти на ничейной меже...

Выбиваются к небу иные миры не по росту,

и сбивают коросту с чужих запредельных оков.

Да куда же, куда удаляются к небу погосты,

и откуда приходят в уже полуздешний альков?

Здравствуй, маленький Мук!

Как там ловится звездная память,

и не ранит ли более тем, что уже отошло,

в неком странном густом запредельном волшебном дурмане,

за которым извечно грядущих эпох мотовство?

© Веле Штылвелд