Київське видавництво Ліра-К запрошує авторів до творчої співпраці

Обращайтесь! Звертайтесь! Comona!!

Вчені, неформали, дипломники, проектанти -
чекаємо на Вас в добрий час!!

Київське видавництво Ліра-К запрошує
авторів до творчої співпраці

Оперативний та надіний партнер, перевірений часом!

Юрий Контишев :"Я вижу солнце рыжее", текст совместно с Веле Штылвелд

Юрий Контишев :"Я вижу солнце рыжее", текст совместно с Веле Штылвелд

Я вижу солнце рыжее в каком-то рыхлом гумусе,

Я вижу длань бесстыжего: неужто в этом умысел?!

Я растворяю прошлое в Божественной росе.

Нет в том нисколько пошлого, 

Ни слабого, ни мощного  -

Пороша под бомбёжкою,

такая, как у всех.

Я просто по наитию веду календы времени,

к горчайшему открытию истлевшей ленты бремени -

В ней пенится треклятая той жизни пелена,

которая по-всякому,

по твёрдому и мягкому, 

по жёлто-сине-яркому

мир за душу брала.

Эксперты будут мучиться - где, что и как получится...

А вдруг, веленье щучее 

в судьбу возьмёт да всучится?!

Война внезапно кончится от расторжения пут.

Мы всё, извечно древнее, 

В последние мгновения 

Спасём от наваждения

За несколько минут…

Юрий Контишев: «Дыхание любви», текст совместно с Веле Штылвелд

Юрий Контишев: «Дыхание любви»,
текст совместно с Веле Штылвелд

 

Войну зашили в наши сны,

Морфей не снял короны…

Волна пришибленной  русни,

Орущей, как вороны.

Им и погостов не сыскать 

В полях по Украине,

Их просто вывезут опять  

В мешках без домовины.

И будут чёрные мешки 

Им горьким наказаньем.

Кто к нам пришёл, не по-мужски –

Умрёт без состраданья.

Их родила для бойни мать –

Но - не вояк, а упырей...

За них и души не болят –

Они рассыпались в пырей.

От этих не-богатырей,

Зверей, зашедших за флажки,

Отпетый небом дед Кощей –

Вообще, ушёл в гробовщики…

Имамы будут петь и раввины стенать

О сытых запредельных синекурах,

Но только прошлых лет прикроется тетрадь,

То  мир пребудет в камере Обскура.

И сразу здесь тогда всё воплотится для

Дыхания огня и вещей книги,

Дыхания весны и солнечного дня,

Дыхания любви... В ушедшем миге.

Веле Штилвелд: Продавець кубиків, видавництво Ліра-К

#книги_під_час_війни
#books_during_the _war

Купити/ to buy  https://lira-k.com.ua/books/prodavec-kubykiv.html

Дякую видавництву Ліра-К за першу за життя книгу видану українською мовою!

Це перша книга з серії сучасної української фантастики і по духу, і по приналежності дійсно клубного формату в тому сенсі, що там йде канва пам'яті Тимуру Івановичу Литовченко, який і створив на початку 2000-х рр. Клуб української фантастики "Чумацький шлях".

Українські книги під час війни:

Видавництво Ліра-К,

Веле Штилвелд:

ПРОДАВЕЦЬ КУБИКІВ

У різні літературні періоди автором видано онлайн чи оффлайн 11 книг, 5 альманахів і понад 25 журнальних публікацій. Переклад повноцінної книги українською мовою здійснено вперше! Щиро дякую персонально видавцю Віталію Івановичу Зарицькому! Спеціальна подяка художнику-графіку Ірині Діденко за чудову палітурку!

З повагою, автор

Веле Штылвелд: Эмиграция мозга

Веле Штылвелд: Эмиграция мозга

Ирина Диденко: Плач о погибших

В Украине за публичную клевету и шельмование в самую пору давать восьмилетние сроки… Кто только лично меня не шельмовал эти годы. У меня предложение читать в журналистских вузах православную этику.

Пишу с шести лет, и практически всю жизнь я был занят журналистским и литературным творчеством. А замечаю дарования других как минимум последние 35 лет. Была у меня и творческая поэтическая лаборатория «Воспарение», и сетевая литературная лаборатория «Саламандра», и творческая сетевая территория «ВелеШтылвелдПресс». 

За эти годы я способствовал изданию более сорока поэтических книг тридцати киевских авторов. Ой, только не надо, что все книги издавались на языке оккупантов. Были поэтические сборники украинских авторов, и сетевые публикации текстов доброй полсотни авторов, так что это не ребячество, не дилетантизм, а подвижничество на полном духовном безрыбье. 

Ведь у нас духовно что... Под что заведено бабло. Блоги были находкой... Они дали определенный выхлоп. Сейчас же мне нужны бесплатные блоги-каталоги с переключением на библиотеки произведений других дружественных мне авторов на програмном уровне. Такие себе блоги-картотеки... в эру вхождения на территорию Искусственного Интеллекта. Есть ли у кого на сей счет идеи? 

И кто вообще готов подставиться под сей паровоз.  Так что, есличто, прошу любить и жаловать. Тяните за любую ниточку текстов и читайте, читайте, читайте... Но прежде задайтесь нормальным человеческим вопросом: почему этот конкретный автор не издаваем у нас в стране и при этом известен в мире... В том числе и только сетевом... Это же так несуразно!

А вот все нынешние литгранды – это огромный блеф. В современной Украине их организуют или канадийская родня, либо приблудные пизаны от всяческих тухлых отмывочных фондов на, увы, протухшем воровском, в целом, бабле. А вот так, что позвонить и спросить: 

– Веле, из около сорока сетевых постов в месяц, сколько будет отдано в копилку человечества, а сколько просто на продувной винтаж. 

Но пока адская тишина убивает! День за днем, месяц за месяцем, год за годом! Это неправильно и не полезно, чувствовать себе Золушкой - как не крути, а по украинским меркам я прожил жизнь. Вот почему ничуть не удивительно, что  преследует меня  прямо адская мартовская депрессия... Потому что нынешняя олигархическая Украина вовсе не страна, а духовный сиротинец – от рождения и до смерти...

Каждый человек приходит на эту Землю с определенной целью. 24 апреля 1954 года сошлись три священных земных даты – иудейский Песах и католическая с православной Пасхи. В этот день я и пришел на Землю, чтобы перекрыть заскорузлую украинскую черносотенность, и в тот день, когда я уйду – она непременно иссякнет.

Маленьким интернатовским босяком в украинской столице – я повидал многое и многих. Были среди них и писатели, и поэты, и юристы. Грицько Бойко написал Барвинка, а некий свидетель смерти Чапаева в 1937 году оторвался на неправых... 

– Косил, грит, беляков, как траву. 

А ещё я видел старых юристов-евреев, правоведов по подростковой преступности. Нам они читали скучнейшие моралите. Затем они испарялись, но за одним таким я прошел через вереницу интернатовских коридоров до выхода, и, держа старика за лацканы, задавал ему единственный вопрос: 

– За что все они нас, евреев, в этой стране ненавидят. 

У старика болезненно слезились полуостекленевшие глаза, а сам он как бы мешкал...

– Люди, - сказал мне старик, – извечно сволочи... Но их упаковывают в различные социальные идеи и умягчители.... И только мы, евреи, всё время выбиваемся из этой кромешной упаковки. Отсюда и совет: или упаковаться потуже, или иссечь себя из этого конкретного человеческого сообщества...

Одним словом, шила в мешка не утаишь. 

Мы – простые еврейские жители Орияны, не упакованы материально, как наши олигархи, и тем более морально, как потенциальные узники нового пропутинского черносотенного ГУЛАГа.

А палк+им украинцам хочу заметить – на сей раз ненависть поджигалась с обеих сторон, но только не получилось, как прежде, сделать евреев и инородцев разменной картой (монетой), а значит, Завтра всем вам следует уйти в далекое заскорузлое имперское прошлое!

Всё больше  вопросов задают мне старинные армейские друзья, пережившие со мной вместе почти полстолетия совместных духовных поисков и прошедшие совместно со мной тьму зачарований и разочарований, но мне трудно что-то им внятно ответить. Потому что начитать мне придется очевидно с себя…

Я же только начал писать Роман-исповедь о том, почему мне так важно реабилитировать отца-самоубийцу в моих собственных глазах, и перенаправить его на тот возможный жизненный путь, который он обретет в новом мире...

Обычно на Земле самоубийцы уже не обретают новых путей. Их души навсегда остаются в ноосфере землян в виде кучевых облаков. Они мирно проносятся над землей, так и не становясь с серебристыми облаками – облаками ангелов, облаками надежд, облаками родовых защитников наших.

Они приносят в наши сны никакие неосуществленные ими при внезапно оборвавшейся жизни дела, и иногда сразу десяткам, сотням, а то и тысячам землян одновременно являя одни и те же яркие сны, наталкивающие живых на решительнейшие пост-действия, направляющие одними только намеками на неосуществленные ими цели.

Увы, это сложно, когда вдруг оказывается, что утром в транспорте многие люди говорят едва ли не о том и том же, о том, что им приснилось буквально до слова, до буквы – одно и тоже самое, что и мне, и кому-то другому в соседний транспортном средстве, в соседнем квартале, в соседнем городе, соседней стране, на соседнем, черт побери! – континенте...

Просто континентальная или даже межконтинентальная Паранойя всем вдруг предъявляет одни и те же правила игры, выдвигаются одни и те же условные требования, являются одни и те же схемотехнические решения, от которых, казалось бы, иная проблема просто пойдёт, а её время попрёт, и так далее...

И ни хрена, всё это время все вместе бойко переговариваясь, пережевывают и вырывают эту проблему из вязкой мякины неосуществленного, и вот эта мякина отбрасывает всех вместе в прошлое, из которого и явлены все эти Сны, потому что это сны давних или недавних или настырно неслучайных инициировавших их самоубийц,по сути, являются решетом с двойным дном. Вы представляете это?

Ведь они – эти обычно схоластические убили этих накануне ярких людей, которые навсегда стали такими, о которых говорить принято мало, и о которых помнить принято куда как ещё меньше...

И которых бесконечно жаль  многочисленным потомкам этих отчаявшихся людей, которые готовы пытаться оправдать их даже и в аду, в который они увлекут нас потому, что они, эти люди, были в преддверие наших тропинок в ад… И вот уже мы  сами там и варимся в страшном котле разрушенных иллюзий – в том самом мире, из которого они и стерли себя.

А там их не ждали... Потому не время одной физической оболочке отмазываться за все остальные: астральное и ментальное, эфирное и кучу других сопряженных с физической смертью тел и прочих всяческих космических сфер, за хранение и развитие которых отвечало, оборвавшееся в бездну самоубийства невзрачное внешнее тело. 

Вот почему всё это так и остаётся в полуразрушенном мире. Ибо Время – бог, и только оно имеет право на Разрушение с массой полуразрушенных сфер становится преддверием глобального человеческого катаклизма, к которому, в конечном счете, подходит уже всё человечество, и тогда непременно возникает мировые конфликты, ведущие человечество к войнам: региональным, а то и глобальным, двухсторонним, а то и многосторонним конфликтам, и даже к мировым бойням...

Так вот и мы сегодня неотвратимо подходим к третьей мировой войне, отчего нам так хочется хоть немножечко переместить в звездную будущность прошлое нашего совместного НедоЗвездного Человечества. И оттого нам так хочется именно сегодня вырваться куда-нибудь дальше за грань мировой войны, за бесхребетный зигзаг нашего времени...

Сквозь очередной утренний сон прохожу по проспекту Маяковского напротив "Фестивального", и у торгового центра "МАяК", что на Маяковского, 26 стремительно начинают мелькать бородатые православные и в голубых шелковых кипах иудеи... Много, мужики... Задаю вопрос, почти на лету православному: 

– Когда в этом году будут праздновать Пасху?

– Энтого апреля, а что? Ты лучше у своих иудеев спроси за их Пейсах. 

Пытаюсь. Среднего роста "вьюныш" - каштаново-курчавый, с пышной шевелюрой под кипой смотрит на меня с удивлением. 

– А ты не наш. Ну, как бы наш, но не из нашей синагоги. 

– Так на Троещине ж нет ни одной синагоги... 

– А тебе туда и не надо. Вот там видишь, сиди чистильщик обуви... Так это маскировка. Он чистит не обувь, а мозги. Попроси у него ваксы... 

Бред, но отваживаюсь просить... 

– Тебе для полировки или зачистки мозгов. Они у тебя вспухли или превратились в попкорн. Он уже осыпается или нет... 

Оглядываюсь по сторонам… Как видно, попкорн у многих уже осыпается... Белые хлопья мозгового попкорна усыпают асфальт грязновато-рыхлым, словно прошлогодним снегом. 

– Тебе коричневую или черную ваксу... О, да ты уже седой... Вот возьми, к иудеям не приставай – они наблюдательнее. А православные – сами из наблюдателей: вон видишь, глаза воротят, когда наши альдебаранцы начищают себе мозги... Но ведь вокруг видны ошметки мозгов! Это не беда. Для маскировки на углу тетка с шинковкой стоит - она шинкует буряк, морковь и капусту... Можешь даже на бигус себе прикупить по цене 20 грн. за кило. Нет, мозги не прикупишь... Но все думают, что под ногами ошметки просто капусты... Знаешь, у этих землян странные ассоциативные ряды – пасха, пейсах, бабло, капуста, цветная капуста, попкорн, вакса для штиблет, вата для мозгов, вакса для снов. Бери, чуть бошку законопатишь, и я тебе много чего покажу, поведаю... 

– Замолкни, идиот, ты спалился... 

У меня в руках возникает лакмусный стикер. Я тут же нажимаю на скрытую кнопку, и инопланетный искуситель превращается в мелку грязную лужу на весеннем асфальте.

А диспуты о еврейском факторе в Украине продолжаются… До полной эмиграции мозга.

Веле Штылвелд: Марсианские ракурсы-2

Веле Штылвелд: Марсианские ракурсы-2

Ирина Диденко: Плач о погибших

Мои первые встречи с отцом произошли в тринадцатилетнем возрасте, и они были для меня разрушительными. Это был и конченый алкоголик, и глубокий книжный червь, и изумительный создатель кладбищенских мертвых цветов из разноцветной сжатой бумаги на ножках из тонкой медной проволоки, из которых он сочинял букеты, имевшие успех у посетителей Байкового кладбища.

Ко всем этим отцовским талантам, которым я не придавал сразу никакого особого значения, оказалось, что он ещё и вяжет особым челноком большие сетки-авоськи для картошки, а  ещё он был садоводом, у которого во дворе, прямо под окнами второго этажа были  разбиты особые цветочные грядки среди груды сварных в единую конструкцию бельевых тазиков. 

А ещё был он и отменным переплетчиком, переплетавшим год за годом Беляевский журнал "Всемирный следопыт" издательства "Земля и фабрика" за 19225, 26, 29 годов. Само это издательство советский фантаст Беляев называл почти без иронии издательством «Земля и лопата». Так вот, это были добротные переплеты, в которых каждая страница была бережно отреставрирована: подклеена и обрезана под общий формат за каждый отдельный год.

Один такой переплёт красно-рыжего цвета меня очень заинтересовал, а – это оказалась подшивка журнала "Всемирный следопыт" за 1929-тый или, скажем,  скорее за 1926-ой год, потому что именно  в этом журнале оказалось достаточно много материалов о тунгусском метеорите и об его падении в районе Подкаменной Тунгуски и о последующих первых экспедициях академика Кулика к этому сакральному для современных уфологов месту  с непременным венком столь необычных для того бурного времени свежих НФ-рассказов.

Рассказы, рассказы и ещё раз рассказы,  которые и сегодня можно было бы смело назвать фантастическими, если бы не одно маленькое но... Во всех этих рассказах присутствовал некий инопланетный Посетитель места падения тунгусского метеорита – маленький инопланетный человечек до того тех самых 12-15 см роста – ну, вылитый Алёшенька, что просто ах!

Этот Алёшенька бывало сиживал у костра геологов, где он много и мудро молчал, поглядывая на звезды. Иногда за ним прилетал неопознанный объект, очень похожий на описанную затем во множестве литературных и фантастических источниках летающую тарелку.

Тогда Алёшенька тут же уматывал куда-то к звездам, к себе, но к вечеру следующего дня непременно возвращался, и снова сидел у костра, и снова чуть со скрежетом неземным произносил некие земные слова: геолог, метеорит и так далее...

Я не помню, сколько собственно слов произносил этот инопланетный гость, но точно помню, что это и был реально встреченный в ту пору самый заурядный марсианин Алёшенька с полочкой для души, куда он брал на анализ души самих исследователей тунгусского метеорита. 

Видно, в ту пору сообщения о нём были столь часта и настолько любопытны, что отдельные страницы во "Всемирном следопыте" отца, были им зачитаны – моим отцом-грузчиком едва не  до дыр! Над этими страницами он плакал, тыча в них  сальным пальцем своим с чёрным дегтярным ногтем.

Казалось, он всё время что-то доказывал: и себе, и Алёшеньке, а затем предложил взять мне, и самому почитать этот том… Этот опус "Марса" меня настолько потряс, что так скоро я этот том отцу не вернул. И тогда отец просто разбил коричневую пивную бутылку и представил к моему горлу обрезное горлышко  стекляной битой бутылки, такого же что и переплет красно-рыжего цвета, и откровенно коротко чуть ли не прохрипел:

– Не вернёшь – зарежу! – и мне тут же пришлось возвратить  журнальный переплет "Всемирного следопыта" за 1926 год своему странному воинствующему родителю..

Да уж, душа Беса Коленьки  и на Земле не была ангельской. А уж на Марсе тем паче. Расщелины, каньоны, пустыни в холодном оцепенении с ночной температуры до минус 150-ти градусов Цельсия и дневной в районе экватора едва доходящей до нуля того же земного Цельсия не обещала никакой сладкой жизни будущему  марсианскому человечеству. 

Но вот души, заброшенные на Марс, даже и не пытались ни за какие коврижки купить там черный покой, и на Марсе вместо скорби вселенской, все они обретали  то, чего им  так не хватало на беспокойной грозной Земле…

Почему я так часто до сих пор вспоминаю об этом? Это был мой навсегда не разделенный с отцом мир, который украл у меня германский фашизм!..

Зорик впервые сладко и беспробудно спал, и душа его спала, и память его страшная больше не возвращалась к нему, а мятежная душа Беса Коленьки всё искала и не находила себе достойного выхода.

Ей всё время казалось, что только внутри марсианского Алёшеньки она обретет некую столь долго желаемую передышку... Но, нет, передышки не получилось. Организм Алёшеньки оказался привередливо-требовательным и капризным, и за предоставленную душевную стоянку, ответно  потребовал от Беса Коленьки полного подчинения, без которого тот стал бы запросто пантоваться, мол, что же это такое, мол, я же душа, способная к преодолению вечности, а она – эта полочка – всего лишь временное вместилище его вечной души… Но не тут-то было,  Алёшенька оказался существом космическим, созданным мировым разумом для конкретных рудиментарных действий по очистке поверхности Марса от возможного заражение жизнью!

Нет, вы только подумайте! Какой-то бездушный Алёшенька стоял на грани между вечностью и вселенским холодом, между тем, что погибло, и тем, что  ему больше не  было дозволено замечать на этой разрушенной прежде планете.

В это время Алёшенька привычно и  тупо собирал особый генный материал, управлял при этом стайкой циклопических плосколобых жуков с клопиными челюстями, чем мотивировал всё новые и новые модификации Жуков к новым эволюционным мутациям. Именно из однажды и возник почитаемый земными и лунными  фараонами скраденный жук-скарабей, но ни этот Алёшенька, ни все иные Алёшеньки, проживавшие на Марсе со своими предупредительными полочками душ не могли идти в сравнение с одним им – страждущим и заблудшим земным Бесом Коленькой!

Это ему принадлежало будущее этой до времени холодной планеты, это он должен был доказать, что не зря оказался в странном для себя месте, чтобы именно им и здесь была инициирована некая новая инопланетная жизнь в преддверии будущий колонизации Марса нерасторопным земным человечество.

И хотя покуда земное человечество как видно сюда не спешило, то только потому, что руководствовалось некими гносеологическими упреждениями, которые не способствовали взаимопонимание человека и Марса.

Вот почему сам Бес Коленька  столь причинно и  страстно желал предвосхитить марсианский ход человечества. Да так сильно, что ему показалось, что он даже нашел решение: нарек себя Богом, либо внезапно возомнил себя Богом, и уже только как Бог стал повелевать местными драчливыми жуками, которые до него сотни, а то и тысячи лет  создавали марсианские реплики земного Алёшеньки. Теперь он, а не они, вчерашние бездушные пастыри, решительно переподчинил себе волю жуков, и приказал всем им стать в планетарный строй марсианского парада ал+е в едином пешем строю!

Этим строем он решил выступить в направление пирамид древней легендарной Сидонии! Он не подумал о всей невозможности данного предприятия, но почувствовал, что именно в Сидонии произойдет планетарный парад жуков в честь прибытия первых человеческих миссий на Марс, для которых он хоть и не был, но мог  стать виртуальным мессией, поскольку  он просто хотел еще раз однажды встретить земных людей на этой разрушенной – очумевшей и омертвевшей когда-то планете в мире нынешнего безмолвия.

Кажется, только вчера об этом писал, и вот уже время вырвалось дальше…

Чем старше становишься, тем чаще возникает закономерный вопрос: как не передавить своими новыми текстами свои прежние мысли? Как связать воедино бесконечное поле восприятия жизни, вдоль линии которого  и проходит сама собственно жизнь.

 Мне всё чаще и чаще хочется врезаться в детали не потому или иному поводу, а в общую канву произведения, которую я держу в голове, и она порой незаметна постороннему наблюдателю. Но вот это меня и гложет, потому что я сам знаю о той недосказанности, которая возникает и тираним меня с годами.… Вот снился мне сон, что после того, как я не однажды побывал вместе с отцом на Марсе, а его именно туда определили нас высшие силы после совершенного на Земле отцом самоубийства, мне вдруг показалось, что я хорошо мог бы многократно рассказать о бездну всяческих марсианских всячин, и тогда я решил, вроде даже как бы во сне, создать некое туристическое бюро так сказать земных экскурсий на Марс. Странная затея, но во сне мне она даже удалась, и я собрал пять женщин и пять мужчин явно несоосно диссонансных, но в чём-то едином своём общных... Потому что все они свято верили в то, что им обязательно ещё при жизни надлежит посетить Марс.

Люди они были не бедные, а сам я давно был лишённые всяческих иллюзий, и оттого им сразу сказал, что для начала надо просто приехать в Казахстан на ныне бесхозный космодром Байконур, и подобрать там ракету из столь же бесхозного космического хозяйства, которую и сделать хабом будущего полёта на Марс. Никому из них я не пообещал, что это ракета хотя бы когда-то взлетит, но сам факт сакрального предощущения будущего полёта их, похоже, завораживает. И они действительно согласились подписать совместный юридический пакт о создании странствующего консорциума. Был собран и уставной капитал с  привлечением донатов от спонсоров, и мы купили билеты на железнодорожный рейс Киев-Кустанай с последующим трансфером до космодрома Байконур. 

Были заказаны и служебные ксивы, дающие право на месячные пребывание на космодроме, хотя и рассказывали очевидцы, что даже в комнатах домов, где прежде жили космонавты нынче внутри были установлены юрты,  за которые по нужде местные жители ходят прямо за юрты. Нет, пожалуй, это уже не злой анекдот, а, увы, просто реальность. Как и этот наш съезд внешне полоумных мечтателей, который администрация космодрома и не думала запрещать. Ведь этим можно было ого-го-го ещё как воспользоваться… 

Одним словом, мы лихо закупили купейный вагон рядом с вагон-рестораном, и принялись течь в мечту либо плыть по течению, когда отправились на десять дней в первый свой предкосмический перегон. При этом нас всё время мелко трясло по ухабам железки, и мы даже начали потихоньку спиваться от эйфории, но только не русской водкой и не нашенскими к ней аналогами, а мелкой дорожной слабо алкоголкой, которой в вагоне-ресторане оказалась великое множество, как и на загрыз к ней всегда были всяческие пельмени – от украинских до тартарских, и к ним мелкопоместные разговоры о Марсе и его несуразностях.

Этими нетихими экзотическими разговорами мы привлекли в вагон-ресторан огромное множество транзитных пассажиров, и внезапно худосочный вагон-ресторан получил мощную рентабельность, а мы – внимательных, сопричастных нам слушателей и ситуационных, бесконечно участливых спонсоров наших негромких, но мощных обедов…

Так и добрались… Сам переезд на космодром помнится слабо, похоже что его даже не было, потому что однажды я как-то услыхал где-то в состоянии посткумарном:

 – Вы спрашиваете об этих марсиках?  Так они уже восьмой круг едут – то до космодрома, то с космодрома: ведь они сплошь старички, и не терять им на земле больше нечего. А в дороге сервис – пельмени, чача, кумыс и окрестный театр абсурда… Да, на них уже ходит весь поезд – они говорят здесь непрерывно, они обсуждают даже некоторые узловые идеи будущего полёта…  Да тут уже присели не только их симпатики, но и практики от космоэкологов и до балистов и марсианских баристо со всяческими соучастливыми баптистами со всех  сопредельных космических государств: оттого всё то, что они здесь наговорили, уже написано несколько томов технической документации и теперь этот гамуз исследуют на всяческих шарашках земного шара, формируя конкретные очень талантливые решения..

 Стариков уже даже стали даже опекать, присылая врачей санировать и наблюдать эту братию – от их техноидей до их возрастного  секса, и перевели их рацион изъяли дешёвую слабоалкоголку и чебуреки. Теперь у них вместо неё итальянская проссеко, а вместо пельменей брускетто с тунцом и красною рыбой. Так они все и едут  на свой Марс обетованный мечтами, и по дороге пьют за сбычение мечт, а затем уже только во сне парят над ромашковыми полянами обычно сидя ногами вперёд. Однажды ногами вперёд и вынесут где-нибудь на обочину трассы, о чём усопшие нисколько не пожалеют секса ведь на их могилах вырастут красные или изредка синие маки, и они станут маркерами мечты всем будущим земным марсианам.

Юрий Контишев: "Начать сначала", текст совместно с Веле Штылвелд

Юрий Контишев: "Начать сначала", текст совместно с Веле Штылвелд

Птиц воспитывает небо, человечество - печаль.

Кто в печали прежде не был, тот и радость не встречал.

Рыб воспитывает море, яхты – греческий причал,

кто уходит от причала, тот вдали и одичал.

И уже печаль причала не причалит никогда

в мир, в котором - изначала - путеводная звезда.

Кто-то скажет, как нарочно - ремесло у нас одно,

но в поэзии я точно отыскать хочу зерно...

Птиц воспитывает небо, человечество - печаль.

кто уходит от печали, тот и радость не встречал.

У гробницы бред нелепый угрожающей строфы…

Много сотен лет читали, те  скрижали, что мертвы,

Чтобы птицы у причала прикоснулись в длань руки…

Чтобы жизнь водой журчала у истоков лет реки...

Чтобы пил я без печали родниковую любовь,

Чтобы всё начать сначала, чтоб стихи рождались вновь.