События вплетаются в очевидность.


31 августа 2014г. запущен литературно-публицистический блог украинской полиэтнической интеллигенции
ВелеШтылвелдПресс. Блог получил широкое сетевое признание.
В нем прошли публикации: Веле Штылвелда, И
рины Диденко, Андрея Беличенко, Мечислава Гумулинского,
Евгения Максимилианова, Бориса Финкельштейна, Юрия Контишева, Юрия Проскурякова, Бориса Данковича,
Олександра Холоднюка и др. Из Израиля публикуется Михаил Король.
Авторы блога представлены в журналах: SUB ROSA №№ 6-7 2016 ("Цветы без стрелок"), главред - А. Беличенко),
МАГА-РІЧЪ №1 2016 ("Спутник жизни"), № 1 2017, главред - А. Беличенко) и ранее в других изданиях.

Приглашаем к сотрудничеству авторов, журналистов, людей искусства.

ПРИОБЕСТИ КНИГУ: Для перехода в магазин - НАЖМИТЕ НА ПОСТЕР

ПРИОБЕСТИ КНИГУ: Для перехода в магазин - НАЖМИТЕ НА ПОСТЕР
Для приобретения книги - НАЖМИТЕ НА ПОСТЕР

понедельник, 27 ноября 2023 г.

Веле Штылвелд: С боку припёка, часть вторая

Веле Штылвелд: С боку припёка, часть вторая
Ирина Диденко: Графика

При своём негромком звании санитарного врача Надежда Филипповна с нередкими фронтовыми найдёнышами справлялась сама, но изредка привлекала одного-двух санитаров. 
На одичавших малышей не кричали и даже не журили, но порой крепко держали в руках, пока она обрабатывала их язвой и вавки. Зачем большие группки первично накормленных  и отмытых детей фронтовыми самолётами едва ли не директивно увозили на большую землю. Многие из них больше никогда не возвращались в пределы Украины, Белоруссии и даже Польши. Они навсегда становились советскими сиротами с отключенной генетической памятью.
Никого из них позже Надежда Филипповна не встречала, поскольку многих из них отправляли в детские дома за Урал или в далёкий солнечный Узбекистан, если, того требовала болезнь – и тогда по профилю заболевания их принимал солнечный Ташкент или даже почти сказочная и немыслимо жаркая Бухара, - если эта болезнь имела название туберкулёз. Хотя с Бухарой был явный перебор, а вот Ташкент в те военные и первые послевоенные годы по числу скрытых диссидентов и отсидентов напоминал как бы даже Москву, но только навыворот.
Что же до прифронтовых детей, то со временем они поглощались «сталинскими фабриками людей» наравне с детьми матерых «врагов народа».
Тех, кого называли «сталинскими детьми», не могло быть ни отцов, ни матерей: их «родителями» становилось государство. Для этого в спецлагерях женщин заставляли выполнять демографическую программу. Существование «лагерей по воспроизводству людей» могло бы остаться тайной, если бы не воспоминания очевидцев. Они родились вне брака – на тюремных нарах, за колючей проволокой. В метриках у них значился почтовый адрес одного из лагерей, где совместно отбывали наказание мужчины и женщины с большими сроками заключения.
С зон такие дети попадали в элитные детские дома, где их сытно кормили и добротно одевали. Существование «лагерей по воспроизводству людей» могло бы остаться тайной, если бы не воспоминания очевидцев. Справки детей «сталинских отщепенцев» стали получать со времени и дети фронтовой полосы… Мало кто из них через годы мог вспомнить незабвенного участливого военного санитарного врача, но сама Надежда Филипповна никогда о них не забывала и помнила. Ведь в те годы «не забывать» и «помнить» было двумя совершенно разными понятиями… Помнить об этих детях было обычно некому.
Изменники родины», «английские шпионы» и «расхитители социалистической собственности» пасли скот, выращивали свиней, гусей и кур. А еще… рожали детей. 
Малюток, рожденных на зоне, называли «сталинскими детьми».
Женщинам-заключенным внушали: «Хотите искупить перед государством свои грехи и выйти досрочно на свободу? Пополняйте население страны». И зэчки, посаженные «за иностранцев», «за три картофелины», «за горсть зерна», оторванные от дома, рожали.
Детдомовское свое детство сталинские дети вспоминали как сказку:
Несмотря на сложное послевоенное время, их наряжали как кукол и даже зимой давали фрукты.
С ними  работали лучшие из педагогов, к воспитанникам приходили преподаватели из художественной и музыкальной школы. «Дети Сталина» должны были вырасти всесторонне образованными людьми.
Дни рождения в детдоме отмечали четыре раза в год. «Весенних» поздравляли в мае, когда яблоневый сад под окнами утопал в цветах. Нам дарили кукол, детскую посуду, нарядные платья, мальчикам – матросские костюмы, механические игрушки. 
- Я всегда думала, что родилась в мае. А потом в личном деле увидела дату рождения – 19 марта.- Позже рассказывала моей сердобольной матери Тойбочке прежде сталинская девочка Ира.
Парадно-нарядная жизнь закончилась в пятьдесят третьем году, когда умер «отец» Сталин. Детдом из элитного учреждения превратился в обычный казенный дом. «Детей Сталина» стали предлагать на усыновление. Покорные судьбе приживались, непокорных стали спешно принимать создаваемые по всей стране во времена «оттепели» интернаты. В том году немногочисленные сталинские дети конкретно в нашем интернате были выпускниками, но влияние их на «малышевку» было огромным. Классы на школьные линейки и в столовую, а также на отбой в спальный корпус ходили строем. И это было только внешним признаком всепоглощающей нас интернатовских зоны.
Прошли годы, прежде чем Надежда Филипповна состарилась, и пошла работать медсестрой в районном киевский интернет, где хватало  и своего горя, и своих безнадежных подростков. В те годы, когда расформировывались притюремные сталинские интернаты, в которых от младенческих ногтей буквально по-сталински воспитывали детей врагов народа. Их и разбрасывали по новоявленным интернатам возникавшим как дождевые грибы в пору хрущевской оттепели.
Таких Надежда Филипповна лечила не только на многочисленных медицинских, но и дополнительных профилактических осмотрах, во время которых она успевала лечить не только тела, но и души этих маленьких человечков. Правда, всего этого мы толком не знали. Всё это было за кадром: всего этого как бы не было… А затем появилось поколение неприкаянных пацанят, чьи родители оказались накануне лишение родительских прав по разно всяким взрослым поводам, о которых в школах обычно не говорили, даже в новоявленных школах-интернатах моего горького детства…
Лёгкий стук в белые двери интернатовского медпункта, который располагался по коридору как раз напротив кабинета старшего воспитателя, рядом с ней каптёркой, в которой по вечерам жил-творил художник Вадим – вечный полставочник и подъедало. Он подрабатывает в качестве местечкового господина оформителя, и о нём как-то надо будет рассказать здесь особо… 
- Кто там? - привычно мягким голосом дружелюбно спрашивает Надежда Филипповна со своего закрытого кабинета.
- Кто там? – ещё раз повторяет она.
- Это я, Надежда Филипповна, Колька.
- Кольки на базаре семечки продают - открывая кабинет, столь же мягко, с явной укоризной говорит Надежда Филипповна.

- А что это за депутация? -  спрашивает она, увидав рядом с  Мелким Чмыхало меня, нового одноклассника и невольного адъютанта Кольки Чмыхало.

У самого у меня школьная кличка Шкида, и я не с большой радостью хожу хвостиком за этим хулиганистым остолопом, просто по понятию Колька я должен быть его адъютантом, и я, как бы не возражаю, хотя самому мне лучше бы прочитать какую-нибудь книгу, того же шикарного Низами. Но здесь дело такое: почему-то сейчас как раз возник период, когда Кольку начали все жалеть: то ли что-то открылось взрослых по отношению к этому парню, то ли сам он, взрослея, очевидно сумел убедить их изменить к себе отношение… И теперь ходить при нем в адъютантах стало даже престижно, ведь отныне он был на слуху да к тому же при нём было ещё безопасно. Любое новое знакомство Мелкий начинал с драки. Прежде от него досталось и мне. Спасли очки. Бить их мелкий не стал. Платить за них было бы ему нечем, потому он и ограничил смазанный мордобой двумя выразительными оплеухами, пунцовости от которых не сходила с лица несколько дней. Так мы и познакомились.  К тому же нас засек и свехрнаблюдательный Виталий Гестапович, который отродясь никого чаями не жаловал.
- Ты слабак, - обращаясь ко мне. строго изрек он. А ты Николай, тот еще грешник. Так что отныне вы оба будете ходить ко мне два раза в неделю…

- В качестве кого? – напряженно поинтересовался Мелкий.
- В качестве участников кружка археологии. Вам понравится. Каждый вторник и пятницу строго с четырех до пяти часов дня…
- Это не возможно, Виталий Остапович, я в это время хожу на каратэ!
- Уже не ходишь, ни на борьбу, ни на дзюдо, ни на каратэ. Пришло предписание из райотдела милиции: таких, как ты, ограничить от подобных кружков. Отныне ты его адъютант.
- Да я никогда не буду отвечать за Шкиду.
- Будешь, ты за Шкиду, а он за тебя, Мелкого. А теперь взяли в руки «катюшу» и пошли полировать коридор.
С тех пор мы часто полировали коридор, ходили на кружок археологии и учились отличать архаров и арамейцев от данайцев,  тавров и гуннов от скифов, и так по мелочам: гиксосов и народов моря от микейцев и арамейцев и иную прочую лабудень…

пятница, 24 ноября 2023 г.

Веле Штылвелд: С боку припёка, часть первая

Веле Штылвелд: С боку припёка, часть первая
Ирина Диденко: Графика

Вечный второгодник Колька Чмыхало по кличке Мелкий  страшно не любил морковнощёких мордастых  продавщиц из местного продмага, которые никогда и ни при каких обстоятельствах не продавали ему «Биомицин» который переводился как «Билэ мицне», и  содержал всего в себе один рубль и двадцать семь копеек настоящую панацею от всех его мальчишеских бед

Морковные щёки синехалатных тёток-гастрономщиц говорили только о том,  что они – все эти торговые тетки совершенно неискренние не настоящие… А всё потому, что не было в них здоровой сытой пунцовости, хотя явный пережор повседневно в них наблюдался… А ещё был на них какой-то блеклый марафет, грубо нанесённый на остатки их давно отшумевший юности.
Вот эти чёртовые тётки и назвали его как-то метким словцом, которое тут же пристало к нему на годы: Мелкий. Сказали, как окрестили на все его последующие страдания интернатовского сиротского пацана. Ведь кто-то это совершенно случайно подслушал, а кто-то намеренно услышал, но уже чисто по-своему, а ещё кто-то подхватил и повторил их выкрики громкими мерзкими голосами теперь уже обрыдлое погоняло, и стал Колька навсегда только «мелким», и от того ещё более жалким, чем был на самом-то деле…
Так что в повторно новом для себя седьмом «В» классе доставалось ему, так и не ставшему восьмиклассником в очередной в жизни раз, и в хвост и в гриву. А всё потому что в этот класс пришла вместе со своими учениками новая в его биографии, и совершенно несносная классная дама- Надежда Севостьяновна Максимова,  которая даже у своих всегдашних воспитанников имела стойкое прозвище: «тётя Стерва».
А поскольку и тётя Стерва, и Мелкий были признанными авторитетами в своих по сути несоосных мирах, то не схлестнуться они попросту не могли, и тётя Стерва откровенно устроила  на несоосно-несносного Кольку Чмыхало ловы.
Каждое утро перед уроками тетя Стерва встречала  Мелкого то с огромными далеко не медицинскими ножницами, чтобы тот тут же подстриг себе на кое-как помытых руках ногти, а то и вовсе уже с куском хозяйского мыла, чаще всего с обмылком, чтобы тот и впрямь руки помыл… А то вдруг набрасывалась на его синюю спортивную распашонку, которая вечно светилась ветошно под рваный клетчатой рубашонкой с почти ультимативным требованием, мол, снимай с себя, Мелкий, эти свои обноски, я тебе дежурную белую майку выдам.

- Надежда Севастьяновна, упорствовал мелкий Колька, А зачем мне эта ваша блеклая майка - это не мой стиль. Я же не бледная спирохета.

- А вонючая синяя кальсонька - это твой стиль? Не дури, Чмыхало, я тебя к себе на урок географии не пущу. Но и за дверь не выставлю. День отстоишь в углу, два - и оденешься как все не в свои босяцкие, а в стандартно интернатовские изыски...
- А вот и не дождётесь, не оденусь эту бледнокровку. А спортивку мне мамка ещё живой подарила. А потом она умерла.

- И что же теперь всем нам делать - нюхать вот эту твою спортивку, от которой просто ипритом разит. Думай, что говоришь, а то отведу к старшему воспитателю.
- Да не боюсь я вашего Виталия Гестаповича. Он хоть и инвалид войны, да только я сирота и с меня взятки гладки… - И при этом маленькое Колькино  тельце  только мелко и нервно заклокотало.
Кончик носа отчаявшейся стал грозно белеть…  Такое состояние классной дамы мы уже хорошо знали. Сейчас она уже готова запустить в Кольку чернильницей. Но Мелкий об этом еще не догадывался и оттого его просто нагло несло:

- Никакой футболки я не сыму, сама, если хочешь, сними с себя свой псевдо французский блузон и советское платье одень, как настоящая училка, а не районная выдрыгалка.

Тут уж тётю Стерву взорвало.

На своей послевоенной педагогической практике педагог Максимова видывала и подлецов, и нахалов. Но вот такого мелкого и откровенного хама ей пришлось увидеть впервые. И поэтому она просто встала из-за своего надзирательно-учительского стола, и, крепко ухватив этого несносного мелкого мальчонку за руку и протащив его сквозь сиротскую анфиладу повинно скукоженных парт, безо всяких слов потащила его, брыкающе-четырехкающегося, через бесконечный интернатовский коридор трёх корпусов учебных и спальных копусов, нет, едва ли не поволокла его прямо в школьный медпункт.

- Ах, это ты, Надя, -  чуть удивилась ей сцепленной с Мелким Надежда Филипповна, прежде фронтовая медсестра, а нынче интернатовская всеядная медработница. - ты зачем это ко мне Коленьку привела.

Тут уж только тётю Стерву прорвало:

- Надежда Филипповна, сделай ты с ним что-нибудь доброе, хоть рот его зеленкой замажь, иначе я сама с ним что-нибудь недоброе сделаю.

После этого гневный ее порыв внезапно улетучился и она оказалась сидящей рядом со Чмыхало на клеенчатом смотровом диванчике желтого цвета, потому что вся иная медицинская мебель прочно стала не функционально способной, как зрительские ряды в неком закарпатском ромском актовом зале. Сейчас оба только злобно дышали.
- Эй вы, оба цвайн, ану, сели оба тут и успокоились! - Строго распорядилась она. – Сейчас все мы вместе со мной, кто еще помнит, Надеждой Филипповной успокоительный липовый чай пить будем.
В дальнем от окна углу медицинского кабинета приоткрылась плотная белая ширма, за которой оказался миниатюрный хохломской расписной столик, стоящим на нем сахарницей и тремя чайными приборами – блюдце, ложечка, чашка, на напольной керамической плите со спиралью уже надувался паром белый цинковый чайник вместительностью литра на полтора, который числился за санчастью для процедурных надобностей. И вот, как видно, время для очередной такой процедуры пришло. Надежда Филипповна отключила пыхтящий электроприбор из розетки и жестом пригласила своих взбудораженных пришельцев к столу. За чаем пошла неторопливая беседа, которые обычно имеют место в обычных домашних условиях многопалубные семьи, где есть и бабушки, редко дедушки, и мамы, редко папы, и дети… Даже если это те ещё детки…
- Так вот, Севастьяновна, ты только не перебивай, - первой произнесла Надежда Филипповна. - Коленька у нас человечек непростой: когда у него умерла мама, он даже не сразу вызвал врача, а целые сутки просидел у её тела. Так был шокирован, что случилось горе такое. Правда, конечно, не с мамой, а с ним. Ведь это он остался один! Обычно так и бывает. Мелкие, они всегда эгоисты. Зачем их за это винить. Так вот случилось это в начале прошлого учебного года. Оттого и угодил Коленька во второгодники. А тогда его едва уговорили переместить своё измученное голодное тельце в наш интернат. Здесь он прижился, но на правах как бы маленького короля.

- Блатняк фиговый этот ваш интернатовский королёк, Надежда Филипповна.

- Тебе ли, Надя не знать, что он просто трудный ребёнок, а ты и я – просто взрослые тетки. Но у нас с тобой, думаю, ещё силушек будет и даже более чем на одного то мальца даже с виду некрупного. Да у меня на него тут уже давно шайка стоит и содовый порошок к ней, да хозяйское мыло. Чай то уже хоть попили? Так что по счёту раз, два, три…
И Коленька не успел ахнуть, как с него содрали и внешнюю рубашоночку грязную, и трикотажную синюю рубашку нательную, которая уже давно была бурого цвета,  и всё это шматьё прежней Колькиной неухожености сиротской  всё та же  Надежда Филипповна тут же залила где-то обнаружившейся тёплой водой и засыпала кальцинированной содой, строго одной столовою ложкой, будто в аптеке.

- Всё, Мелкий, назад дороги нет. – чуть не прорычала победно Надежда Севостьяновна. – Получите и распишитесь, король. Баня в два хода!
- Так я уже вместе  со всеми был на этой неделе в вашей бане.

- Точно был?! – на всякий случай переспросила Надежда Филипповна.
- Угу…

- Тогда его просто надо обтереть вафельным полотенцем, обсушить и надлежаще переодеть достойнейшим образом.

Тут Мелкий неожиданно посмотрел на них затравленным щенком и заплакал.

- Плачь, Коленька, калачей в жизни немного, но и ходить гадким галчонышем среди людей тебе не положено. Ты ведь человечек, Коленька, а не зверюга.

Фронтовая медсестра Надежда Филипповна во время войны опекала ни одного, и не двух найдёнышей в местах, где прежде были украинские сёла, сожженными врагами дотла.


Irina Didenko: WAR, grafics

 WAR

ink, colored ink, author's technique,
glossy paper, А3

parts of the picture




Graphics by Irina Didenko in the introductory passage of S. Ilyin's book "Soul and Look"


 

Графика Ирины Диденко в ознакомительном отрывке
книги С. Ильина "Душа и взгляд"


Graphics by Irina Didenko in the introductory passage
of S. Ilyin's book "Soul and Look"

На грани миров. аrt-house, часть 1


Арт-хаус фильм о писателе-фантасте Веле Штылвелде, как художественная попытка концептуального отображения его внутреннего мира со всеми его коллизиями и необузданной фантазией. 90-е годы 20 века как главный период становления писателя поддерживается худ эффкектами того времени. Легко о сложном, весело о грустном. Не нагружать зрителя - главное в фильме.

"На грани миров", art-housе, часть 2

Начало смотри: "На грани миров", art-housе, ч.1 -
https://www.youtube.com/watch?v=9uGYYJ21Dhw&t=1158s
  • Арт-хаус фильм о писателе-фантасте Веле Штылвелде, как художественная попытка концептуального отображения его внутреннего мира со всеми его коллизиями и необузданной фантазией. 90-е годы 20 века как главный период становления писателя поддерживается худ эффкектами того времени. Легко о сложном, весело о грустном. Не нагружать зрителя - главное в фильме.
Продолжение разговора о природе творчества и украинской фантастистики.


Украина 2023

четверг, 23 ноября 2023 г.

Книга "Аванпосты на Марсе" - выверенный прогноз киевских писателей-футурологов Веле Штылвелда и Игоря Сокола об освоении Марса


Друзья, такая книга в Украине издается раз в десятилетие.
Искушенные библиофилы и спонсоры!
Такая КНИГА украсит любую современную библиотеку,
как смелая лаборатория мысли.

Так что спешите приобрести. Не жалейте усилий, ведь книга "Аванпосты на Марсе" - её содержание, это выверенный прогноз киевских писателей футурологов Веле Штылвелда и Игоря Сокола об освоении Марса и про возможные коллизии при его освоении. Если Вы не можете приобрести эту книгу сами, пусть делают это за вас любители Книги - шефы, спонсоры и благожелатели... Вы об этом не пожалеете. Ведь перед Вами книга десятилетия!!
Так случилось, что эта книга опередила своё время как минимум лет на 10. Причиной тому война, и то, что все человеческие проекты передвинулись по шкале времени завтра. А что если бы вдруг множество всяческих библиофильных фондов и спонсоров человечества просто взяли и начали выкупать эту книгу для украинских библиотек в маленькие города и местечки, где ещё живы украинские мечтатели, которые в XX веке вселили в человечество мечту о полётах к звёздам.
Не издатели, да и не писатели виноваты в том, что все цены сегодня на книги под стать нашему  не мирному беспокойному веку, но пропустить такую книгу нельзя. Я сегодня говорю с вами не как автор, а как пристальный читатель Брэдбери, Кларка, Шекли - они пытались что-то сказать но на своём западном языке, к которому в те годы мы не были ещё приучены...
 Но сегодня эта книга вышла из нашего мира, и она более понятна и более принимаема. Господа спонсоры и фондодержатели всяческие благотворительных фондов, купите хотя бы по одной книге за средства ваших фондов в украинские библиотеки!! Этим вы сделаете большую одолжение всем украинцам!
Вы ещё раз продвините человеческие космолёты на звёзды!! . Лично я, как автор этой книги, почему-то верю в то,  что именно украинские космопилоты поведут звездные корабли на Марс, и этому в том числе поспособствует и именно эта книга!

365 грн.
Наявність: Є в наявності
Авторський колектив: Штылвелд Веле, Сокол Игорь
Загальна редакція: Штылвелд Веле, Сокол Игорь
Тип видання: роман
Видання: космическая фантастика
Рік видання: 2022
Кількість сторінок: 416
Формат: А5, 60*84 1/16
Обкладинка: м'яка