События вплетаются в очевидность.


31 августа 2014г. запущен литературно-публицистический блог украинской полиэтнической интеллигенции
ВелеШтылвелдПресс. Блог получил широкое сетевое признание.
В нем прошли публикации: Веле Штылвелда, И
рины Диденко, Андрея Беличенко, Мечислава Гумулинского,
Евгения Максимилианова, Бориса Финкельштейна, Юрия Контишева, Юрия Проскурякова, Бориса Данковича,
Олександра Холоднюка и др. Из Израиля публикуется Михаил Король.
Авторы блога представлены в журналах: SUB ROSA №№ 6-7 2016 ("Цветы без стрелок"), главред - А. Беличенко),
МАГА-РІЧЪ №1 2016 ("Спутник жизни"), № 1 2017, главред - А. Беличенко) и ранее в других изданиях.

Приглашаем к сотрудничеству авторов, журналистов, людей искусства.

ПРИОБЕСТИ КНИГУ: Для перехода в магазин - НАЖМИТЕ НА ПОСТЕР

ПРИОБЕСТИ КНИГУ: Для перехода в магазин - НАЖМИТЕ НА ПОСТЕР
Для приобретения книги - НАЖМИТЕ НА ПОСТЕР

среда, 30 ноября 2016 г.

Веле Штылвелд: Парит над миром канотье


*     *     *

Мой Андреевский спуск предложил мне сегодня печаль.
Пью я “Старый нектар” на изломе двадцатого века.
Здесь уехал трамвай, уносящийся в гулкую даль.
На изломе судьбы здесь печаль обрела человека.
Я пью “Старый нектар” по законам Судьбы естества.
Нет во мне мотовства. Ну какой же я к чёрту транжира.
Где-то рядом грохочут, в депо уходя поезда...
Я прощаю им мир, по которому плачут кумиры.


Мой извозчик заныл заунывный всегдашний мотив:
“Не поеду и всё!.. Пропади оно пропадом в студень”.
Я теперь без мечты: отшумел, отбуял, отлюбил,
хоть на стрелках Судьбы только тронулся в сумерки полдень.
Мой Андреевский спуск, ты мой вечный ворчун и Морфей.
В инкарнацию Слов прорастают густые морщины.
По булыжникам лет, по брусчатке пустых площадей
по тебе пробрели Атлантиды седой исполины.
  • Вчера закрыли саркофагом ЧАЭС и на Андреевском открыли ТЕатр на Подоле в стиле Чернобыльский саркофаг. Заметила, между прочим, жена. Мало кто знает, что фасад, имевший традиционные вычуры стоял более надцати лет... Затем пришли харьковские, как оказалось, мужички и сбили нах тонны бетонной отливки! Это была ЖОПА! Национального уровня духовного дестроя. Я только и подумал - Яворивского для полного счастья не хватает. И вот он ЧЕРНОСОТЕННАЯ КУРИЛКА нечто каркает традиционно у Савика и жалкий, и бьёт себя ушами по щекам, и всё как надо...
Мы снова сжимаемся в черный квадрат малевича, выжимая из себя крики мунка... Это не позор, а символ национальной спешно оштукатуренной духовной деградации... Или я шмок, или создатели очередного абсурда - сплошь цедрейты со шлымазламы. И вообще, нах Киеву харьковский местечковый гаражный снобизм и дегенерация национальной архитектурной мысли... Я не готов его освистать... Я готов видеть как его проклянут киевляне... Уже готов... Как там у комбата подполковника Сероштана из моего армейского прошлого:

-Урки, равняйсь, смирно! Родина требует героев, кизда рождает дураков!
Добавлю, сделав нас всех поддурачными... Уже навсегда!

  • ПыСы... Речь Министра культуры Нищука прозвучала к этому накануне... Казалась оно того, что сам Министр слабо понимает слово ГЕНЕТИКА, как минимум. Ну не будем нагнетать... Вот и гаражно-заборный театральный фасад харьковский дока от архитектуры маразма пообещал со временем преобразить патиной...
Патина по металлу обычно рыже-зеленых тонов... И как вам покажется этот цвет ОБКАКАННОГО МАЛАХИТА. Не станет ли он позорно довлеть над вечно недостроенным Домом Ричарда... Если киевлян и делают адиотами, то напрасно... Мы многократно расскажем свою версию воровского шабаша и заставим гомерически смеяться над ним всех туристом земного шара! Воно как наши ворюги дерьмецо вычудили на всемирное осмеяние древней столицы восточных славян!

Вы что там в мэрии просто ухи съели и не понимаете что ли, что у простых киевлян и многочисленных гостей столицы есть просто глаза и сердца, в которых сегодня образовалась ещё одна зона боли за исковерканное лицо древнейшего духовного Города на планете Земля... В Киевском архитектурном управлении пора справлять панихиду и выносить прочь со столами всё допустившее этот воистину беспредел чиновническое ворьё!

- Киевляне, трухнем на архитектурных чмуров!
- У сс@ки!!!


*     *     *
  • Покойный киевский афорист Леонид Нефедьев последние годы перед смертью пил безбожно, но при этом страдал сахарным диабетом. Допился до деллириума и умер от воспаления мозга. Бывало жаловался об идиотическом похмелье нездорового тела... Сегодня в подобном положении чинная власть... То идиотические стрельбы в стороны сопредельных морей, мало чернобыльского Рыжелесья, то театр с дегенеративно украденной будкой... Слушайте, люди! Привластные, уймитесь! 117 грн. к пенсии не панацея! Мы не живем для того, чтобы сдохнуть! Шли бы вы нах!!

*    *     *
  • Вот и в нашем киевском еврейском роду в доме Андреевский спуске ном. 34-б мать моей прабабки Фиры (Эстер) Вонс содержала публичный дом из литовок, немок и евреек....

Когда у девушек случались «эти дни», они плели канотье из французской соломки, которую извозчик публичного дома дядя Изя привозил возами из Конотопа.... Шляпки от того имели и второе названье – «ведьминские» шляпки. Говаривали, что неверные жены, одев их, обретали невидимость и уносились на шашни...


1.
Парит над миром канотье... Внизу - рантье и эпигоны,
Внизу, в обычной суете, - набиты поутру вагоны...
А на перронах – кутерьма и кутюрье с мечтой в подмышках
найти бы ту, что б так стройна была б как Эйфелева вышка!

И чтоб по ней подняться ввысь своей Мечты... И воспариться!..
Но вязь упругих ягодиц все время хочет приземлиться.
И привалиться на плечо, и завернуться в одеяло,
да так, чтоб было горячо... Усни, усни, мой добрый малый!

2.
Старый ветхий лапсердак выглядел туфтово,
но его носил Исак бодро и фортово.
Он на службе у мадам явно был предтечей
всех грядущих женских драм и мужских злоречий.

В том повинны «эти дни» у фридам бардачных -
для мадам они как пни среди дней внебрачных.
Костью в горло, в пень горшок – зохен вей и будя,
у старухи просто шок, что же это будет!

Дом любви роскошно нов, а они, коровы,
что за дуры, дрыхнут в хлам, будто нездоровы.
Мол у них парад знамен во крестах Андрея,
хлещут вдрызг за будь здоров, дескать, здоровеют…

Дескать, пьют, чтоб не тужить о былом трик-трахе,
мол, о чем здесь говорить, камильфо во мраке…
Нет уж, выбрали канву для судеб поддячих,
так работать день ко дню надлежит вам, клячи!

Что на сдачу от нутра, руки-то здоровы?
Так занять бы их пора шустро и снорово!
Без цинизма говорит им мадам сурово,
- Бабью дурь я не люблю – повторяю снова.

3.
Во дворе двадцатый век – новые порАдки.
Из Парижа прибыл грек, вроде как на глядки.
На том грЭке – канотье! Всех-то дел, солома,
но повадки уж не те – грек в той шляпке клевый!

Ясно всем, что дивный фрукт этот грек не рыжий,
но обставил всех за так с канотье парижьем!
- Не бывать тому, мусью, с рожею бестыжьей:
канотье за фук сочту за услуги Лизьи!

Лиза – в дамках - для господ, вы же господинчик.
КанОтье приму вперОд за любви гостинчЫК!
Ой, не надо говорЫть, что она белёса,
и бревном всю ночь храпит, и к тому - гундоса…

Кто же воду пьёт с лица, сёрбайте сиропчЫк,
для такого молодца Лиза, как укропчЫк…
Как омоет, оботрёт всякие детали,
так едва ли Хто поймет, чем вас накачали…

Толь наливочкой хмельной ако в апохмелку,
то ли бабой молодой, шустрой на проделки.
Так что вы, хоть левша, будьте мне здоровы,
да к тому же, тихо… Ша! Вы же просто Лёва!

Вы такой же к черту грек с именем еврейский,
как и Изя, мой абрек в браке арамейском.
Он и возчик, он и плут, и подельщик в доле,
а к тому же шалопут – пуриц на Подоле…

А к тому же у него… вам и знать негоже,
но случается зато просто зуд под кожей…
Бабий зуд, вам не понять, как попу субботы…
В общем, хватит для него на земле работы.

4.
Так по слову: то да сё, выяснилось вскоре,
что и Левки ремесло у судьбы в фаворе.
И при этом за труды он имеет цену -
канотье как пить важны нынче джентельменам!

Так как фраки для господ, сюртуки для судий,
лапцердаки для нАрод, твинчики для кули…
Кули несть давно в стране, где крестьянства масса,
носят твинчики оне пред иконостасом…

- Я вас, Лёвчик, не пойму: грек, Париж, химера…
Синагога за версту, - Яхве с ней и Вера,
а уж праведных в Шаббат словно меда в бочке -
от субботних райских врат переходят к ночке.

Что купец, то молодец – перец, выпивоха,
а бардак, он как истец, в святцах от Эноха…
Румпель вправо, влево гвоздь – кто кого осудит:
ребе здесь забудет трость, но о том забудут…

Кто калоши, кто лорнет, кто вставные десна,
здесь, конечно, спору нет – всякому тут млосно.
А вот, к слову, канотье это ж вам не шуба,
мы не эти здесь – мы те, мы с другого дуба!

Здесь уж всяческий прохвост, хвост поджав умело,
скажет дома в полный рост: - Не моя проблема!
Дам вам койку у печи и харчи в придачу…
Ты лишь девок обучи, дам любви на сдачу….

Тот же штоф тебе в обед, а под вечер рюмка.
Станешь девок обучать – чур, не лезь под юбки!
Синяки им ни к чему – то ж товар, как шляпки,
в жисть такое не люблю – влез – попал на бабки!

Я ж за будущий фурор шляп плачу отменно,
чур залапаешь кого – врежу непременно!
Да и девки знают толк всяческим приёмам…
Как-то помню дали в лом Шойхету с Подола.

Он и мясом глаз лечил, и монетой с кассы,
но при том пять дней светил, как фонарь Евбаза.
Потому что ценят тут ТРУД – они ж трудяжки,
оттого и берегут лица, грудь и ляжки.

Так что знай себе маршрут к Лизоньке навстречу,
только если не гребут девку в этот вечер.
Хоть и с чудинкой она и на вид корова,
будет верной как жена и во фрут здорова!

К шарамыгам не пущу, не дозволю сраму,
и тебя не допущу приставать к ней прямо.
только дома при луне да в пустом салоне
будешь с нею ты вполне словно вошь в кондоме.

5.
Левчик понял политес и прижился кстати,
а в бардак пришел прогресс, канотье и платье.
Шили платья для работ здесь из мешковины,
чтоб обхаянный народ стал опрятно сирым.

А для прочих – канотье: тем, кто люб на глядки.
Левчик счастлив в суете, и жена в порядке.
Год за годом к ней приплод, знать бы только чейный,
Только ж кто его поймет, разве только шхейны.

Потому что в доме том штиль весьма не частый,
а клиенты все при том – ох, уж как грабасты.
Говорили, голова Киева святого,
тоже в доме том бывал… Что в том неземного?

Ребе мальчиков святил, поп крестил с поддячим,
- Чудо-детки! – говорил весь Подол, судача.
Тары, бары, лебеда, крапива в полове,
тут, как видно, юрунда, в ведемской соломе!

Закупил её Исак в Конотопской пади,
где скакали при луне тамошние бл@ди
да резвились ведьмаки с ведьмами к тому же,
а потом уж мужики с Лизкою за ужин.

Плотно ела и пила Лизка без разбору,
оттого и родила Левке парней свору.
Левка тоже не дурак, прикупил тетрадка.
Стал в тетрадке той сличать деточек повадки.

Сей похож на Голову, тот на прокурора,
тот на ребе, не совру, ну а сей на вора…
От шерше ля фам притом не было отмазки -
Лизка Левку берегла век в душевной ласке…
Знать и он - не сукулент предавался блуду,

потому что не в мужьях был он ей покуда.
Да и Изя в Конотоп ездил год за годом.
по заданию мадам с потаенным кодом.
Код сей был ему знаком как головоломка:

Хоть ты, Изя, не француз, пригони соломки!
Нынче девушки опять чай-то заскучали,
в революцию хотят, в красные скрижали…
Ну, и Изя в Конотоп съездил как-то тихо
прикупил глухую падь и травы косяк.

Тот покос продал ведьмак, что блудит там лихо,
до тех пор, пока совсем напрочь не иссяк.
Воз направил Изя в дом к Господу далече,
где теперь по облакам едет день за днем
среди Млечного пути в вечность человечью
в старом драном канотье, словно древний гном.

А землянки завели на Подоле шляпки.
Не гневятся на мадам и ее фру-фру.
Чуть на глядки - в шляпки хлоп: не видны и пятки,
где теперь блудят - они леший не поймет!

Проститутки в «эти дни» канотье тачают
где-то в дальнем терему на исходе лет,
Подле Левчик штоф свой пьёт – тучен и печален,
только Лизонька его от тоски спасет…

Но ушла за сыновей за версту-Голгофу
революции жена – мать семи детей…
На холстах её черты, сыновей съел Молох,
не оставив ни черта от блудных затей…

Почему-то посвящаю искренне... Евгению Червоненко... Нахлебался его цинизма и демагогии...Если честно, не ожидал... Был даже его симпатиком.... Но, увы... Сегодня наше оружие - смех... Даже сквозь слёзы....

Старики на выхарке, старики на взГорье,
старики на рытвинах мира Глухоморья...
Раздолбапи Родину тати-чувачки.
Ей-то что - уродина, ну, а мы - бычки...

На сухом предвестии - мы под рампой дня.
Клептопереверзии будто егеря.
Доживать по версии: Дня не доживи
могут только версии дьявольских: Дави!

Мы в Аду представлены - ангелы для нас
с Неба пялят заново дней Иконостас.

Браво бродят Морлоки у расстрельных зон
в над майданном облаке - глушат картизон.

Чтоб прозреть до времени в святцах - глухари.
Над козлячим племенем правят упыри.

Эдичка Лимонов век сидит в СИЗО
Штьлвелды в затирке. Времени - ах, зо!

Зохен вей, бояре, правящие всласть!
Кровь на эмиссарах! Вышло время - слазь!

*     *     *

понедельник, 28 ноября 2016 г.

В королевстве кислых чернил, РЕТРО за 22.08.14





1.
На планете всегда жила бездна чудаков,
которая отшибушивала море чудачеств,
но очень часто им просто не хватало…
солнышка в душе, чтобы пробиться
сквозь СЕРОСТЬ.

Одним достаются проталины света, иным остаются седые миры:
седые печали, седые доспехи и очень седые по жизни шаги.
Седые созвездия светят над нами давно отпылавших космических грёз,
и всё-таки жаль расставаться с мечтами, когда удалось докричаться до звёзд.

Хоть это, возможно, не раз приключалось - пусть прежде не с нами, но всё-таки мы коснулись рукой, как порой нам казалось, нездешней великой заветной мечты!
Когда под снегами кружиться планета, в проталинах душ застывает пурга -
так мало людей торжествует при этом - в проталинах снов: седина, седина.

Дойдя до заветной волшебной вершины, ты в сером седое в себе сотворишь,
И больше до звёзд докричаться нет силы – ты отдал себя и уже не кричишь.
Ты вновь у ручья с головою седою, а тот - у истоков седющей реки,
где всё, что не седо и впрямь, словно внове – здесь древних миров поседели полки.

Следы их утеряны в прежних анналах сражений и битв за свободу и боль
такого огромного серого шквала, в котором срывается в вечность Любовь.

2.
холенный кот на все усы не ест вареной колбасы...
....
В этом году одичали коты – нечего жрать.
Голуби гибнут у самой земли – сизая рать…
Перья их, тушки их вязнут к шагам – сказок не жди:
всюду сраженья военный бедлам гонят вожди.

В каждом – кого не прими на просчет: схемы, возня,
ох и достался нам этот вайдот подле гвоздя.
Этим гвоздём пробивают мозги снам в унисон
наши продажные, в целом, вожди – это не сон!
....
я ем пельмени и самосы, как оленину эскимосы -
ведь в Украине нынче Рай - жуй овощи, не унывай -
вари их всяк, туши и кушай, и рашку попусту не слушай...

Не та стезя за гранью лет - мы победим, а рашка - нет!
Поскольку жидкая их кашка - от лилипутина парашка!

3.
Чернильница первая моя....

В королевстве кислых чернил жил себе седой Алладин -
вязкими чернилами он прославлял в веках рок-н-ролл.
Добавлял порой сахарка, с тем, чтоб на уроках слегка
притворялся жертвой интриг от контрольных тяжких вериг.

И тогда чернила уже превращались просто в суфле -
и не пишут, и не скрипят, даже кляксы вязко дрожат.
И весь класс сдавал пузырьки промывать урок, два и три,
и уже до вечера дня не было контрольной - ура!

Но когда узнали о том, долго объясняли потом,
то ли-то армейским ремнем, то ли-то по шее живьём,
то ли-то ещё кое-как... помниться, чреслами обмяк
и уже не жаждал в душе, гадить по привычным клише.

А когда в шестой перешел - кончился чернильный сезон.
Больше не бузил никогда с кислыми чернилами я.
Без чернил и вычурных строк ссохся на года и продрог -
ведь ещё не выросла та, у кого во рту пастила.

А в грядущем – «Гала», «Тайд» и «Персил» в услуженье внучки Жасмин,
пиксели открытых планет, на которых прошлого нет.
Вавилон, Эйлат и Кижи, Киев и Чикаго в тени
будущих обильных побед, у которых прошлого нет.

Потрясенье мира основ на английской кашице слов,
только русским сердце болит и до смерти не понятен иврит,
только в украинском легко обретает идиш обло.
где уже в земных постолах «мамэ шлох мен кныш» шпарит всяк.

И уже без всяких чернил выедает сердце – вейзмир!
Гобрахт мунес – вечный гамбит… без чернил душа говорит,
В Телль-Авиве крошке Жасмин лишь подольский пуриц - кумир,
хоть он и шлымазл, и шмок, но с её планеты чмок-чмок…

Древний Город внучку хранит – вот такой он украинский ганбит.
Хоть уже и нету чернил, есть планида вечных мерил…
В королевстве кислых чернил жил себе седой Алладин -
вот и внучки скоро уже будут ручки грызть как драже….


#велештылвелд

воскресенье, 27 ноября 2016 г.

Веле Штылвелд: Беженки в неженки не перейдут


Беженки в неженки не перейдут
не перетрут трут пылающих пятен
путь их животно и страшно распятен
в лондон приедут в аккаунт войдут

родом из англии всё как годиться
только застыла дорога в глазах
та что иным и во сне не приснится
та по которой вернутся нельзя

надо немедленно приноровится
светские львицы порталы порвут
а вот у беженок есть только лица
родом из лондона. стоп не поймут.

станут распрашивать вмиг по-английски.
что им ответить - всё классно okay
то ли хоккей то ли пришлое свинство
не обретенных в фейскнижке друзей

Дивные лица древнейшие коды
войны утюжат страну навсегда
как же вновь выжить коль новые своды
непостижимы порой на года.

легче, пожалуй, казалось сорваться
сжалась мечта как грааль в парадис
тот при котором уже не остаться
тот за которым печаль без границ...

darling не скажешь а dear пожалуй
вдруг и возникнет почтовый роман
в табуле лет отражая усталость
шейный шнурок а на нем автомат.

вот и свершилось - она террористка
прокляла родина, мир не принял
путина ястребы - смерти рассписка
падают бомбы в судьбы терминал....

  • Я просто поговорил почти по-английски с сирийской девушкой софией из лондона... безучастна к счастью безучастна к смерти безучастна к неведомому ей английскому языку... то ли call-girl то ли style model на фб... Она кричит оставшимся в прошлом лицом с метостазами орущего человека мунка...
So, now we have in kiyv 1.30 good night i wish for you nice dreams... bye bye! cherio! :)
okay dear
not at all... not dear because i maybe dad
or grany

(C) Sofia Logan, London, KD

*     *     *

я рисовал ворону, а вышла гындыкачка
такая вот прокачка неведомого сна
я рисовал ворону такая незадачка
в которой я нарушил канонов письмена.

писцом в египет хуле век ерзайся на стуле
пиши о том как некий отпетый фанфарон
по чину фараона судил врагов законно
отсек по локти руки шестьтысячи стрелков

и выставил в пустыню откуда путь держали
сжимая луки копья и прочий военторг
затем они ужасно в пустыне умирали
за то что им победу однажды царь предрек

шли молча и кроваво светило сонце справа
в зените извините светило заодно
светило солнце слева без внешнего предела
кто падал оставался пить солнца толокно

а я лишенный сана сидел писцом то справа
то прямо перед цехом таких же нецарей
сидел случалось слева для пущего сугрева
когда уж стар был слишком средь юных писарей

тогда не по канону нарисовал ворону
однажды я у трона нелепого царя.
хоть был он фараноном и строг был по закону
лишил меня по праву он звания писца

я умер с голодухи не выдержав прорухи
и явлен был как прежде в житейские исцы
пишу стихи за полночь сжимая строчек комья
из них без военторга родятся изразцы.

*     *     *
  • Для киевского традиционного не пришлого из мелкоторгового днепропетровска еврейства песни и зонги Леонарда Коэна - это новые спиричуэлсы и молитвы Старому миру... Они - пришлые, делят киевлян пополам, а в пику им днепропетровский композитор, ныне добрейший житель Канады Людмила Добровинская, пишет песни на стихи поэтов всей Украины, в том числе и мои стихи. Песня "Уедем в Маленький Париж" давно обрела клылья.... А киевский ХЕСЕД под управлением днепровских назначенцев, к слову, лишил меня всяческой материальной помощи без объяснения причин. Подло и низко это... Опять же, к слову!
Веле Штылвелд‎ для Lyudmyla Dobrovinska | Людочка, так много до этого написал, но на транслитерации.. Если Коротко, с Днем Варенья и многие Лета! Бесконечного процветания Всему Вашему РОДУ - от отца Вашего к Сыну вашему... Я месяц плачу о песнях зонгах и спиричуэлсах Леонарда Коэна - вашего канадийского и моего еврейского.. Коэн - старший сын старшего сына от времен царя Соломона! Первенец от первенца от сотворения мира, в нашем случае, сотворивший удивительные песни-спиричуэлсы... На которыми я рыдал. Вы более тонкий камертон! Именно таким и оставайтесь! Мир Вашему дому, мир пуху Ваших волос!! А штыл андер вельт! Храни Вас Бог! Ирочка и я любим Вас нежнейше! Берегите себя! А на фб я перестал поздравлять.. Нет-нет да кто и выстрелит болью в спину... А это страшно..
  • Oh my darling, oh my love...
Не тонируй макияж, идя на абордаж -
в этой жизни всё не так, в ней большего не дашь.
Будем приняты землей - нам всем один погост.
Но пока на ней живём - прорвёмся в полный рост!

Елисейские поля - где-то там в Раю.
но пока скрипит Земля - все мы на кону!
Но пока земной инцест с собственной Судьбой.
Все мы, Господи прости, форменный отстой...

Все мы ведали не так эту кутерьму -
Яхве, Бог в ней и Аллах режут баструму.
И покуда счастье в нас на Предтечи лет,
все мы вправе в пух и прах мчаться в Назарет

*     *     *

Борис Финкельштейн: ПУТЬ ПОД СОЗВЕЗДИЕМ АРЬЕ-ЛЕЙБА, продолжение 8







Смотри накануне: http://agitprom2014.blogspot.com/2016/10/6_31.html

  • ПЕРВАЯ СЕССИЯ (последствия)| Сокрушаться по поводу провала Партии Свободной Любви было некогда – во всю шла первая зимняя сессия. Сдача зачетов для Фимы проходила не без шероховатостей, но к Новому Году последний зачет был сдан.
 Гораздо хуже шли дела у Ильи. Новый 1970 г/ он встретил с 2-мя зачетными хвостами. Сэм свою зачетную сессию в НЭТИ прошел в основном «автоматом». Хотя зачетная сессия в НЭТИ заканчивалась на неделю позже, чем в НГУ, уже 29 декабря в зачетке Сэма присутствовали все зачеты. Как и чем брал Сэм, его друзья не понимали. Мотаясь каждый учебный день из Академгородка в Новосибирск и обратно, успевая на большинство совместных дружеских мероприятий и выполняя обязанности электрика общежития, он никогда не терял жизненного тонуса. По крайней мере, друзья не видели его уставшим.

В связи с учебными «негораздами» Ильи настроение в компании при встрече Нового Года было «не ахти».
Сэм и Фима всеми силами старались поддержать тонус, но в воздухе витало предвиденье еще более темных туч.

Первый экзамен, математический анализ, Илья завалил. В деканате тут же начали готовить его документы на отчисление. Усугубило ситуацию то обстоятельство, что он был кандидатом, а не полновесным студентом.

Из солидарности Сэм не стал сдавать свою сессию в НЭТИ. Несмотря на первый успех - отлично сданный экзамен, остальные экзамены он проигнорировал, написав заявление на отчисление.

Фима сдавал сессию не без трудностей. И хотя первый блин не стал комом, в целом, с учетом переживаний по поводу друга, сессия завершилась экзаменационными трояками и лишением стипендии на следующий семестр.

  • НОВОСИБИРСК (время собирать камни) | Домой в Киев на каникулы Фима не поехал. На это было несколько причин. Во-первых, Илья готовился к возвращению в Одессу. Последние дни общения с другом для преданного Фимы перетягивали на весах жизни все остальное. Во-вторых, начался неофициальный чемпионат Новосибирска по преферансу, участвовать в котором пригласили только двух первокурсников - Фиму и Сэма.

ПРЕФЕРАНС | С момента приезда в Академгородок Фима, уже опытный боец игровых баталий, практически сразу оказался втянутым в бум преферанса, царящий в этой обители науки. Преферанс здесь культивировался повсеместно. В него «резались» академики и члены-корреспонденты, доктора наук и кандидаты, преподаватели и студенты. Пословица: «Курица - не птица, первокурсник – не студент» имела в Новосибирском университете иное звучание: «Кто преферанса знать не будет, тот никогда не выйдет в люди».

Еще в колхозе Фима обучил азам этой игры десятка два «желторотиков». При этом он строго придерживался своего базового постулата: «не играть на деньги с заведомо слабыми соперниками». Даже в случаях, когда в игру необходимо было внести элемент ответственности и «вист», таки да, оценивался в денежном эквиваленте, в конце игры Фима отказывался брать свой выигрыш. Из Фиминых учеников наиболее прогрессирующим оказался Сэм. И, хотя он не дотягивал до Фиминого уровня, благодаря своему везению (карта Сэму «шла» очень часто, много чаще, чем Фиме) Сэм стал Фиминым партнером в баталиях с серьезными противниками.

Преферанс (вторая интеллектуальная карточная игра после бриджа) требует от хорошего игрока наличия многих необходимых качеств. Это: конечно же, знание игры и опыт, отличная память, реакция, умение скрывать эмоции, склонность улавливать нюансы поведения и действий соперников, умение точно рассчитать в голове комбинацию и, главное, сохранять эти качества в течение всей игры.

В Новосибирске и Академгородке тогда культивировалась «ленинградка» - разновидность преферанса. Фима, до приезда сюда, играл, в основном, «сочинку». Но «ленинградка», в отличие от «сочинки» обладала рядом преимуществ, которые очень пришлись Фиме по душе.

Во-первых, пуля в «ленинградке» закрывалась суммарно, а не, как в «сочинке», для каждого игрока с последующим десятикратным «вдуванием» вистов за помощь в закрытии. Во-вторых, «подсад на игре» карался двойной «горой». В-третьих, присутствовал, так называемый, «джентльменский» вист. Это вист давал право вистующему партнеру (ради подсадки игрока, объявившего игру) пасовать, и, в случае подсада игрока, не утратить половину вистов. Например, при отсутствии у вистующего хорошего хода при наличии у него сильной карты.

Но карты есть карты. Если в шашках и шахматах нечестной игрой могут стать только «поддавки», то в картах элементов жульничества гораздо больше. Оставим за кадром «игру рук» опытного шулера. При наличии большего числа сдач в преферансе, такого ловкача можно вычислить. Крапленые карты опытному глазу через некоторое время тоже высветятся. Сложнее бороться в преферансе с игрой «два на одного», когда оба карточных соперника за твоим столом постоянно играют только против тебя, подыгрывая друг другу. Лучше всего этот прецедент характеризует анекдот:

Судят преферансиста. Судья спрашивает:
- Почему вы застрелили своего партнера по карточному столу?
-Господа присяжные! Дело было так. Идет игра «в темную». Игрок «козырнул». Я «понес» пику. И партнер «понес» пику. Игрок снова «козырнул». Я «понес» пику. И партнер «понес» пику. Игрок снова «козырнул». Я «понес» пику. И покойничек «понес» пику…

В преферансе существует много, так называемых, заповедей, известных всем преферансистам.
Негласное правило преферанса – придерживаться заповедей. Но, любое действие игрок определяет сам. Формально – это его право.

При игре на одну руку против кого-то нечестные игроки идут на все, вплоть до открытого нарушения заповедей.

Нередки, и так называемые, «светлячки», когда партнеры договариваются заранее о сигнализации своей карты партнеру. В ход идут пальцы рук, сигарета, жест и т.д.

Опытный игрок способен по очень незначительной подсказке практически полностью вычислить расклад карт и достаточно точно спланировать свои действия в данной партии.

Точно так  же опытный игрок, как психолог, по незначительному жесту или слову соперников может определить нюансы расклада.

 В этом аспекте Фима был вне конкуренции. Даже с совершенно незнакомыми соперниками, по ходу игры, он улавливал их жестикуляцию и был способен обратить «светлячки» соперников себе на пользу.

Игра против двух в Фиминой новосибирской практике не являлась исключительным событием.
Очень часто, старшекурсники, зная его уровень, приглашали Фиму составить им компанию.

В определенный момент времени Фима выработал формулу предварительной договоренности с соперниками: «не светить карты». В совокупности с новосибирским кодексом чести игрока в преферанс это условие давало, при уличении в оном, возможность встать из-за стола и удалиться «не прощаясь» - без расписывания «пульки» и без расчета.

Конечно же, играть против двух с успехом – сложно, неприятно и, часто, обидно. Вначале Фима испытывал определенный дискомфорт. Проигрывать – не проигрывал - выползал (иногда под «ноль») за счет превосходства уровня.

Привлечь партнером Сэма, как противовес нечестным на руку соперникам, Фиму заставил случай.
В этот день на игру его пригласили два физика пятикурсника.
Пулька, как обычно, писалась ночью, на их территории.

После нескольких сдач Фима не только уловил «светлячки», но и определил их значение. Но соперники, как бы исподтишка, норовили светить свои карты друг другу. Фима несколько раз лаконично просил их это не делать. Но просьбы не возымели требуемой результативности. Их наглое «свечение» продолжилось, правда, стало менее откровенным.

С учетом того, что карта в этот раз Фиме явно шла, он решил продолжить игру до конца. Несколько раз его соперники стали жертвами собственных «светлячков», так как Фима прочитал их жесты и сумел использовать себе во благо. Под конец игроки другого конца стола начали нервничать и допускать непростительные ошибки. Когда пулька была расписана, Фимин баланс был – плюс шестьсот вистов.

Угнетенная пара рассчиталась, но потребовала немедленного продолжения, явно провоцируя инцидент. Фима, сославшись на здоровье, обещал предоставить им возможность реванша на следующий день.

Утром Фима зашел к Сэму и рассказал обо всех перипетиях прошедшей ночи. Сэм предложил ему пойти к его брату Владимиру (пятикурснику того же физического факультета) и поведать сию историю.

Прослушав Фимино повествование, Владимир задумался. Этих двух он, конечно же, знал.
- Так. Один к ним не ходи. Кто может с тобой сесть четвертым и рассадить «жуков»?
- Я могу – сказал Сэм
- Чудненько! Подвоха они не почувствуют, так как, по-моему, не знают о нашем родстве. А если и знают, то - еще лучше. Не полезут в бутылку. Если их «оденете», на прощанье сообщите: «ху из ху» и предупредите, что отыгрыш, при столь явном «мухляже» прописан новосибирской хартией – «не дождетесь». И сошлитесь на меня.

Пулька следующей ночи полностью соответствовала сценарию предыдущего дня. Фиме, в этот раз, везло не так, как в предыдущей баталии. Но его «непруху» с лихвой перекрыл Сэм.

Наученный Фимой «светлякам» соперников, Сэм использовал знания в полной мере. В приложении этого знания к своему обычному везению, он «привез» (суммарно с Фимой, но в большей степени) незадачливым шулерам почти полторы тысячи вистов.

В конце картины «не ждали», Сэм перечислил «реваншистам» все их «светляки» и передал на прощание привет от своего брата с его дословной цитатой.

С учетом обычной ставки - «копейка-вист», две ночи принесли в «общак» более двадцати рублей, что, по тем временам, для голодной студенческой братии было весьма значимо.
Но что еще более радовало друзей – справедливость, которая, таки, восторжествовала.

Этот случай, с легкой руки Володи, стал «притчей во язицах» в академической среде.
Еще большую славу Фиме, как преферансисту, принес неофициальный чемпионат Новосибирска по этой игре.

ПРЕФЕРАНС (продолжение) | Официально, на территории всего советского пространства карточные игры «на интерес» запрещались. Этому запрету способствовали многочисленные случаи откровенного карточного жульничества. Чаше всего шулеры «работали» в поездах дальнего следования и на пляжах. Им легко удавалось «вычислить» легковерных и наивных отпускников, которые, в преддверии отдыха, теряли осторожность и беззаботно садились за карточный стол с незнакомыми попутчиками или (как они считали) такими же отдыхающими.

Многочисленные жалобы в органы давали полное основание для официальных запретов, хотя таковые, как известно, редко приносят облегчение тем, ради кого они создаются. Карточные игры, как тогда, так и сейчас интересны людям, культивируются и приносят доход тем, кто в них преуспевает.

Понятно, что чемпионат Новосибирска по преферансу не мог иметь статус официального. Обстановка, в которой он проводился, была сродни секретным действиям разведки, готовящей и проводящей свои операции. Игры проводились ночью в общежитиях Академгородка. Места проведения – общежития и комнаты - ежедневно меняли. Время для проведения было выбрано достаточно удобное – зимние каникулы. В это время большинство комнат в общежитиях пустовало. Поэтому они с легкостью могли быть подготовлены и перепрофилированы под игровые площадки.

Большую часть участников чемпионата представляли студенты Новосибирского университета, что и предопределило места проведения турнира. Участникам от НГУ вменялось подбирать и готовить такие места. Две из пяти турнирных ночей прошли в Фимином общежитии.

Шесть больших комнат пустующих блоков были освобождены от мебели. В каждую из комнат было занесено по два стола и 10 стульев (восемь для участников и два для судей). Зрители не подразумевались, хотя по несколько человек, из числа студентов, были допущены организаторами. Их место было вне зоны игры. Курить разрешалось участникам и судьям по очереди, не более 3 сигарет за партию. Перерывы не предусматривались. В туалет разрешалось отойти только после сдачи карт «сидящему на прикупе».

Игралась «ленинградка» по правилам новосибирского региона. Игра продолжалась до набора суммарной «двухсотки» в пулях.
Каждый игрок за ночь должен был расписать две «пульки». В условиях одной комнаты столы по жребию парно меняли состав. Окончательную роспись партии производил судья. На этой же бумаге оставляли подпись он и все участники.

В начале турнира Фима испытывал определенное волнение, и первая партия для него сложилась не лучшим образом. По ходу партии он допустил несколько совершенно «детских» ошибок. Но потом к нему вернулась уверенность, и игра пошла лучше, хотя с раскладами (как обычно) не слишком везло. И к концу партии ему чуть удалось подняться, по сравнению с начальной стадией. Но, в итоге – провальные для него, минус пятьсот вистов! Такого проигрыша в своей богатой практике Фима не помнил. Конечно, игроки оказались неплохо подобраны. Да и обычная «непруха»! Но фортуна изменчива! Вторую партию на этом турнире Фима провел намного собраннее. Да и везение у всех участников второй партии оказалось усредненное. В итоге – незначительный, но – плюс.

Последующие четыре бессонные ночи Фима больше не расслаблялся. В среде соперников его даже нарекли «молодым дарованием». Он ни в чем не уступал более именитым, старшим участникам. В ряде раскладов его игра их впечатлила настолько, что после росписи пули судья и участники совместно воспроизводили и анализировали сами партии и его действия в них. Это было признание и прием в элиту.

По итогам турнира Фима занял почетное четвертое место из 48 участников. Для самого молодого – это был несомненный успех.
Сэм пробился во вторую десятку. Его выступление в таком турнире также можно было считать успешным.

Эйфорию нарушал ряд обстоятельств.
Во-первых, Илья в конце февраля уезжал в Одессу.
Во-вторых, Сэму, в отличие от Ильи, новосибирский военкомат не дал открепление. Это значило, что он автоматически: в Житомир не доедет, пойдет служить и забирать его будут из Новосибирска.

НОВОСИБИРСКИЙ ЭПИЛОГ | После отъезда Ильи многое в жизни комнаты поменялось.

Еще по инерции сюда вечерами заходили гости, еще по инерции Фима и Сэм вели свои «партии», но (как будто в оркестре замолчал ряд инструментов) какой-то особый нюанс атмосферы исчез, нарушая гармонию.

И для Фимы с Сэмом эти вечерние посиделки стали терять свою привлекательность.
Изменения коснулись и финансовой составляющей стержня компании. Потерявший стипендию Фима автоматически переходил в разряд «бедного родственника». Стипендию утратил и отчисленный из НЭТИ Сэм. Одной зарплаты электрика на двоих стало явно не хватать. И хотя ребята резко изменили свой рацион, временами вся комната испытывала муки голода. Щепетильный Фима начал искать для себя источник заработка, но, в отличие от Сэма, прикладных талантов и умения у него не было.

В какой-то момент Фима с Сэмом решили не тяготить своим безденежьем других ребят, и вышли из складчины. Более того, Фима начал тяготиться атмосферой в комнате, его отсутствие в ней вскоре стало более традиционным, чем присутствие. Даже ночевать туда он приходил все реже.

Небольшим доходом для них, кроме зарплаты Сэма, оставался ночной преферанс.
После турнира приглашения от старшекурсников на ночные бдения стали поступать достаточно регулярно. Если игра проходила в Фимином общежитии, он возвращался на свою кровать. Если же - в другом общежитии, то окно комнаты Сэма на первом этаже для него было всегда открыто.

К сожалению, ночные посиделки существенно сказывались на посещении Фимой учебных занятий. В то же время значительного дохода игра, в основном, не приносила, так как с Фимой никто не играл более чем по половине копейки за вист. И даже это обстоятельство приносило ему больший доход, чем игра Сэма в этот период.
А для Сэма именно этот период стал «черным» в его игровой практике. Фортуна от него отвернулась – карта не шла. Но какая-то высшая сила к ним благоволила.

Однажды утром комнату Сэма, где в тот момент отсыпался и Фима, оглушил настойчивый стук. Сэм, матерно ругая негодную проводку общежития, из-за которой его постоянно беспокоят, подошел к двери:
- Кто там?
Он открыл дверь. В комнату ввалились два молодых парня.
- Говорят, здесь пулю пишут?
- Ну.
- Давайте распишем.

Через полчаса в комнате Сэма «процесс пошел». После нескольких конов и Фима, и Сэм уяснили для себя, что их соперники по столу не самые большие доки этой карточной игры. Азарт и необоснованный риск у них явно доминировали над умением.

Но, при этом, они пытались жульничать по полной программе: от «светляков» до наглого свечения карт друг другу по той причине, что не были рассажены друг против друга за столом. На замечания в их адрес эти игроки реагировали коротким прекращением с последующим возобновлением до очередного замечания.

Один из соперников – студент второго курса физического факультета НГУ – играл более осторожно и умело. Второй – его друг, приехавший из Томска, – явно страдал манией выдающегося игрока. Расчет должен был произойти по ставке: вист – копейка.

Естественная реакция Фимы и Сэма на такую игру: соблюсти новосибирскую хартию и завершить игру. Но при всех «шалостях» соперников, им – «не светило». После расчета почти десять рублей из кармана томского гостя переместилось в копилку Сэма и Фимы. Завтрак в столовой, единственный на этой неделе, был достойным.

Сытые и умиротворенные, с огромным желанием доспать, ребята возвращались домой к Сэму.
На двери их ждала записка: «Жаждем реванша. Будем в два». Сэма передернуло.

- А не послать ли нам этих «баранов»? Хотя нет. Давай их рассадим, а сами преподнесем им ответный урок «светляков». Два в одном - и заработаем, и накажем.
- А мне, при всем моем негодовании от игры, «катить» их неинтересно. Не та лига. Ну, разве что, если будут очень настаивать. Но нам «светлить», играя с такими «спецами» - «не в масть». Давай до их прихода покемарим. А там видно будет.

Гости явились в половине второго. Фима с Сэмом переглянулись: «Хамы»! Таких сделать – сам Бог велел!
Томский гость, с места в карьер, предложил продолжить, но теперь: по две копейки вист.

Следующая партия утроила его проигрыш. Азартный гость тут же потребовал продолжения. И баталия продолжилась.

Фима не впервые сталкивался на поприще преферанса с людьми, для которых азарт игрока принимал маниакальную форму. В среде ночных любителей преферанса попадались ему и более колоритные особи.

Так, частыми гостями одной из комнат его общежития (после окончания турнира невозвращенную в исходное жилое состояние и применяемую как зал для игры) были два брата-близнеца – дети одного академика. Каждый их приход знаменовался их просьбами принятия в игру. Но большинство игроков отказывало им в просьбе по банальной причине: играли они слабо и являлись должниками половине Академгородка.

Томский гость был кредитоспособен на протяжении полутора суток практически непрерывной игры. Его настойчивые просьбы о продолжении завершились только после отправки восвояси, в славный город Томск. Чистый «дебит» Фимы и Сэма исчислялся 130 рублями, а, также, зонтиком и подтяжками незадачливого преферансиста. И это, не считая двух посещений столовой и билета гостю на обратную дорогу, оплаченных ребятами.

Совестливый Фима в период между партиями просил партнера томского гостя увести того «от греха подальше». На что получил ответ:

- Не парьтесь! У него денег – куры не клюют! Он приехал оттянуться за карточным столом.
Так впервые Фиме был преподан урок о прихотях богатых.

А Сэм констатировал:
- Мы честно заработали эти деньги. Это его плата за то, что в течение двух суток мы терпели беспардонное хамство, а точнее – прихоть богатенького, из «золотой молодежи» сыночка!

Впрочем, прихоти богатых, а тогда – людей с положением, в Академгородке выливались в разные, подчас, комичные формы.

Молодежи нынешней сейчас странно узнавать, что люди науки могут входить в элиту общества, не только по уровню интеллекта, но и по финансовому положению. В СССР науку и тех, кто ее творил, ценили. Не в пример тому, что происходит сейчас. Элита науки Академгородка обитала в достаточно комфортных коттеджах. Да, это были не нынешние 3-х, 4-х этажные замки современных нуворишей, но вполне пристойная по тем временам обитель. И, как было положено в элитарных кругах, хозяева коттеджей поочередно устраивали званые ужины. С учетом высокого уровня культуры обитателей на эти, как бы сейчас сказали, «тусовки» приглашалась местная и приезжая интеллигенция.

Когда и как этот бомж-философ стал вхож в эти круги, история умалчивает. Одно достоверно известно, что в Академгородок его доставили из Москвы, где он прошел через руки тамошней научной элиты, в качестве гостя на длительное время проживания.

Базис его философии зиждился на следующем: «Я до такой степени умен и интересен, что великие мира должны меня содержать».
И, таки, содержали. Вначале, как интересного собеседника для себя, потом - для гостей. Ну, а после «оскомины» на присутствие оного субъекта, его с наилучшими характеристиками передавали в другие, надежные руки (наверно в качестве презента).Интеллигентность тогдашней научной элиты не могла себе позволить «вышвырнуть нахала вон».
  • Сэр Преферанс

 Идет игра, игра крутая - азарт и транс...
Царит и в воздухе витает Сэр Преферанс.
Просторный зал, на окнах шторы... и тишина...
Здесь нет зеркал и разговоров - игра одна.

Ряды столов, как в ресторане: на четверых,
Но их сдвигать никто не станет... Особый штрих:
здесь зрителей всегда немало вокруг столов,
но им лишь лицезреть пристало - закон таков.

В соседнем зале – мониторы и весь сюжет:
Зал разговоров и разборов, эмоций вслед...
Здесь может в действо подключиться любитель, асс...
Судить, рядить иль поучится - кто в что горазд...

А я в игре. Игра струится за пасом - “вист”…
Но если дальше так продлится, то я “завис”.
Сегодня карта - не “по масти”, и “прикуп” - врозь,
Знать, не мое здесь нынче счастье… До горьких слез.

Им улыбается фортуна, как “вечный шах”...
Моя надежда отыграться - лишь на “вистах”,
да раскрутиться распасами... Коль повезет,
они мне наиграют сами под “ноль-расчет”.

Но карта все же слезы любит! Еще и как!:
мне “мизер” “падает” при сдаче - совсем “чистяк”.
Затем пришла “девятерная”... Кажись, живу!
Еще одна? Теперь я знаю, что - “на плаву”.

При том “ссадил” кента напротив... и угадал.
С досады он (а я - не против) “Завистовал”.

И ”сел”... Знать, сдали нервы - венчальный звон...
По “пуле” и “вистам” - я первый, по “горке - он.

На распасах “ушел без взятки”... Разжался круг?
Но вот, “рискнул на прикуп”... Гадкий!.. “Присел без двух”...

Все возрастает напряженье. Размыт сюжет.
Интрига головокруженья? И да, и нет.
Идет игра, игра крутая - Фортуны шанс.
Царит и в воздухе витает Сэр Преферанс.

1996 г.

(продолжение следует)

суббота, 26 ноября 2016 г.

Юрий Контишев: Ваяя явь

Ваяя явь,
Я видел вновь:
В наив вливался яд познанья.
Я не искал поток сознанья.
Воняла навь
У вялых ив.
Лихой мотив
Будил кутил.
Кутья. Девятый день поминок.
Пинок от стоптанных ботинок.
И Будда пил
Аперитив.
 
Опередив
Локомотив
- От коматоза - две-три дозы,
Я отрыгнул метаморфозы
В луга отав,
На перья нив.

Не веря в явь,
Явилась навь.
Лоснился грех на дне Грааля.
Плесни в стакан гранёный эля!
Я – Вий из сна.
Еврей – не я.

Я – вление.
Я в лени
Явь…
И?..

2016


*     *     *

Вообще-то, я – поэт и в рas de deux не разбираюсь,
хоть Цискаридзе и Да Винчи форы дам!
Намедни табурет я пододвинул прямо к краю
И заглянул за рамки недопитых 200 грамм.

И там, за гранью истин, потерявшихся в стакане,
В фигуре Волочковой, в МонаЛизином лице,
Жена Агатой Кристи показалась графоману,
В бреду рвала в клочки моё прекрасное эссе.

Я видно до беспамятства напился, до безглуздья,
Рифмованой поэзью покрывая эту суть,
и в рas de deux скрываю естество и бездну грусти –
Не смог на бабу влезть, теперь вот, просто, бред несу…

2013

*     *     *

обчупакабреный охотник

Рты пораззявив на коржикокожее,
и чупачупсами обчупакабренный
выну из ножен – на пиксель похожее –
нечто негожее, с рифмой похабною.

Хворь стихотварьчества – очень приметная:
Бьётся башкою охотник за рифмами.
Эко чудачество: ЭлЛизаБетная,
возле пруда вся слезами залитая.

Тонет в пруду пароход с гонорарами
реквием под «Лакримоза».Эмоции?
Вечно вы, гении, рядышком с тварями!
Подле Салье…разве можно так, Моцарты?

2013

*     *     *

По мостикам из старых фотографий
я добреду до озорного детства,
где хвостиком старается потрафить
мне добрый пудель, заодно – согреться.

Язык Трезора мне щекочет веко.
Язык Эзопа – рабская потеха.
Я сыт позором будущего века,
где «сука соком…», далее – по тексту.

Потеет небо...радуга в печали –
Не хочется из детства возвращаться!
По чьей вине корабль не там причалил?
По чьей вине надежды нет на счастье?

Который раз – в одну и ту же реку?
Который раз – анонсы эпитафий.
Язык Трезора мне щекочет веко…
Яз…вит Эйнштейн с известных фотографий.

2013

*     *     *

Неоконченный блюз

Свято место
не будет пусто! –
Черти маются без вакансий.
Много лезло
в постель Прокруста –
нечем стало бодать-брыкаться.

Это чудо:
На зимнем небе
дефлорация туч свершилась!
Я торчу,
как кирпич-поребрик,
декорацией мыла с шилом.

В церкви цыкали:
- Нетверёзый!
Все готовились до Крещенья.
Но посыпались
с неба слёзы,
в знак прощенья
за прегрешенья.

Я поправил
на шее галстук,
чтоб дышалось в сыром подворье.
Альт-сопрано
подсел на галсе.
И осталось нас только двое.

Над карнизом
Не бог, а голубь,
ворковал. Ждал, что пёс подвоет.
Накормить бы
его крупою
и водой напоить святою.

Что-то грустно
от этой хляби.
Не зима... не весна… не осень.
И уткнулся
я в небо взглядом,
и немые послал вопросы…

2013

*     *     *

Я, подарками закарканый

Голубое стало розовым –
опаршивился Парнас...
И под ёлочкой с берёзою
я в упор не вижу Вас.

Голод – тёткою рязанскою
на кисельном берегу –
киснет башнею Пизанскою
с мыслью: – Больше не могу!

Виснет хвост кота баюнского
над звездою Альтаир...
Свистом из лесу Булонского
транститутки гадят в мир.

Я, подарками закарканый,
сонно пряником сорю,
а под арками-закатами
солнце прячется в зарю...

2013

*     *     *

Промашка Бога

Я космос вижу только ночью
Во тьме кромешной. Бродят тучи
И звёзды прячутся нарочно,
Чтоб я покой их не нарушил.

Чтоб не искал упавших истин
По искрам гаснущего неба
И в желтизне осенних листьев
Россию с Женевьев–гДе-не Буа.

А днём забудется о грустном –
Все к Солнцу тянутся: тепла бы!
И осень сдастся: «дупель – пусто»,
Ксеноновой упав рекламой.

Засыплет белым светом мысли,
Стирая грязь с земли и выше,
И всхлипнет в скрипе звёздной выси
Мне Бог: опять промашка вышла!

2012

*     *     *

В тело свободная мысль залетела.
Долго вертелась по всяким отделам.
В мозг заходила
Привычно.
Зачем?

Возле усердного сердца кружилась.
После терзалась в натянутых жилах.
Выйти решилась
В скрипичном
Ключе.

Руки не слышали мысли вначале.
Звуки из клавиш рояля звучали
Тихой печалью.
Случайной.
Ничьей.

Но зарождалась мелодия мысли.
Голос мужал и заладилась песня.
Дым коромыслом
Лежал на
Плече.

В том до-мажор-отрешённом аккорде
Голая Русь, измождённая скорбью,
Всё торопилась
Прижаться
К печи.
-Хочешь, спою?
-Не хочу! Помолчим…

2012

*     *     *

Хирень сереет под окном,
А в лоле пютики цветут.
Рить корошо в жраю ходном,
Де тцак тысоко генят вруд…

Под пенью ленистой систвы
Бевчонки додят хосиком.
А стицы херые полсты
Касчертят в ребе носяком.

Ны зе соимся бимних мтуж –
В дапасе зодка и врова.
Но, если гзялся вы за туж,
Кусть брепче гудет полова.

2012

*     *     *

Воспоминание о 21. 12. 2012

То ли сон, то ли явь. Незлопамятным духом…
Чёрной тишью объят мой потухший очаг.
Колесо. Колея. Не совпали друг с другом,
Чтоб найти не себя – слепоту на очах.

Я проснулся вчера…или мне показалось,
Что закончился свет и закончилась жизнь.
Я пытался стирать зимней пакости шалость.
Только жалость ответила знаками лжи.

Жирной кляксою ночь прободела пространство.
Вместо музыки звуков – безмолвия страх.
И напрягся я прочь, пробудив от простраций
Истомившийся дух в изголовье креста.

Умирала Земля. Только Космоса всполох
Освещал новый путь в нулевой полосе
И моё резюме утекало в некрОлог,
А свеча на ветру удлиняла парсек.

2012

*     *     *

Хэллоуин уткнулся тыквой в стрелки

Опять октябрь. Курантов сбивши бой,
Хэллоуин уткнулся тыквой в стрелки.
В объятиях куражимся с тобой:
Лих или хил, нуль или тыща – стерпим.

Любовь, надев, как ненависть, очки,
Узрела всё. И умерла под осень.
И вновь надежда на висках стучит.
Несмело. Неумело. Без вопросов...

201

*     *     *

Сюрреализмом дам по харе дамам

Обноябрился[1] дряблый листопад
И пожелтевший жовтень улыбнулся,
Веретени`стый вересеня* взгляд,
Упершись в ж..., ямбом стебанулся.

В жилет нимфетки спрятали глаза,
Как херувим адамов хер во храме.
Живёт во мне не зря Дали стезя –
Сюрреализмом дам по харе дамам.

И так размажу, что не отскрести
с картонок карт крестового валета!
Я в эпатаже (Господи прости!) –
Подонок, наподобие поэта.

2012

*     *     *


Размышление у запертого сортира[2]


Нивы сжаты, рощи голы,
Да и вечер сжался как-то.
Я ропщу на злые доли:
Тает лужей снег у хаты.

Выйду в тамбур( в смысле – в сени):
От горшка   туман и сырость.
Как-то так писал Есенин.
Чем я хуже, Ваша милость?

Вирус хмелем перемелен.
Безгранична грань стакана.
Вижу: месяц, словно мерин,
Безразлично тянет саван.

Слева - русское раздолье.
Справа – самба бразильон.
Между  прочим, и в застолье
Наш  поэт зело силён.

Гомон капель греет душу.
Сносит крышу на асфальт.
Я гармонию нарушу:
И в окно свой фейс, и в скайп.

 Как поэт,  я – вездесущий
(Я готов везде писать).
От сохи. Из самой гущи.
Взял стихи и - в небеса.

Достучусь в любые двери!
Даже в запертый сортир…
Почему ты мне не веришь
Зпт.Тире.
Сатир.



[2] Отзыв на: http://www.stihi.ru/2014/11/07/1642
(а может быть, и на самого Есенина?)
Владимир Остапенко: Сжался вечер...

Сжался вечер зол, простужен,
Возле запертых дверей.
Пляшут самбу в мутных лужах
Солнца пьяных фонарей.

Капли вылизали крыши,
Окна, стоптанный асфальт.
Только радости не слышу
В этом гомоне, а жаль…

В сердце вирус многоцветья
Нежно впрыснуло вино.
Что нам это лихолетье? –
Перемелем всё равно!

И не нужно облачаться
В белый саван наперёд…
До небес не достучаться? –
Но когда-то дождь пройдёт.

Будет много новых песен,
Гнёт судьба, но я упрям…
Мир безумно интересен,
Если смотришь сквозь стакан…



[1] листопад, жовтень, вересень – ноябрь, октябрь, сентябрь, соответственно(укр.)