Борис Финкельштейн: ПУТЬ ПОД СОЗВЕЗДИЕМ АРЬЕ-ЛЕЙБА, продолжение 8

Начало смотри: http://agitprom2014.blogspot.com/2016/05/blog-post_26.html

Смотри накануне: http://agitprom2014.blogspot.com/2016/10/6_31.html

• ПЕРВАЯ СЕССИЯ (последствия)| Сокрушаться по поводу провала Партии Свободной Любви было некогда – во всю шла первая зимняя сессия. Сдача зачетов для Фимы проходила не без шероховатостей, но к Новому Году последний зачет был сдан.

 Гораздо хуже шли дела у Ильи. Новый 1970 г/ он встретил с 2-мя зачетными хвостами. Сэм свою зачетную сессию в НЭТИ прошел в основном «автоматом». Хотя зачетная сессия в НЭТИ заканчивалась на неделю позже, чем в НГУ, уже 29 декабря в зачетке Сэма присутствовали все зачеты. Как и чем брал Сэм, его друзья не понимали. Мотаясь каждый учебный день из Академгородка в Новосибирск и обратно, успевая на большинство совместных дружеских мероприятий и выполняя обязанности электрика общежития, он никогда не терял жизненного тонуса. По крайней мере, друзья не видели его уставшим.

В связи с учебными «негораздами» Ильи настроение в компании при встрече Нового Года было «не ахти».

Сэм и Фима всеми силами старались поддержать тонус, но в воздухе витало предвиденье еще более темных туч.

Первый экзамен, математический анализ, Илья завалил. В деканате тут же начали готовить его документы на отчисление. Усугубило ситуацию то обстоятельство, что он был кандидатом, а не полновесным студентом.

Из солидарности Сэм не стал сдавать свою сессию в НЭТИ. Несмотря на первый успех - отлично сданный экзамен, остальные экзамены он проигнорировал, написав заявление на отчисление.

Фима сдавал сессию не без трудностей. И хотя первый блин не стал комом, в целом, с учетом переживаний по поводу друга, сессия завершилась экзаменационными трояками и лишением стипендии на следующий семестр.

• НОВОСИБИРСК (время собирать камни) | Домой в Киев на каникулы Фима не поехал. На это было несколько причин. Во-первых, Илья готовился к возвращению в Одессу. Последние дни общения с другом для преданного Фимы перетягивали на весах жизни все остальное. Во-вторых, начался неофициальный чемпионат Новосибирска по преферансу, участвовать в котором пригласили только двух первокурсников - Фиму и Сэма.

ПРЕФЕРАНС | С момента приезда в Академгородок Фима, уже опытный боец игровых баталий, практически сразу оказался втянутым в бум преферанса, царящий в этой обители науки. Преферанс здесь культивировался повсеместно. В него «резались» академики и члены-корреспонденты, доктора наук и кандидаты, преподаватели и студенты. Пословица: «Курица - не птица, первокурсник – не студент» имела в Новосибирском университете иное звучание: «Кто преферанса знать не будет, тот никогда не выйдет в люди».

Еще в колхозе Фима обучил азам этой игры десятка два «желторотиков». При этом он строго придерживался своего базового постулата: «не играть на деньги с заведомо слабыми соперниками». Даже в случаях, когда в игру необходимо было внести элемент ответственности и «вист», таки да, оценивался в денежном эквиваленте, в конце игры Фима отказывался брать свой выигрыш. Из Фиминых учеников наиболее прогрессирующим оказался Сэм. И, хотя он не дотягивал до Фиминого уровня, благодаря своему везению (карта Сэму «шла» очень часто, много чаще, чем Фиме) Сэм стал Фиминым партнером в баталиях с серьезными противниками.

Преферанс (вторая интеллектуальная карточная игра после бриджа) требует от хорошего игрока наличия многих необходимых качеств. Это: конечно же, знание игры и опыт, отличная память, реакция, умение скрывать эмоции, склонность улавливать нюансы поведения и действий соперников, умение точно рассчитать в голове комбинацию и, главное, сохранять эти качества в течение всей игры.

В Новосибирске и Академгородке тогда культивировалась «ленинградка» - разновидность преферанса. Фима, до приезда сюда, играл, в основном, «сочинку». Но «ленинградка», в отличие от «сочинки» обладала рядом преимуществ, которые очень пришлись Фиме по душе.

Во-первых, пуля в «ленинградке» закрывалась суммарно, а не, как в «сочинке», для каждого игрока с последующим десятикратным «вдуванием» вистов за помощь в закрытии. Во-вторых, «подсад на игре» карался двойной «горой». В-третьих, присутствовал, так называемый, «джентльменский» вист. Это вист давал право вистующему партнеру (ради подсадки игрока, объявившего игру) пасовать, и, в случае подсада игрока, не утратить половину вистов. Например, при отсутствии у вистующего хорошего хода при наличии у него сильной карты.

Но карты есть карты. Если в шашках и шахматах нечестной игрой могут стать только «поддавки», то в картах элементов жульничества гораздо больше. Оставим за кадром «игру рук» опытного шулера. При наличии большего числа сдач в преферансе, такого ловкача можно вычислить. Крапленые карты опытному глазу через некоторое время тоже высветятся. Сложнее бороться в преферансе с игрой «два на одного», когда оба карточных соперника за твоим столом постоянно играют только против тебя, подыгрывая друг другу. Лучше всего этот прецедент характеризует анекдот:

Судят преферансиста. Судья спрашивает:

- Почему вы застрелили своего партнера по карточному столу?

-Господа присяжные! Дело было так. Идет игра «в темную». Игрок «козырнул». Я «понес» пику. И партнер «понес» пику. Игрок снова «козырнул». Я «понес» пику. И партнер «понес» пику. Игрок снова «козырнул». Я «понес» пику. И покойничек «понес» пику…

В преферансе существует много, так называемых, заповедей, известных всем преферансистам.

Негласное правило преферанса – придерживаться заповедей. Но, любое действие игрок определяет сам. Формально – это его право.

При игре на одну руку против кого-то нечестные игроки идут на все, вплоть до открытого нарушения заповедей.

Нередки, и так называемые, «светлячки», когда партнеры договариваются заранее о сигнализации своей карты партнеру. В ход идут пальцы рук, сигарета, жест и т.д.

Опытный игрок способен по очень незначительной подсказке практически полностью вычислить расклад карт и достаточно точно спланировать свои действия в данной партии.

Точно так  же опытный игрок, как психолог, по незначительному жесту или слову соперников может определить нюансы расклада.

 В этом аспекте Фима был вне конкуренции. Даже с совершенно незнакомыми соперниками, по ходу игры, он улавливал их жестикуляцию и был способен обратить «светлячки» соперников себе на пользу.

Игра против двух в Фиминой новосибирской практике не являлась исключительным событием.

Очень часто, старшекурсники, зная его уровень, приглашали Фиму составить им компанию.

В определенный момент времени Фима выработал формулу предварительной договоренности с соперниками: «не светить карты». В совокупности с новосибирским кодексом чести игрока в преферанс это условие давало, при уличении в оном, возможность встать из-за стола и удалиться «не прощаясь» - без расписывания «пульки» и без расчета.

Конечно же, играть против двух с успехом – сложно, неприятно и, часто, обидно. Вначале Фима испытывал определенный дискомфорт. Проигрывать – не проигрывал - выползал (иногда под «ноль») за счет превосходства уровня.

Привлечь партнером Сэма, как противовес нечестным на руку соперникам, Фиму заставил случай.

В этот день на игру его пригласили два физика пятикурсника.

Пулька, как обычно, писалась ночью, на их территории.

После нескольких сдач Фима не только уловил «светлячки», но и определил их значение. Но соперники, как бы исподтишка, норовили светить свои карты друг другу. Фима несколько раз лаконично просил их это не делать. Но просьбы не возымели требуемой результативности. Их наглое «свечение» продолжилось, правда, стало менее откровенным.

С учетом того, что карта в этот раз Фиме явно шла, он решил продолжить игру до конца. Несколько раз его соперники стали жертвами собственных «светлячков», так как Фима прочитал их жесты и сумел использовать себе во благо. Под конец игроки другого конца стола начали нервничать и допускать непростительные ошибки. Когда пулька была расписана, Фимин баланс был – плюс шестьсот вистов.

Угнетенная пара рассчиталась, но потребовала немедленного продолжения, явно провоцируя инцидент. Фима, сославшись на здоровье, обещал предоставить им возможность реванша на следующий день.

Утром Фима зашел к Сэму и рассказал обо всех перипетиях прошедшей ночи. Сэм предложил ему пойти к его брату Владимиру (пятикурснику того же физического факультета) и поведать сию историю.

Прослушав Фимино повествование, Владимир задумался. Этих двух он, конечно же, знал.

- Так. Один к ним не ходи. Кто может с тобой сесть четвертым и рассадить «жуков»?

- Я могу – сказал Сэм

- Чудненько! Подвоха они не почувствуют, так как, по-моему, не знают о нашем родстве. А если и знают, то - еще лучше. Не полезут в бутылку. Если их «оденете», на прощанье сообщите: «ху из ху» и предупредите, что отыгрыш, при столь явном «мухляже» прописан новосибирской хартией – «не дождетесь». И сошлитесь на меня.

Пулька следующей ночи полностью соответствовала сценарию предыдущего дня. Фиме, в этот раз, везло не так, как в предыдущей баталии. Но его «непруху» с лихвой перекрыл Сэм.

Наученный Фимой «светлякам» соперников, Сэм использовал знания в полной мере. В приложении этого знания к своему обычному везению, он «привез» (суммарно с Фимой, но в большей степени) незадачливым шулерам почти полторы тысячи вистов.

В конце картины «не ждали», Сэм перечислил «реваншистам» все их «светляки» и передал на прощание привет от своего брата с его дословной цитатой.

С учетом обычной ставки - «копейка-вист», две ночи принесли в «общак» более двадцати рублей, что, по тем временам, для голодной студенческой братии было весьма значимо.

Но что еще более радовало друзей – справедливость, которая, таки, восторжествовала.

Этот случай, с легкой руки Володи, стал «притчей во язицах» в академической среде.

Еще большую славу Фиме, как преферансисту, принес неофициальный чемпионат Новосибирска по этой игре.

ПРЕФЕРАНС (продолжение) | Официально, на территории всего советского пространства карточные игры «на интерес» запрещались. Этому запрету способствовали многочисленные случаи откровенного карточного жульничества. Чаше всего шулеры «работали» в поездах дальнего следования и на пляжах. Им легко удавалось «вычислить» легковерных и наивных отпускников, которые, в преддверии отдыха, теряли осторожность и беззаботно садились за карточный стол с незнакомыми попутчиками или (как они считали) такими же отдыхающими.

Многочисленные жалобы в органы давали полное основание для официальных запретов, хотя таковые, как известно, редко приносят облегчение тем, ради кого они создаются. Карточные игры, как тогда, так и сейчас интересны людям, культивируются и приносят доход тем, кто в них преуспевает.

Понятно, что чемпионат Новосибирска по преферансу не мог иметь статус официального. Обстановка, в которой он проводился, была сродни секретным действиям разведки, готовящей и проводящей свои операции. Игры проводились ночью в общежитиях Академгородка. Места проведения – общежития и комнаты - ежедневно меняли. Время для проведения было выбрано достаточно удобное – зимние каникулы. В это время большинство комнат в общежитиях пустовало. Поэтому они с легкостью могли быть подготовлены и перепрофилированы под игровые площадки.

Большую часть участников чемпионата представляли студенты Новосибирского университета, что и предопределило места проведения турнира. Участникам от НГУ вменялось подбирать и готовить такие места. Две из пяти турнирных ночей прошли в Фимином общежитии.

Шесть больших комнат пустующих блоков были освобождены от мебели. В каждую из комнат было занесено по два стола и 10 стульев (восемь для участников и два для судей). Зрители не подразумевались, хотя по несколько человек, из числа студентов, были допущены организаторами. Их место было вне зоны игры. Курить разрешалось участникам и судьям по очереди, не более 3 сигарет за партию. Перерывы не предусматривались. В туалет разрешалось отойти только после сдачи карт «сидящему на прикупе».

Игралась «ленинградка» по правилам новосибирского региона. Игра продолжалась до набора суммарной «двухсотки» в пулях.

Каждый игрок за ночь должен был расписать две «пульки». В условиях одной комнаты столы по жребию парно меняли состав. Окончательную роспись партии производил судья. На этой же бумаге оставляли подпись он и все участники.

В начале турнира Фима испытывал определенное волнение, и первая партия для него сложилась не лучшим образом. По ходу партии он допустил несколько совершенно «детских» ошибок. Но потом к нему вернулась уверенность, и игра пошла лучше, хотя с раскладами (как обычно) не слишком везло. И к концу партии ему чуть удалось подняться, по сравнению с начальной стадией. Но, в итоге – провальные для него, минус пятьсот вистов! Такого проигрыша в своей богатой практике Фима не помнил. Конечно, игроки оказались неплохо подобраны. Да и обычная «непруха»! Но фортуна изменчива! Вторую партию на этом турнире Фима провел намного собраннее. Да и везение у всех участников второй партии оказалось усредненное. В итоге – незначительный, но – плюс.

Последующие четыре бессонные ночи Фима больше не расслаблялся. В среде соперников его даже нарекли «молодым дарованием». Он ни в чем не уступал более именитым, старшим участникам. В ряде раскладов его игра их впечатлила настолько, что после росписи пули судья и участники совместно воспроизводили и анализировали сами партии и его действия в них. Это было признание и прием в элиту.

По итогам турнира Фима занял почетное четвертое место из 48 участников. Для самого молодого – это был несомненный успех.

Сэм пробился во вторую десятку. Его выступление в таком турнире также можно было считать успешным.

Эйфорию нарушал ряд обстоятельств.

Во-первых, Илья в конце февраля уезжал в Одессу.

Во-вторых, Сэму, в отличие от Ильи, новосибирский военкомат не дал открепление. Это значило, что он автоматически: в Житомир не доедет, пойдет служить и забирать его будут из Новосибирска.

НОВОСИБИРСКИЙ ЭПИЛОГ | После отъезда Ильи многое в жизни комнаты поменялось.

Еще по инерции сюда вечерами заходили гости, еще по инерции Фима и Сэм вели свои «партии», но (как будто в оркестре замолчал ряд инструментов) какой-то особый нюанс атмосферы исчез, нарушая гармонию.

И для Фимы с Сэмом эти вечерние посиделки стали терять свою привлекательность.

Изменения коснулись и финансовой составляющей стержня компании. Потерявший стипендию Фима автоматически переходил в разряд «бедного родственника». Стипендию утратил и отчисленный из НЭТИ Сэм. Одной зарплаты электрика на двоих стало явно не хватать. И хотя ребята резко изменили свой рацион, временами вся комната испытывала муки голода. Щепетильный Фима начал искать для себя источник заработка, но, в отличие от Сэма, прикладных талантов и умения у него не было.

В какой-то момент Фима с Сэмом решили не тяготить своим безденежьем других ребят, и вышли из складчины. Более того, Фима начал тяготиться атмосферой в комнате, его отсутствие в ней вскоре стало более традиционным, чем присутствие. Даже ночевать туда он приходил все реже.

Небольшим доходом для них, кроме зарплаты Сэма, оставался ночной преферанс.

После турнира приглашения от старшекурсников на ночные бдения стали поступать достаточно регулярно. Если игра проходила в Фимином общежитии, он возвращался на свою кровать. Если же - в другом общежитии, то окно комнаты Сэма на первом этаже для него было всегда открыто.

К сожалению, ночные посиделки существенно сказывались на посещении Фимой учебных занятий. В то же время значительного дохода игра, в основном, не приносила, так как с Фимой никто не играл более чем по половине копейки за вист. И даже это обстоятельство приносило ему больший доход, чем игра Сэма в этот период.

А для Сэма именно этот период стал «черным» в его игровой практике. Фортуна от него отвернулась – карта не шла. Но какая-то высшая сила к ним благоволила.

Однажды утром комнату Сэма, где в тот момент отсыпался и Фима, оглушил настойчивый стук. Сэм, матерно ругая негодную проводку общежития, из-за которой его постоянно беспокоят, подошел к двери:

- Кто там?

Он открыл дверь. В комнату ввалились два молодых парня.

- Говорят, здесь пулю пишут?

- Ну.

- Давайте распишем.

Через полчаса в комнате Сэма «процесс пошел». После нескольких конов и Фима, и Сэм уяснили для себя, что их соперники по столу не самые большие доки этой карточной игры. Азарт и необоснованный риск у них явно доминировали над умением.

Но, при этом, они пытались жульничать по полной программе: от «светляков» до наглого свечения карт друг другу по той причине, что не были рассажены друг против друга за столом. На замечания в их адрес эти игроки реагировали коротким прекращением с последующим возобновлением до очередного замечания.

Один из соперников – студент второго курса физического факультета НГУ – играл более осторожно и умело. Второй – его друг, приехавший из Томска, – явно страдал манией выдающегося игрока. Расчет должен был произойти по ставке: вист – копейка.

Естественная реакция Фимы и Сэма на такую игру: соблюсти новосибирскую хартию и завершить игру. Но при всех «шалостях» соперников, им – «не светило». После расчета почти десять рублей из кармана томского гостя переместилось в копилку Сэма и Фимы. Завтрак в столовой, единственный на этой неделе, был достойным.

Сытые и умиротворенные, с огромным желанием доспать, ребята возвращались домой к Сэму.

На двери их ждала записка: «Жаждем реванша. Будем в два». Сэма передернуло.

- А не послать ли нам этих «баранов»? Хотя нет. Давай их рассадим, а сами преподнесем им ответный урок «светляков». Два в одном - и заработаем, и накажем.

- А мне, при всем моем негодовании от игры, «катить» их неинтересно. Не та лига. Ну, разве что, если будут очень настаивать. Но нам «светлить», играя с такими «спецами» - «не в масть». Давай до их прихода покемарим. А там видно будет.

Гости явились в половине второго. Фима с Сэмом переглянулись: «Хамы»! Таких сделать – сам Бог велел!

Томский гость, с места в карьер, предложил продолжить, но теперь: по две копейки вист.

Следующая партия утроила его проигрыш. Азартный гость тут же потребовал продолжения. И баталия продолжилась.

Фима не впервые сталкивался на поприще преферанса с людьми, для которых азарт игрока принимал маниакальную форму. В среде ночных любителей преферанса попадались ему и более колоритные особи.

Так, частыми гостями одной из комнат его общежития (после окончания турнира невозвращенную в исходное жилое состояние и применяемую как зал для игры) были два брата-близнеца – дети одного академика. Каждый их приход знаменовался их просьбами принятия в игру. Но большинство игроков отказывало им в просьбе по банальной причине: играли они слабо и являлись должниками половине Академгородка.

Томский гость был кредитоспособен на протяжении полутора суток практически непрерывной игры. Его настойчивые просьбы о продолжении завершились только после отправки восвояси, в славный город Томск. Чистый «дебит» Фимы и Сэма исчислялся 130 рублями, а, также, зонтиком и подтяжками незадачливого преферансиста. И это, не считая двух посещений столовой и билета гостю на обратную дорогу, оплаченных ребятами.

Совестливый Фима в период между партиями просил партнера томского гостя увести того «от греха подальше». На что получил ответ:

- Не парьтесь! У него денег – куры не клюют! Он приехал оттянуться за карточным столом.

Так впервые Фиме был преподан урок о прихотях богатых.

А Сэм констатировал:

- Мы честно заработали эти деньги. Это его плата за то, что в течение двух суток мы терпели беспардонное хамство, а точнее – прихоть богатенького, из «золотой молодежи» сыночка!

Впрочем, прихоти богатых, а тогда – людей с положением, в Академгородке выливались в разные, подчас, комичные формы.

Молодежи нынешней сейчас странно узнавать, что люди науки могут входить в элиту общества, не только по уровню интеллекта, но и по финансовому положению. В СССР науку и тех, кто ее творил, ценили. Не в пример тому, что происходит сейчас. Элита науки Академгородка обитала в достаточно комфортных коттеджах. Да, это были не нынешние 3-х, 4-х этажные замки современных нуворишей, но вполне пристойная по тем временам обитель. И, как было положено в элитарных кругах, хозяева коттеджей поочередно устраивали званые ужины. С учетом высокого уровня культуры обитателей на эти, как бы сейчас сказали, «тусовки» приглашалась местная и приезжая интеллигенция.

Когда и как этот бомж-философ стал вхож в эти круги, история умалчивает. Одно достоверно известно, что в Академгородок его доставили из Москвы, где он прошел через руки тамошней научной элиты, в качестве гостя на длительное время проживания.

Базис его философии зиждился на следующем: «Я до такой степени умен и интересен, что великие мира должны меня содержать».

И, таки, содержали. Вначале, как интересного собеседника для себя, потом - для гостей. Ну, а после «оскомины» на присутствие оного субъекта, его с наилучшими характеристиками передавали в другие, надежные руки (наверно в качестве презента).Интеллигентность тогдашней научной элиты не могла себе позволить «вышвырнуть нахала вон».

• Сэр Преферанс

 Идет игра, игра крутая - азарт и транс...

Царит и в воздухе витает Сэр Преферанс.

Просторный зал, на окнах шторы... и тишина...

Здесь нет зеркал и разговоров - игра одна.

Ряды столов, как в ресторане: на четверых,

Но их сдвигать никто не станет... Особый штрих:

здесь зрителей всегда немало вокруг столов,

но им лишь лицезреть пристало - закон таков.

В соседнем зале – мониторы и весь сюжет:

Зал разговоров и разборов, эмоций вслед...

Здесь может в действо подключиться любитель, асс...

Судить, рядить иль поучится - кто в что горазд...

А я в игре. Игра струится за пасом - “вист”…

Но если дальше так продлится, то я “завис”.

Сегодня карта - не “по масти”, и “прикуп” - врозь,

Знать, не мое здесь нынче счастье… До горьких слез.

Им улыбается фортуна, как “вечный шах”...

Моя надежда отыграться - лишь на “вистах”,

да раскрутиться распасами... Коль повезет,

они мне наиграют сами под “ноль-расчет”.

Но карта все же слезы любит! Еще и как!:

мне “мизер” “падает” при сдаче - совсем “чистяк”.

Затем пришла “девятерная”... Кажись, живу!

Еще одна? Теперь я знаю, что - “на плаву”.

При том “ссадил” кента напротив... и угадал.

С досады он (а я - не против) “Завистовал”.

И ”сел”... Знать, сдали нервы - венчальный звон...

По “пуле” и “вистам” - я первый, по “горке - он.

На распасах “ушел без взятки”... Разжался круг?

Но вот, “рискнул на прикуп”... Гадкий!.. “Присел без двух”...

Все возрастает напряженье. Размыт сюжет.

Интрига головокруженья? И да, и нет.

Идет игра, игра крутая - Фортуны шанс.

Царит и в воздухе витает Сэр Преферанс.

1996 г.

(продолжение следует)