Борис Финкельштейн: ПУТЬ ПОД СОЗВЕЗДИЕМ АРЬЕ-ЛЕЙБА, продолжение 7

Начало смотри: http://agitprom2014.blogspot.com/2016/05/blog-post_26.html
 

• Редакторское право на ремарку беру не впервые… Здесь особо. Ведь здесь смешались не только детородные органы отдельных индивидуумов, но и спецорганы целого совкового Отечества. И здесь уже исход – кто кого – был печален и очевиден. А впрочем, читайте, дорогие читатели… Всё так, как видно и было… в стране, где даже самые несмелые сексуальные эксперименты могла запросто закончится в КГБ. Под сим Ве Ша

РОЖДЕНИЕ МУЖЧИНЫ | В длинной череде Илюшиных поклонниц была одна, проявлявшая недюжинную настойчивость. Она была их сокурсницей, и в какой-то момент паузы в Илюшиных романах «подставилась» под него, став чем-то вроде «отдушины», завлекая Илью к себе при малейшей возможности и не досаждая ему своей ревностью к очередному легкому увлечению.

Наташа, живя в одной комнате с Люси и будучи ее подругой, незаметно влилась в их коллектив, где мечтали обретаться многие барышни. Она неплохо пела, образовав с Фимой певческий дуэт. Ее и Люси Фима обучил преферансу, и их прогресс в этой игре вызывал зависть многих особей женского пола. Постепенно Наташа становилась «своим парнем» в комнате и их компании.

Наташа часто «плакала в жилетку» Фиме, как, впрочем, и многие «страдалицы Илюшиных чар». Они достоверно знали, что Фима «не предаст». Выбирая его в качестве «жилетки», она, как и другие, безошибочно ориентировалась на, присущую ему, добрую и интеллигентную натуру.

Из стрессового состояния, в коем пребывал Фима после Валиного отъезда, Жорик решил выводить того методом «клин клином».

Сэм не очень жаловал Жорика, интуитивно ощущая в нем неискренность, хотя Фима с Ильей полагали, что Сэм просто ревнует Жорика за его успехи на «женском поприще». А Жорик к Сэму, почему-то, изначально не испытывал особой симпатии.

В один из декабрьских дней Жорик сообщил Илье и Фиме, что у него намечается событие – день рождения. Событие он предлагает провести в Люсиной комнате в обществе ее обитателей:

«Нас трое и их трое. Повеселимся»

«А как же Сэм?» – спросил Илья.

«Сэм не изъявил желания – соврал Жорик, - «Кстати, Люси, мне в подарок, обещала – стриптиз для присутствующих. Может и Ленку «пробьет»- загадочно добавил он.

Третья жительница комнаты, где обитали Люси и Наташа уже неоднократно сдавала тест на «непробиваемость». Жорик и Люси занимающиеся любовью, где не попади, чаще всего забредали на Люсину территорию. Эта комната в новом 9 этажном общежитии была меньше комнаты на четверых в череде «пятиэтажек», но зато была одна в блоке (без 2-х местной для старшекурсников). То есть, любая шумная «гульба» не могла пресекаться старшими соседями.

В комнате девчонок кровати были с деревянными спинками, с одной стороны вровень с матрасами, поэтому в сдвинутом состоянии они не создавали неудобств, которые присутствовали у сдвинутых кроватей с металлическими спинками. Естественно сдвинутые они высвобождали метраж для свободного дефилирования, ну а для любовных утех растянутое спальное пространство … и говорить не приходится. В добавление к этому: для женщин занятие любовью на своей территории обладает бездной преимуществ.

Лена часто попадала в щекотливую ситуацию. Жорик сам, с молчаливого согласия Люси, пытался взять эту «крепость», но девственница проявляла необычайное упорство, поддерживаемое (как выяснилось позже) благосклонными ухаживаниями одного выпускника экономического факультета. Предполагаемой задачей, которую ставили перед собой Жорик и Люси, было одновременное получение мужчины и женщины из «детишек» - Фимы и Лены.

Кроме стресса от Валиного отсутствия, на Фиму давило еще одно обстоятельство, предшествующее дню рождения Жорика – он, будучи в состоянии экспрессии, оскорбил Наташу, пришедшую к нему очередной раз «поплакаться» на холодность Ильи, обозвав ее блядью. За это Наташа очень дулась на Фиму.

Тем не менее, вечер состоялся.

Жорик постарался на славу, выставив «на брата» по бутылке коньку.

Вначале было застолье, где все изрядно «перебрали». Меньше всех, а точнее, совсем чуть-чуть, пила Лена. Как ни странно, быстрее всех захмелел Илья.

«По ходу пьесы» лучшую форму среди мужиков сохранял Жорик, неизменно наполняющий бокалы и требующий от гостей «пить до дна».

Когда три четверти спиртного было «приговорено», Жорик объявил главный подарок себе и включил «Эбби роуд» Битлз.

Зрелище, в которое (под «Оу, далинг») Люси окунула всю компанию, а особенно, Фиму, оказалось впечатляющим. Кошачья пластика и мягкое раздевание с последовательным оголением самого сокровенного, ввели возлежащих на кроватях мужиков в состояние крайнего возбуждения.

Последовавшее предложение всем присутствующим разоблачаться до исподнего, было встречено с восторгом всеми, кроме Лены. Она тихо выскользнула из комнаты. Снявший рубаху Илюха вдруг закашлялся и заплетающейся походкой удалился «пугать унитаз». Там он и заснул в обнимку с «белым другом», появившись в комнате только под утро.

Фима и Жорик разделись до плавок, а Наташа – до полупрозрачного халатика, под которым явно просматривалось отсутствие всякого белья.

Фима смутно помнил последующие события того вечера, кроме того, что ввиду побега Лены и, ввиду отсутствия в комнате Ильи, Жорик настойчиво направил его в сторону Наташи.

Вначале Фима на коленях, целуя Наташины руки, просил простить его за оскорбление. Потом они, слившись в долгом поцелуе, свалились на кровать, где в истоме уже отдыхали от свершенного на глазах присутствующих действа, разомлевшие Жорик и Люси.

Жорик рассказывал, что они с Люси с удовольствием наблюдали, как Фима с лихвой выполнил теоретические наставления, став с Наташиной помощью мужчиной - «не посрамив сильную половину человечества». Даже Люси с улыбкой сказала, что при отсутствии в ее жизни Жорика она бы с удовольствием выбрала в любовники Фиму за его темперамент, нежность и длительность процесса, полностью «измочалившего» Наташу.

Когда под утро в комнату ввалился Илья, разомлевшая после активного действа четверка «сопела во все дырки». Картина, которую он узрел, заставила Илью «опрокинуть очередную рюмку на еще не остывшие дрожжи». Фима проснулся от шума, который производил «в стельку» пьяный Илья, пытающийся рядом насиловать активно сопротивляющуюся этому Наташу.

В отличие от Ильи, Фима уже полностью протрезвел, и представшая его взору картина ничего, кроме омерзения не вызвала.

Только чувство вины перед другом удержало Фиму от активных действий в защиту женщины, недавно подарившей ему себя.

Он быстро собрался и покинул это гнездо разврата с сердцем, наполненным горечью.

И, тем не менее, одна мысль всю дорогу домой тешила его тщеславие: « Я стал мужчиной, наконец, я стал мужчиной! Я познал, таки, женскую страсть и испил вина этой страсти!»

ВОСПИТАНИЕ ДЕВСТВЕННИКА | Теперь, по словам Жорика, комната общения сохранила всего одного девственника – Гену.

Желание стать мужчиной настолько угнетало Гену, что все остальное отходило на задний план. Какая учеба, какой быт? Все разговоры – только на эту тему. Гена изнемогал в предвидении своего приобщения к сонму познавших бурную страсть любви.

А что же окружающие? Все горели желанием помочь «утопающему». Теоретическая школа Жорика и Сэма, так называемый сексуальный ликбез, в течение нескольких, проведенных для него лекционных дней, Геной была постигнута.

Да вот только «жрицы» никак не соглашались воспринимать Гену всерьез.

Как-то не вязалась, в их глазах, его натура с образом потенциального партнера. Вероятно, что подобное женское восприятие распространялось и на Фиму. Скорее, пикантность ситуации усугублялась присущей обоим юношам излишней мягкостью и отсутствием в их действиях настойчивости в притязаниях.

Но «развязав» Фиму, перед компанией стала задача «постричь» и Гену.

В один из декабрьских дней Сэм достиг договоренности со своей «бывшей» любовницей, которая до разрыва с ним вращалась в их круге.

Суть соглашения состояла в том, что ее возврат в компанию состоится через «приобщение» девственника.

Условия второй стороны ограничивались днем предстоящего «спектакля», выбором нейтральной территории и обязательным применением предохранительных средств.

Утром назначенного дня началась активная подготовка Гены. Жорик и Сэм в очередной раз «проигрывали» с ним все предстоящие действия. Особо внимание акцентировалось на его мужской активности. Для проверки готовности ученика, перед ним была поставлена задача: пойти в аптеку и купить пачку известных резиновых изделий. Эта, как потом выяснится, не самая здравая идея пришла в голову Сэму.

Интеллигентного Гену поход в аптеку изначально послал в «нокаут».

- Я? Нет, как? Я не смогу. Что я буду там говорить?

- Да ты просто подойди к продавцу и попроси продать пачку «п-тивов». И все. Минута позора... – наставлял его Сэм.

- И помни, что в три часа у тебя свидание с прекрасной дамой. А тебе еще нужно подготовиться: принять душ, подмыться и прочее.

С большим трудом Гену удалось уговорить и «выдавить» из общежития.

После его ухода Сэм объявил «общий аврал» по подготовке апартаментов для «молодых».

Местом свидания была выбрана комната Жорика на втором этаже того же общежития. Все его «сокамерники» (жители Новосибирска и области) на выходные разъехались по домам, и оставалось только чуть-чуть подготовить территорию. Что общими усилиями было быстро сделано.

Далее вся компания плавно переместилась в свою комнату на 5 этаже в предвкушении явления «героя» из аптеки.

Но время шло, а Геннадий как-то странно задерживался. Илья и Жорик покинули «честную компанию», отправившись по своим делам. В ожидании оставались Сэм, Фима, Юра и Витя.

Только в пол-третьего открылась дверь и в комнату, с поникшей головой, ввалился Гена.

- У тебя, что, «крыша поехала»? – набросился на него Сэм

- Ты на время смотришь? Мы уж думали, что ты от страха в штаны наделал и сбежал. И это после того, как твои друзья практически все для тебя подготовили?

- Ребята! – срывающимся голосом начал свое оправдание Гена

- Ребята! Я так опозорился, так… Пришел в аптеку, а там за прилавком молодая… Не знаю, как и подкатить к ней с вопросом. Ждал, ждал. Не меняется. Потом у них – обеденный перерыв. После перерыва за прилавок встала пожилая продавщица. Я обрадовался,  сразу к ней и шепотом, как вы учили: «Пачку птивов, пожалуйста». А она мне, в полный голос: «Мальчик! Презервативов нет. Кончились». Я подумал и купил лейкопластырь в ленте…взамен.

От хохота содрогнулось общежитие. Первым к действительности вернулся Сэм.

- Все. Кончайте этот цирк. Время – без трех минут три. Мне нужно встретить Настю.

- Гена! Быстро в душ! Потом берешь бутылку, шоколад и «чухаешь» в комнату Жорика. Я Настю приведу прямо туда.

- А как же с «птивами»? – плачущим голосом «выдавил из себя» Гена.

- Как знал. Пару из своей «заначки» захватил. Правда, на примерку времени нет  – съязвил Сэм

Еще через 10 минут Сэм вернулся в комнату.

- Ну что? Голубки – в клетке. Пошли смотреть кино?

- Какое кино? Они же, я думаю, не забыли захлопнуться на замок? – заметил Юра

- Конечно, закрылись. А вот вам и ответ на вопрос, зачем я выволакивал из комнаты тумбочку? Сверху, с нее и будем лицезреть все действо.

Следует сказать, что все входы во внутренние комнаты общежития были выполнены одинаково – над дверью стеклянная фрамуга. Это самое окно в коридор и должно было исполнить ту роль «кинотеатра», о котором говорил Сэм.

Спустившись на второй этаж и аккуратно приставив к двери в комнату тумбочку, ребята пришли к выводу, что высоты данной подставки для обозрения хватит, разве что, Сэму.

- Пусть кто-то сходит наверх за стулом, а я пока буду комментировать увиденное – прошептал Сэм.

Он забрался на тумбочку и начал свой репортаж. Но, через мгновение: то ли неудачно развернулся, то ли тумбочка не захотела более нести его вес…

Падение Сэма было, воистину, громогласным. Он, благодаря подхватившим его снизу слушателям, отделался всего лишь легкими ушибами.

Внутри комнаты царила гробовая тишина. Ребята ушами «прикипели» к двери. С той стороны были чуть слышны шепот и шуршанье.

Через какое-то время раздался дрожащий Генин голос:

«Сэм! Пожалуйста, открой комнату и зайди. Только один!»

Открыв дверь, Сэм нырнул внутрь.

Через некоторое время, с хмурым лицом он вышел из комнаты.

- Блин! Дело – швах. Пусть кто-то бежит на вахту и вызывает скорую. Их «заклинило»!

Всё предыдущее в совокупности с последующим: приездом скорой и расцеплением «молодых» с помощью врачей, суммировала Фимина фраза, обращенная Сэму:

- Я же тебя предупреждал, что в шабат следует отдыхать, а не работать!

Для Гены этот случай надолго убил тягу к противоположному полу.

Партия свободной любви (или провокация). | Спустя много лет, после приобретения определенного опыта, Фима сможет здраво оценить события новосибирского периода. Но, что можно было тогда требовать от 17-ти летнего, наивного и доверчивого юноши, для которого большинство успехов и поражений - еще впереди, а дружба и предательство – несовместимы, юноши, который ради друзей готов на многое.

Разум его, как и отрезвление, придут гораздо позже. А пока был период познания и живого восприятия мира.

В один из декабрьских вечеров, через неделю после своего дня рождения, когда, как обычно, комната была наполнена щебетом женских голосов, туда вошел Жорик.

Отозвав в коридор Илюшу и Фиму, он вручил им исписанную тонкую тетрадку.

- Прошу ознакомиться. Мой труд и предложение.

- Что это?

- Устав партии свободной любви.

- Чего устав? Любви?

- Свободной любви! Предлагаю создать такую партию. Я Устав написал в полном соответствии с Уставом Коммунистической партии. Здорово?

- Только собрания нашей партийной ячейки, которую мы создадим, будут происходить в обстановке полной сексуальной свободы и заканчиваться групповым совокуплением: кто кого захочет. В члены мы будем принимать выборочно – только надежных пацанов и чувих. Строго по Уставу. Чтобы, вообще, не очень выкобенивались. Зато, расслабляться будем по Кама Сутре.

- А кого будем принимать?

- Да, думаю пока вы, я и Наталья с Люси.

- А Сэм? –спросил Илья

- А что Сэм? Захочет к нам войти со своей очередной чувихой? Милости просим.

Тут свой голос подал Фима.

- А что значит: «Кто кого захочет?». Ты – с Люси, Наташка после твоего дня рождения, все равно на Илюху «западает». А мне на этих сборищах - «палец сосать»?

- Нет. Ты не понял. Женщины выбирают, а мужчины не имеют права возражать. Так что мужикам придется поработать под завязку.

- Да ведь у меня на дне рождения уже фактически был первый сбор. И если по-честному, то после того как я выдохся, Люси не прочь была с тобой, Фимка, продолжить. Да и я не прочь был бы еще с кем-то «повошкаться». А когда партия расширится, будем кувыркаться в разных мастях. Уразумели. Кстати, с Люси и Натальей я уже переговорил. Это они «забили» на кандидатуру Сэма. А теперь - принимаются все замечания, и давайте, заодно, вместе придумаем партийную эмблему. Завтра собираемся и делаем партийные билеты, которые одновременно станут пропуском на собрания.

- Так что у вас ночь впереди. Думайте. Завтра встречаемся в общаге у Люси. Часов в пять вечера. Юре, Вите и Гене пока не говорите. Потом, когда барышень станет больше, примем их кандидатами, с испытательным сроком. Лады?

Бесхитростные Фима и Илья восприняли идею Жорика с энтузиазмом.

Вот она романтика, вот он выход неуемной энергии.

То, что данная идея могла исходить, и вероятно исходила, из определенных кабинетов, им и в голову не приходило.

Они с энтузиазмом погрузились в творчество, в созидание. Фима даже внес ряд правок в Устав, а Илья придумал и нарисовал эмблему.

На следующий день они собрались у Люси, где закончили Устав, нарисовали всем партбилеты, выбрали Илью секретарем и договорились о дне и месте проведения первого официального собрания Партии Свободной Любви.

Гром грянул неожиданно. Через два дня после встречи, Жорика и Илью после лекции пригласили зайти в деканат. Там с ними поочередно имел длительную беседу представитель из Органов.

 Когда Илья вошел в аудиторию, лица на нем не было. Он отозвал Фиму в сторону.

- Нас предали. Мне было сказано, что если состоится первое собрание – следующий разговор будет за решеткой. Все, что у меня было: партийные документы, Устав и прочее – заставили принести и сдать. Я написал объяснение, где обещал, что более ничего подобного не произойдет. Вероятно то же сделал и Жорик.

По прошествии достаточного времени Фима сможет дать оценку произошедшему и удивиться провидению Сэма, который, задолго до этого события, твердил Илье и Фиме, что Жорик – провокатор, и советовал держаться от него подальше.

(продолжение следует)

Юрий Контишев: Я знаю, Бог меня полюбит

Я знаю: Бог меня не любит. Несу потерю за потерей.

Всю жизнь обманывают люди, А я им снова – верю, верю!

Меня уже не переделать! Я  весь наивен и изучен.

А бог мне открывает двери, и  любит, потому и – мучит.

*     *     *

Долго будет Вселенная огорчаться вселению

Человека в Галактику на планету Земля.

Баламуть вожделения... Повсе-место-имение...

Чрево-ядия практикум... Бес – в ребро и – Змея...

А ребро – пола женского... От Адама сбежавшая

Эта дама фривольная заблудилась в грехе.

Мать поручика Ржевского, после блуда рожавшая,

Неприлично запойная, с головой – налегке.

Под молитву уснувшая, вся тоскою увядшая,

Ты неубранной скатертью обернула меня.

И тебя бы не слушал я, если б женщина падшая

Не была б моей матерью под названьем... Земля.

*     *     *

Долго будут мне звёзды задаваться вопросом:

Почему – несерьёзен? Почему – не поэт?

Я пролью свои слёзы на упавшие росы.

И ответов не будет. И стихов, тоже, нет...

Я много пОжил. Много знаю. И я – законченный... поэт.

И моя хата – где-то с краю. В литературе. Впрочем – нет.

*     *     *

Безысходность моя – так печальна,  что, когда от себя я трезвею,

Ухожу я в себя, изначально. Только руки немного немеют.

И, по белому облаку снега, я, подошву устало втыкая,

Ухожу от уставшего бега, и тебя, на ходу, выдыхаю.

Что-то ангел начал мне перечить, унося любовь свою в горсти.

Ты меня прости за этот вечер. Я – не твой! За это и прости!

*     *     *

Время, наполнив собою события,  бремя последствий влечёт за собой.

Нам достаются чужие открытия, карма чужая с чужою судьбой.

И, уставая порою от лени, я  тление жизни пытаюсь разжечь.

Новые цели – в ином направлении, словно вином растекается желчь.

Я избегаю плохой информации. Каюсь – пытаюсь ай-кью сохранить.

Только здоровье моей русской нации связано с водкой в единую нить.

Выудить – сложно! И вынудить – тоже! Русского Гамлета – пить иль не пить?

Экстравагантна вакансия рожи, Трезвой до боли. Ай – Петри – етить!

И геометрией нас не измерить! Душу храним, как Кащей в сундуке.

Веруем в Бога и хочется верить в линию жизни на левой руке.

*     *     *

Поменьше б в женщине – отгадок! Побольше б – тайны и теней!

Ведь мир и так, порою, гадок и, без загадок, он – скучней.

И там, за кадром мирозданья, сдаётся мне : прикрыты двери

Не зря! Не зря сокрыты знанья – о Боге, о Любви, о Вере.

И время не пришло открыться своими тайнами Вселенной,

И в тайну так легко влюбиться, и быть хмельным в любви и пленным.

*     *     *

Тебе свой поцелуй не посылаю  – его я спрятал в предыдущей жизни.

Я полюблю… кого-нибудь. Не знаю. А, может, никого. Лишь только свистни!

И ты придёшь, нелепая такая. И мне напомнишь: Кто? Куда? Откуда?

И  в этой жизни в смысл её вникая, я всё прощу. Ты только – не зависни!

*     *     *

Мимо Машиных дверей  я без шуток не хожу.

Может, чем их и обмажу. Только – чем, потом скажу.

Жанна мне – намного ближе. Помню Жанну в неглиже.

Я хотел быть ейным мужем. Жанна – замужем уже.

Иногда, гулял я с Инной. Жалко – с Галькой изменял.

Янка? Та, вообще – индиго. Любка – Петькин идеал.

Марфы – нет, вообще, в именьи. (В смысле – с именем таким!).

Сонька мне на день рожденья подарила ствол. Прикинь!

Марта в марте убежала  к Карлу, с Анькой заодно.

Лидка? Та, вообще – шалава! Нинка? Та – ушла на дно!

Катька, своей дочке Вике, силиконит всё подряд.

Люська? Та, вообще, не выйдет... Замуж...А, хотя...Навряд ль...

Олька – у меня – на койке. Надька вышла в туалет.

Людка роется в помойке. Дашка – бомж, уже пять лет.

Рита убежала в Ригу,  мусульманина убив.

Настя сделала интригу, мужа Верына отбив.

Зоя делает прививки, Белла...доня на ходу.

Таня делает наколки Инне. Где – то между дуг.

Дуг надбровных. Зинка знает. И томится Томой взгляд.

Элка с мамой – зай с Мазаем! Фёкла лижет – невпопад.

Ксюша? Та – вообще, как мерин. В телевизоре мИркует.

Алка – б... А Свете – терем. Пусть она в нём и – блефует.

Ленке – лень быть просто бабой! Стелле стелится перина.

Софья – на софе с диваном. Вот – такая, брат, картина!

*     *     *

С неба падают звёзды, так банально и просто.

С неба падают звёзды, не боясь высоты.

Только Вы,.. то есть – Ты, Как всегда – несерьёзны

и коварство курьёзно избегает мечты.

Виноградные грозди набухают соскАми.

Со скамейки влюблённых я уже не сбегу!

Поцелуй твоих губ. горьковато-солёный,

я, разлюбленный Вами, навсегда сберегу.

Берег левый мне живо, вдруг, покажется правым.

Исправляю ошибки, исправляю судьбу.

Мне играть будет лживо, в зеленеющих травах,

богомольная скрипка, офигевши от фуг.

Филигранно побрившись, я предстану всевышне -
увядающей вишней, не в соку, но – с сокур.
И наскучивший Кришна скажет мне : это – лишнее!
И уйду я за тыждень[1], стих прервав на скаку.

*     *     *

Ты бежишь от себя, от любви и надежды

В суету серых дней и в тоску вечеров.

Где – твоё озорство, бесшабашность, как прежде?

Ты кидаешь семёрки судьбы на зеро.

А на озере, в образе лилий цветущих,

Окружённых химерой непрожитых чувств,

Пропадает любовь – в настоящем, грядущем…

Да, и в прошлом, а впрочем, о нём – не хочу.

Потихоньку туман рассосётся по миру,

Оставляя на душах и мыслях следы,

И другой улыбнётся тебе, как кумиру,

Но останется в сердце вина суеты.

*       *       *

В жизни происходит всё наоборот:

То не строит скрипка, то душа вразброд,

То мозги  в запое, то я сам  в пивной,

Где-то в чистом поле я бреду домой.

Не найти мне брода и в себе  изъян

И – какие ноты я в судьбе изъял,

Не настроив скрипку вовремя на лад,

Не с судьбой в обнимку, в с кем-то  невпопад.

И скажу себе я: Юра, дорогой!

Ну кому ты нужен – путаный такой!

*       *       *

Я постучал к тебе, шумя безбожно.

Потом увидел: дверь-то – нараспашку!

Стал раздевать тебя, так осторожно...

И вдруг увидел: ты-то – без рубашки!

Хотел к коленям я твоим прижаться...

И ноги вдруг твои увидел в небе!

Эх, мне бы так  почаще ошибаться!

То я тогда бы одиноким не был!

*       *       *

Я грущу. Меня не ищут. Сам себя в себе ищу.

Снова выпил я – на тыщу. И в бюджете трепещу.

Разобраться б в инвентаре! В смысле – грабли обойти.

А то – бью себя по харе, вместо : "Доброго пути!"

Всё. Опять – капут! Устал я. Бросил пить – в стихи.ру.нет!

Для питья уже я – старый. Для стихов, пока что,- нет.

…   …   …  

(Пишет будущий поэт).

*       *       *

Я был счастлив! Что такое –  счастье? Это – если – крылья за спиной!

У меня в глазах слезит от страсти. Страсти, недолюбленной тобой.

Я, любой, уйду в недостраданье, В недопереполненность тобой,

И твоё увядшее рыданье Унесу, как крылья за спиной.

*       *       *

Ты немного напутала – не было там преферанса!

Контрабас, точно помню! И даже отметился в нём!

После спетого с Эдичкой Пьехой со сцены романса

Много пили чего – то, оставшись в гримёрке вдвоём.

И в какой-то момент, безответственно, что-то прижало...

За шкафом – контрабас, ну, и он меня выручил брат!

Пьеха сразу уехала или, скорее, – сбежала.

Что ж, резонно! У Пьехи на музыку – собственный взгляд!

Контрабас, он не раз выручает по жизни артиста:

То в нём прячут бутылку, то женщину, то...,что потом...

В этой музыке так перепутано всё и ветвисто!

И всего – то семь нот! А какое ехидство, снобизм и апломб!

Ну чего Вы корячитесь, моцарты и фейер...бахи?

Все мелодии мира давно сочинили до вас!

И стою я – поэт – музыкант!...Без штанов и рубахи

И пытаюсь нащупать в искусстве в ночи контрабас...

*     *     *

Пришёл я домой усталый, А там нет – ни пива, ни мыла!

Куда-то пропало сало. И ты улетела, милая!

Я вышел в расстройстве диком, улыбку забыв на кухне,

Увидел, как сзади тихо любовь, улыбаясь, тухнет...

*     *     *

Бреду я со Звезды Соседней, А ночью – столько в мире звёзд!

Я – Метеор.олас последний! Мне стыдно в мире Ваших грёз

Лететь кос.м.ично в бездне Теми Средь Галактических Весей

И ждать из Солнечной Системы для Центра Мира новостей.

Да! Я, слегка, – космогеничен! На то я и – Метео.лас!

И я – один! И – единичен! Я – Ваш удел, предел для Вас!

И в Запредельном Единенье, касаясь Вашей звездоты,

Из темноты моих сомнений, вдруг – взрыв Сверхновой Пустоты!

Вот так в смятенье и смешенье, роняя Новые Миры,

Мы всем рискуем ради Тени твоей божественной Дыры.

*     *     *

Один мой знакомый поэт (Но вам он – совсем незнакомый!)

сказал как-то, между котлет (Был ужин не очень скоромный),

Так скромно, рукав теребя: - Меня уважаешь, приятель?

Красив я – от носа до... (Зря! – Там рифма фривольная, кстати!)...

Но я , молчаливо жуя (Я пищу, немея, вкушаю),

подумал : КрасИвее – я! Особенно – с нижнего краю!

*     *     *

Я прибежал к своей любви, где долго не был...

Взорвались, сдуру, фонари, в придачу – небо!

Остатки утренней зари слепили душу.

И всё, что у меня внутри, впустил наружу.

Тьма поглотит мою печаль, твоё сомненье,

Что – я – последнее, едва ль твоё спасенье...

2010-11 гг.

---

[1] Тиждень, укр. – неделя

Собираются фактов добытчики - РЕТРО за 17.08.14

 
1.
Собираются фактов добытчики уточнять всякий раз:
кто сегодня планеты обидчики - и для вас, и для нас.
Убеждать, утверждать, уфасонивать, убаюкивать души в унты -
дескать, здесь обсуждают не гониво, а планеты кранты.

 Ведь на то нас и мир полномочит, и затем мы собрались сейчас,
чтобы право планеты упрочить – не сорваться башкой в унитаз.
Если кто-то заедет по роже и при этом останется жир,
значит это непросто прохожий, а известный стране мойдодыр.

Он несет лабуду на лужайке – не к добру, не в дугу, невпопад,
он работничек СМИ - не зазнайка, а пушистый трудяга и гад!
И от этого собственно места не сойти, не продвинуться в рост,
если завтра не выквасит теста он из неба и звёзд. В чём вопрос?!

2.
Атлантида на вязких корнях – камни вспахано скалятся в небо
на растяжках старинных гранат – чуть притронешься – вроде и не был.
И не жил, не дышал, не творил, и не ведал, не знал, не стеснялся,
лишь пред вечностью время дробил, и в осколках его оказался.

На излучине лет и эпох – светлым лучиком, солнечным светом -
в чём-то с Верой, и чуть ли не Бог – камни памяти помнят об этом.
А прочувствовать время слабо? Всё-то блинчики с манго и дыней -
распростёртое в полночь окно с вереницей разорванных былей.

Разорваки, сплошной кавардак, а за ним – Голиаф и циклопы,
бродят морлоки в бронещитах, защищая пустые окопы.
Подле зРады Верховной Ляшко разрывается в жуть до манишки,
депутатское впрочем трико схоже с клоунским даже и с лишком.

Чешет репу свою Голиаф - не со здешних по жизни помоек,
он в истории сильный чувак, хоть от пращи Давыдовой помер.
Надолбили всю бошку ему, дескать, что там, сраженье с  кутенком…
- Шпарь Ефремова в зад и очко, - завывает Ляшко до печенки!

А ещё переходы громи, бомбы наголо прочь из карманов -
сколько бомбы в душе не носи, а пора ей взорваться нирваной
и разнесть эту сучью ботву, этот вражий парламент – Химеру…
Говоришь Атлантида – пойму, но сначала пусть сдохнет Ефремов!

И гремит боевой пидарас, и расстрига взывает молиться…
- Шапки прочь, гимн страны – он для вас, хоть ворьё стало пуще глумиться!
Флаги, стяги и пришлый народ, а над ним - транспарантов дцыбао,
будто что-то случится сейчас, и восстанут  Громыко и Мао.

И иные по жизни вожди – полудурки, жлобы, идиоты,
чтоб в осенние злые дожди на страну выслать черные роты.
Только видно указ не для нас – мы стоим под огнем паранойи -
той, в которой и Путин угас, и Ляшко – то ли шут, то ли воин…

3.
По преддвориям Европы, по превратностям судьбы
вяжут лапти эфиопы, чукчи строят корабли.
А  пираты всей артелью по судьбе танцуют жок:
Перед тем, как взлёт на реи, дайте хоть бы пирожок!

А к нему – сундук со златом, да девиц из Монте Блюз -
синегорные девчата – это нечто в смысле уз!
Да когда висишь на рее – это тоже ничего:
потому что тянут шеи эти золушки легко.

И у каждой тихий возглас: Ты куда залез, пиндос,
это ж подлая затея – мне ж рожать, а ты – оброс
то ли тиной, толь холстиной, хорошо тебе теперь,
а кому рожать мне сына, если ты завис средь рей.

Вот возьму и на удачу выйду влёт за палача,
то ли ты – нафордыбачил и танцуешь ча-ча-ча…
Греет солнышко на реи, хлещет дождик – нипочем,
всё тебе, хоть  я толстею, держишь рожу кирпичом!

А палач – он не чудачит, он на вервии судьбы
перевешает одначе всех друзей твоих – кранты.
И останутся законы да проделки пацанвы,
подрастут они, чтоб снова грабить в море, как и вы!

4.
Жена в ажуре бизнес-грёз – фактура вычурных коллизий
Среди земных метаморфоз решений, поисков и визий.
Она отчаянно смела среди окрестных футы-нуты
и доверительно мила в украдкой отдыха минуты.

А я всегдашнее не удел: зовут – иду, а нет – мечтаю,
я оттого жену люблю, что с ней я крылья обретаю.
И оттого в моей башке – и бизнес-поводы, и строфы…
А сам я увалень вообще, но чуть придавленный работой….

5.
Есть люди-щели и люди-затворы, люди-задвижки, люди-позёры,
люди-привратники, люди-злодеи, люди-соратники, люди-лакеи,
люди-подвижники, люди-из-мыски, люди-начальники, люди-огрызки,
люди-комбаты и люди-пижоны, люди-предатели, люди-в-колонах,
люди-из-ваты и люди в конвоях, люди без смысла и люди в кальсонах…
люди в фаворе и люди в экзиле, люди как люди, когда их любили….

Я ненавижу дошедших до цели, ибо, по сути, они – люди-щели:
выжмут из вас без полушки зарплаты - знания, душу… Будь прокляты свято
эти чужие надменные тати, эти насмешники  - знаю их рати,
эти калигулы с дальним прицелом, эти заторы дерьмовые в целом,
эти тщедушные вычуры века,  их невзлюбили, поскольку в огрехах
их не святые по жизни поступки – к ним не пойду никогда на уступки!

Им услуженье – проклятие рода. Я выбираю земную свободу,
в них направляю из недр арьеграда залпы орудий последним снарядом!

#вештывлвелд

Веле Штылвелд: Октябрьский мудрослов

Просыпаясь средь ночи, он играл водевиль.
Дружен был с упырями, с вурдулаками мил.
Жриц носил с глазырями, ел младенцев зари,
заедая стихами их земные грехи.

Но порой в прндвечерье напивался до грёз,
словно в пришлый сочельник и душа шла в разнос.
Танцевал на татами, спал с девицей шальной
у которой в нирване НИК являлся - любовь!

И бывало случится в дни, когда всё не так,
мог он в зюзю напиться как босяк, за пятак.
Пинту пил он к обеду, да три пинты с утра,
чтоб сложилась беседа с миром грёз до темна.

И уже в предвечерье - пинты три за покой.
Но девчонка-шалунье в приступ шла на разбой:
до того целовала, др того в страсти жга,
что покоя лишала от зари до темна.

И на фоне гротеска в пересортице снов
от темна до рассвета вовлекала в любовь

*     *     *

У страны есть тихий захер: посылать изгоев на хер.
Каждый "пятничный" протест фик несёт на Эверест.
У обдолбанных вождей меньше счастья чем вожжей.

Тянет их на синекуры, там где правят миром дуры.
Продувные мудаки горько чешут елдаки.
Кто не дура, тот дурак - кто не раком, просто рак.

Тупо пятится страна - обворована она.
Обескровлена, отжата,а в окрест гнилая вата.
У страны один исход: кто ворует - тот урод.

Ставь, страна,  их к стенке - сук. Нету пуль - тащи на сук.
обломился сук - на нары: за шалавою шалавы,
Нет прощенья им от нас - сгнил надежд иконостас.

*     *     *

Если дней оторопь перебрать как четки на рояле,
где бредя среди нот, ощущаешь где звук, а где блеф,
то однажды очнешься в пронизанном музыкой зале,
где одни вальсируют, а иным до того дела нет.

а иные - им что? Не довязка волшебных мелодий -
благородства в них нет - любопытна им вязка собак.
По природе - псари, где уж им до иных благородий:
всё щенками торгуют и сучи жуют сервелад.

Распознать их легко. Вот прожить с ними век - незадача.
Объездные маневры потянут на тысячу лет.
Здесь пора самому станцевать виртуозно на сдачу.
Вальс - не вальс... Минуэт. Пусть стоят по углам и сычат.

па-де-де, фуэте... От фуагры гусиной что толку?
Всё проходит... Пройдет разорвавшихся звуков фугас.
И завоют в душе у нечаянной публики волки -
ведь у каждого свой эстерьер, и покрас, и указ.

И из грязи восстанут уже не святые, но люди.
И пройдут по земле, на которой паслись отродясь.
В новой поступи их будет строгость и смелость прелюдий.
и величие духа, и просто грядущего вязь.

*     *     *

Образ дня и отклик ночи - мой пароль: КАТАМАРАН!
Отззвук донки дней пророчих - я усталый капитан.

Отвяжу речную донку от прибрежного столба.
- Кто затеял эту гонку? - кто-то скажет мне вдогонку -
Размельчив мечты на шпонку - враль без важного лица.

Кто загнал мечту на рею, кто устроил первовзрыв.
Донка в русле лет темнееет, а пароль в мечту уплыл.

Там, где я в густой нирване, нежусь на катамаране.
Гладь морская, в море штиль - человеческий эндшпиль.

*     *     *
Поющих соек голоса, поющих попугаев
уже признали небеса, но мы о том не знаем.

Уже приставлены они на зависть ротозеям,
а мы сжигаем наши дни, нисколько не фигея.

И птиц накатных голоса не слышим в Кали-юге,
и чем помогут небеса? Не слышим мы друг друга!

*     *     *

Когда я умру, запоют мне о том налегке
и тени на стенах, и даже осенние лужи,
и светлые пятна на темной полночной реке,
и логика дня, для которой я важен и нужен.

Я в логике дней - вечно мудрый и тихий Пинглей.
Мне вынь да налей, осмотрюсь, хлопну рюмку и молвлю,
о том, что живу и поныне в дыханье алей,
которых в себе деревцами сверх хррупкими помню.

И вот и они в предыхании нового дня
уже и мудры, и объёмны, и радостью полны,
а я растворяюсь в элее прошедшего сна,
где солнечный свет претворяется в прошлого пломбы.

*     *     *

• Герметическое стихо...

Оцифрован мир иллюзий, отшвартован от причала.
В даль уходят Сиракузы с Архимедовым началом.
Птоломеевская жесткость в танце плоскостных фигур.
В них объёмистая общность, а всё прочее - гламур.

На гламурном теренкуре прочь уходят корабли -
кромку лет они загнули, обгоняя ось земли.
Где и время на краю - там и сказки не в раю.
Время течь стремится всяко, словно опиум из мака.

Вот такой опиумат, уносящий в невозврат. -
Пригубляя сотни лет, поглотишь былого свет.
Он мерцает тут и там - кто просвечен им - пропал.
Растворяясь в бездне лет, всем прорвавшимся - привет!

Вас мне хаить не с руки - мой салют вам, чуваки!!

* * *

• Что делает нас людьми во всемирном масштабе? Человечность!

В украинских средних школах изстари, регулярно СРУТ на преподавательские столы учителя, СРУТ под кабинетом доски, СРУТ в раздевалках... Я, работая чернобыльским учителем 10 лет, бывший интернатовец пришел к выводу, что подобные событийные ряды происходят к полузакрытых детских сообществах, где продуцируется жесточайший подрастковый тоталитаризм. И тогда очаянно срут под кабинетами нелюбимых учителей и раздевалках спортзала. Обычно крупно и пафосно... Читайте... срут!

А при чем здесь ежик, скажите.

В интернате мне - председателю совета дружины за активную пионерскую работу подарили именно такого коричневого лысого ежика. Он у меня прожил 30 лет и был передан в некий детский дом, когда по двору прошли первые волонтеры.... Люди-ежики непременно СРУТ. А реальные ежики без иголок страдают... Украине бы разобраться со своими детскими комплексами... Ан нет....

Вот как-то и мариупольский русскоязычный поэт Иван Жданов брякнул мне:
- Жидовствуешь достойно...

Прекрасный поэт, но тот ещё ежик. Интересно, жив ли и поныне или умер в запое?!

*     *     *

• Рабочие переводы веле штылвелда украинской поэтессы Марианы Шутко

У нашому небі ідуть проливні дощі
у тебе до пір'я сніжні промокли крила
але гостриш ти настирно тупі мечі
аби відрубати аби тобі не простила

цей злочин цей гріх з якого нема вороття
а що буде потім одному лиш Богу відомо
я трішки лише пригубила твого пиття
а ти відпустив мене з неба свого - додому

#МаріаннаШутко

В нашем небе идут проливные дожди -
до пёрышек снежные вымокли крылья,
но снова остришь ты тупые мечи,
чтоб ими отсечь, что не выткалось былью.

В том грех, в том беда - нет дороги назад.
Что будет затем - только Богу известно.
Я чуть пригубила источник тепла.
а ты сбросил с неба, где нам было тесно

*     *     *

я тебя промолчу навсегда перед всеми
и на исповедь слов о тебе не возьму
ты секрет мой и грех. - в осень аисты мчаться по небу...
Словно оводы с неба снежинки стремятся к лицу.

Далее даже в оригинальном тексте должна наступить кода.
Не только перегруз, но и пересказанность.
В первых строчках - строфе сказано практически всё.

*     *     *

Вышел первый номер журнала Мага-річъ

 

 Ирина Диденко: Он все-таки вышел, украинско-турецкий проект -
литературно-философский журнал "Мага-рiчь".

Мои иллюстрации (тут далеко не все), моя одна из обложек,
мой верстальщик. Редактор - А. Беличенко.

P.S. "У Иры очень талантливая графика. Одна моя знакомая  кандидат  наук,
к мнению которой я прислушиваюсь, назвала ее графику"очень женственной
и восхитительной"."  - Андрей Беличенко

• Наша справка: Ирина Диденко имеет красный диплом худ-графа КДПУ, выставки с 80-х гг. Ранние работы ещё  в худ. школе экспонировались в Японии. Ее работа есть  и у нынешнего премьер-министра Израиля - Натаньяхо, и у президента фонда Дали в Париже, Франция. О ней писали в республиканской прессе, представлена она и её творчество в большом каталоге "Кто есть кто в Украине".

Вот тут ее сайт: http://irina-didenko.blogspot.com/

• Новые имена, имена на слуху, новые литературные веяния и технологии. В чем они... Обращайтесь в личку... Мы не только находим и лелеем настоящих авторов, а проводим его сквозь сетевые посты и рецензии, литкритику и публикации...

Это не горе-печальный Ренессанс девяностых, это больше чем Самватас, Византий ангел, Суб роза - это в очередной раз новый международный проект Мага-річъ и в нем проведенные через литературно-публицистический блог новые имена ... В том числе и творчески молодых авторов.

Творчески молодых. Сетевые публикации идут в пятидесяти случаях в США, в 25 - в Еврозону, далее в Украину - 15, и в страны СНГ и третьего мира, в том числе Индию, Китай, и Японию... Затем редколлегия журнала проверяет зрелость автора и дает ему право на дебютные страничка, затем рецензия, оффлайн журнальная публикация... и в итоге, - первая авторская книга, когда человек уже сам творчески доходит до степеней известных.

На сей раз наши поздравления адресуются творчески молодому, но уже вполне зрелому автору Евгению Максимилианову... И здесь не только локоть друга, здесь и принцип Спасения утопающих - дело рук самих утопающих... Главно просто захотеть стать автором и рано или поздно отметиться на Земле самостоятельной авторской Книгой.

• С 1992 г. мы вам предлагаем только твоческую лабораторию, потому что процесс Творчества - это не только выверка пера, но и обретение крыльев. Ждем писем в личку.

Олександр Холоднюк: На царині життя

Олександр Холоднюк

м. Калуш

• "Я мислю… живу… моя біографія досить пересічна. Та й за великим рахунком не вважаю себе поетом. Поезія для мене, скоріше, хобі, ніж відповідальне заняття ... Пізно я почав щось вигадувати, упустив час. Тому нехай буде, як є - без біографічних злетів і падінь, якщо такі були. Скромний і самокритичний - це "Я" ... Вдячний Вам за увагу до моєї персони".  Олександр Холоднюк

Чи ми вибираєм, чи нас вибирають дороги від дому, шляхи у життя,

де кола пекельні, сягаючи раю, згрібають до купи роки і сміття.

Це наче неволя, а поруч свобода, дроти неколючі… і лагідні пси.

У кожної пісні завершення - кода, у кожної правди – свої голоси.

Сенсорика щастя у вимірах неба, у хибах моралі, в моралі діянь.

А нижче, в додатку – уживана кеба, дитя нерозумне порожніх пізнань.

Життя в дуалізмі, як бути й не бути, і час розгалужень шукає криву,

щоб перше дістати, а друге забути, і думати звично: я мислю… живу…

2016

*     *     *

На кінчику миті, на відстані слова навколо країни танцює війна.

Минулося віку, і знову тривога малює заграви на шибах вікна.

Софітами небо і сцена – планета. У світі притомних достатньо жури.

У світі без даху – жахіття балету і джокери люті смертельної гри.

У вимірі часу, серцевого ритму, наповнена кров’ю аорта «любов»:

за юшку пісненьку, за наволоч ситу, за золото чорне і царський остов.

Танцює скажена сліпа балерина на кінчику жерла під «Біс!» сатани,

а десь, поза кадрами, плаче дитина: овація болю в театрі війни.

В руїни і попіл – півсвіту, півнеба… Тримайся за Бога, людино землі,

бо вийдуть до сонця тарган і амеба, тебе залишивши у дикій імлі…

2015

*     *     *

Гуркоче потяг

Гуркоче потяг у чуже майбутнє. Минуле-жуйка липне до вікна.

А за вікном повзе у очі сутінь – густішає, росте… уже стіна.

А за стіною – пам’ять бездоріжжя. Аорту рвуть закличні голоси.

Нічийна каменюка у підніжжя – не можеш сам, Сізіфа попроси.

А за стіною – обрій сподівання, і галас правди лине до небес.

Відлуння тоне в золоті мовчання, хіба що гавкне одиноко пес.

А за стіною – воля і пророки: упав у руки перестиглий плід,

в саду надії не стихають кроки, збирається ватага у похід.

А за стіною – звичне перепуття, чергова осінь в кольорах війни.

Гуркоче потяг у чуже майбутнє, з минулого узявши наші сни.

2015

*     *     *

А дудочка кличе, а дудочка грає… Позичимо заступ: життя – котлован.

Смарагдове поле поволі вмирає. Мелодію Верді завчив барабан.

Усе, як по нотах: оголені Музи, на Заході – геї, були і єси,

на Сході – топ-скрепи, зґвалтовані узи, і кров із аорти – поразка краси.

А дудочка кличе, а дудочка грає… Керовані душі. Палає свіча

не надто високо – над маревом-плаєм, та нижче від кари – сліпого меча.

Тут люди як люди і землі родючі, та обшири миру зійшли нанівець

і тільки бажання, єлейно-гадюче, навіює тишу: А хай йому грець…

А дудочка кличе, а дудочка грає… Побачити Бога раніше за всіх.

Симфонія віри, мелодія раю – в чотири копитця, під куплений сміх.

Задушливо-тісно у храмі надії. Із шістки – у шістки, побивши туза.

Приходить потвора: зведіть мені вії, хай землю втішає жалоби сльоза.

.2015

*     *     *

Цей світ… він знову котиться кудись. Усі віки, поки «єси», котився.

Всі думали: у Божу небо-вись. На півдорозі, мабуть, зупинився.

Є точка неповернення, коли усяке благо покидають суті,

а потім дотлівають у золі чи тонуть у кривавій каламуті.

2015

*     *     *

Котилася торба з високого гОрба, у ній торохтіла років коляда

Скрипуча іржава крутилася корба,не маючи щастя, бо щезла вода.

Варилася юшка для всякого люду.Стояли у черзі старі і малі.

Кухмістери пійла чекали на юду.Такі є повсюди – в країні, в селі…

Стояли, мовчали, бо слава героямще в серці не вмерла. Спеклися уста

усім, хто не вийшов героєм із бою,усім, кому воля і справді свята.

Лукавий базіка поділить помиї.Із пам’яті стерті Майдану вогні.

Не куля у лобі – краватка на шиї,у білому фраку на білім коні.

Помпезні промови – натхненно і яро,та очі порожні за скельцями слів.

Зі сходу новини наповнені гаром,у серці мовчання наповнює гнів.

Скотилася торба з високого горба.У торбі здобутки – лихе та лихе.

А юшка смакує? Іди та посьорбай,і слухай як дідько кепкує: хе-хе…

2015

*     *     *

Пі...

Криву життя ділю на вектор руху, а ще на вік, регалії, добро…

Зусиллям тями завершив потугу, себе втішаю: частка – не зеро.

Дивлюся – трійка, кома, одиниця,іще четвірка, далі довгий ряд.

Сумбур ума, наука як чортиця – у осені ні ліку, ні курчат.

Така вона – мозаїка дороги, де лабіринти, мури і кути.

П’ядь толочити не шкодую ноги, питання лиш:навіщо і куди?

І знову перехрестя. Вітер свище. Ліхтар життя моргає на стовпі.

Я зрозумів, усі ті цифри вище –то не число, а просто слово: «Пі…»

2015

*     *     *

Омана мрії – полиновий мрець, та солодко устелені дороги

поміж баюр до сяючих фортець. На брамі окрик – чуда-юда роги.

Окремо Цербер – це заброда-пес: колись щеня прибилося до двору,

тепер гарчить на землю із небес,перетворившись у гидку потвору.

Шинок глагола – кожен п’є своє (борець за долю й раб чужої волі),

а так, сп’янівши, чашу пійла б’є, бо все – ніщо і королі всі голі.

А потім вже, з похмілля – каяття і Церберу цукрову кістку нести.

Такі собі хаптурні почуттязаради недосяжної фієсти.

Триглавого за вуха потріпай,та стережися… спиною до нього,

бо нині свято – ходить Миколай, а ти у руб’ї вийдеш до святого.

2014

*     *     *

Гра

Червона кішка – марево багряне.Тече життя між пальцями епох.

А чи надовго пальців часу стане? У небо слів росте чортополох.

Стають навдибки ті, що менші ростом, або щаблями лізуть догори.

Запалені жагою, а чи простоомріяні, вливаються до гри.

- Лови удачу! – як одне із правилдля юрмища позерів і личин:

хто ставить на зеро, хто робить double, долаючи дорогу до вершин.

Зірве топ-куш якийсь обранець доліі, з криком: - Єс! - гасаючи півдня,

впаде у транс, де мари напівголіуже сідлають білого коня.

А інші до круп’є стають у чергуза долею, за фішкою, чи так.

І той, що грища наглядає зверху, хто б що не думав, а усе ж мастак.

Такою грою наділити глину,піддатливу, аморфну і м’яку…

Кидаю жереб. Око часоплину буравить плоть до ребер кістяку.

.2014

*     *     *

Рубаї

Дурних утрат печаль, а ще людські турботи з
аповнили мій день, неначе в банці шпроти.

Піти б у мудраки, та на таємний шлях

чатує глибочінь, а не безпечні броди.

*     *     *

В людині бачу сенс, а чи людину бачу,

і що в її очах я, неборака, значу?

Можливо, лиш сміття, що їй, як поміч мли –
не бачити того, як я від скалки плачу.

*     *     *

Людське торує путь, а людяне дорогу

і кличе мудреців на поміч-допомогу.

Як із путі зійти, щоб щиро перейти

із висоти повчань до суто діалогу?

*     *     *

Нелегко від біди нам вберегти сідниці.

Нелегко від сміття очистити зіниці.

Зате в покути мить, цураючись гріха,

довільно нам собі пробачити дурниці.

*     *     *

У світ несу я мир. Але буває лячно –

а ну, хто нападе? То, мабуть, необачно

ходити просто так. Отож язик точу

і опір ним чиню. Чи ліпше? Однозначно!

2014

*     *     *

час живе у світах паралельно дотичних у осяяних снах на полянах суничних

обірвали плоди у саду одкровень залишили ряди через дерево пень

це задовго до нас трус робили в раю та нашли тільки глас ще гординю свою

напоїли той глас і волав глашатай залишіть мені час заберіть собі рай

подивись навкруги то вогні то ножі точать яро клинки на кривавій іржі

ось минулася ніч але день не настав із огарками свіч демон з пекла постав

і розмову веде за дорогу у храм за духовне святе все нашіптує нам

я принишк і притих я ховаюсь у тінь я помер серед тих кому мріяти лінь

я воскрес межи слів на поляні суниць де борні чорний гнів умирав горілиць

і здається мені що немає війни то блищать не вогні а осяяні сни

2014

*     *     *

Повня або срібна маячня

У час нічний я жду на срібну жінку,

але приходить срібний чоловік.

На стіл кладе осяяну горілку

і пропонує випити за вік.

Йому то що – з’являється у повні,

де уперед так само, як назад,

а я в літах і рухи маю сонні,

ще пам'ятаю місто Сталінград.

- А де та жінка? – хитро так питаю

і роблю вигляд, наче п'ю до дна.

- А що за пані? - Почекай, згадаю.

- Білявка повна, нібито Луна.

- Ось ти про що… – тут Місяць підхопився
і тінь хмаринки витер із чола.

Крок у вікно і небом покотився,

забувши пляшку взяти зі стола.

Я придивився – біла оковита.

А може то сивушний самогон?

Яка різниця, чарка вже налита,

мені як ліки на глибокий сон.

А за вікном небесною жагою

він і вона з’єдналися в одне.

Заколисали срібною ясою

зимову ніч, а заодно й мене.

2014

*     *     *

Побачимось у пеклі, друже мій.

Гадаєш мо', що нам не по дорозі?

Тоді бери костур дорожній свій

і не стирчи на цім проклятім розі.

Ти бачиш – три дороги звідціля.

Усі добряче втоптані ногами

і ниць душі пасує до лиця,

і тло життя уквітчано гріхами.

Одна веде прямісінько в тартар.

Немає душ, невинно потерпілих,

зате є безліч усіляких кар,

а ще катів, у ремеслі умілих.

Дорога, що наліво – то мара,

ілюзія величчя і корони,

немов ідеш, а все гора, гора

і усміх божевільної Мадонни.

Направо шлях устелений кістьми.

Надії тут покояться у Бозі.

У тих надіях ще живемо ми,

мов скарабеї в кінському "навозі".

А ти на перехресті небуття

усе до раю вгадуєш лазівки –

отак собі, без сліз і каяття,

та з ореолом навкруги голівки.

Побачимось у пеклі, друже мій,

бо іншого путі цей світ не знає.

Бери суму дорожню, посох свій

і хай тобі недоля помагає.

2014

*     *     *

Я не люблю - В.Висоцький

Я не люблю фатальної кончини

Жагою слів утішливо живу

І будь-якої не сприймаю днини

Коли пісень веселих не пишу

Я не люблю, коли товчуться глуми

В захоплення не віру, а іще

Коли чужий мої читає думи

Вдивляючись у лист через плече

Я не люблю, коли наполовину

Або розмова точиться слизька

Я не люблю, коли стріляють в спину

А надто як вціляють із близька

Я не люблю пліток позірних версій

Іржу сумління, ошуканства гру

Або коли постійно проти шерсті

Або коли наждачкою по склу

Я не люблю як випинають груди

Хай ліпше вже заюшить серце кров

А ще болить, що слово «честь» забуте

У колі пересудів і обмов

Коли я бачу перебиті крила

Душа моя для співчуття пуста

Я не люблю ні сили, ні безсилля

Ось тільки жаль розп’ятого Христа.

Я не люблю, коли боятись мушу

Досадно ще, коли невинних б’ють

Я не люблю, коли влізають в душу

Тим більше як у душу ту плюють

Я не люблю манежі і арени

На них мільйон спускають по рублю

І хай життя міняє мізансцени

Ніколи я цього не полюблю

2013

*     *     *

Шону Маклеху

Старче, ірландцю, в яку паралель спогадів плине колоїдний гель?

В сотах минулого – крові водиця. Що тобі, Шоне, у споминах сниться?

Жовті лани і небесна блакить? Голод мільйонів, розстріляна мить?

Хліб із зіпрілого в сховах зерна? Віра у правду, якої нема?

Очі безумних – у небо святе: кара Господня чому не впаде

на божевілля і морок епох? Чи безпорадний цей праведний Бог?

Ночі воронячі, дріт таборів. Гавкіт собачий і лай матюків.

Праця до згину – ГУЛАГівський пил. Долі неволя і тіло без сил.

Вмерлих до вбитих – ростуть штабелі… Марш трубадурів по рідній землі.

Війни, як повінь бісівських утіх. Хто би сказати відвертіше міг:

- Баби народять, «солдат не жалеть!». Віє по колу лиха круговерть.

Гвинтики, гаєчки – січа життя. Шлях утолочений в млу небуття.

Є у насилля, як анти-табу – бачити світ у вселенськім гробу.

Край твій сасанським ділився мечем. Ворог відомий, немає проблем.

Є лиш питання з далеких країв: Зранку – вівсянка на печиво слів?

Зранку із мудрості – крихи на стіл, ще філософії давнішній кіл?

Потім блаженство із денного сну – сили набратись та йти на війну?

Смерть кострубата, як руки раба, сіє крізь Лету забуті слова.

Дещо загине, зостанеться біль, випитий серцем калиновий хміль.

Ворог чи спільник – північний сусід. Тліє насичений кривдою гніт.

ІРА ослабла чи порох змокрів? Сонно посапує стомлений гнів.

Є паралелі із тих порівнянь. Блискавки голос: - Народе, устань!

Рабство у генах, у поті чола. Згадуєш, старче, було і УПА…

Братська ядуха в обіймах міцних. Вип’ємо елю за мудрість старих.

Вип’ємо знову за силу живих. Ще за убитих, завжди молодих.

Дух забиває це зілля п’янке. Літо надворі строкате й лунке…

В пам’яті нашій – пустеля з пустель, може цунамі, а може і сель…

Топить, змітає, у вирій несе. Битий небитого вже не везе.

Час підмиває основи основ. Гусне і гіркне безпам’ятства кров.

Де наші клани чи батьківський рід? Хижо сміється за тином сусід.

Вишкір імперський, як вишкіл віків: Що, малоросе, свободи захтів?

П’ята колона між нами живе. Мат із шансоном до раю іде.

Шоне, ірландцю, це батьківська кров в топку незгоди підкидує дров.

Вийдуть із рабства до волі душі наших поетів забутих вірші

Згине, полине, розтане у снах стан безнадії й нажаханий страх.

Серце стікає у зоряну гель – там, в порівняннях, живе паралель.

*     *     *

Із абетки доморощених афоризмів:

• Самодостатність – задоволення від спілкування із самим собою.
• Самодур – людина, яка не терпить навколо себе дурнів.
• Самозакоханість – почуття гермафродита. 
• Самоізоляція – дистанціювання влади від свого джерела.
• Самокритика – розумна самореклама.
• Своя ноша не тягне, а чужа добре гріє.
• Святість – перемога ангелів душі над нечистю плоті.
• Сенс життя шукають всі, але мало хто признається в марнотратстві часу.
• Система, запрограмована на самознищення, ніколи не пристане на умови самообмеження.
• Сідаючи за кермо у нетверезому стані, ризикуєш значно скоротити свій життєвий шлях.
• Сім раз прицілься і лиш потім коли правдою в очі.
• Службова невідповідність – невідповідність між посадовим окладом і вартістю заміської „хатинки”.
• Службове розслідування у високих кабінетах – пошук алібі для звинуваченого.
• Смерть – повне знеструмлення організму.
• Совість – шанцевий інструмент для самокопання.
• Сократ і діжка – вічне та дубове.
• Сон з руки: наснились гроші – загубив гаманець.
• Спарта – Спартак з ампутованою кінцівкою.
• Ставлячи усе під сумнів, не забувай і про сам сумнів.
• Статус-кво – примусове дежавю.
• Стриптиз душі – гола правда.
• Стріли Амура – матеріалізовані флюїди кохання.