Андрей Беличенко: Афродита нуар

Иллюстративная графика
Ирины Диденко
"Двое нуар"

1

шагая из АртНуво в Арт Нуар

я люблю Вас как музыкант любит искать в шутихе
запах дождиный – длясь на эквалайзера

весах Иова камнедробной и жуткой коровьей слезиной

не бойся – здесь не сыщешь стихов

счастье – если видишь сухое место

в окопе жизни и сытно от вопросиков детей,
а их вообще-то и нет - и ни больших, и ни малых

одна Вы, алмаз в семимильных печах

вильнюсского крематория

да я одну семи миллиардную секундь

как пьяный майор – живую императрицу

только Вас и видел – это Ночь

уколола меня зонтиком ядовитым

Вы были бледная на чёртовом колесе

моих дней и потому совсем не одушевлённая

матово загорелая, словно одетая  только в мою мочевину

будто я, правда, кобель немного недоумённая

2

открой меня миру – выдумай  как свою обнажённую грусть

примитивно растиражируй что такое в секс-шопе любовь

как не страх из улицы и ожиданье снега?
буря железобетона в чреве завода не смастеришь океан,
и приюта нет, только кабинеты капают с фонарей

будто кровь повешенных и топятся кошки на флейтах

пролетарских туалетных вод  где вождь – выдохся

услышит разве что твой закрученный локон ДНК
бесполую юнь гниющую, как медная груша сперматозоида

изнутрина счёт четыре ты откроешь рот и скажешь свой Нойз –
загрызу и хитрым Ноем выплыву из кита

сделав движенье зримым как святой – совесть

3

ты острая, как шип аскета последней розы на лацкане души

острая, как мой инфаркт гляжу в тебя и не знаю выживу – не выживу?

ты Бог, что ходит среди нас как влюблённый в себя Ловелас

то мой Христос, в Котором я увяз как в мёде поцелуя

губы трутня – я пью тебя в коктейль уже готовой,
словно силлогизм с не опровергаемой посылкой

и псом твоим верчу косматый зодиак с напрасным цирком спутав

бетономешалки вымя – как склизко во рту, е
сли вдруг рассказать бросив небесное пьянство вдрызг

так которой же из трёх не моих невест

пенно-розовой Авось со взглядом

убийцы не осудимой со стапелей сдвинешься?

4

это не ты мертва, что красива как весенняя куколка

а я не проснулся ото лжи о которой всем начищал, словно ботинок

чистильщик из Нигерии, апельсиновый мозг – так ты привидение?

ты воплотила проклятый вопрос о Ничто?
отчего же я думал о нём всего как о мысли,
а не намерении прыгнуть в Хаос и застыть

изваяньем, как греко-римские борцы целующиеся в засос?
это пекло взорвавшегося борделем воздуха

накаченного математическими вулканами

как силиконом калифорнийская грудь

отчего же я притворяюсь маленьким

на детском твоём празднике

и верю в любовь, как Мария в Третий Глаз?
а вижу Дождь – стозевое Влагалище

5

ты шла сквозь меня, как гамма-нож

абстрагируясь от чумного черепа

выползая в бок и шурша фольгой

перепачканная шоколадом, как негритянка

шоком на айсберге, ты рождалась из меня, как новая раса

из прямохождения – такая фотомодельная

что не остановит никакой домкрат

как причину населения – забытый оргазм

мирами двигая орбитой зрачков

как футболист мячом,

я пью тебя Платоном из идей, как с черепов какой-то скиф

всю мрачную, словно насос что присосался к Бытию

полынногоСверх-Бога – и пряник

в зубах горит тайгой, и я бегу в тебя щетинистой ордой,

а в это время думаю что значит это «сверх»? жениться?

законы физики рассчитали прямо твой живот
и назад закрыт объезд, и все мои объятья

запрещены законом сохраненья девства –
пока не протрубят из Ангелов снопы
и мир сам не уйдёт на Воскресенье в бездну

6 

ты убиваешь меня во имя своей красоты

как здесь тихо – скоро джазовый концерт

затопит берега экстазами, подставленными

под протекающую крышу небесных сфер

очеловечить Сверх-Бога дабы

я тоже уйду из-под полы, когда, неприкасаемая

искупишь мой уход, как овцу – Христос

и растекутся реки в Вавилон двадцать три

надыбят брод из хмури дней

сентябрьские Выдубичи славян

твой рот и глаз наги, словно народ

спускающийся с Владимирской горы

креститься в благородном блате реки

и пьющая, как самогонку кровь, чтоб тихо

плакать от укуса Бога

так ты – и есть Сверх-Бог?

ну да, если Красота – это чрезвременье

а я не знал, что выше продолжаются

ступени, и шаткий мостик означает

жизнь, которую однажды потерял

которую одна Нога моя лишь и

находит, страшно быть таким

быть и молчать

7

жизнь после тебя, как после смерти Бог

отмывается от мира в фотолаборатории

асфальтового фестиваля с горы

носатой, как Гоголь и теряясь в предположениях о том,
кто жил в твоих фото до тебя

нашарил я Божье Слово таким, каким оно было

в тебе, что вместе со мной потеряло равноденствие

принимая за сына первого встречного,
как это трудно постичь потерялся не мир, а я – помилуй!

откуда ты среди Ночи взялась?!

кто тебя из дворцов Семирамидой выпустил?!

дев не пускают ни на Афон ни на Сечь,
и ты бледна, как пойманная на горячем рука, переодетая,
будто для продажи плащ гомосексуального кроя

на готической мистерии, так умереть

чтобы вечно жить – это, по-твоему модно?

гонюсь за увиденным в дым о, кохана!

чёрным сумерком романо-германских рабынь

приведут тебя в офис когда-нибудь

на съедение гигиеническому планктону

чтобы нового Бога выдумать

богословы, как сумасшедшую белку

загнали меня на последнюю ветку

Бога-Сосны – вижу, что кончается небо

и дождь потерял свой источник и кран высыхает от слёз

и только сущее есть само по себе как то, что есть как таковое

я понимаю – сейчас не в себе но и такому – скажи

«продлись», а бросишь «оум» как в яму волглую глину

8

если ты убьёшь – никто не всплакнёт

и не бросится от горя в еле тёплый камин

среди брошенных дач котом

ты оживишь, как лужа – солнце

я буду капать над тобой всю жизнь

а ты будешь всё уходить и уходить

но застынешь стопой Богородицы на камне философском

возможно, в Почаеве в конце времён

явишься страннику заблудшему сиреневым богословием

я хочу, чтобы имя Бог не высыхало

у тебя на губах, как молоко материнское

или морковка в дальнем поле

нет, тебе без надобности целая Вселенная

витрин, лимузинами Элвиса воспетая

и прозрачными лифтами, ни лифтёром глаза

мутные, как кокаин, ни мальчики окровавленные

от первой непраздничной дефлорации

вместе с дезодорантом потом

обнаруженные матерями в прострации

графоманю, как пресмыкающийся гад

на поминках по последнему поэту

а вдруг, если не любит меня Бог

ты – полюбишь во мне Сверх-Бога?

9

Бог, освобождающийся от Себя и открывающий Свой Пол

как девочка, становящаяся Девой это как будто бы Сверх-Бог

поедающий Свою Вечность как браконьер больной трески

кислую печень – нечем тебя укрыть от слепых глаз

требухой не накормишь сервиз саксонский мамин,
сколько рождений  вспомнит он, ожидая тот самый досадный –
и разобьётся в сердцах, чтобы сберечь эту мысль невозможную

о маленьком Боге ставшим Взрослым

10

демон рождается из прикосновений незримое –
из необязательности когда пальцы находят друг друга

в ладошке постели и кажется трепет существующим небытием

а взгляд – надеждой уголовника и слышно, как дышат губы

в бумажный веер строки и зверь бежит в силки, и змей

происходит в яблоке так всё в серьёз, что хочется

сразу сойти с ума чтобы не успеть разувериться

11

я жертвовал тобой, я запросто продал тебя,
не постояв за ценой – где Бог там Вечность,
так это ты удочерила моего Сверх-Бога?
не открещивайся!

ты сгинула в инквизициях быстрых нег

все подвалы стонут от твоих заткнутых ртов

провозглашающих истину почкам

весна заглядывает в щемь свернув шею улице,
как просто продавать изюм и ни за что не отвечать,
как Богу – Сверх-Бог термоядерный синтез спрашивает

спросонок – «при чём тут Бог?»

а у самого глаза слезятся

12

в этом пустом и сыром цеху на самых

задворках до сих пор не высушенного от советских плевков

цементного пола – может уместиться вся музыка

космоса – и еще останется сказать «тра-ля-ля» и ослабить

галстук возраста, сверх Бога нет ничего

кроме тебя, а ты – притворяешься

взрослой, сверх-пространство  этой шумихи

вокруг да около, превратившей Слово в Шум

поверь, требует Сверх-Бога

как дурка – безумие, не остановлюсь

пока не сгину за краем

как в мире – месяц, неужто еще

осталось и мне последнее место?

13

дождь, дождь  – как будто Сверх-Бог

не уместился на Своём удобном Кресле

всё еще живу, словно могу стать лучше

я не придумываю себе Богоугодных обстоятельств

и прочих кораблекрушений, чтобы

хоть в щель узреть, как ты раздеваешься –
нет у тебя тел ни астральных, ни подводных

ты ведь знаешь – Бог спасает только плохих поэтов

нет, дождь – это Бог рвёт мою поэму

на мелкие кусочки, в рот тебе

запихивая бабушкиной конфеткой

правда, сладость очищает?

так хочется признаний хотя бы заочно

как пинка – неприкасаемому

14

прости меня, я гляжу в тебя глазами смерти,
а ты такая молодая что можешь еще ничего не понять

и сама не видишь плешину лечишь ваткой бедную сумочку,
это я отнял у неё часть твоего Бытия,
чтобы спасти своего Бога от превышения полномочий

видеть ведь – это как говорить Дыре  рту непосильное,
мне нравится твой дикий ужас перед Бытием –
моим не поделюсь, своей не назову

пусть страх откроет твой, что мало жить

раз можно умереть, но ты – живи

пока делима честь на только то из зла

которым ты б смогла преодолеть

Сверх-Бога, непомерного Добру

Христу вернувши красоту не утекающую

15 – 18.09.2013 г.