Андрей Беличенко: Афродита без имени

Иллюстративная графика Ирины Диденко

1

ты подарила меня себе в мой день рождения –
заткнула рот поцелуем, шепнула лениво

ну да, ведь сегодня мои именины

чего захочешь – то и сотворю

прикажешь – кого-то убью,
но только  может ли убить убитый?

а так не хочется, так ломает

кого-то убивать в широком строю

всех этих коричнево-сирых тараканов

хотя бы и у себя в голове

торчу вот на кухне – кто-то там в вышине,
тоже ведь не очень и жаждет меня убивать,
хотя бы в одурманенном сне –
да и то что с меня толку?
что с живого что с убитого тёлкой

2

перевожу космическую энергию

в тройственный союз запятых

не предложение – целое лицо

перевожу Бога через дорогу прогресса

с птичьим словарём, по подстрочнику

предупреждаю о тупике безнадёжно отупевших в борьбе –
и строчу тебе письмецо на полтысячи почтовых –
скачут, милые и не знают, зачем им все зори

что заклеил в первых строках

и так ли уж надо тебе знать

о последних – даже не верится что всё так хорошо,
когда всё так невыносимо плохо

что даже слова отскакивают от языка,
а пегасы всё курят и скачут на дрожащих губах

не переносящих соболезнований и сигар пожарных

3

и еще минута, и еще один космос

поверх твоих контрольных звонков

смешивающих любовное контральто

с мусором вины в корзине голой головы

лобовое столкновение менее фатально

чем существительное «поцелуй»

притворяющееся глаголом –
когда тебя нет, не надо – обещать вот это всё ни к чему,
пустое, я и так пойму чая хватит дня на три,
в морозилке пустые бутылки, плюс картошки кило

ничего – это еще не Ничто а Что бывает омерзительнее

чем вечное Сегодня

4

отчего тогда, несмотря на прожитое –
и всё одно не по себе жить одному

занимать целую Вселенную

в чужой квартире, мы же формально незнакомы?
кормить обещаниями твою лошадь, и самому ходить по кругу

как урка в казарме, с кем попало

в мозгу ли? в морге? если не скурвлюсь - справлюсь –
без иллюзий не всегда трезвеешь, но мне известно

когда жареный петух стучит кандидату наук по голове

Бог несётся мировым Яичком я боюсь – встречаться с тобой

может, я Фаэтон, избегающий круглого зеркала, как солнца

плачут мои вулканы и сопки закат вытирает рукавом им

кипящие сопли, и я живу не жизнью, а в Душе

так, словно нет никого ни в небе, ни…

5

на земле начинается снег

он пишет не просто, что в голове

а что за краем – и от масштаба

вселенской Беды :( падает – Н Е

Б О :) моя превращается

в Красоту под одеялом

пиши – «пропало», а внутри

топорщится, изнуряя творчеством

фигня полнейшая, не умеющая

бить наотмашь, как соком – авокадо

хорошо еще, когда высосешь

из глаз пустых крыс реальности

двойное пульсирующее жало

только кому – второе?

я же сказал, Херста – на хер

а Сибелиусу – что?

гению всё по барабану

6

занозой захожу в твой магазин, называю

по отчеству твой батон, а кефир – по имени

что я не один, докажет смешной перепел

только сейчас из политурной мастерской

сверкающий новеньким орфопоэтическим

вокалом – музы не пишут кляуз

уклоняюсь от встреч, ношусь со своей окаянной

неприбранной, как павшие под горой

за Союз, и сам такой, только падший

мимо, как часовой, ходит старый адвокат

хромой – наверно, дьявол точно за спиной

а надо было – надо было всего несколько

слов каких-то, всё равно из чего – вот

был бы Новый год! зря я разгадывал

тайну грусти, вчитывался в нотный стан

грусть и есть – Тайна, я не знаю с чего

я сдурел, от кого ушёл – и куда

с моей одиозной тоской

дурню всё – торба

7

вкус потерян, отбиты все платежи

кто умер – не важен, ему не до криков и разбитых мониторов,
можешь съехать на моём планшете со своей американской горки

напишу другую – если бы я стал мэром Торонто

тоже бы курил гашиш и строил в мозгу подчинённых торнадо

чего я к тебе пристал? от моих ноктюрнов ногти не станут острее

а мысль – тоньше, я уже летал к тебе как бильярдный шар на сукне

а до суки  дотянуться – труд зряшный чем большой, я влип

в собственно Ничто, став импликацией схематического западло –
умри - лучше не свяжешь, умоляю - не надо!

8

Орфей, любимый – кто тебе сказал что я – поэт?

разве я клялся тебе Девой что выживу и без сердца?

мы, если уйдём то вместе, как тень и призрак –

это неправда что от огня не бывает копий,

как на веках девочек – сиреневых теней,

я тоже закладывал в ломбарде свои поэмы

и там их дописывали все черви Чоколовки

и пьяный дежурный по космосу расставлял в них запятые –

те самые из чокнутого письма, а Дева

она ушла насовсем, мир сменил всех лун

и стаи сорвавших с цепи комет

снесли остатки допотопных зданий

включая раненную советскую школу

участок свободен, участковый запил

я шёл от тебя в сторону противную

и от горя голова оглядывалась

на Радость, как на Дом

9

что может бить продуктивнее без-дарности?!

я описал своё статус кво – если зацепишься

за умирающий месяц, продержишься еще год

наверно, худо тебе петь одной, как мне пить

в горле начинаются реки Эвридики

ах, разве бы председатель Аида принял

мои строки хоть в количестве никаком

за качество достойного ради него вернуть ту

ее, еще  не совсем умершую? я

тоже немного жив, да и пишу не в себе

а в Другого, от моего одиночества

замерзают слёзы змей и выпадают волосы

у ведьмы – так ли я, в самом деле, живой

когда от написанного плавится топор

и капают звёзды, вечные одиночки?

10

тихий старик Океан разлучил с Орфеем

ту, что его отцом называла – язык этот

мёртв, его не бери ты в ладонь

если согласна прожить больше мер

подожди, не спеши – я снова приду

не может быть вечен нелюбимый

и прах не вечен лежать под костром

Тьма ярче лун – и стон не умрёт весь

во рту, а язык не проглотит воды

если ты жива им – им и словом моим

я тебе говорю, как убитый речь держит

за узду, чтобы никто не увёл

чтоб не поняли с двух строк

невозможность слогов, чтобы звук

умирал тихо-тихо, как меццо

в сопрано – и ты бы молчала вместе

с собой, и на двоих одеяло нам мешало

бы обниматься, как Вещество

стреножит идею за сферой небес

свернись же комочком – не денусь

я твой среди всех

11

дай же мне сил! умерший бы так не просил

но Череп свистит всех наверх – и ангел

трубит нам побег, трудный путь дольше смерти

уводит в Ничто, а что жизнь не сумела

то лишь умершим дано, я будто пьян

от себя, я перековал всех рабынь Бытия

и съел тех собак, что клыками сношались в груди

твой таинственный знак не порву – если лгу

зубы скрипят, хуже нет языка, чем прикушенный

мат, от которого мозг развязался в шнурки

я тебя приютил, когда заколола в волосы ты

чёрен день, ночь дымит от костра

оплету, завлеку – и в некий утренний пар

двойню сыщу, вот ты вспомнишь

а нет – вот захочешь, а пуст туалет

станешь просить – в голосе сип

и так возопиешь всех Сил

что небо сойдёт – но Покой

не открывает Глубин

12

тогда, беременная мной, как своим вторым

нет, ты не вторишь ни виноватым, ни тем, кто чуть

больше мил – а просто свернёшь по тропинке в Измысль

тот, кто родил, не может быть тем, кто убил

отчего тогда всё не так у живых? и чем мертвее трава

тем слаже ей дым? почему ото дыр не оторвёшь

глаз, а из трубы не надуешь каменной соли в диез?

отчего так жива только жизнь? и у смерти друзей нет?

если я виноват, отчего не скажешь – или я не стою

наливки, спрятанной для лучших времён в ссохшийся

небом буфет? вдруг закроешь окно и глаза

и мой Цвет, а после вдруг вспомнишь

да полно! о ком Я? ведь имя его

только Свет

9.11.2013