Юрий Контишев: «Подглядки» через скважины подстрочник

Вместо очередной преамбулы самое время разобраться с тем, как Поэзия вошла в Интернет, и отчего вдруг стал актуален национальный лозунг:

• Украине нужна Поэзия, а украинцам – поэты…

Здесь, возможно, дело в убыстренном жизненном слаломе, когда жизненный бобслей по всяческим спидвеям жизненных обстоятельств не оставляет времени на раскраски, и только одни поэты, как и прежде ищут полутона и ограняют Интернет-поэзию извечной чувственностью.

Украинский русскоязычный по модному Интернет-поэт Юрий Контишев остаётся, прежде всего, извечно земным поэтом и пытается спорить с крайне зашеренными Интернет-чудаками и чудачками, которые в очередной раз устремляются строить очередной новый мир, на сей раз сетевой, а по сути – приговорено-извечный, в котором Поэзия являет мир чувств и полутонов. Поэзия Юрия Контишева. Под сим, блог-редактор Веле Штылвелд

*     *     *

Нехорошо – через подстрочную скважину

Подглядывать оком в строфу поэта,

Когда ласкает он рифмой неглаженой,

Но – не жену – Музу полураздетую!

Раз, где-то стучат по Стихиры клавишам,

То, значит, хотят достать до сердца.

Пусть сердится та, кому ты нравишься!

Хомут Пегасу надеть надеется!

Кому-то надо, чтоб туман развеялся

И чтоб яснее светило солнце.

Я с нею рядом во всём разуверился

И зря, наверно, тот свет в оконце...

2010

*     *     *

Плохо выглядит у Фета смокинг, взятый для поэта.

И, поэтому, в то лето я его не надевал.

Да –  какие наши годы? Гордо жду прогноз на моду!

И прононс от непогоды обещают в Покрова!

Я проноса все нюансы заложу сегодня в стансы.

Станцевал бы – нету шанса! Дева, как всегда, права!

А по кровле – моросИтся, НадождИло мне на ситец,

Не успел ещё сноситься, А мороз стучится в дверь!

Скверных половиц скрипИнки в две ушные половинки-

Раковинки две глушИнки вставлю! Тишина!Теперь

С ватой я! Витиевато, глуповатые приматы,

То есть, метеоребята, спрогнозируют метель.

Грустно, с календарной нитью, так летально, лето прытью

Перестало нам греть юг, – гарантируя испуг

Очагу двух судеб встречных, очень вечностью беспечных,

Бесконечностью увечных, Свечкой вечер погасив,

Объяснив ту течь картечью в борт, пробитый бранной речью,

Пошлым жестом от предплечья, уголовным визави.

Но, две купленные розы, прозы снег – в плену мороза

Розовел от солнца дозы, и просился ввысь мотив.

Дивный, происки отринув, скинув прочь тенеты тину,

Протележил паутину, судьбы вновь соединив.

2010

*     *     *

Левитанистый жухлый пейзаж

Надевает свой белый пиджак.

Расползается осени джаз.

Нависает зимы паранджа.

Ночь приходит уже невпопад.

Я ногой угодил в снегопад.

Эх! Вернуть бы то лето назад!

Но, Мане упирается, гад!

2010

*     *     *

Эм Мэ

1. Ночной звонок

Я усну под твою колыбельную,

К зыбкой песне щекою прильнув,

И с тоской, уязвимо пастельною[1],

В мир Морфея душою нырну.

Пролетая ночными просторами,

Простодушно пытаюсь понять,

Что дано мне библейскими торами,

Но, сердечную боль – не унять.

Я запутался в древности знания,

Убедив себя в бренности вновь,

И, на грани потери сознания,

Меня вытащит к свету любовь.

*     *     *

2. Городской романс

С томиком Монтгомери[2]

Я скучаю в номере

Под клаксоны позднего такси

И тоска полощется

Заоконной[3] площадью

Под названьем, что забыл спросить.

Мемуары чуждые,

Мне сейчас не нужные,

Я читаю мимо головы.

Мне амуры чудятся –

Знать, сегодня сбудется

То, чего боитесь даже Вы.

Дежавю диагнозы

Подошью к анамнезу[4],

Вновь перечитав твои стихи,

И лихою конницей

Проскачу околицей,

И легко прощу твои грехи.

Где же ты, хорошая,

На меня похожая?

По каким ты шляешься кафе?

Знаю, всех дороже я

Для тебя, ну что же я…

Замер, как без канта галифе[5]?

Пропою я дИскантом

И, почти что, шёпотом,

Чтобы некто нечто не слыхал!

И пропью я всё потом,

И забуду искорки…

Те, что в небе позднем зажигал…

*     *     *

3.

Слышу песню в вечернем эфире.

В мире волно-частотном – безбрежность.

И слова, пробиваясь в стихире,

Мне несут плохо скрытую нежность.

Пеленгую тебя, пеленгую,

Подкрутив конденсаторы сердца.

Мыслью физика лиру сленгУю,

Убыстряя стремительность скерцо[6].*

Кванты чувства бегут по аортам,

Отрицая безгрешность беспечно,

Бьют в мозги, как креплёное порто,[7]

А, вверху...две звезды – в Пути Млечном.

*     *     *

4. Счастливый листик

Ах! Зачем ты – такая красивая!

С зеленинкой очей колдовских,

Когда вскинутых крыльев ресницы

Кружат птицей, садятся на стих.

Ах!Зачем ты – такая далёкая!

С интернетинкой переплелась

И картНИКой вдали гриноокою

Гренадерно надёрнула власть.

Сласть общения – всё многоЁРнее

И ядрёней полемики вязь.

Вящешь песни свои тинатёрные...

Боже!Где ты такая взялась?!

2010

*     *     *

На небе свинцовом хмурИлся закат

И падал с луной сообразно.

Мороз леденИл луж заброшенных ряд,

В меня водку влив для соблазна.

И я, отупевший от водки ста грамм,

Стихи посвящаю салфетке.

Поэт – я великий или графоман?

Пусть судят блондинки, брюнетки!

Они окружают меня поутру,

Сосковные взоры впеняя,

Я им посвятил поэтический труд,

И труд мой , гертрудно склоняя,

Они осуждают моё ремесло,

Зачатое в рюмках и в пиве,

И мне не хватает ни досок, ни слов,

Ни песен в минорном мотиве.

И я , заблудился в полях и стихах,

И в строфах, простроченных строчкой.

Пусть мне не поможет ни бог , ни аллах,

Когда я уйду в многоточья.

 2010

*     *     *

Мона Лиза джокондит на весь белый свет,

Разошлась тиражом неподсчитаным.

Ког(да) Винчи закончил девицы портрет,

Был весь мир поражён с неба считаным.

Кто послал ему образ? Натурщица кто?

Кто улыбкой томИт неразгаданной?

И сидИт она – добрая - Ин-ко-гни-то,

Взгляда мыслью затмит, свыше заданной.

И, почти улыбаясь из полутеней,

С полусветом сплелась, зачарованно.

Ничего не боясь, кроме прожитых дней

Миру ты отдалась околдованной.

Репродукций не счесть! Мир тобой заселён,

Вездесуще расставлены копии.

Только, Времени челюсти крошат её

Посылая отравленных копий ей.

2010

*     *     *

---

[1] ПАСТЕЛЬ ж. итал. рисованье или живопись сухими красками, цветными карандашами.

Пастель – техника живописи и рисования по шероховатой поверхности бумаги

Пастель должна обязательно храниться под стеклом. Она очень уязвима!

[2] Монтгомери – Аламейнский (Montgomery of Alamein) Бернард Лоу (р. 17.11.1887, Лондон), британский военный деятель ...(Википедия)

[3] "заоконная (площадь)" – думал, что изобрёл новое слово, а вчера у М.Веллера прочитал: "заоконный мир"("Человек в системе".2010г.с.301). Увы! – не осталось в мире не изобретённых велосипедов! 25.12.2013г.

[4] Анамнез — совокупность сведений, получаемых при медицинском обследовании путём расспроса самого обследуемого и/или знающих его лиц. (Википедия )

[5] "Замер, как без канта галифе..." – можно было найти любую другую рифму, но подсознание противилось этому. Позже я понял, почему. Мой многолетний армейский опыт "пролоббировал" этот образ. Объясняю суть образа: в армии галифе без канта носит рядовой и сержантский состав.Галифе с кантом – офицерский состав. Вполне естественно, что рядовой "замирает" перед офицером для отдания ему чести, обращения к офицеру, рапорта, ну и т.п. по уставу.

[6] скерцо – здесь – стремительная пьеса

[7] порто – портвейн

Юрий Контишев: Я знаю, Бог меня полюбит

Я знаю: Бог меня не любит. Несу потерю за потерей.

Всю жизнь обманывают люди, А я им снова – верю, верю!

Меня уже не переделать! Я  весь наивен и изучен.

А бог мне открывает двери, и  любит, потому и – мучит.

*     *     *

Долго будет Вселенная огорчаться вселению

Человека в Галактику на планету Земля.

Баламуть вожделения... Повсе-место-имение...

Чрево-ядия практикум... Бес – в ребро и – Змея...

А ребро – пола женского... От Адама сбежавшая

Эта дама фривольная заблудилась в грехе.

Мать поручика Ржевского, после блуда рожавшая,

Неприлично запойная, с головой – налегке.

Под молитву уснувшая, вся тоскою увядшая,

Ты неубранной скатертью обернула меня.

И тебя бы не слушал я, если б женщина падшая

Не была б моей матерью под названьем... Земля.

*     *     *

Долго будут мне звёзды задаваться вопросом:

Почему – несерьёзен? Почему – не поэт?

Я пролью свои слёзы на упавшие росы.

И ответов не будет. И стихов, тоже, нет...

Я много пОжил. Много знаю. И я – законченный... поэт.

И моя хата – где-то с краю. В литературе. Впрочем – нет.

*     *     *

Безысходность моя – так печальна,  что, когда от себя я трезвею,

Ухожу я в себя, изначально. Только руки немного немеют.

И, по белому облаку снега, я, подошву устало втыкая,

Ухожу от уставшего бега, и тебя, на ходу, выдыхаю.

Что-то ангел начал мне перечить, унося любовь свою в горсти.

Ты меня прости за этот вечер. Я – не твой! За это и прости!

*     *     *

Время, наполнив собою события,  бремя последствий влечёт за собой.

Нам достаются чужие открытия, карма чужая с чужою судьбой.

И, уставая порою от лени, я  тление жизни пытаюсь разжечь.

Новые цели – в ином направлении, словно вином растекается желчь.

Я избегаю плохой информации. Каюсь – пытаюсь ай-кью сохранить.

Только здоровье моей русской нации связано с водкой в единую нить.

Выудить – сложно! И вынудить – тоже! Русского Гамлета – пить иль не пить?

Экстравагантна вакансия рожи, Трезвой до боли. Ай – Петри – етить!

И геометрией нас не измерить! Душу храним, как Кащей в сундуке.

Веруем в Бога и хочется верить в линию жизни на левой руке.

*     *     *

Поменьше б в женщине – отгадок! Побольше б – тайны и теней!

Ведь мир и так, порою, гадок и, без загадок, он – скучней.

И там, за кадром мирозданья, сдаётся мне : прикрыты двери

Не зря! Не зря сокрыты знанья – о Боге, о Любви, о Вере.

И время не пришло открыться своими тайнами Вселенной,

И в тайну так легко влюбиться, и быть хмельным в любви и пленным.

*     *     *

Тебе свой поцелуй не посылаю  – его я спрятал в предыдущей жизни.

Я полюблю… кого-нибудь. Не знаю. А, может, никого. Лишь только свистни!

И ты придёшь, нелепая такая. И мне напомнишь: Кто? Куда? Откуда?

И  в этой жизни в смысл её вникая, я всё прощу. Ты только – не зависни!

*     *     *

Мимо Машиных дверей  я без шуток не хожу.

Может, чем их и обмажу. Только – чем, потом скажу.

Жанна мне – намного ближе. Помню Жанну в неглиже.

Я хотел быть ейным мужем. Жанна – замужем уже.

Иногда, гулял я с Инной. Жалко – с Галькой изменял.

Янка? Та, вообще – индиго. Любка – Петькин идеал.

Марфы – нет, вообще, в именьи. (В смысле – с именем таким!).

Сонька мне на день рожденья подарила ствол. Прикинь!

Марта в марте убежала  к Карлу, с Анькой заодно.

Лидка? Та, вообще – шалава! Нинка? Та – ушла на дно!

Катька, своей дочке Вике, силиконит всё подряд.

Люська? Та, вообще, не выйдет... Замуж...А, хотя...Навряд ль...

Олька – у меня – на койке. Надька вышла в туалет.

Людка роется в помойке. Дашка – бомж, уже пять лет.

Рита убежала в Ригу,  мусульманина убив.

Настя сделала интригу, мужа Верына отбив.

Зоя делает прививки, Белла...доня на ходу.

Таня делает наколки Инне. Где – то между дуг.

Дуг надбровных. Зинка знает. И томится Томой взгляд.

Элка с мамой – зай с Мазаем! Фёкла лижет – невпопад.

Ксюша? Та – вообще, как мерин. В телевизоре мИркует.

Алка – б... А Свете – терем. Пусть она в нём и – блефует.

Ленке – лень быть просто бабой! Стелле стелится перина.

Софья – на софе с диваном. Вот – такая, брат, картина!

*     *     *

С неба падают звёзды, так банально и просто.

С неба падают звёзды, не боясь высоты.

Только Вы,.. то есть – Ты, Как всегда – несерьёзны

и коварство курьёзно избегает мечты.

Виноградные грозди набухают соскАми.

Со скамейки влюблённых я уже не сбегу!

Поцелуй твоих губ. горьковато-солёный,

я, разлюбленный Вами, навсегда сберегу.

Берег левый мне живо, вдруг, покажется правым.

Исправляю ошибки, исправляю судьбу.

Мне играть будет лживо, в зеленеющих травах,

богомольная скрипка, офигевши от фуг.

Филигранно побрившись, я предстану всевышне -
увядающей вишней, не в соку, но – с сокур.
И наскучивший Кришна скажет мне : это – лишнее!
И уйду я за тыждень[1], стих прервав на скаку.

*     *     *

Ты бежишь от себя, от любви и надежды

В суету серых дней и в тоску вечеров.

Где – твоё озорство, бесшабашность, как прежде?

Ты кидаешь семёрки судьбы на зеро.

А на озере, в образе лилий цветущих,

Окружённых химерой непрожитых чувств,

Пропадает любовь – в настоящем, грядущем…

Да, и в прошлом, а впрочем, о нём – не хочу.

Потихоньку туман рассосётся по миру,

Оставляя на душах и мыслях следы,

И другой улыбнётся тебе, как кумиру,

Но останется в сердце вина суеты.

*       *       *

В жизни происходит всё наоборот:

То не строит скрипка, то душа вразброд,

То мозги  в запое, то я сам  в пивной,

Где-то в чистом поле я бреду домой.

Не найти мне брода и в себе  изъян

И – какие ноты я в судьбе изъял,

Не настроив скрипку вовремя на лад,

Не с судьбой в обнимку, в с кем-то  невпопад.

И скажу себе я: Юра, дорогой!

Ну кому ты нужен – путаный такой!

*       *       *

Я постучал к тебе, шумя безбожно.

Потом увидел: дверь-то – нараспашку!

Стал раздевать тебя, так осторожно...

И вдруг увидел: ты-то – без рубашки!

Хотел к коленям я твоим прижаться...

И ноги вдруг твои увидел в небе!

Эх, мне бы так  почаще ошибаться!

То я тогда бы одиноким не был!

*       *       *

Я грущу. Меня не ищут. Сам себя в себе ищу.

Снова выпил я – на тыщу. И в бюджете трепещу.

Разобраться б в инвентаре! В смысле – грабли обойти.

А то – бью себя по харе, вместо : "Доброго пути!"

Всё. Опять – капут! Устал я. Бросил пить – в стихи.ру.нет!

Для питья уже я – старый. Для стихов, пока что,- нет.

…   …   …  

(Пишет будущий поэт).

*       *       *

Я был счастлив! Что такое –  счастье? Это – если – крылья за спиной!

У меня в глазах слезит от страсти. Страсти, недолюбленной тобой.

Я, любой, уйду в недостраданье, В недопереполненность тобой,

И твоё увядшее рыданье Унесу, как крылья за спиной.

*       *       *

Ты немного напутала – не было там преферанса!

Контрабас, точно помню! И даже отметился в нём!

После спетого с Эдичкой Пьехой со сцены романса

Много пили чего – то, оставшись в гримёрке вдвоём.

И в какой-то момент, безответственно, что-то прижало...

За шкафом – контрабас, ну, и он меня выручил брат!

Пьеха сразу уехала или, скорее, – сбежала.

Что ж, резонно! У Пьехи на музыку – собственный взгляд!

Контрабас, он не раз выручает по жизни артиста:

То в нём прячут бутылку, то женщину, то...,что потом...

В этой музыке так перепутано всё и ветвисто!

И всего – то семь нот! А какое ехидство, снобизм и апломб!

Ну чего Вы корячитесь, моцарты и фейер...бахи?

Все мелодии мира давно сочинили до вас!

И стою я – поэт – музыкант!...Без штанов и рубахи

И пытаюсь нащупать в искусстве в ночи контрабас...

*     *     *

Пришёл я домой усталый, А там нет – ни пива, ни мыла!

Куда-то пропало сало. И ты улетела, милая!

Я вышел в расстройстве диком, улыбку забыв на кухне,

Увидел, как сзади тихо любовь, улыбаясь, тухнет...

*     *     *

Бреду я со Звезды Соседней, А ночью – столько в мире звёзд!

Я – Метеор.олас последний! Мне стыдно в мире Ваших грёз

Лететь кос.м.ично в бездне Теми Средь Галактических Весей

И ждать из Солнечной Системы для Центра Мира новостей.

Да! Я, слегка, – космогеничен! На то я и – Метео.лас!

И я – один! И – единичен! Я – Ваш удел, предел для Вас!

И в Запредельном Единенье, касаясь Вашей звездоты,

Из темноты моих сомнений, вдруг – взрыв Сверхновой Пустоты!

Вот так в смятенье и смешенье, роняя Новые Миры,

Мы всем рискуем ради Тени твоей божественной Дыры.

*     *     *

Один мой знакомый поэт (Но вам он – совсем незнакомый!)

сказал как-то, между котлет (Был ужин не очень скоромный),

Так скромно, рукав теребя: - Меня уважаешь, приятель?

Красив я – от носа до... (Зря! – Там рифма фривольная, кстати!)...

Но я , молчаливо жуя (Я пищу, немея, вкушаю),

подумал : КрасИвее – я! Особенно – с нижнего краю!

*     *     *

Я прибежал к своей любви, где долго не был...

Взорвались, сдуру, фонари, в придачу – небо!

Остатки утренней зари слепили душу.

И всё, что у меня внутри, впустил наружу.

Тьма поглотит мою печаль, твоё сомненье,

Что – я – последнее, едва ль твоё спасенье...

2010-11 гг.

---

[1] Тиждень, укр. – неделя

Юрий Контишев: Рандеву с двойником

• Очередной раз в преамбуле: четкая графика поэтических строк, тонкий иронизм и глубочайший пласт русской речи. Как бисер к неё вкраплены южные украинизмы, от которых сами произведения кажутся чуть поведенные тончайшей поволокой Времени и Места земного пребывания ныне херсонского поэта Юрия Контишева. Под сим, Веле Штылвелд

*     *     *

Мой двойник с параллельного мира просочился ко мне, как сверчок.

Мне звонили, стучали в квартиру, но я двери закрыл на крючок.

Он мне долго втирал про Ворота, сквозь которые выпал, звеня.

В запредельном пространстве кого-то проклинал и косил под меня.

После третьей по счёту бутылки показал мне в кладовке чертей,

посмотрел, надавал по затылку, выгнал к чёрту без лишних затей.

Я слегка заступился – родные ж, не менты и ментально близки!.

Он скривился: - На выпей! Что ноешь? Виски бьют моментально в виски!

От тоски помянули мы Бога - Он у них тоже есть, но - другой!

и, прощаясь уже у порога, мой двойник вдруг поник головой:

- В нашем мире всё сиро, убого! Пьют какую-то мерзкую дрянь!

Дай мне... литра четыре в дорогу! Мне астральную душу не рань!

Рано утром, будя своё тело, моя сущность просела не в кайф,

рандеву с двойником не хотела, принести попросила пивка.

Я сходил, знамо дело, в "аптеку". Сушит рот. Дрожь унять бы в руках!

Трудно здесь на Земле человеку! Ещё хуже в соседних мирах!

2012

*     *     *

Я топлю сегодня печку, перечёркивая мглу:

то ли богу ставлю свечку, то ли чёрту кочергу.

Так – дощечка за дощечкой жаром пышет мой забор.

Дым отечества – за речкой. В пепелище старый бор.

Как заблудшая овечка, – нет любви к родным местам:

ни единого словечка в пользу церкви и креста.

Дребезжит разбитый глечик. Села птаха в лепестках.

И ложится мне на плечи серый страх из-за куста.

Мысли рифмами калеча, подражая небесам,

убиваю мову речью и рожаю Слово сам.

………………………

Скоро пить и я устану. И писать свои стихи.

Торопить в нирвану стану боль протянутой руки.

Кочерга устало шарит по туманной полосе.

Голубой взлетает шарик. Гаснет свечка. Голос: Все...

 2014

*     *     *

Снова прошлое огорошило: не граблями по лбу – по темени!

Бумеранги летают – брошенные, возвращаются – не ко времени.

То – коленями на горошинах, з дверями чулана в темени,

То – в плену мелкотемья крошева, сзади – ангелы или демоны.

Сколько лет я прошу по-хорошему: отпусти меня, Вечность, хоть временно…

Опостылело шутогороховое, опостылели речи размеренные.

Пистолеты, дуэли – по Пушкину. Пистолеты, дуэли – по Лермонтову.

Я сто лет проживу в Кукушкино. – Не Кулишки*. И не Палермо там.

Мимо барды снуют – в Грушино. Мимо гуси летят – лебеди.

И чего-то опять грустно мне. И душа, как всегда, - вдребезги.[1]

2013

*     *     *

Вот - Ворон. Вор – он! Ворует Вечность

у зазевавшихся голубей.

А Воробей им орёт, беспечным:

– уже – Зима!..  Ещё: – Вора бей!

От совпаденья имён и звуков

Петух под утро потух и смолк.

Под небом тенью, как Гоголь в Google,

бреду с подругой под руку в стог.

Ночами – говор её беспечный:

– а мне бы – в Город! Звезду – с небес!

Зачем ей ворох стихов и песен?

Зачем ей годы со мной и – без?

Торчим покорно у электрички:

Она с толпою, а Я – не здесь.

Топорно порно, неэстетично.

Эрот - в запое. В князья – не лезь!

В домах игорных с кручёной свечки

в огонь священный стекает воск.

А Чёрный Ворон у Чёрной Речки

в сугроб вечерний крылами врос.

2013

*     *     *

Я весною с Курил сбёг и весь Лондон скурил в смог.

И стою я с веслом – бог. Пьедестал подо мной лёг.

Славы груз для меня лёг/о/к. Но с "лаве" я, как Крёз, взмок.

От прокрустовых лож вбок я свалил – и от слёз – смолк.

На ветру полыхал шёлк, на весу разбросав шорох.

Поутру испытав шок, влезу бровью своей в рог.

Мне не трудно пихать шар прямо в лузу твоих губ.

Медсестру опекать – жах[2]! В раму вылез и - шаг в Буг.

Что ты, Муза, опять врёшь? Пятки мажешь - живой труп…

И опять я с тобой груб, потому что мой стих – вещь!

2013

*     *     *

Рождает бред дальтоник мутным взглядом -

Смешался спектр зари, куда ни зри:

То белый цвет улёгся с алым рядом,

То сигарета на траве искрит.

Кокотка хулиганит возле моря,

Пугая позой налетевший бриз…

Охота в ресторан, но мне на горе

Вскипает чай, вспотевший в лужах брызг.

Душа – восмятку! - Сентябрями бредит…

И не дозваться перелётных птиц.

Туман и грусть – обычные соседи…

Как и берёзки с кодштрихом ресниц.

Омуленружен каждый пятый опус.

В тепле и ласке прошлое живёт.

А мне не нужен в небо взятый пропуск!

Стерплю я зла шершавый шевиот.

2013

*     *     *

Кофе остыло, вперился в потухший дисплей.

Мысли застряли, достигнув границ ноосферы.

После: постыло-перино-удушливый сплин.

Высплюсь? – Едва ли! – Орфей не мирится с Морфеем.

Надо закапать визин в монитор и глаза,

Визу не дать алкоголю в спирали извилин.

Вы извините, ведь мыслить ретортой нельзя!

Но Дориана не Грей-ет, реально, безвинье.

Видеть в стареющем зеркале Лавуазье[3]

Под гильотины косой, вездесуще-азартной?..

Вы в настроении спеть Калевалу Весне? -

Падкий на этот я эпос остуженный мартом.

2013

*     *     *

Как на Муромской дороге, от погоста три версты:

там, где чёрт ломает ноги, перекошены кресты.

По кустам глазами зырю: что за шорох не лесной?

То хвостом свисает Сирин* над засохшею сосной.

Зелье в налитом стакане, жажда истины в пустом.

Зло с добром в одном кармане, стыд с разгульностью в другом.

Позабыть тебя ли, вспомнить? Полюбить ли, разлюбить?..

Я набил себе оскому – надо было морду бить.

Береста прольётся соком. Мне б на родину, в покой.

По Руси пройдёт не сокол, а юродивый с клюкой.

По усам слеза стекает, замерзая в бороде.

Полоса пошла степная. Замер заяц в борозде.

У кошары лай собаки. Овцы сбились за стеной.

И ошало вурдалаки[4]   оцепили шар земной.

2013

*     *     *

У моей постели - голуби по стенам.

За окном пестреют ветки алычи.

Утречко прострелит зайчиком под стреху.

В комнате расселит по полу лучи.

Я сегодня в теме – с пальцами на клемме -

Феромон не дремлет – и вот-вот взорвусь.

Пусть разломит тело гриппоэпидемий.

Я плюю на Фрейда - он ответит пусть.

Надо мной взлетели тучками капели

Раздаются трели ласковых грачей.

Улицы разделись, как бомжи в апреле,

Лужицы вспотели и бурлит ручей.

И тоской весенней разморозит время.

Я ногами в стремя снова промахнусь

и рассею семя где-то между всеми,

и упрётся в темя золотая грусть.

2013

*     *     *

---

[1] * Крылатые слова, "прилетевшие" из Москвы:

 "У чёрта на куличках".Это значит - очень далеко.
Древнюю Москву окружали болота.
Была даже такая пословица:
"Москва стоит на болоте, ржи в ней не молотят".
А "кулички" или иначе "кулижки, кулишки" и есть болота.

[2] Жах - ужас(укр.)

[3] 8 мая 1794 года в Париже ГИЛЬОТИНА отделила от тела голову Антуана-Лорана ЛАВУАЗЬЕ — выдающегося французского учёного, одного из создателей современной химии. Ему было всего 50 лет.

[4] *Интересное совпадение - по ссылке интернет выдал следующее:

"Пир мужицкий свят и мирен

В хлебном Спасовом раю,

Запоет на ели Сирин:

Баю-баюшки-баю"

Николай Клюев "Поддонный псалом"

Интересно то, что я никогда не читал этого.

Интересно то, что написано в таком же размере,

что у меня... Мистика?..

Кстати, Си;рин — в древнерусском искусстве и легендах райская птица с головой девы. Считается, что Сирин представляет собой христианизацию языческих русалок(Википедия)

**Слово «вурдалак», очевидно, появилось в русском литературном языке благодаря стихотворению А. С. Пушкина «Вурдалак», написанному в 1836 году как «песня западных славян». Термин является искажённо переданным словом «волколак, вурколак», обозначающим у славян оборотня

Здесь напел: http://www.runetmusic.ru/tracks/29378/