Шел бы ты, Генрих, в сосновый сыр-бор, ч.5

Шел бы ты, Генрих, в сосновый сыр-бор, ч.5

(Would you go Heinrich to the pine fuss) 

© Графика Ирины Диденко

- Какой же вы настырный, Герман. Неужели вы еще так и не поняли, что для вас никакого завтра не будет, если вы не явите Веру. Уже никогда завтра не будет, Генрих. И послезавтра точно не будет, пока вы не отыщете в себе свое собственное Проведении. 

- Да, вы не волнуйтесь за меня, Карл, я буду идти след в след строго за вами. Я даже для верности обвяжу вашу талию моим французским кашне, и буду держаться за него, как за собачий поводок. Так вы и выведите меня из этой дюны. А ну-ка, постойте. Раз-два и поводок уже просто на вас. Вы можете ступать, Карл, отодвигаясь от этой волшебной соблазнительной бездны. Видите, как на поводке, вы снова сталкер, хотя уже и не столь импозантный…

- Послушайте, Герман… Я плохой для вас чичероне на обратном пути. И тем паче я еще худший для вас поисковый пес-проводник. Плесните-ка мне «стременную» и пожелаете себе удачу. Разве обесчеловечивающий сам не обесчеловечен? Разве пользующийся ворованным сам не вор? Извольте-с ко мне прислушаться напоследок, но это так не работает… Разве делающий других рабами сам не раб? Да, мы хоть немедленно отправимся в обратный путь, но только не обессудьте...

Каким-то образом обратная дорога показалась и короче, и проще. Герман шел даже присвистывая упругим шагом карателя – он в очередной раз покарал и жесточайшим образом наказал чужую мечту. 

Ничего более уже точно не занимало его… ни выигранные на прежде заключенное пари деньги, ни даже внешне унизительное состояние местного и чуть более чем запредельного живописца Карла.

Герман даже увидел абрисы родного местечка, но вдруг что-то совершенно внезапно произошло: художник сделал последний шаг и в руках у Германа оказался только странным образом развязанное длинное французское кашне их добротного серого мах+ера с подпушкой горной анг+орки и торичеллиевой пустоты… В это мгновение Карл навсегда растворился в неком сопредельном пространстве…

Прошли годы… Маститый предальпийский художник Карл Зухтер крепко успел прославиться и состариться, и уже готовился к своему последнему финальному в своем творчестве вернисажу. Никто его на сей раз не торопил, и поэтому он взялся разобраться со своими старыми рабочими этюдами, зарисовками, эскизами и просто набросками…

Седой и косматый, вместо вьющихся прежде кудрей, он уже давно никому и ничего не доказывал. Карл просто разложил  прямо на полу многочисленные листы и наброски на холстинах, которые в молодые годы случалось, продавал как цельные образцы мастихинного искусства… Время с ним плутовало, и он как мог порой плутовал… Но все это было в прошлом…

Всё, что осталось по всяческим загашникам и занычкам было явлено им здесь и сразу. Он не стал их просматривать с точки зрения некой художественной ценности, а просто в последний раз окинул полутуманным взором, этот некий необычный худхлам, - в последний раз перед тем, как передать весь этот визуальный архив во вместительный своим древним подземных хранилищем местный художественный музей, где все его наработанные или проявленные прежде элементы сакральной сосновой реальности смогли бы изучать и изучать всяческие эстеты и ботаники, лирики и циники, мечтатели и хулители, среди прочих когда-то был и некогда давно забытый уже наглый тип в грубых альпийских гетрах…

Таким был договор живописца и гражданина Карла Зухтера, и это даже радовало, поскольку оставалась надежда, что хоть кто-то однажды повторит его труд его и попытается пройти его путь, обретя как бы биполярное с ним зрение... Ну, одним словом, просто окажется добросовестным исследователем, и сумеет, наконец, соединить две рассеченные стойко реальности…

Ах, всё бы так и было, если бы не одно тревожное чувство, - сам он никогда не считал эти эскизы штрихами на пути в реликтовую рекреацию сосны. Просто ее бесконечные видения все возникали и возникали словно бы сами по себе, и как только он в очередной раз приходил к своему дереву, эскизы превращались в образные протоколы и становились почти равнозначными его виртуальным поискам и находкам.