Веле Штылвелд: Сказки цвета сори, Рок, фамильный рассказ, ч.1

Веле Штылвелд: Сказки цвета сори, Рок, фамильный рассказ, ч.1

Жизнь забирает всё прежде даденное в виде иллюзий и иллюзорных миров. Мечты, иллюзии, сказки остаются в прошлом. Что мы им, что нам от них?! Это как заушное образование. Вроде и заочник при кафедре таких же жизненных олухов, а что тебе от этого образования, а что миру от твоего образования эдакого...

О том, что Боги Ассирии были грибами - известно давно... Но... Что и как - святцы утеряны. Хотя дискуссии о божественном проникновении в подкорку Земли приводят к духовной каталепсии... Нас сожрал огромный планетарный гриб! Да и время ушло забыть, забить, запретить в себе так и не востребованный опыт горе-недоспециалиста в области связи... Есть просто определенная система знаний, сформированная вузом, теперь в Украине говорят «выш»... Но все таки вузом...

С детства собирал и абсорбировал сказки, а теперь и рассказывать их особо некому. Но остается палитра: света, цветов, соцветий, и всё таки сказок, которые еще предстоит рассказать новым людям, чьи жизни только на старте, на той первой полосе препятствий, которую без сказочного покрытия порою так трудно преодолеть...

О нет, я так и не стал сказочником. Я скорее иллюзорный предсказочник: обеспечиваю предчувствия там, где многие складываются до жизненной обесточки всеми лапушками и крылышками... Но так поступать просто низ-зя!

Надо что-то в себе раскрыть, как не кукурузный, а душевный попкорн. И вот тогда можно и в сказку, даже если со временем ту или эту или иную сказку где-нибудь на обочине, жизнь так и не  предложит.

Но зато оглянуться всегда будет куда... В том и прелесть подобного вечно предсказочного дивертисмента иллюзий... новой минуты, нового часа, нового дня - день за днем, месяц за месяцем, год за годом... цвет сорри... не прожигать, а процветать эту жизнь, даже без особого житейского процветания...

Иногда стены кричат. О чужих нездешних сущностях, о переместных, да и перемётных  вещах и событиях, о Знании того, что уже бесплатно не передать! Плата непомерная. Ибо стены пропитаны мыслеформами древних и м+орлоками грядущего. И те, и другие высвобождаются по ночам...

Мой покойный родитель пылко и страстно обожал слово: рок!..

- Он сумасшедший, - печально говорила мне мать.

- Она ест только еврейские грибы. Вы, евреи, жители городские, и толк в грибах вам не ведом! А чайный гриб и вызывает у вас отвращение.

Я слушал отца, ел жаркое из рыжиков и сыроежек, и банка с чайным грибом вызывала у меня рвоту - одним своим видом.

- Его дядя, польский гусар, - говорила мне бабка Аннушка, - застрелился из-за неразделенной любви к Жоржет Кшишинской. А сама Жоржет очередному страстному ухажеру выбила указательным пальцем глаз, да так и осталась в девках...

Она дружила с Анной Ахматовой и вызывала у той нездоровые лесбийские чувства. Позже уехала в Варшаву, где прожила до оккупации. В немецкую оккупацию она играла пьесы Эдварда Грига в некогда еврейском варьете и голодала… Пришли советы и дали ей «десятку». Анна Ахматова помогла ей в Воркуте стать костюмершей в лагерном театре, где она и умерла при странных обстоятельствах.

- А где окончание этой истории, бабушка?

- Такие истории не имеют привычных окончаний. Просто она очень любила грибное жаркое. Как ты!

- А почему об этом не кричат стены? Они же пропитаны Знанием древних! Они же всё знают!

- Они берут непомерную плату. Однажды поймешь! И потом, зачем им – древним, и сквозь какие стены кричать: в Киеве, Варшаве, Воркуте, Ленинграде, Питере? Петрограде или Москве? Вот и молчат... Словно вымерли в 19-м веке, откуда это пришло - очень может быть.

Полин Виардо... Без нее нет Тургенева! Читайте о Полин Виардо... Много... О ее детях от другого мужчины, о ее переездах, о ее семейных проблемах, об Иване, который забывал о том, что сам он велик и брал на себя вериги ее семьи... Даже не страдая...

Жаль, что обо  всем этом сейчас мало помнят... про историю любви Тургенева Ивана, бросившего северный Петербург и умчавшегося в Париж за очарованием молодой актрисы... Он стал ее пожизненным другом, преданным опекуном возникшей на глазах  у него семьи: он следил за здоровьем самой Виардо и ее домочадцев, и был словно её дворецкий - во всю прибирал, готовил и нянчил детей... Утверждают, что эта  платоническая связь - была первой  любовью нового времени.  А сам  Иван первым из русских литераторов  много фотографировался и слыл франтом, равно как в Париже, так в Лондоне... 

Лондон убивал Виардо, но она предпочла его вечные густые туманы. Иван был с ней до последнего вздоха. Стихи в прозе "Как хорош+и, как св+ежи были р+озы" он посвятил ей. В школе мы учили их на память... Но в то время в меня - по самоидентификации еврея тупо вбили столько ненавистного школьного Кобзаря, что милому великану Тургеневу в ней не осталось места.