Веле Штылвелд: Похититель звуков, ч.3

Веле Штылвелд: Похититель звуков, ч.3

© Ирина Диденко, графика

Я отложил недоступный мне инструмент, но не смог бы этого сделать человек одержимый, вот почему все они просто не осознали своей западни, полагая, что им пригрезились многочисленные поклонники... Я так более не полагал. Теперь я прямо посмотрел на Лилит. Наши взгляды рассказали нам, что мы здесь оба не случайные люди, а единомышленники, и тогда я заявил этому отпетому фрукту, этому страшному человеку, что никакой я не виртуоз.

- О проклятие, - взвыл Падолини, - да знаете ли вы, что сегодня единственный день, когда в этом зале можно столь прекрасно играть?.. Но кто это сделает, раз не вы?! Кто, о, Боже мой, кто?! С чем уйдёт новая каравелла?! Что за люди, что за время, почему все лгут, если до сих пор умел лгать только я... Но даже это не главное. Ведь сегодня же день обета! Я обещал... Я обещал отбирать у Человечества Звуки...

- Вот и славно, - заступилась за всех нас Лилит. - Вы обещали, а мы ни причём... Ведь мы ничего никому вроде не должны... Но коль скоро за гостеприимство следует заплатить, мы с величайшим уважением выслушаем вас, мэтр Падолини. Играйте, или четыреста лет вас так и не научили держать в руках этот божественный инструмент?!

- Да что вы говорите, мерзавка! Я - величайший исполнитель всех времён и народов! Я сам - величайший инструмент, я сам – тончайшие эфы, источающие сладчайшие звуки, о которых вы и не ведаете... Но, если я сыграю, я уйду к ним!.. Вы хоть это понимаете?! А я хочу жить!

- Но, если вы не сыграете, быть вам клятвоотступником, а этого в Запределе вам не простят...

- Я страстно хочу жить!

- А они не хотели? Играйте, Бартоломео!.. Ваше время пришло. Докажите, что и вы прожили не впустую. Мы с писателем ваши душепреемники. Отдайте ему копьё, а мне ключ, они вам больше не понадобятся...

Падолини повиновался. Взгляд его был ужасен, руки у него тряслись:

- Мне будет стыдно посмотреть им в глаза. Ведь я однажды украл их талант.

- Теперь возвращайте... И готовьтесь к лавине в горах. Эта лавина возможно погребёт под собой и ваш замок.

- А что, - вдруг согласился Падолини. – возможно, и действительно всё закончится именно так. А мне и прощаться будет не с кем... Разве что со Звуками... Ведь сколько столетий я так алчно крал их у Человечества!

Больше Бартоломео не проронил ни единого слова. Руки старика потянулись к альту, скрюченные пальцы Похитителя звука привычно отыскали смычок, и он заиграл. Так божественно никто не играл на этой Земле со времён великого Паганини. Он играл, вызывая лавину в горах, а в это время я отчаянно разбивал копьём временную перегородку. Наконец, мне это удалось, и из-за перегородки времени стали по одному стали выходить виртуозы, отбирая у Падолини свой великий талант.

Отныне их дорога, долгая и светлая дорога простиралась в Вечность, где ждали их оставленные матери, возлюбленные, концертные залы и никогда так и не рождённые на этой Земле дети. Теперь только они, а не Падолини будут являться в сны влюбленных, романтиков и поэтов.

Истинные творцы-исполнители волшебных мелодий стали выходить из оплавленного болью и многолетней безысходностью  подпространства – той жуткой ниши Времени, в которую упрятал их Падолини. Каждый из них прикасался к магическому ключу, находившемуся отныне в  в руках Лилит, затем кивком головы прощался со всеми, и отбывал в вечность. Когда подошло время уйти последнему, талант, виртуозный талант коварного Бартоломео иссяк. 

Теперь ему самому надлежало уйти в ту нишу времени, в которой он прежде держал своих виртуозных узников. Но прежде я забросил в эту нишу копьё. Пройдя преграду времени, оно рассыпалось в прах. Так же поступила с ключом Падолини и, поддержавшая меня в столь трудном деле, Лилит.

Ниша стала пожирать тело похитителя Звуков. Он отчаянно и цепко держался за альт работы великого Мастера. Но этого я допустить не мог. Этот альт Албани имел свою горькую киевскую историю, и должен был остаться и принадлежать Человечеству. Я цепко ухватился за альт, но Лилит приказала мне не делать этого.

- Да на нем же играл в «Киевских виртуозах» сам Дмитрий Полонский!

- Ты только не торопись… Он сам тебе отдаст этот альт, но только  в самую последнюю минуту своей давно уже прожитой жизни. Он просто будет обязан отдать то, что ему не принадлежит... 

И действительно, в последние мгновения своей угасающей жизни сам Падолини внезапно протянул мне дивный заветный альт.

- Возьми и да будет тебе альтом твой письменный стол, а этот альт принадлежит Человечеству.