Веле Штылвелд: Французский Анабазис Или Паромщик, часть 2
© Графика Ирины Диденко
За мною словно бредут выпавшие в реальность давние сновидения… Всяческие жизненные мезансц+ены в литературном повествование преобразовываются обычно сознанием, а вот с+юр, возникший из сновидений, преобразовывается и вплетается в литературную канву уже только посредством подсознания, выдержать изыски и вычуры которого способны только сильные реципиенты. На сей счет ментерно и строго вторит мне вечно неукратимый и, увы, исключительно трезвый по жизни приятель-стоик:
- Сильных раципиентов следует воспитывать, иначе читать, потреблять, слушать тебя будут только одни пациенты.
- А что, у нас страна пациентов, - тут же незлобно парирую я и в очередной раз вежливо и тихо прощаюсь…
– Вы впервые в Лионе?
– Невероятно, так это не Париж?
– А вы были в Париже?
– В прошлой жизни, проездом…
– И как вам там показалось…
– Меня обвинили там в колдовстве… Обр+езали ворот рубахи, одели шутовской колпак, засунули в балахон и провезли по кривеньким улочкам академической стороны… Сжечь не сожгли… Но крепко прозвали…
– И как же?
– Горе-алхимиком… Я что-то напутал там с зеленым и красным львами, не соблюдал известной пропорции и возбудил к жизни Г+олема… Сразу они его не заметили, и меня к виселице подвели в беспрепятственности, а у виселицы он вдруг и восстал… Вот Голем тот виселицу и порушил, палача заставил навсегда онеметь да потом еще за мною три года бродил… Из Парижа меня за то и выслали… Прямо в Булонский лес… Тогда ещё девственно дремучий…Там и доживал свой век.
– А Голем?
– Пришлось разрушить его… А себя прошлого разрушить не получилось. Стал с годами сам к себе во сны приходить… Если честно, мерзкое это занятие – подглядывать да надзирать за собой будущим…
– Мне тоже в прошлом досталось, – внезапно прервала мой монолог женщина. – Была я в ту пору твоею сестрой. Это когда муж у меня умер, и ты решил горе мое бабье унять, вот тогда и нарушил предписания Каббалыи создал Голема. Но я, как только глянула в глаза глиняного мужа пустые, так тут же он для меня уже о второй раз умер. И тогда он к тебе привязался…
Вас, по разговорам, часто затем видели по всем ярмаркам в самых отдаленных уголках Франции. Даже, кажется, в Бретани пытались расстрелять прямо из пушки. Три ядра в вас грохнули. Все три на себя Голем принял. От второго рассыпался, но не в прах, а в облачко над тобой, и тебя собою прикрыл. От третьего выстрелом в рикошет мортиру пушечную разнесло на кусочки, а стрелявших бомбардиров принял к себе Господь…
– Умерла ты у меня на глазах, - вспомнил я – внезапно и страшно…
– А ты у меня…
– Нас перенес на тот берег Стикса вновь восставший Голем, да так там и замер навеки… Големы не живут на том берегу… А мы, как видно, живём… Вот и свиделись…
– А что так невесело? Со свиданьицем! Жаль, что Голема нет с нами… Но муж-то твой жив?
– Жив, но он, как и всегда из твоего мира. В прошлой жизни ты отнял его у меня… Своими экспериментами со Временем. В этой я тебе его не отдам…
– Я прибыл сюда за другом.
– Он мой муж, и мне сужен Провидением, и ты его не получишь. В свой мир ты возвратишься один. А Денис никуда уже от меня не уедет. Я так хочу! – Уедет, еще как уедет! Ему нужно будет уносить от тебя ноги… Он сейчас у тебя?
– Он шёл ко мне семь с половиной лет!
– Он сейчас у тебя?!
– У меня с ним ребёнок… Его зовут Петенькой, Пьером…
– Да хоть Петручио… Ты родила его в Запределе. Но для земной жизни он же последний зомби! А что, рожала тоже по Каббале…
– Нет, более современно – при помощи пара и электричества. Электроразряд любви – это не возможность мертвых мышц отвлекаться на внешние раздражители. А в паре были мы оба – я и Денис, а потом он уехал… Перебрался в твой мир чудить и позволять себе мастерскую Вселенной…
– А чем ты его удержишь?..
– Собой. Он же не Голем. Он не уйдет за тобой… Я создала ему вольеры желаний. Самых немыслимых…
– И что же?
– Он в них запутался. Теперь ему никогда не выбраться со своих вечных чудачеств. Он же в них – как в трех соснах, а я… Чуть что – путевожу…
– Тоже мне звезда путеводная…
– Путеводная, не путеводная, но то блесну, как блесна. То заалею, как солнце, а то явлю в эфемериях его души лунную седину и проступлю светлой болью, а то вызову ангелов его нерасторопных, то сама ангелом-хранителем стану… Не уйдет он больше никогда и никуда… Из моего бабьего вольера прежде потерянного счастья…
Комментариев нет:
Отправить комментарий