Веле Штылвелд и Юрий Контишев: Мулясе Мушиного Короля, либретто, часть третья

 Веле Штылвелд и Юрий Контишев: Мулясе Мушиного Короля,
либретто,  часть третья

 

– Местные ещё говорят – Днюха, – вмешался мывший бокалы Богдик.

– Пиратский флаг в руки, вашим местным. Что они у вас питерские Митьки из застойно-перестроечных девяностых? Так их уже давно разменяло время, а их сапожища лежат в болотах да в падях на юге украинском, падалью закудышной. Лучше бы прибрали с палубы это тело, а то его, похоже, штормит…

– Подумаем, – успокоил Богдик, – да она и сама отшвартуется, как только её попустит Мушиный Король... С Митьками здесь на дух – ни-ни-ни… А их прежние киевские подражатели давно успели пооткрывать центровые барби-салоны, и  – вообще – Митьки нынче – даже не контркультура, а так себе  – банальная зарубежка.

А что до тела, то оно  – точнее, она – труженица сценического пуантилизма… Понимаете ли, тонкая натура и всё такое прочее, а к тому же четыре раза в неделю она – действительно труженица пуантов… Милейшая балерина второй категории Национального театра оперы и балета.

Вон там под мушиными крыльями её  пуанты лежат… А рядом с ними баночка из-под кабачковой икры. Посмотрел, пощупал, денежку брось. Не проходи мимо…  Но, видно, день с утра не задался…

Когда бомбят, мы прикрываемся по всем правилам военного времени.  Все лестничные марши в подвал закладываем вот теми мешочками.

С виду – хоть небольшие, но в каждом – не менее пуда… Хоть и лежат её пуанты на самом виду, но, никем сегодня не нюханые, потому что там, наверху – ракеты…

Стало быть, бомбят, вот только никак не определюсь, по шкале Алепо  или – Генрики-Варшавы, или – Берлина-Белграда, или Киева…

Ох и ужасы были! Ох и ужасы сейчас! Прямо – Чёрный вальс:

https://www.youtube.com/watch?v=S_dX52MmCVY

Со свинцовым выжигом в очах,

липнет чёрно-белый маскхалат…

гибнет парень, юноша, солдат,

смерть встречая в вальсе при свечах.

 

Трассеры, ошмётки, дребедень –

из огня осколками металл,

смерть несла по небу страшный шквал,

прерывая душ последний день.

 

Тот – волшебный, с музыкой огня,

где синкопа с долей не сошлась,

в чёрном вальсе жизнь оборвалась…

и душа покинула меня.

 

В старом парке горя и обид

прирастает холмик: жил – убит,

пал навеки воин за страну,

где цена – свобода на кону.

 

Чёрный вальс гремит в последний раз.

Кто услышал – тот умрёт сейчас.

Ты его тревожно не зови –

безнадёжны Спасы на крови.

 

Ни медаль, ни крест и не собор –

в миг ухода – кода… ля-минор.

Из окопа – выхлопами звук.

За синкопой – чёрный вальс разлук.

 

Ну вот, –  Зося, похоже, расплакалась и её точно стошнит…

В следующее мгновение в тонких длинных руках анорексичной балерины, в цвет серых кварцевых вставок на шикарной паре мушиных крыльев, оказался обыкновенный стеклянный гранчак... Как пить дать, от самих давнишних  питерских Митьков!

– Что за хрень, Богдик, ты здесь несёшь? По какой такой шкале, говоришь? По шкале Киева или Белграда? Вот уж врёшь! По шкале Брянска и Белгорода, по шкале Москвы и Воронежа! И вообще, странно,  почему ты  подаёшь мне  не евробокал,  – окончательно огорчилась Зося, – я бы ещё чего-нибудь выпила…

– Вот и пей, дура, что тебе от сердца велят. Это тебе микстура такая забористая, прямо  из киевских подземных ключей. Пей, тебе говорят, и выматывайся отсель…

А то – глянь, какие мушиные крылья стали к тебе прирастать напрочь. Теперь их так просто без зелья отворотного не отодрать. Да помни, как только выпьешь, тут же мушиные крылья с тебя сами спадут.

Но, если замешкаешься, то ненадолго… Так  что – сразу же забрось их в самый дальний угол. И несись, девка, отселя, очертя голову! 

– Так они ж разобьются…

– Не разобьются… Многоразовый реквизит. Так что и не думай их утащить…  А то и сама намыкаешься, и – ни в чём неповинным – беды наделаешь...

– Это почему же?! – внезапно удивляется Зося.

– Потому что на поверхности – там… – тут Богдик решительно указал пальцем вверх на некое надпотолочное пространство    – они обретают злобу Кощееву! 

– А можно, я хоть кристаллик от них отщипну… Можно мне это, дяденька, или лучше Вы, тётенька?

– Я тебе отщипну… – Здесь юный бариста и крупнобедрая барменша были единогласны.

– Мы тебе отщипнём, повторно  брякнули оба –  барменша и бариста, и для верности окатили Зосю ещё сверху ведёрком воды.  

– Ну, ты только глянь на них, – там же, в этом ведёрке, прямо во льду недавно шампусик стоял!

– Да выхлебала ты весь тот шмусик, вместе с Мушиным Королем. Он тебя угощал… и всячески привораживал…

– И что, приворожил?

– Ага, если бы он тебя приворожил, была бы теперь ступицей стёсанной… А так,  вроде бы, цела…

– Ну, тогда я пошла, хоть и не знаю, о какой такой ступице, здесь вы мне парите… Ещё скажите, что я с мышами общалась…

         Тут же из-за угла полилась мышиная песня – то ли в подтверждение, то ли в опровержение…

https://www.youtube.com/watch?v=gnc0QQDTC4g

Я не был грозной канцелярской крысой!

Как серый мышь ютился под столом

и мысли истин поэтического мыса

я не постигнул сереньким умом.

 

И лишь поэт кормил меня бумагой,

промасленною рифмой колбасы,

но для меня он был, почти что, магом,

когда хореем в морду  мне трусил!

 

Он был чистюля! Обожал порядок! -

И смело строил всех под кнопку «Shift».

Но, вдруг, он умер! И в плену обряда

смели все строчки… со стола, кто жив.

 

Они, конечно, не имели права!

Кто им, вообще, предъявит ноту «ФЕ»?!

Но мысли рифм и прочая приправа

Увяли в поэтической строфе…

 

И только мышь, бесстрашный, безрассудный,

Вонзил свой зуб в остывшую кутью…

Ушли стихи. Уже вторые сутки

Я их читаю и тихонько пью…

 

– Вот, слышишь, Зося? Давай чеши отсюда побыстрей свои рабочие ноги, пока сама ещё во хмельке. Потому что, как только хмель отойдет, тебя, возможно, и вывернет...

Надо же тебе было рисоваться перед самим Мушиным Королем! Так что – точно вали! Но без тех серебряных крыльев. Мушиные они. Такая себе игрушка самого Аспида.  

– Вот так всегда, поигрались с крошкой и вяжи себе ножки, чтоб не попасть в неотложку… А что до Мушиного Короля, то и сами вы – нечисть немножко…

– Ты только не оскорбляй! – Да ещё – в рифму! –  Решительно возразила дородная барменша  Фери. – Да какая же ты крошка – девица стоеросовая.

Ладно  одно –  пришла с бланшем на пол-лица, а Мушиный Король по доброте своей его тебе высосал...

Правда, теперь пол-лица будет у тебя во тьме временно неразличимо…  Многие при встречах с тобой могут даже и разрыдаться, Но сама только, при этом, не дрейфь. К утру это пройдёт... вся эта безликость… и только по ночам будет –  нет-нет – да являться…

Что-что, а безликость Женщины неодинакова, вот почему – не однажды – уже успели преобразовать и опробовать идею новоформатного  женского  facebook-дневника, в котором существует и работает две отдельные частицы женской самофиксации. 

Первая частица – это обычно расхожие строчки окрестной женской поэзии или – на худой конец – хотя бы нравственно-бытовой… Например:

https://www.youtube.com/watch?v=H9_hDGe57iU

Ты ушёл неОтнятым объятьем,

Позабыв улыбку в зеркалАх.

В тихий шорох шёлкового платья

Заползает запоздалый страх.

 

Ты ушёл глазами голубыми,

Вынес мусор – робкую любовь

И, пшеном расставшись с голубями,

Только смог зарубку сделать вновь.

 

На моём растущем безнадежье,

На моей тоскующей душе.

Окаянный окаём медвежий

Не укроет сердца неглиже.

 

Ты ушёл воздушным поцелуем,

Я застыла солью на губах,

Дирижёр, задушенный холуем -

Простотой постиранных рубах.

 

Ты ушёл, как русский, по-английски,

В путь неблизкий к Алым Парусам.

Хорошо б – салют артиллерийский

Вбить шампанским прямо к небесам!

 

Ты ушёл непОнятой загадкой,

Самой светлой из моих полос

И звезда нечаянной украдкой

Закатилась в серебро волос.

 

А вторая – фотографии моментального психологического портрета очередного ментального состояния героини:

https://www.youtube.com/watch?v=87eZSWslduw&t=2s

 

Я смотрю молодыми глазами

на стареющий в зеркале мир,

где в трюмо серой дымкой свисает

мой последний непрожитый миг.

 

В седину погружась волосами,

грустных мыслей несказанных мим,

я смотрю на угасшее пламя

взглядом новым, немножко другим.

 

Перепутались детство и старость,

старый месяц с серпом молодым...

Что-то зеркало перестаралось -

Стал мой мир абсолютно пустым.

 

– Я верну в это зеркало чувства

нерастраченной силы души!..

Но оно ухмыляется грустно:

– Не смеши ты меня! Не смеши!

 

Ты не сделаешь небо моложе!

Не согреешь остывшую ночь!

Ты уже не успеешь! Не сможешь!

Ты стареешь! Ничем не помочь!

 

Захихикало мелкою дрожью...

Я разбил его мысленно вдрызг!

И ушёл в этот мир, что моложе,

по следам от не вытертых брызг...

 

Сначала, эта идея показалась самому мне банальной, но потом я подумал – сколько за всем этим потрачено личностного труда, с тем, чтобы в хрупкой женской самости уловить не только себя, но и свою многострунную и многотрудную сущность,  не упустив, однако,  и те ощущения, которые соразмерны этой – внезапно рождаемой – виртуальной женщиной в достаточно простоватых строчках ФБ-поэзии... 

В принципе, это оказалось мило и многозначно, и даже системно оправдано, поскольку так стали поступать многие. Получились не статические оттиски времени, а сущие женские виртуальные образы в психологическом раскрытии во времени и пространстве.

Так возник очередной формат – давно забытого со времён Александр Сергеевича Пушкина – женского дневника… Многих отныне он и греет, но не многих утешает, хоть и редко кого оставляет безучастным... 

Ах, Пушкин-Пушкин! Ах, ты – сукин сын! Ах, эти бигуди!...

https://www.youtube.com/watch?v=VkhMNjzx-p4

Никогда я новым Пушкиным не стану,

потому что спать ложусь без бигудей.

Да и няня из гранёного стакана

не пила со мною в юности моей.

 

И года мои – давно за тридцать восемь,

и по матери – пардон! – не  иудей,

и не очень я люблю «златую осень»,

и дантесы не далдонят у дверей.

 

А тебе  – «засранцы мира» спозаранку

валят ботокс – исправляют нос en face.

И летят с акаций милых бумеранги…

«Парадоксов друг» для нас – иконостас.

 

Отыщу я эту трассу к Лукоморью,

где пройдусь не кучерявою тропой.

И прищурится  Пегас лукавой мордой,

доброту свою роняя над строкой.

 

Соберу я эти рифмы по крупицам

в замусоленных масонами годах

и проснутся исторические лица

и уснут благоразумие и страх.

 

Я под Пушкиным почищу перья. Птицы

вмиг последуют примеру моему…

И подспудное желанье застрелиться

от сумы метнётся сразу на тюрьму.

 

Ну, да ладно! Вернёмся к нашим бигудям – Тьфу ты, чёрт! – к нашим  дневникам. Вернее – к женским!  Которые бывают и мужскими, как бигуди. Как у Пушкина…

Иногда в таких дневниках проскальзывают и авторские строчки, которые я бы не стал судить по законам классической верификации.

Пусть будут и они в нашем мире, но пусть ещё случаются и прислужницы Мушиного Короля – Зоси, в которых с давних пор спеленованы в единое целое – слетевшими с её ног  и катушек судьбы – пуанты, о которых мы ещё только начали говорить. Но, на  том пока и аминь!

Нет, не стоит её – прислужницы –  шугаться, даже если она вдруг явлена Вам в самом необычном месте и в самом невероятном обличии… Так поступать – это плохая привычка.

Со временем Вы даже отыщите для себя в этом особую выгоду: когда всякий раз при встрече будете примерять и накладывать на неё  всё новый и новый свой собственный макияж, пока во всё более нарастающем присутствии её плоти не проявится нечто вечно молодое и новое…

Даже, когда Вам самим уже будет необходимо состариться…  Ну и – ни хрена себе – перспектива! Вот именно в такие «мгновения» начинаешь понимать, как славно, что сам ты уже давно и прочно женат. И Жена твоя – ангел.  Или его земное подобие…

Мгновения… Мгновения… Мгновения…

https://www.youtube.com/watch?v=cBXXOGFx3JE

Я копил…свои мгновенья.

Нет – не те! Не те – семнадцать!

Утопил я… воскресенье

На холсте в листве осенней –

В декольте  весёлых пятниц.

 

Хватит пялиться на пьяниц!

Опускать лицо до рожи…

Между чёрно-белых клавиш

Ты здоровье не поправишь…

Пианиста  бить негоже…

 

Нехороший нынче коушен…

Осторожность нынче в моде.

Огорошен я таможней,

Что встревожена  нарочно…

Успокоиться не может.

 

Всех дороже  вдохновенье -

Пару  строчек нацарапать…

Только падают мгновенья,

Все семнадцать –  до забвенья -

В эту осень, в эту слякоть,

Будут капать… капать… капать…

В эту бякоть, бякоть, бякоть…

 

Отож... Правда, тебя самого попустит, если только ты сам будешь заглядывать сюда изредка на пару мгновений…и только затем, чтобы пропустить в себя всего два-три евростаканца древнего отворотного зелья…

Хотя бы месячишко, а там, гляди, и сам не в ведьмы, так в ведьмаки –согласно полу – окончательно по святу пройдёшь, и всё станет тип-топ… И ни ты Мушиному королю, ни он тебе не должны будете более ни шиша…

А Зося что? Кто она, а? Подвальная Ведьма, приблуда, лялечка… Ах, ишь ты, подишь ты. Шиш на бакшиш… приблудная Мара, наваждение… Отож…

Тут Шарманщик, не всегда попадающий в ноты, попытался повысить статус Зоси…

https://www.youtube.com/watch?v=6oTiZkNDAN8&t=2s

Женщина за столиком напротив...

У неё весну украли, вроде...

И она сидит вполоборота,

А скрипач не попадает в ноты.

 

Женщина садится на колени...

Женщина – источник вдохновений.

Я кидаю мятые банкноты,

А скрипач не попадает в ноты.

 

Женщина – роскошная в постели...

Женщину одели и раздели...

У меня проблемы и заботы

И скрипач не попадает в ноты.

 

Женщина играет на свирели...

Мнятся ей весенние капели

И её, наверно, любит кто-то,

А скрипач не попадает в ноты...

 

Женщина за столиком напротив...

Женщина садится на колени...

Женщина – роскошная в постели...

А скрипач не попадает в ноты...

 

Да вот и встала она на своих тонких тощих ногах, пошатываясь и стеная, направилась  прямиком к ступенькам на выход из подвала в наружный мир, где только начиналась очередная воздушная тревога.

В то время, как она просто загупала гулкими шажищами вверх на выход, нам с Женой принесли вино, кофе и вафельный десерт…

Предстоял тихий семейный праздник. По углам подвальца вспыхнули зелёно-красными огоньками разномастные мушиные крылья – серые, червлёные, коричневые, червонные, янтарные, чёрные… развешенные вдоль стен…

И только Зося волокла приросшие к её спине – даже не крылья – крылища, согбенно, куда-то вверх, никем не останавливаемая на перепутье миров… Крылья… Сколько их, таких, примеривших крылья:

https://www.youtube.com/watch?v=5VJYAc8CeUs&t=1s

Мы ещё не пришли с войны,

Много судеб стоит за нами,

Много судеб – в судьбе  страны.

В берцах скерцо играет раввин.

 

Он кручинится не в словах,

Только в звуках звучат молитвы…

Боль лежит на его плечах –

Словно лезвие острой бритвы.

 

На какой он сейчас войне?

В Украине иль в Израиле?

Как нам мучиться в той вине,

Про которую  все забыли…

 

Талес высушен на костре,

Под глазами остыли слёзы,

Но в простуженном ноябре

Чьи-то в жутких разрывах грёзы.

 

Ошалевшее от ракет

Разрывается небо градом,

А от фосфорных в нём кассет

Жизнь себя нарекает Адом.

 

Тихий вечер. Уснули те,

Кто примерил под крылья плечи,

Но полночи не спится мне

В ожиданьи ракетной сечи.

 

Знаешь, раввин, у нас в миру

Верить в будущее мне надо…

Только, вдруг, если я умру,

Помолись обо мне под ладан…