Борис Финкельштейн: ПУТЬ ПОД СОЗВЕЗДИЕМ АРЬЕ-ЛЕЙБА, продолжение 11

Начало смотри: http://agitprom2014.blogspot.com/2016/05/blog-post_26.html

СОБЫТИЙ ЧЕРЕДА |Ряд последующих событий перечеркнул Фимины надежды.

В преддверии КВНа Фимина группа пережила свой, вполне прогнозируемый шок – первая "ласточка" из ВГУ, покидающая родные пенаты ради возвращения на землю обетованную, была из их числа. И немудрено. Его группа, даже на фоне общеизвестного обилия евреев на математическом факультете ВГУ, удерживала процентную пальму первенства: более 60% или - 15 из 24 студентов были евреями.

Фима, будучи комсоргом группы, ждал от «первой ласточки» для себя и остальных немало неприятностей. О том, что Римма "собирается", Фима знал. Но вызов в комитет ВЛКСМ и сообщение о том, что: "через 2 часа состоится комсомольское собрание группы с вопросом об отчислении из рядов ВЛКСМ…, все равно явилось неожиданностью. Так же сообщалось, что: собрание будет в такой-то аудитории, что необходимо обеспечить явку всех без исключения комсомольцев группы.

Фима прекрасно понимал, что значит "всех без исключения" – готовится провокация. "Но ведь надо с ребятами встретиться и «прокрутить» последующие действия" – подумал он. "А как предупредить отсутствующих и обеспечить уважительную причину их отсутствия, подтвержденную документально?" К счастью для Фимы, еврейская часть группы в этот день была в полном составе, и они успели обсудить, вместе с Риммой, план действий.

"Ребята! Не вздумайте меня защищать. Исключат, не исключат – для меня это не имеет никакого значения" – наставляла их Римма.

"Как это? – вмешался Вова К., который сам ждал разрешения на отъезд – Они нас будут поливать грязью, а мы будем утираться?"

По угрюмым лицам ребят Фима видел всю боль, сожаление и плохо скрываемый страх. Кто-то хорохорился, но большинство, как и сам Фима, внутренне готовились к предстоящей процедуре.

"Ребята! Не подставляйте себя – исключайте меня не задумываясь" – просила Римма.

Аудитория, в которую их пригласили, была лекционным залом, вмещающим до 200 человек.

Войдя туда, Фима был поражен: во-первых, ее необычной заполненностью и, во-вторых, тем, что последние ряды занимали неизвестные ему (не видел он их в университете никогда) лица с "рыбьими" глазами – совершенно холодными и пустыми. "Не спят "родимые органы" – догадался Фима.

Его попытка, как комсорга группы, взять бразды управления собранием в свои руки, была мгновенно пресечена секретарем комитета ВЛКСМ факультета: "Садись. Сегодня буду вести я. На повестке дня один вопрос: "О предательском поступке студентки … и т.д. и т.п.

-"Предлагаю выслушать высказывания по этому поводу всех членов данной учебной группы"

То еще начало!

Фима понимал, что провокация подготовлена в лучшем виде и, если сейчас он не перехватит инициативу, то кто-нибудь из ребят обязательно «подставится».

- "Предлагаю начать с комсорга группы" – услышал Фима последнюю фразу секретаря.

"У каждого своя Голгофа" – вспомнилась Фиме фраза из «Мастера…».

Ноги слушались с трудом. Расстояние до трибуны показалось Фиме вечностью.

"Ну что я могу сказать" – услышал он свой голос.

"Случай – не из приятных. Наш товарищ, с которой мы проучились полтора года, как говориться, "плечом к плечу", совершает поступок … очевидно … несовместимый со званием "комсомолец".

"Что я "несу"? – подумал Фима.

"Понимаю, что этот Риммин поступок совершается под давлением обстоятельств, вызванных решением ее родителей".

И тут Фиму "осенило":

"Мне трудно сказать насколько продуманно по своим последствиям это действие. Но, Римма! Делая этот шаг, ты должна была бы задуматься и о том, каково будет твоим товарищам, остающимся здесь? Как будут на них смотреть? Как относиться?"

Эта фраза заставила перемениться в лице комсорга факультета. «Лодка явно двинулась не по направлению» рекомендованному ему перед собранием теми самыми - с "рыбьими глазами".

Но не зря он занимал свой стул. Реакция, как, впрочем, и умение делать выводы, у него были поставлены.

Неуклюже оборвав Фиму вопросом: "Исключить?", и получив ответ: "Исключить", председательствующий посадил Фиму на место, пригласив высказаться следующего.

 Но спасительная фраза, как идея, уже прозвучала - и "дорожка проторена". Выступления всех последующих ораторов стали похожи, как "две капли воды". Началом служила фраза: «А как на нас остающихся…?»

Провокация, мягко говоря, провалилась. Это ясно читалось после собрания на лицах "рыбоглазых".

Кроме Вовы, который, выступая в конце, несколько «подсластил» им «пилюлю»: « Я не понимаю, о каком предательстве тут идет речь? О каком таком несоответствии званию комсомольца и человека можно говорить, когда в Конституции Советского Союза оговорено право личности на свободу выбора, если выбор этот не уголовно наказуем. И то, что государство отпускает своего гражданина – свидетельствует о его невиновности".

"Органам", знающим о его планах, ничего больше не перепало.

И совсем уже анекдот произошел через неделю, когда Фиме, как комсоргу группы, предстояло вместе с Риммой явиться в комитет комсомола университета для "утверждения решения групповой ячейки". Тон, смена интонации при произнесении вопросов секретаршей из "предбанника" немало повеселил и Фиму и Римму. Первый вопрос, заданный с извечной наглостью советской секретарши: "По какому вопросу?" после ответа: "Об отъезде в Израиль", мгновенно изменил тональность голоса до сочувственно–заискивающего (с нескрываемой завистью): "А кто из вас едет?"

Трудно сделать вывод, сказалось ли прошедшее собрание на отношении экзаменаторов к Фиме на последующих сессионных баталиях, но Фимины силы и настроение это событие изрядно подорвало. С учетом ограниченности во времени из-за занятий КВНом, сессию он сдавал с трудом. Экзамен по математическому анализу он просто завалил и не успел пересдать в срок. Тем не менее, помня предварительную договоренность в комитете ВЛКСМ, Фима надеялся на льготы, и до самого дня выдачи стипендии не сомневался в ее получении.

Наивность, как и глупость, имеет границы.

"На землю" Фиму возвратили уже в комитете: "Увы, мы не всесильны, ничего не получится".

Это был не просто удар в спину. Это было лицемерие всей системы в рамках данного учебного заведения. Это было преддверие будущих вылазок на ночные подработки грузчиком на мясокомбинате с последующими «отсыпами» на лекциях и, соответственно, скатывания в яму "провалов" в знании учебного материала".

Измотанный и морально и физически, Фима решил отказаться от такой перспективы

Последующие Фимины действия были актом отчаяния и "на зло кондуктору".

Зайдя в деканат, он написал заявление об отчислении по собственному желанию.

К его удивлению, декан это заявление принял без особых уговоров и сожаления.

Перед тем, как забрать документы, Фима подготовил свою комсомольскую характеристику, где перечислялись все его "нагрузки", начиная от комсорга группы, ответственного за спортивную работу курса, члена факультетского комитета ВЛКСМ до активного участия в самодеятельности и КВН.

Последним подписать приказ об отчислении должен был быть декан факультета. Прочитав содержание характеристики, тот переменился в лице. Ну, не знал он…

- С такой характеристикой – хоть в министерство! А может, Вы передумаете? Мы Вам поможем.

- Нет. Я так решил. "Дорога ложка к обеду" и свои кадры нужно знать не только по спискам в экзаменационных листках.

Из Воронежа Фима уезжал в конце марта. Он ждал проблем в военкомате, но, как не странно, его сняли учета без возражений, и переправили дело в Киев.

• ГОРОД ТЕНЕЙ

ПРИЛЮДИЯ | По прибытию в Киев, Фима первым делом направился в военкомат, где получил информацию об отсутствии его «дела» там.

-  Где-то в дороге «загуляло» - ответствовал бравый капитан.

Состояние депрессии, в котором находился наш герой, требовало какого-то выхода.

- Пойду служить – отвечал Фима на вопросы родителей о его планах.

Дабы не сидеть на шее родных до ухода в армию он «впрягся» во временную работу грузчиком.

Тема была ему знакома со времен ночных «бдений» на мясокомбинате Воронежа.

И хотя работа, как и в Воронеже, перепадала не каждый день, наличная оплата за труд позволяла Фиме не тревожить родителей своими финансовыми запросами.

Так прошел апрель, май, начался июнь…А вызов из военкомата не следовал. Тревожить военную комиссию своим присутствием Фима не стал.

В июне он «подвязался» воспитателем в пионерском лагере, где две смены постигал на практике науку педагогики.

Как не странно, его деяния на этом поприще получили одобрение руководства лагеря.

Приняв на первую смену старший отряд, Фима (следуя своей интуиции и наставлениям директора лагеря – опытного школьного педагога) сумел так тонко выстроить свои отношения с подопечными, что и «овцы были целы, и волки сыты».

Вопрос о воспитателе старшего отряда второй смены не вызвал у директора лагеря ни тени сомнения.

Работа настолько увлекла Фиму, что он был готов остаться в лагере и на третью смену.

Его планы кардинально взялся поменять его школьный товарищ Леня.

В «пересменку» Фима приехал домой к родителям, где Леня его и «вычислил». Разговор велся на повышенных тонах:

- Ты что, совсем охренел. С такой головой – «в петлю»? Да ты знаешь, что тебе в армии вышибут последние мозги. Что ты за «Аид», если сложил лапки и хочешь, чтобы тебя мордой в дерьмо? Будто не знаешь, как к нам относятся там? А о родителях ты подумал?

Ответить Фиме было нечего, кроме:

- Ну, я же директору лагеря обещал…

- Хрен на тебя и твоего директора. А башку будут отрывать ему или тебе? В общем так. Собирай документы и галопом - в мой институт.

- Я же не готовился. Многое из школьной программы забыл.

- Чушь. С твоей головой ты туда и сонный проскочишь.

Так в Фимины жизненные планы была внесена существенная коррекция.

БРЯНСК. АБИТУРА | Впечатления от приезда в незнакомый город начинаются с визитной карточки: аэропорта, вокзала, первой таблички при въезде.

Брянск своим вокзалом произвел на Фиму гнетущее впечатление. Город, равноудаленный от двух самых больших столиц – Москвы и Киева должен был бы выглядеть более презентабельно. Состояние вокзала и его запахи снимали все иллюзии относительно города, в котором Фиме предстояло провести следующие 5 лет.

Тем не менее, город оказался совсем не таким «захаращеным», как вокзал. Центр его, архитектурой, напоминал Воронеж, а новое (за год до этого возведенное) здание института – учебный корпус

Новосибирского университета. Общежитие, в которое поместили абитуриентов, не отличалось комфортностью общежитий Академгородка, но было оно новое и, вероятно поэтому, чище и опрятнее. Да и клопы там еще не успели обустроиться.

Как и при поступлении в НГУ Фиме предстояло сдать четыре экзамена: письменную и устную математики, устную физику и сочинение.

 В общежитии Фима познакомился со своим одногодкой – Виталием, который служил в подводном флоте и был комиссован по здоровью. На его атомной подводной лодке случилась авария с тяжелыми последствиями. Виталий был из числа немногих выживших в результате облучения. До поступления он несколько месяцев проходил реабилитацию, и, в компенсацию, шел в институт по льготному списку.

Как в Новосибирске, на письменном экзамене по математике, Фима, сидя в аудитории впереди Виталия, решил и его задание. То же повторилось и на устной математике, куда ребята зашли практически одновременно. На экзамене по физике уже Виталий помог Фиме. К сочинению вопрос о конкурсе на механический факультет, куда подал документы Фима (где уже три курса закончил Леня Г.) не стоял.

Конкурса, как такового, на данный факультет не осталось.

В аудитории приятели расположились привычно. Все предложенные темы требовали знаний школьного курса. Знания русской литературы у Фимы и после окончания школы не отличались фундаментальностью.

А через три года? Виталий в этом тоже не блистал. Оставалась свободная тема по произведениям о Великой Отечественной войне. Да, читалось. Да, - много. Но кто вспомнит хоть одну цитату из огромного пласта литературы по данной теме?

«Шел 41 год» уверенно написал Фима. Далее последовала ссылка на взятое с потолка произведение несуществующего автора. В таком же ключе в сочинении было приведено более десятка «глубоких» цитатных мыслей со ссылками на такие же «реальные» произведения. Фимина наглость базировалась на уверенности, что за короткий срок, отведенный проверяющим на проверку, ни один здравомыслящий проверяющий не будет тратить время на выявление Фиминых «адресантов». Но еще круче поступил Виталий. Его сочинение от Фиминого не отличалось даже знаками препинания. Интерес представляли оценки этого «научного» труда. Фиме - 4 балла, Виталию – 5 баллов.

Оба уверенно преодолели проходной барьер.

Во время этой сдачи экзаменов Фима чуть не забыл о своем двадцатилетии. Только в восемь вечера именинник сообразил, что уже почти прошедший день для него чем-то знаменателен.

Своим поступлением Фима обрадовал родных. Но особенно это событие пришлось по душе его другу Лене.

31 августа они впервые вместе садились в поезд Киев-Москва.

В Брянске Фиме предстоял поиск жилья, так как честь обитания в общежитии предоставлялась только самым бедным. Справки о заработке Фиминых родных комиссию по заселению явно не вдохновили. Даже Леня, студент 4 курса и отличник, не питал иллюзий насчет своего проживания в общежитии. Но ему место обитания было обеспечено еще до поступления – под крылом двоюродного дяди.

Фимина встреча с Лениным дядей произошла в день приезда. Родственники внешне совершенно не отвечали своему статусу. Привлекающий взгляды, представительный племянник и маленький (ростом чуть выше карлика) с достаточно некрасивыми чертами лица дядя. Возраст последнего определялся с трудом.

- Сколько ему лет, как ты думаешь? – шепотом спросил Фиму Леня.

- За пятьдесят.

-

 Ха! Почти семьдесят. И у него три молодые любовницы.

Фимино лицо надо было видеть. У этого старого урода…

Неординарность Лениного дяди Фима ощутил, когда вошел в его квартиру. Чисто, опрятно, со вкусом обставлено… И, конечно же, многочисленные книжные полки с содержимым, говорящим о высочайшем уровне культуры хозяина. Особое место занимали многочисленные книги по медицине.

- Он дермотолог-венеролог – сообщил Леня

- У меня с ним договоренность. Я знаю дни и часы, когда он принимает своих любовниц. Моя задача на это

время - освободить территорию. Но, несколько раз наши пути, невзначай, пересекались. С такими бабами я и сам был бы непрочь…

Квартиру для себя Фима снял в день своего приезда – рядом с учебным корпусом. Жить ему предстояло с двумя своими сокурсниками.

Два дня до отъезда первокурсников в очередной колхоз (а как могло быть иначе?) Фима провел с Лениными брянскими друзьями.

 В соответствии с местной традицией и возможностями того времени, вечерний отдых студентов проходил в каком-нибудь ресторане. Достаточно было иметь три! рубля на человека, и ты в течение всего вечера мог себе позволить общение в компании: с небольшой подпиткой, возможностью принятия участия в танцах или поглощения какой-то съедобной «закуси» под музыкальное сопровождение.

Ранее такие походы в Фимином времяпровождении были редки. Да и планка интеллекта участников брянских «застольев» была на порядок ниже уровня его былых общений. Даже со своим багажом анекдотов Фима вначале попадал в диссонанс. То, что он более всего он ценил в этом виде народного творчества – краткость, тонкость и скрытый смысл – в этой компании доходило долго и тягуче. Зато «сальности» и дешевый (в его понимании) юмор шел «на ура».

Долго еще в этой атмосфере Фима не попадал «в струю» и оставался «белой вороной».

БРЯНСКАЯ КАРТОШКА | Колхоз, куда была заброшена бравая «сборная солянка» первокурсников Брянского политехнического института практически ничем не отличался от подобных деревушек в Новосибирске и Воронеже. Только расселили молодежь по частным домам и поставили на довольствие радушных хозяев. Фиме и пятерым его сокурсникам досталась в хозяйки этакая бабушка «одуванчик».

Запах, приветствующий поселенцев при входе в дом, бил неотразимо. Бабуля гнала брагу. Этот процесс, поставленный ей на поток, был прост, как и все гениальное. Ингредиенты замешивались в ванночке для купания малых детей и бродили естественным образом, наполняя дом и окрестности смрадом. Сон после трудного трудового дня и вечерних гуляний был естественно крепким.

Но на утро, даже потенциальных трезвенников мучили похмельные головные боли. Бабка, в отличие от постояльцев, перед сном изрядно нагружалась пойлом из ванночки, что начисто исключало утренние завтраки в ее исполнении. К обеду она все же умудрялась сварганить кастрюлю борща, после чего принимала лечебную дозу и растворялась в пространстве, подобно джину из бутылки С этим трехразовым питанием ребятам грозило полное «переборщение» с «перебродением».

На Фимино счастье с железнодорожной станции приехал «купец» с запросом на пятерых грузчиков. Фима оказался одним из отобранных добровольцев.

Станция «Суземка», куда доставили ребят, представляла железнодорожную транспортную развязку на магистрали Киев-Москва. Скорые поезда миновали станцию без остановки. Простые пассажирские составы тормозились на несколько минут, дабы «заглотить» или «выплюнуть» незначительное число желающих прямо на междурельсовое щебеночное пространство. Платформы для высадки пассажиров здесь отсутствовали.

Зато грузовые платформы на станции были представлены в полной мере. Одна из них была завалена картошкой. Бурты не расфасованного продукта возвышались на 4 метра. Задачей, поставленной перед вновь прибывшими, являлось: наполнять мешки картошкой и подавать их на спины опытных грузчиков, которые заполняли этими мешками вагоны.

Вскоре ребята уяснили, что оплата за их неквалифицированный, но равно затратный (по физическим показателям) труд несоизмерима с конечной оплатой за груженый запломбированный вагон. Мягко говоря, местные грузчики их собрались использовать в виде дармовой рабочей силы.

Разговор с распорядителем Фима взял на себя. На следующий после приезда день они работали единой бригадой, и им персонально был выделен вагон под загрузку.

Этот вагон поздно вечером отозвался ломотой в мышцах и суставах. Сказалось отсутствие опыта и сноровки. Но заработок (более 10 рублей на брата) вдохновлял на последующие подвиги.

Через пару дней ребята настолько отладили процесс, внеся в него свою смекалку, что их успехи заставили распорядителя для них освободить от других конкурентов всю платформу. К концу первой недели работы они впятером закрывали два вагона в день, не испытывая никаких проблем со здоровьем.

После окончания поступлений картошки обеспеченные, относительно прямых «копателей» этого продукта, грузчики «на коне» возвратились в Брянск.

ПЕРВЫЙ КУРС | Учитывая предыдущие ошибки, свою новую студенческую жизнь Фима решил изначально распределить по уровням приоритетности.

Механический факультет Брянского технологического института был явным падением по сравнению с математическим факультетом Воронежского университета, не говоря  о математическом факультете НГУ.

Он уже отчетливо осознавал, что на карьере ученого математика поставлен жирный крест. Смущало то обстоятельство, что Фима с детства был далек от техники. Самой сложной машинкой (кроме детских игрушек), прошедших через его руки был трехколесный велосипед, задействованный им еще в 5-ти летнем возрасте. Его никогда не прельщало копание в какой-то механической конструкции. Максимально – в том же «голопузом» детстве он открутил кукле голову, дабы узнать внутреннее содержимое.

В отличие от многих своих сокурсников, чьи корни произрастали из сельской местности, Фиме не доводилось ремонтировать велосипед, мопед или мотоцикл. Для него, прошедшего картофельные поля Воронежа и Новосибирска, «темным лесом» оставались как термины механики, так и конструкционные отличия.

Ситуация требовала максимальной концентрации на предметах, далеких от его сознания.

Своими сомнениями он поделился с Леней.

- Не боись! Ты думаешь, что я был в этих вопросах намного более эрудирован? Такой же «профан». Все со временем  до мозгов доходит.

За учебу Фима взялся с охоткой. Предметы первого семестра, в основном были знакомые.

По ряду из них он даже умудрился получить свободный допуск, позволяющий без последствий не ходить на занятия. Остальные предметы Фима исправно посещал.

У него появился (помимо Лени и его друзей) новый приятель Саша Ю. Выходец из периферии Брянской области, Саша в технике разбирался. Выбранная специальность полностью соответствовала его интересам.

И, как обычно, противоположности должны были притянуться. Тем паче, что учились они в одной группе. И Фимина помощь Саше по обязательным предметам первых курсов явно обещала ответные реверансы по более специализированным дисциплинам.

Дело шло к безоблачной сдаче сессии. Но в жизни не бывает полной глади. Один случай мог оказаться фатальным для Фиминой последующей учебы.

ТЕНИ ГОРОДА | В декабрьский субботний вечер Фима, Леня и еще пятеро парней из Лениной компании решили обычным образом «отметиться» в одном из ресторанов Брянска. Заведения центра города оказались неблагосклонными к их желанию.

В этот день почему-то срывался обычный субботний ритуал во всех, без исключения, привычных для Фимы местах. Где-то – свадьба, где-то – иное мероприятие, где-то - отсутствие свободных мест. Даже знакомые администраторы и официантки «разводили руками».

- Поехали к Жене Г. на Второй Брянск (один из районов города) - предложил Леня.

- Он там «шарит» ударником в оркестре. Давно зазывал с гарантией «заседания» на весь вечер.

После промерзания всех конечностей перспектива реализации планов, пусть и в отдаленном районе города, никому не показалась абсурдной.

Через час Женя рассаживал своих «гостей» за одним из ресторанных столиков, недалеко от оркестра. С Лениным другом Женей Фима уже встречался. Еврейский парень, брянского пошиба, Женя был достаточно популярен в среде молодежи. Помимо того, что он подрабатывал в выходные вечера ударником оркестра в ресторане, Женя учился на 4 курсе машиностроительного института. Кандидат в мастера спорта по классической борьбе. Ростом не выше Фимы, но гораздо более плотный, в силу своей спортивной направленности, Женя в любой компании стремился выйти на первый план. Если его первый номер перетягивал кто-то за столом, Женя плавно перемещался за другие столики. В любом ресторане у него, завсегдатая и балагура, всегда оказывалось немало знакомых среди как мужской, так и женской части посетителей. Успех среди второй части был тем более весом в городе Брянске, где существовала явная демографическая проблема: мужское население втрое превышало женское.

В результате чего возникла эта диспропорция, сказать было трудно, хотя определенные предпосылки были.

Промышленный город, вблизи оазиса возможностей, коим являлась Москва. Присущая большинству городов «примыкания» пустота полок магазинов, провинциальная грязь и серость бытия вымывали наиболее активную часть на поиск счастья в столице страны. Возможно, что суровые, в основном болотистые брянские леса стимулировали именно мужскую рождаемость. Но факт оставался фактом. В такой аномальной атмосфере мужская борьба за существование приобретала формы войны. Не зря о Брянске ходила молва, что там каждый третий мужик «сидел» или «сидит». А весь Союз жителям этих мест присвоил жесткую кличку: «Брянские волки». Впоследствии эта «метка» сохранит Фиме и его друзьям здоровье (а возможно и жизнь) в ростовских степях.

А пока, в ресторане - на окраине 2-го Брянска, компания выслушивала Женины наставления:

- Мужики. Вы здесь больно не «шебуршите». «Телок снимать» не советую. Это – Второй Брянск. Здесь гостей не жалуют. Могут и порезать. Меня дождитесь. Я «отыграю концерт» и домой вместе двинем.

Но, как обычно, совет – советом, а после принятия «на грудь» пара наиболее активных из поднабравшихся гостей с поднятым забралом ринулась в бой. Дамы особо не возражали и на приглашение к танцам отвечали с готовностью. Фима (первокурсник среди своих однолеток - студентов четвертого курса) вел себя смирно. И хотя уровень его тонуса тоже был изрядно подогрет, в отличие от остальных, он успел заметить косые взгляды в их сторону, бросаемые из-за соседних столиков.

Как обычно, без четверти 11 посетителям было предложено «сворачиваться». Рассчитавшись, ребята спустились в раздевалку. Все были на изрядном подпитии. Даже Фима и Леня, обычно «принимавшие на грудь» меньше других, в этот вечер явно перебрали. Ждать Женю, предупредившего их о вынужденной задержке, не стали.

Если маршрут от остановки троллейбуса до ресторана Фима в памяти не отложил, то обратный маршрут запомнился ему до мелочей.

Площадка перед рестораном освещалась огнями ресторана, далее следовала полностью неосвещенная аллея парка, длиной в 50-60 метров, упирающаяся в освещенную трассу.

Одевшись, ребята собрались под рестораном.

- Есть предложение не разбегаться – сказал Фима

- Женя предупредил, что нас могут прихватить. А я, пока вы веселились в зале, заметил кое-что неприятное. По-моему, нас могут пасти.

- Не дрейфь! – заметил Гена (один из двоих наиболее активных поборников «съема барышень»)

- Вы идите вперед. А мы с Валерой дождемся своих «телок» и вас догоним. Только не гоните слишком. Скользко.

Семерка разделилась. Гена и Валера остались дожидаться своих пассий, а остальные медленно побрели в сторону остановки. Леня с Фимой замыкали эту пятерку. В разговоре они дошли до освещенной трассы и повернули в сторону остановки. Дальнейшие события в Фиминой памяти отложились как череда кадров на кинопленке.

- Ребята! Помогите! – раздался им спину сдавленный крик Валеры

Фима отреагировал первый. В свете огней, пятясь, на трассу «выкатил» Валера

С возгласом: «Погнали…» Фима бросился в сторону Валеры.

При приближении к нему Фима увидел его противника и, по направлению своего движения взвившись вверх, нанес точный удар ногой. «Как учили» - мелькнуло в голове. Удар, пришедшийся сбоку, отбросил нападающего в снег.

- Там Гена! Выручайте… - из разбитой Валериной губы обильно текла кровь.

В темноту аллеи Фима бросился уже вдогонку за остальными. Сколько противников им противостоит, в то мгновение он не знал. В темноте мелькали тени, слышалась громкая брань и звук ударов. В какой-то момент на Фиму с окриком: «А, и ты, сука…» бросился какой-то парень, явно превосходивший Фиму габаритами. Успев увернуться от просвистевшего кулака, Фима ударил в ответ. Свинг вышел отменный. При том что противника по инерции занесло, в последующем Фимином ударе сложились и сжатая при уклоне пружина, и винт кулака, и расстояние до противника, и точность.

Дальнейшее поведал, при «разборе полетов», Леня.

- Фима! Ты наглец еще тот. Вмазал, конечно, от души. А потом повернулся спиной и начал отряхивать снег. А этот гад, которого он снес, очухался и сделал попытку встать…. Пришлось его сверху успокоить.

В ходе потасовки Фима потерял свою новую заячью зимнюю шапку, купленную для него родителями при отъезде на учебу. Она слетела с головы в момент его уклона. Когда Фима двинулся в сторону возможного ее нахождения, сзади кто-то стал заламывать ему руку. Вырваться и завалить противника Фима сумел бы без труда. Но в голове тут же пронеслась мысль.

- Почему не бьют? Это явно не наши противники. Скорее всего - кто-то из органов. Пожалуй, лучше подчиниться.

- Не вырывайся – услышал Фима

- Не понял. А я тут причем? Я шапку здесь потерял. Ищу. А тут на меня выскакивает какой-то придурок с кулаками. Я и отмахнулся.

- Идем к машине. Там и разберемся.

- Ну, пошли.

По пути к милицейской машине Фима осознал, что не слышит шума драки. Только разговоры. Кто-то кому-то что-то доказывал. То и дело проскакивала фраза о каком-то ноже, который якобы пытались применить нападающие.

«Ну, все!» – завертелось у Фимы в голове – «Сейчас загребут в «ментовку». Потом сообщат в институт о пьяной драке и моем участии в ней. И - гарантированно попрут из ВУЗа. Ну, кто там будет «убиваться» в отношении первокурсника?»

Но судьба дала Фиме еще один шанс.

 Перед открытой дверцей машины лежало чье-то тело (вполне возможно, что именно того парня, к которому «приложился» Фима и добавил Леня).

- Залазь в машину

- Что? По нему?- спросил Фима, указывая на тело, перегораживающее вход.

- Никуда не уходи. Я сейчас вернусь с кем-нибудь…Оттянем это «чьмо».

Ха! Не уходи.

Бочком, бочком - и Фима растаял в темноте парковой аллеи. На его счастье он практически сразу наткнулся на потерянный головной убор, который в мгновение ока натянул на голову.

- Теперь не распознают.

В милицию поехали по паре пострадавших с каждой стороны и две «шалавы», из-за которых драка и завязалась.

Теперь оставшимся, вместе с вышедшим из ресторана Женей, предстояло добираться домой. Было очевидно, что на остановке троллейбуса их будут ждать.

- Не беспокойтесь. Мы поедем за вами и в случае чего будем рядом – предупредил их оставшийся с третьей милицейской машиной сотрудник органов.

Когда ребята вышли на трассу и направили стопы в сторону остановки, они сразу оценили чрезмерное для данного времени количество скопившихся на остановке людей.

- Влетели! Сбежавшие, видать, уже успели собрать местных на разборку. Идти туда – лезть в петлю.

- С таким раскладом и менты могут не помочь.

За их спиной милицейская машина уверенно вырулила на трассу и «пулей улетела» в сторону центра города. Цензурных слов для выражения мнения по отношению к милиции у ребят не нашлось.

Но судьба и в этот раз подарила им свой шанс. Со стороны остановки в их направлении мелькнул зеленый огонек.

- Такси! Ловите. Не дайте ему нас объехать.

Фима выскочил на трассу и тормознул машину.

- Шестерых не повезу.

- Повезешь. Видишь на остановке толпа. Сейчас будет побоище. Мы твои номера засекли. До следующей остановки довезешь шестерых, а там двоих сбросим. Услугу оплатим «с походом».

К обеду следующего дня ребята собрались  в общежитии в комнате Валеры. И тут выяснились все обстоятельства вчерашних событий.

Вместо двух подруг Валера и Гена дождались пятерых парней, которые тут же начали их «месить».

Нож и вправду был. С ним на изрядно потрепанного Валеру  двигался тот парень, которого ногой уложил в снег Фима.

- Ты, Фимка, мне жизнь спас. Я по гроб жизни твой должник – без конца повторял Валера.

- Да что там. Я ножа и не заметил, а то, возможно, так лихо и не бросился бы – отшучивался Фима.

Для себя он отметил, что приключение могло иметь совсем другие последствия лично для него, и следует несколько изменить схему свободного времяпровождения.

Впоследствии, во время своего проживания в Брянске Фима слышал немало реальных историй о ножевом разрешении конфликтов, в том числе и с летальным исходом.

(продолжение следует)