Веле Штылвелд: Бездна, НФ-рассказ, часть 14

Веле Штылвелд: Бездна, НФ-рассказ, часть 14

- А что бездна, - чуть запричитал один махонький то ли сосед, то ли мужик-восемь-бед, я вон как-то вызывал под комнатной люстрой миссию их нло. Оно как раз в ту пору оранжевым светным облаком мимо дома летало – от заката до рассвета. Аж глаза жгло. Ну, пекло так день, второй… 

Я и не выдержал, решил срочно явить себе под лампу из представителя, чтобы дал разъяснение, мол, что толком и как… Вот и встал строго под люстрой, правда, принял малёха и телепортации жду. Но тут что-то не заладилось. То ли их портальный шлюз меня не заметил, то ли что иное, но чувствую, меня словно под той люстрой расшмякнуло, а внутри меня сущность образовалась – хоть внешне невидимая, но тяжёлая, а я словно заглотнул в себя этот самый портал с тем самым представителем. 

И он к тому же словно в скафандре. Стоит во мне не колышется, а я не дохнуть, ни шага в сторону сделать… Но тут тёща вошла и люстру для чего-то включила. Видите ли, ей тоже показалось, что я не один, а стою с соседкой в обжим… Ну лампочка надо мной и взорвалась. Сперва одна, а затем следующие две по порядку. 

А сам я рыхлым овощем прямо под ноги одуревшей тещеньке рухнул. Весь ватный, и почти бездыханный. Помню, ведерком воды меня окатили, а вот что инопланетный скиталец мне при этом сказал, уже толком не вспомню. Но оранжевый корабль из зримого пространства над нашим домом исчез…

- А впрямь, а что он тебе такого сказал?

- Ну да, прямо здесь тебе и скажу…Этого не скажу, а короткий алфавит, пожалуйста. Абевегеде-жопа-чешеце!

В толпе послышались смешки с пересмешками:

- Эх, ты – Энке анунаки… Они ж к тебе с Альфа Литровки за пацакой гонца присылали… Адам ты наш, колонический, столб соляной…

- А почему соляной?

- А потому что обоссался ты, дядя, и оттого их гонец от запаха нутра твоего мочевого угорел нах… Оттого и воздвижился… над иными, не ссатыми. 

- А я помню?

- Ну да… Темное время суток…

- Не-а, до темноты до края бездны нам не добраться – как-то невпопад возразил всем в строю разводящий…

- А мы и не пытаемся, - соглашаются жизнью подконвойные. – Прежде до коммунизма так и не добрались, чай, и до бездны, по привычке, тоже не дойдём.

Так и идут, словно кто тянет к бездне магнитом. Кто слово, кто полслова, кто два… И никаких деяний. Полнейший благостный поху***зм. Нас предали, нас обкорнали, нас обездолили.

Вдруг один в сердцах говорит:

- Водка не то чтобы брала, она меня извечно в придорожье бросала, а бабы предавали, а дети – сволочи…

- А сам ты по жизни придурок…

- Придурок, не придурок, но, помнится и со мной от этих серых мерзкая беда приключилась. Был ещё моложе, надёге куда как более доверялся. А тут – не пить, не жить. Бабу хочу. Чуть не вою. А за стеной не то, что бы чужая квартира, а кажется мне, что как бы своя, но несколько запредельная, и как бы зеркальная… Те же стены, но из других материалов – более древних, более прочных, а между комнатами в припотолочье мягко-бархатные коричневые от времени гардины. И там всякие столики на высоких ножках для писаний литературных – секретеры с комодами и бомбаньерками, гусиные перья, вязкие ягодные чернила и она. Не ходит, а летает… Уловить ни форм ни запахов просто невозможно, но чую – восхитительна. И так уже не однажды. Чуть засну – тут же к себе приглашает, хоть ничем и не подчует и веселий не предлагает. Говорит только как бы без слов – и я твоя, и квартира твоя, и в квартире – наследственное. Но только очнешься от сна, даже без шубы подкожной. Только стена холодная – голый бетон с дешевыми обоями сверху в оранжевых меленьких цветочках на дрябленьком желтом фоне. Чем не взвыть…