Веле Штылвелд: Бездна, НФ-рассказ, часть 9
Ладно, простирушка прошла, пора была вывешивать свежевыстиранный бюстгальтер на бельевую веревку. А там как раз и полночь подкралась… Чем не самое время. Позвала строго Наума. Тот уже проспался и безропотно пошел во двор за женой. Слажено и быстро повесили и саму веревку, и белье, постиранное вместе с новым бюстгальтером и старыми армейскими кальсонами самого деда Наума. Пока соседи в воскресенье утром проснуться, солнышко и просушит…
Да только ночь выдалась пасмурной, ливневой, грозовой, полночи из которых баба Хана честно просидела за шифоньером, ни о чем ином, как о собственном страхе не думая, а Наум врезал заливного храповецкого на все нашенские нехоромы. И цыган Яшка сподобился утащить и намыленную новую веревку, для верности и прочности просаленную свечей с всамделишно предполагаемым еврейским счастьем, и дедовы кальсоны, и бабушкину обнову…Что потом началось… В доме после этого уж точно были и Химины куры, и Яшкины яйца…
- Гобрахт мунес, Нюманю! Ищи этого висельника. Если только он моей бельевой верОвки не вернет вкупе с моим новым бюстгальтером и нашим скисшим еврейским счастьем, то я его, ганыфа, как пить сдам уличному городовому!
- И где ж ты, Хана, видела городовых, их уже сорок лет нет в природе мощей нынешней грозной власти, а все ганыфы нынче стали просто ворами… Он уже и бюстгальтер твой и наше - то ещё счастье вместе с верОвкой утащил к перекупщице. А та хоть тощая, да не плоская – накроит себе из твоего лифчика себе на два…
- Ага, размахнулся… на четыре… О чем ты говоришь, адиот… Я тебя сейчас как флясну за всё хорошее, да так, что твои вставные челюсти впереди тебя побегут!
Науму собирать свои вставные челюсти по полу не хотелось, и он печально направился к Яшке. Хана временами была женщиной грозной, и челюстёнки дедовы порой почище ковра-самолета по нехоромам летали… Так что не в долге отыскал Яшку Наум и пристал к тому банным листом:
– Яшка, что взял – отдай! Разве мало мы с тобой выпили мировых?
- Немало, но если ты ко мне пришел за вашим еврейским счастьем, то его у меня нет. Негде было украсть. А бюстгальтер мадам Федоровской ночью взял не подумавши… Гремело, так что рассматривать было некогда…. Так что лифчик тут в газетке завернут. Газетка свежая, в ней ровно два месяца, как Гагарин в космос взлетел…
- И что, до сих пор летает? – забирая газетную поклажу съязвил Наум. – Ты мне, Яшка, зубы не заговаривай, а то будешь иметь такие же, как и у меня, челюстенки… А зубы вынесу…
- Та ты ж, Наум, кулаком слаб!
- А я кулаком и не буду. Я тебя по-гулажьи – кумполом в подбородок врежу. Слёту!
- Силен, сосед, за что и люблю. Выпьем? – Яшка уже вытащил из-за пазухи и разлил на два гранчака, что стояли на доминошном столе, свежую чекушку водки.
Мужики молча выпили. И тут Яшка покаялся:
- Веревку твою я Белошицкому за троячку продал. Он хотел из нее давненько сделать обводок для своей рыбницы-волокуши…
- А что, она уже у него готова? – бесхитростно поинтересовался Наум.
- Ага, вот последнюю бутылку из-под чекушки несу. Он через каждые полметра к петле из веревки привязывает чекушку, а в нее насыпает пробку от винной и аптечной тары.
- Пробку крошит?
- Однозначно крошит, - как-то не по-хорошему ответил Яшка.
- А карбида достать можешь…
- А чё ж не достать…
- Вот и достань, да и у меня с работы чуток в доме имеется. Лидка просила, для самогонки. Но ей столько было не надо. Вот и лежит… Ладно… Бутылки, говоришь, у Белошицкого по замыслу поплавками. Пусть и будут поплавки, но с карбитом!
- Так они ж воде повзрываются. Саданет так, что все рыбные инспектора тут же сбегутся…
- А как верОвку вернуть…. Моей верОвки уже не вернуть… Так что не дури… И никакой шрапнели из шариков от подшипников поверх карбида не клади…
- Так они ж и всё равно станут пахнуть карбидом!
- Да хоть адской смолой! У Белошицкого нюх отбит… А глаз на чужое набит, а ты, Яшка – дурак, что утащил еврейское счастье, за что я уже с утра – адиот…
Комментариев нет:
Отправить комментарий