Веле Штылвелд: Когда стихи почище ковровой бомбардировки...

 

Когда стихи почище ковровой бомбардировки...
или
- Поэт с Украины?
- Да. -
И слова не скажи!
Мы будем фасс немножко убиффать...

Стихи.ру: произведение «Веле Штылвелд Последний выдох - вычуры без слов» удалено модератором

вчера, 18:51

Stihi.ru adm@stihi.ru

Кому:vele@ukr.net

Здравствуйте,

Сообщаем Вам, что произведение "Веле Штылвелд Последний выдох - вычуры без слов" не соответствует правилам публикации на сервере Стихи.ру, в связи с чем оно было снято с публикации. 

-.

Мы закрыты в стены наших мыслей.

У страны - мучительный процесс

мир стреножить алчно и корыстно,

нас самих отправив в нём под пресс...

-.

Светские привычки не идут на смычку

с внешней обезличкой, с внутренним чутьем -

скоро будет стычка, так как есть отмычка

к каждому карману, коль в стране - дурдом.

-.

В стране живут отчаянно пииты -

о них нет слов, нет повестей средь дней.

К щитам они грядущего прибиты

среди терновых кущей и аллей.

Я среди них обычный постоялец.

и надо мной пылают письмена -

в ином своем провидец и страдалец,

в ином своем пропойца до темна.

Но ночью зрю - легко, неукротимо,

мелькает сущих дней калейдоскоп.

я постоялец Падуи и Рима,

и страждет в Вавилоне мой народ.

И обо мне оставлена где строчка,

где слова полустертого мигрень...

я помню и не помню жизнь до точки -

размыто время: кто я в нем теперь?

Ну, кто-то скажет, что за наважденье,

а кто-то бросит веско - не чуди...

Себя я помню в строчке вдохновенья

от Евы и Адамовой поры...

И в каждом вздохе вновь и вновь трепещут

однажды обнаженные слова -

они, как и мечи, и плечи женщин,

они как Санторин и шантрапа...

Однажды я за ними выйду в вечность

и там забуду горечь этих дней,

но вам оставлю, люди, человечность.

поскольку пребывать сподручней в ней...

В свой час ухода в Петербургском хабе

Шевченко от водянки умирал

среди свечей в художественном клабе,

где он любил, надеялся, страдал...

и ночь не шла, а восково и трудно

в предвечность обрывалась до зари.

Он больше не писал под голос трубный,

А с Музою прощался: Погоди!

Ты не спеши, тебе не по паркету,

тебе по звездам вместе в добрый час

на Млечный путь отправишься с поэтом...

Пока дышу, зови меня - Тарас...

Последний выдох - вычуры без слов,

Тарас опять в мой сон ко мне пришел...

Полслова... вздох и кода на века -

течет под ней Поэзии река.

-.

Мы - из древних аклавов, вы - из древних пещер,

Волки мы, вы - шакалы, вы рабы и теперь!

И отныне и присно, до исхода времён

вы - изгои Отчизы, мы - ваш Суд и Закон!

Вы - восставшее племя золотых рудников.

Мы - несущие бремя ваших будущих снов.

Это мы побуждали вас к победам на час,

это нас убивали... Мы бессмертнее вас!

Мы своё возвращали, вы - гнушались быльём.

Вновь вы шавками стали, вновь мы в космос уйдём.

Отправляйтесь в пещеры, станьте тенью опять.

Мы - грядущего семя, вам - руду выгребать!

Вашим кодлом кровавым нас в ГУЛАГи вели,

там романы точали, те, кто выжить смогли.

Всякий принц из Калькутты, хоть рожден в лагерях,

Каждый в эти минуты бродит в звездных мирах.

-----------------------------------------------

Роман "Наследник из Калькутты" был написан в ГУЛАГе

-.

За окнами нирваны ты уже не сыщешь манны.

Там щемяще тараканы меж прилавками бредут.

Разбитные тары-ары да кличковские кумары,

Хоть и сам он всеми званый, но известный шалопут.

Он бредет по рынку молча, не теряя полномочья,

все вериги власти в клочья рвут квадриги прошлых лет: 

здесь танцуют истуканы, бьют пропойцы в барабаны 

и с козой троистой пьяно лихо в пляс идет комбед.

Разорвалось время в клочья - под погромов бетолочье 

и сквозь шухер-многоточье всюду слышится: атас.

Хоть спектакль сыгран сиро. Вон, орут Кличко, на мыло,

хоть и сам он парень милый, да и киевский карас...

Хоть с киосками, лотками и прилавками в нирване... 

весь торговый люд как в бане и разут им и раздет.

Где уж тут о всем забыться, когда некуда забиться

здесь не то, что таракану, а и Киеву всему.

-.

Работа слов с эпохой заодно. 

Они, слова вминаются как смальты

в привычных дней поступки и асфальты 

сквозь будущего скользкое окно.

Где за стеклом - приглушенность идей, 

круженье фей и морлоков броженье,

и чьё-то воспаленное прозренье, 

и чей-то мир - эпохи толокно...

В котором искрометное томленье 

перетекает вдруг в преображенье,

перевоплощая улиц полотно: 

кричащих, обезвученно безликих,

где зреют слов священных базилики, 

в единое из звуков рококо...

которое до времени безлико 

перевоплотилось в колкое лото.

В котором смальтой время протекло, 

но остывая вывершенной лавой,

одним по праву предложило славу, 

а всем иным - безмолвие одно...

В котором умирают напрочь звуки 

бездушия, безверия, без муки -

как видно, так им было суждено,

не смевшим взять эпоху на поруки!

-.

Кармин и охра в золотом плену... 

я древний жрец, я снова к вам иду

в купонах рангов в вычурной канве 

в старинной тоге вновь я на земле!

Являясь в память, перейдя предел, 

вхожу я в мир, в котором прежде зрел,

сто тысяч переплавив Атлантид

в один порыв сквозь Вечности гранит!

-.

Вождей, воителей и гномов спасали сказки и поэмы

о том, что в будущем весомо, как свет волшебной диадемы...

Когда в кармане ни шиша, душа переключает клемы

из сферы той, что ниже Ша, в иную, где иные схемы,

из пункта Бэ в столетий жар, из пункта А в любви пределы...

-.

Господа, подайте Запад! Надоел восток печали:

где яично помидорит, где кровавит куличами,

где темнее черной тучи, где огнистее, чем град.

Надоело мне такое - этот братский зоосад!

Господа, продавши совесть, нечем крыть? Прикройте уши -

это дьявольская повесть - здесь бьют ангелы баклуши.

Здесь открылся ад... на небо и содомский полигон-

два народа ищут требу подле попранных икон.

Два народа, два истока орианского холста

заливают кровостоком небо, души и поля.

Два в квадрате проходили, в кубе два ещё пройдем.

словно в страшной черной были о раздробности знамён.

От войны седеют внуки, на войне седеют вдовы

и никто нас на поруки не готов взять не на миг.

В этом мире - море муки, в этом мире столько горя.

что не Ксанф выпьет море, а истока Зла родник.

-.

Прокрустов день... опять слепит глаза. 

Есть повод материться под тальянку.

Мой друг напялил на душу султанку, 

пьёт беспробудно, съелись тормоза.

Но он поэт воистину немалый, 

давно уже не лезет на глаза,

но пьёт притом хоть нелегко, но шало... 

и вдруг в Фейсбуке - впрямь из глаз слеза!

Ковровый наст прожектов и причуд, 

коврижка снов и будней колодрига -

одним дана, как в чистом поле рига, 

под коей сена стелется уют.

Но в сене том нет вычурного места - 

исколотость по замыслу контекста,

не возбудить с сырой землей инцеста, 

когда в окрест отторженности круг.

Другим не с тем и не с того начала, 

когда качало душу от причала

и шкалило в разверстке прошлых лет, 

где мы дружили всяко в сонме малом,

хоть дружбы прежде вроде бы и нет, 

но вот качало лодку у причала

и я орал публично - Он поэт 

и просто человек, и славный малый...

А не какой-то мелкий чебурек, 

которого давно волной слизало.

Как смели вы, печальный сброд калек, 

явить лицо поэта без забрала,

когда поэт - он вовсе не пигмей, 

хоть вставший в рост 

под шкиль хмельного шквалы...

Презрела мразь дурашливых друзей 

его могучий мысли мавзолей...

Он мечиться, а им всё мало, мало... 

хотя души кровавится элей...

Прервала грязь друзей душа живая - 

от бога видно гению дана, -

его земная тихая жена...

твой талисман, твой ангел, суть святая...

Убралась грязь из табул на ФБ,

и у пигмеев мелких в голове...

И проступил твой образ величаво... 

средь дремы дней и мелочных забот,

когда к уроду тянется урод, 

и вся орда: сквалыги, мифотворцы,

жуки, ловчилы, парии, тлетворцы 

спиваются среди житейских вод...

тогда как ты испил в себе до донца 

судьбы своей ритмической полёт!

-.

Устало время в коридорах,

устали сказок острова.

За каждой сказкой мажордомы

и бесконечная молва...

Здесь Средиземье, там - Заречье,

здесь травостой, там сухостой.

Кузнечик местного наречья

кивает молча на Подол.

А на Подоле жесть в глаголе.

Поди-ка, выгреби назад

пусть и на пачке валидола,

пусть и где-ин-де вдругоряд.

Я есть в раскованном карасе.

Прогиб на вылет не по мне.

Я не затычка в дохлой кассе,

не вою волком при луне.

Иных времен во мне отмычка,

а саблезубость древних снов

держу, как синхроперемычку,

храню средь тигров и ослов.

Отстой веков я деребаню:

где не прижилось, там по мне.

Я тихо в полночи причалю

к тому, что воет при луне.

Хоть для одних оно облыжка,

а для меня - истоки дел -

в них лет прошедших передвижка,

и мира нового предел.

-.

Украина розова от младенцев - 

усыхают памяти гаруса,

Кто б уже не выбросил вновь коленца,

все они на памперсах в полчаса.

Пипифакс истории кремдешинит,

люди размножаются в вечность течь...

Розовые попки без кручины

пукают и какают. К черту желчь!

Все они повырастут, прикрохмалятся,

внешне приоденутся, начудят.

И в далеком будущем к нам отправятся

за воровьем, за нынешним в экзопарк.

Привезут в грядущее в клетках ржавеньких

и поставят знаками на завалинке.

Каждый знак запеченный на крови -

прошлое профукано - се ля ви...

Украина розова, а была кровавою.

хоть и патриотили воры в ней с шалавами...

-.

Белое братство, оранжевый мерин, 

синие урки - в чем горе измерим?

Братчики, хачики, жулики, воры - 

проссаны чукчами счастья заборы.

Девушки наши бегут в Палестину - 

жить им под бомбами, судьи-кретины!

Мерно отточено пакостно алчно 

скрежет державы - ходить здесь опасно!

Выжмет и сердце, и душу в тиски, 

а депутаты пропьют и носки...

Я бы издал однозначно законы - 

девушек русских по древним канонам

без содержанье в казну - не сдавать 

ни в палестины, ни в африки, млятЬ!

В страны же, где полыхает война, 

нашим девчонкам тройная цена!

Пусть она даже дурнушка и дура, 

и оттого столь печальна и хмура,

только жива в Украине пока 

и не плодит террористов полка,

тех, что читать не сумеют газет - 

пояс джихада - и юности нет.

Вот они алчные цели туристов 

от палестинцев до прочих чужинцев.

Девушку хочешь, скотина, плати! 

Тысяч сто двадцать, а дальше - люби!

Ибо хохлушки отчаянно святы - 

варят узвары без крови проклятой

и отворот от войны знают священный они - 

век не давать палестинскому мужу,

если шахид ему только и нужен... 

Срочно, парламент страны, эту поправку прими!

Белое братство... оранжевый мерин... 

синие урки, а девушка верит...

-.

Черные чайки, белые вОроны - 

судьбы изгажены, мелкие клоуны....

Мерзкие клоуны, мрачные лица - 

ими загажена наша столица.

Бабища, бабы, бабенки и сучки 

рвут нашу Родину - всё ради вздр!чки.

Шо мужикам? Подавай ордена! 

Бабам же нужна в домах детворня!

Вот уж доели, так уж доели - 

кровью сплывают чумные недели,

гибнут ребята на страшной войне, 

только и слов о живой детворне...

Словно по миру промчал бронепоезд, 

только неумный попал не под поезд,

Умный же тут же попал на войну, 

или на поезд, или в струю...

Чистят аборты от фронта до фронт

горе всем нам от такого офорта...

-.

Причина снятия с публикации: нарушение пункта 3.7 Правил пользования сервером: Запрещается использование нецензурной лексики в текстах произведений, рецензий, замечаний, в литературном дневнике и резюме автора, за исключением текстов произведений, где допускается использовать нецензурные слова, только если большинство букв в них заменены отточиями или звездочками.