Веле Штылвед и Игорь Сокол: Прорыв

Веле Штылвед и Игорь Сокол: Прорыв

Отгремели сражения франко-прусской войны. Она была краткой и позорной для Франции - прусаки хозяйничали, как истые оккупанты: развязанные и наглые… Тех, кто ещё пытался оказывать сопротивление, в случае поимки, ожидала страшная участь: в лучшем случае - расстрел, в худшем - добивали штыками. Вдоль дорог лежали трупы в мундирах и в штатском. Их некому было подбирать: люди боялись мести захватчиков.

Небольшой отряд французских солдат, среди которых был 20-летний парень с кратким именем Ги, пытался пробиться из окружения. Внезапно им стало ясно, что пройти незамеченными не удастся. С одной стороны их слабо скрывал мелкорослый лесок, но с другой  была просторная поляна, на ней как раз расположились враги. Числом они явно превосходили отряд отважных французов.

Тот, кто обратился к рядовому Ги, явно был не уроженцем Парижа. В его голосе слышался особый акцент. Нельзя было не удержаться от вопроса:

- Вы  что бретонец?

- Кто я, это неважно, - прозвучало в ответ.  - Для вас, скажем так, я человек  не отсюда.  Главное для вас только то, что я умею отводить глаз+а этих злобных пришельцев из сопредельных земель, по вашему – неприятелей. Но всех вывести с этой поляны я не смогу. А пришел я, солдатик, собственно за тобой, так как ты один  многих достоин: потому что это ты прославишь французскую культуру.

- И чем же я её так прославлю? - Молодой солдат Ги был явно шокирован.

- Ты это сам ощутишь, когда будешь переходить через эту роковую поляну. Выбор я сделал свой не на удачу, а точно выбрал тебя. Поверь мне, я никогда попусту не трачу свои духовные силы на спасение одного единственного человека. Мой выбор всегда более чем продуктивен и глобален, оттого мне и встретился ты. Ведь именно ты и нужен Франции и этому миру!

- Напрягись солдат и вперед! 

Ги дрогнул: глаз+а незнакомца бывшие до того зелеными, как у кота,  вдруг стали наливаться фиолетовым светом. Никогда ранее юный солдат не видел таких фиолетовых глаз. Может быть, это только ему казалось и было обыкновенной иллюзией, но таинственный незнакомец не оставлял времени на сомнения - шанс на прорыв через вражеский стан, охватившей всю цветочную поляну, был мизерным и во времени исчислялся секундами. 

Они двигались словно наугад. Впереди стремительно шел незнакомец, а за ним юный солдат, который только и желал выжить в этой смертельной огненной западне. Вакуум пространства расторгался перед ними внезапно, и они проваливались в него, как неведомую фата моргану. Перед ними, где-то там в реальном злом измерении непрерывно рвались снаряды и трассировали вражеские пули, создавая сверхизбыточную массу горячих осколков. Каждую секунду один из осколков этой огненной массы мог прервать их поход, но этого не произошло.

Проклятые прусаки словно не замечали его и его трёх товарищей, удостоившихся того же права вместе с ним - избранным идти на прорыв, следуя шаг за шагом за внезапно явленным их походным верным проводником  через смерть, который всё время оказывался впереди их, и словно был неуязвимым для врага. Проходя сквозь пространство юноша в французской униформе внезапно ощутил, что это ему однажды суждено встать летописцем Парижа своего времени,  и что это он - Ги де Мопассан во множестве своих романов, и даже самых коротких новеллах сумеет описывать внешние события и движения человеческой души в минуты наивысшего счастья или испытания, а также исследовать мистическую природу Зла, и нередкую нелогичность и необъяснимость человеческих поступков. И в каждой своей  новелле делать точные зарисовки с натуры, чередуя сценки из жизни, колоритный образ мужчины или женщины, молодежи или стариков, бедняков или обитателей высшего света. И что он станет едва ли не самым великим писателем XIX века,  который постигнет все боли и страдания окрестного человечества, которое он схватит в метких емких зарисовках, конец самого его будет страшен…

Произведения Ги де Мопасана имели огромный успех, но чрезмерное умственное напряжение быстро подорвало его здоровье. Насмотревшись на слабости, бедствия и глупость людей, иронизируя над вечной и тщетной погоней за счастьем, он глубоко проникся сознанием человеческого ничтожества и посредственности, сторонился людей и окружал свою собственную жизнь таинственностью.