13
Над головой плыли звёзды. Беззвучно. Как нарисованные.
Как отражённые в черноте Леты… Стикса… Ганга... лужи крови на израненном
выбоинами от гусеничных лент асфальте какой-нибудь square. Трудно выразить то,
что чувствуешь, когда тебя уже ничто не держит. Когда гравитация не тянет за
ноги, все слова становятся ненужными, все меры – абстрактными и, наконец, язык
символов теряет логику, а твоё Я – принадлежность.
Труна была светлой и просторной. И, самое главное, в
ней было тепло. Отопление в гробу – это был пункт номер один последней воли
Микки Мауса. Наркоманы ведь постоянно мёрзнут. Микки ненавидел холод. А ещё
любил бабочек. У каждого свои причуды, а у Микки в гробу порхали разноцветные
бабочки. Как в детстве в зимнем саду старинного особняка, где по праздникам
собиралась вся семья. Сказочного дворца, как тогда казалось маленькому принцу –
сыну миллиардера и начинающего политика Мартина Глори, самоотверженного борца
за федеральный капитал, а теперь Президента. Джанк лежал неподвижно. Его голова
покоилась на высоком, как пуховая подушка, пузе забальзамированного толстяка.
Джанк боялся пошевелиться. Он еле терпел. И только отчаянно прощёлкивал в уме
варианты выхода из безвыходного или, как говорят оптимисты, крайне
затруднительного положения. Это и вправду был полный challenge. Проблема
вертелась внутри черепа как кубик Рубика. В башке ощущался перегрев. И боль.
Начинались спазмы. Ребёнок ещё толком не восстановился после болезни,
подкосившей его на цыганской планете, как снова оказался в опасности. Он находился
здесь в замкнутом пространстве труны уже несколько дней. Всем необходимым для
дальнего плавания был обеспечен. (Большое человеческое спасибо и долгих лет
неутомимого труда замечательному стилисту по трупам Коше Кончему). Так что,
теперь оставшись один на один с бескрайним космосом, мог спокойно озорничать и
дрыхнуть, не заботясь о завтрашнем дне. Весь провиант лежал, как в дорожной
сумке, в выпотрошенном чреве мумии – только руку протяни. Но оказалось, не всё
так просто. Биогоршок был полным под самую крышку. А спуска дерьма в
космомавзолее предусмотрено не было. Кислород, свет, температурный баланс,
давление и прочие жизненно важные условия, – всё генерировалось с помощью
hi-tech appliances, установленных на борту. Но ни буйно цветущие деодендроны, ни
безмятежно порхающие над ними мотыльки даже не подозревали, какой экологической
катастрофой обернётся появление в их раю человека.
Труна скользила по инерции в черноте космоса. Куда
уплывало время и пространство за бортом – шпион не знал. Где он теперь по
отношению к «Альфа и Омега» – не имел ни малейшего представления. При полном
мочевом пузыре бездействие было невыносимо. Он успокаивал себя: думал:
– Слава богу, что вырвался с планеты людей. И вот открытый космос.
Встретить бы хоть какой-нибудь корабль!
Неожиданно, мощный удар пришёлся в днище гроба. Всё
завертелось и понеслось. За бортом проносились мелкие и не очень,… были даже
внушительных размеров – с корову; с хату в сэли; с неутомимую баранку служебной машины
зоопарка; затем с бессонную баранку
чёрного мэрса с правительственными номерами;
далее, размером с офис ЧП-жлоб-компании «Союз производителей и
потребителей рекламы»; затем огромная,
размером с городскую сеть стоковых магазинов «Обноски для недоносков»; следующая, размером с фармлабораторию,
специализирующуюся на экстрагировании из стопроцентных натуральных отходов
человеческой жизнедеятельности таких жизненно важных и полезных составляющих,
как непереваренные запахи кварков ядер молекул белков методом низкочастотной
переквантизации, (проще говоря: стерилизация экскрементов музыкой сфер для
дальнейшего использования в качестве биодобавок к детскому питанию); и наконец, с целый Депутатский домик –
ледяные глыбы.
- Попал, –
констатировал шпион.
Слепые, глухие и неодушевлённые – просто куски одной
породы. Куда они неслись, стараясь, друг дружку обогнать, подрезать,
сталкиваясь и разбиваясь? Они были похожи на взмыленных и зашоренных лошадей на
скачках. Жизнь стала соревнованием. Они уже не ощущали впивающиеся в спины
сёдла, в которых сидели настоящие победители. Как вдруг тихий загробный мир
потрясло новым ударом. Космогроб вытолкнуло из метеоритного поля и, получив
долгожданное ускорение, он полетел прочь в черноту неизведанного.
Пролетая вблизи солнечной системы, в центре которой светила
ничем не примечательная жёлтая звезда, Джанк почувствовал, как его жмуролёт
плавно меняет направление. Скорость замедлялась. Притяжение усиливалось.
Захваченный объект тянуло по сужающемуся жерлу гравитационной воронки вниз, в
яркое отверстие. Звезда казалась выходом из черноты ада, окном в лучший мир. А
может, настолько крепка у человека вера в чудо, что всё вокруг и видится ему
сквозь стёкла этой веры. Однако уже через пару часов неопознанный летающий
объект появился в безмятежно голубом небе, пронёсся над западным побережьем
континента и упал в океан.
- Твою
всепроникающую любовь за хвост! – воскликнул Джанк, глядя на перевернувшийся
горшок. Всё было в дерьме. Он потянул майку с живота, вывернул наизнанку и
вытер лицо. Пустяк – по сравнению с искуплением грехов человеческих. А всё же
как-то по-детски обидно. Гроб покачивался на волнах, как чайка, сложившая
усталые крылья. Мальчишка снял майку и протёр бронированное стекло. Линия
горизонта напоминала гупалки-качели в песочнице городского двора, а огромное
кровавое солнце за рваными облаками было похоже на ядерный взрыв. И ни одной
стабильной точки во всём этом волнении. К горлу подступала морская
болезнь.
К ночи ветер усилился, и начался шторм. Всё
погрузилось в бурлящую черноту.
Неуправляемый гроб влекло в самое сердце урагана. Тяжёлый, весом с
трансатлантический лайнер, космический аппарат швыряло, как кокосовый орех в
прибое, то подбрасывая над водой, то погружая в бездну. Джанк лежал с закрытыми
глазами. Одной рукой он намертво вцепился в край ритуальной плиты, а другой –
держал за рёбра изувеченную мумию, прикрываясь ею от летающих по загробному
миру консервов в банках с надписью «Smart Food». (Они больно били в голову, и
без того раскалывающуюся от рвотных спазмов). Миссия отошла на задний план.
Шпион забыл кто он, куда направляется, и только считал секунды… секунды… Вдруг
почувствовал удар прямо в темечко. В широко раскрытые глаза брызнул
электрический салют. Картинка перевернулась и поплыла, как рыба, в черноту на
дно.
Сознание вернулось уже на суше. Джанк почувствовал
боль, будто чьи-то зубы вгрызаются в темя прямо в рану. Единственное желание –
желание покоя – обволакивало тепло и томно, как любовь, засасывая вглубь, а
острая боль, впившись когтями, тянула наружу. Две силы разрывали душу, пытаясь
перетянуть, как канат, каждая на свою сторону. Но канат лопнул, и душа пулей
вылетела на свет. Содрогнувшись, Джанк открыл глаза. Над его лицом застыли
кошачьи морды. Коты испугались, и бросились врассыпную. Он выплюнул набившийся
в рот песок. В небе светило ослепительное солнце. Со стоном приподнялся и
увидел: на нём нет живого места, всё
тело искусано и исцарапано, всё в крови.
Пляж был усыпан обломками кораблекрушения. Джанк
собрал их и соорудил хижину среди валунов. К вечеру прибило ещё пару
вещей: meatmaker и блок сигарет «Momento
more». Сигареты он выбросил обратно в море, а вот инженерный конструкт для
выращивания мяса стал настоящим подарком судьбы. Проголодавшийся робинзон обтёр
влагу с устройства и запрограммировал стартовую клетку на развитие
цыплёнка-гриль в speed up режиме. Так не терпелось похрустеть зажаристыми
крылышками! Да… и крылышек задал побольше. Сначала четыре. Затем, хорошенько
подумав, восемь. И, глотая слюнки, уселся ждать у костра. Он сидел задумчиво,
обхватив колени, и грелся у высокого пламени. Трещали дрова. Где-то рядом во
мраке шумел прибой. В пустых кишках завывал голод. Море высосало из организма
всё живое. Он взял в руку баллончик и прочитал название. Эту херню стоило лишь
распылить на язык, и желудок моментально наполнился бы целым сбалансированным
рационом мультимолекул, а в мозг поступил сигнал насыщения. Но всё это было не
то. Особенно, когда воздух пах морем, а искры от костра летели в самое
настоящее южное небо, будто сотканное из чёрного панбархата и расшитое белыми
жемчужинами. Так хотелось печёной картошки! Настоящей! Дымящейся! Hi-tech – это,
конечно, здорово. Будет круто, если в башке нарастёт новая кора мозга, сила
превзойдёт мышечную массу, а копчик разовьётся в офигенно гибкий хвост. Но всё
это будет лишь тенью того древнего глубокого удовлетворения, которое могут
доставить пища и секс.
Со стороны леса доносились кошачьи вопли. Meatmaker,
озарившись долгожданным светом, сообщил, что цыплёнок-гриль с яблоками и
черносливом готов и пожелал приятного аппетита.
Запахи распространились по округе, и вскоре темнота
зашевелилась и засверкала угольками кошачьих глаз. Коты облепили валуны вокруг
костра и жадно глотали мясной запах. По завершении трапезы Джанк бросил им
объедки. Подравшись за подаяние, коты проглотили кости и снова замерли,
гипнотизируя добродетеля хищными взглядами и облизываясь. Мальчишке стало жалко
пушистый народ, и он запрограммировал meatmaker
на телёнка. Когда телятина была готова, он разделил тушу на пайки. И стал
разбрасывать розовые куски молодого мяса. Обезумевшая толпа двинулась вперёд.
Те, что сидели на краю попадали в трещины. Животные топтали друг друга, грызли
и, напрочь позабыв об опасности, подступали всё ближе и ближе к огню. Но мясо
быстро закончилось, и пришлось делать ещё одного телёнка. Затем ещё. И ещё. Тем
временем, голодных не убывало. Наоборот. Странным образом прибавлялось и
прибавлялось. С каждой порцией едоков становилось всё больше. Нескончаемым
потоком приходили новые, более голодные, чем предыдущие. А старые всё никак не
могли нажраться и не пропускали новичков вперёд, пока те, озверев, не
сбрасывали их вниз. А затем сами сдирали когти, пытаясь продержаться в первых
рядах как можно дольше. К полуночи Джанк полностью выбился из сил и, плюнув на
всё, завалился спать.
Когда открыл глаза, было уже светло, а верхушки
валунов выглядели голыми и одинокими. Теперь коты приходили к человеческому
жилищу каждый день во время завтрака, обеда и ужина. Многие стали ходить за
человеком повсюду. А те что были посмелей, даже приближались к кормильцу,
тёрлись о ноги и громко урчали. Кошачья жизнь была как на ладони.
Непрекращающаяся в животном мире борьба оставляла жизнеутверждающее, но в тоже
время отвратительное, тягостное впечатление. Всё, чем коты в жизни занимались,
– это охота и продолжение рода. И так из поколения в поколение, на протяжении
веков. Когда коты оставляли своё слепое потомство и уходили на охоту, их котят
убивали крысы или другие вышедшие на охоту коты. Болели все поголовно. Каждый
жаркий сезон на острове вспыхивала эпидемия, источником которой являлись
крысиные инфекции. Но не давить крыс коты не могли. Во-первых, крысиное мясо –
это был доступный и выгодный по ценовой политике продукт для народа. А
во-вторых, никому и в голову не приходило, что можно жить как-то иначе. Никто
не смел противиться государству, а тем более логике, установленной когда-то на
hardware мозга, где всё так хрупко и запутанно. Сказали, что мировой порядок
был спущен котам великими и непознаваемыми богами ещё на заре зверства –
значит, так оно и было, и мать его так! Но у Джанка сердце разрывалось от
такого беспредела. Он не мог наблюдать, как гибнет целая цивилизация в лапах
Жирных котов – верховной касты, заправляющей на острове. Нужно было как-то
остановить геноцид и поэтому, приручив четырёхпалых дикарей, он начал учить их
премудрости. Теперь перед каждым приёмом пищи, пока слон в митмэйкере был ещё в
процессе сотворения, пушистым приходилось выслушивать получасовые проповеди.
Темы учебного плана были такими: о
неминуемом разоблачении мирового заговора и восстановлении рая на земле; о рациональном и творческом подходе к
планированию свободного времени; и о
вреде беспорядочных половых связей. Экспрессия ритмики нарастала. Мысль стремительно развивалась, оттачивалась и
проникала в глубины глубин, где казалось уже рукой подать до запретного дна.
При этом стиль изложения Джанк выбрал простой и образный – рефлексия. На пятой
минуте проповеди коты прикрывали блестящие от навернувшихся слёз глаза и
впадали в дрёму. Но занятых позиций никто не сдавал. «Ищите человека, – учил
котов мальчишка, – и вы найдёте его! Царапайтесь в двери – и вам откроют!
Придите к человеку с лаской и потритесь о ноги его. Он пожалеет вас и возьмёт к
себе в дом. Вы не будете больше нуждаться в пище и крове над головой. Человек
даст вам всё, что Жирные коты у вас отняли. Даст в дар, потому что нет любви
искренней, чем любовь человека...».
Каким-то образом, учуяв сквозь сон беззвучное мигание крошечного
светодиода на митмэйкере, сообщающего, что блюдо готово, коты моментально
оживлялись: открывали глаза и впивались в человека умоляющими взглядами.
Скоро Джанк оклемался и был готов отправиться в путь.
Маршрут пролегал сквозь непроходимые джунгли вглубь острова, где
предположительно могла обитать более развитая цивилизация. Пора было валить с
этой планеты. Впереди маячила «Альфа и Омега».
- Кто найдёт конец, тот обретёт начало, – сказал Джанк
на прощанье пушистым ученикам, и его худощавый силуэт растворился в лесных
сумерках.
Но коты предпочли остаться на пансионе и последовали
за ним.
По мере приближения к духовному и экономическому
центру острова – священному городу Жирных котов – количество четырёхпалых
последователей росло. Так что, когда человек подошёл к стенам столицы, за его
спиной было целое войско. Наконец, он нашёл кое-что любопытное. Священный город
оказался заржавевшей и поросшей мхом атомной подводной лодкой. Как она
оказалась в самом центре суши – оставалось загадкой. Однако не генеалогия
допотопных легенд волновала шпионский мозг мальчишки. Он голову ломал: как принудить
мировой империализм капитулировать, не разрушая при этом культурное наследие.
Субмарина нужна была в целости и сохранности. Но, несмотря на неприступность
намертво задраенных люков, клапанов и кингстонов, невзирая на толщину корпусной
брони, Жирные коты оказались не на шутку напуганы. Революционные идеи, подобно
эпидемии, быстро, победоносно и без единого выстрела завладели островом. Со
всех окраин стекались толпы недовольных и агрессивно настроенных котов. Все
требовали мяса. И тогда Жирные коты надули свои бока и вошли в святая святых
саба: на камбуз, где посовещавшись между собой, решили убить человека. Но чтобы
вина за смерть небесного посланника не легла на них, сделать это задумали
хитростью: лапами народа.
- Тот, кто не
чтит законы природы, будет разодран клыками и когтями! – вынес вердикт
председательствующий.
Зал заседания одобрительно завыл.
Джанк устанавливал жёлтые и голубые жучки по всему
корпусу подлодки для того, чтобы с помощью неочастот – лишь голым напряжением
патриотизма – выдавить засевших оккупантов, как гной, наружу. А Жирные коты,
тем временем, перешли в носовой отсек и расположились на пультах управления в
рубке радиолокации. Пространство вздрогнуло, и от священного города побежали
радиоволны. Буквально только что бунтарски настроенная и воодушевлённая
единством толпа замерла в растерянности. Коты вытягивали вибрисы, настраиваясь
на материнский диапазон частот, и напряжённо всматривались куда-то в пустоту,
словно видели там что-то, доступное лишь глазам животных. У Джанка по спине
пробежал озноб. Он обернулся и не узнал своих учеников. На него с угрозой
смотрел хищник, не понимающий человеческих слов. Напряжение в звериных мышцах
росло. Вот-вот в его мозг ворвётся сигнал к атаке… В небе что-то вспыхнуло.
Джанк запрокинул голову. Прямо над ним снижался космический аппарат. Через
несколько секунд он принял очертания летающей тарелки, а ещё через пару – можно
было разглядеть окраску. Тарелка была пятнистой, как корова, и её большой
увесистый зад накрывал лес тенью в радиусе ста метров. Мальчишка сорвался с
места и бросился наутёк. Он нёсся, как угорелый. Под ногами путались бегущие
коты, а сзади гналась тень. От неё невозможно было убежать, она неслась по
пятам, подобно судьбе или смерти. Как вдруг земля содрогнулась и ушла из-под
ног. Порхая над кустами, Джанк влетел прямо в дупло баобаба. Затем донёсся
глухой отголосок подземного взрыва. Это была атомная подлодка, вдавленная
«коровьим задом» в недра многострадальной васькиной земли. Но каково же было
умиление видеть, как из корабля выходят люди. – «Свои!» – захотелось крикнуть и
броситься двуногим навстречу. Но приступ глупости быстро прошёл, когда один из
братьев по разуму подобрал контуженого кота, достал из кармана охотничий нож и
срезал с живого, извивающегося от боли, пушистую шкурку. Он погладил мех рукой
и показал товарищу.
Охотники шли по лесу, расставляя капканы. Джанк – за
ними, ступая бесшумно, как индеец. Наконец, один космический браконьер
остановился помочиться. У Джанка в руке блеснула финка. Он подкрался сзади, прыгнул
на спину, как зверь, и перерезал сцыкуну горло.
- Собаке
собачья смерть! – стряхнул задержавшуюся в кровостоке кровь. Затем быстро
разоружил неверного, продолжающего в предсмертной агонии выталкивать мочу, снял
с его руки браслет управления и бросился обратно к летающей корове.
В это время второй охотник обернулся и, увидев убийцу,
открыл огонь. Сумрачные джунгли осветились лазерным дождём. Началась погоня.
Перебегая от дерева к дереву, Джанк отстреливался, пока аккумулятор не сдох.
Наконец, впереди, между деревьев зарябила корова. Он направил сенсор браслета
на корабль и в монолитном корпусе открылся телепортационный вход. Теперь стояла
задача: заскочить туда живым. Он завязал
потуже шнурки на трековых ботинках и с низкого старта рванул. Вдогонку воздух
прошили лазерные лучи. Задевая, они оставляли ожоги. Сияющий вход приближался.
Как вдруг Джанк увидел котёнка, попавшего в капкан. Он кричал и вырывался, ещё
больше калеча раздробленную лапу. Сам не понимая, что творит, мальчишка
свернул, упал на землю и раздвинул ножом капкан. Схватил котёнка, засунул за
пазуху и снова бросился к кораблю. До входа было уже рукой подать. Боль
пронзила бедро и застряла, как раскалённый вертел. Джанк упал и пополз. Второе
попадание прожгло плечо. Мальчишка продолжал ползти, отталкивая от себя
проклятую землю одной рукой. Следующий выстрел задел позвоночник. Джанк больше
не мог сдвинуться с места и тогда он протянул руку, силясь дотянуться до света.
Казалось, что свет тоже тянется к человеческой руке. Охотник прицелился ребёнку
в голову. Как вдруг тот исчез вместе с телепортом. А затем вся «Летающая
корова», взмахнув прозрачными крыльями, с грустью растворилась в вечереющем небе.
И снова открытый космос. Снова иллюзия свободы.
Бесконечные зеркальные коридоры. Бесчисленность обратных перспектив. Замкнутый
на себя математический знак. Символ вечности. Иллюзия движения. Организм,
состоящий из зарождающихся, растущих и погибающих клеток. Стук сердца под
хрупкими доспехами рёбер. Дрожание стрелки на циферблате, колебание атома или
фотона. Всё это – иллюзия времени. Страх. Желание. Сублимация. Потребность в
кому-то нужности, к чему-то принадлежности, во что-то вовлечённости. Постоянное
ощущение потенциала блуждающего зажигалкой Агни от штанов к шапке и обратно.
Иллюзия смысла жизни. Долгие путешествия куда-то на край света, будто там лежит
разгадка тайн и панацея от одиночества. Поиски себя. А когда взгляды встретятся
– бегство. От себя. К кому-нибудь: в
постель, в приход – неважно; главное – отдаться и забыться. Смириться. Накрыть
своё зарёванное сиротство иллюзией родительской любви и уснуть. Или не
смиряться никогда. Или, плюнув в отравленный колодец, идти вперёд, в пустыню.
Каждый выбирает по себе. В любом случае, жизнь чудесна лишь потому, что игра с
физикой чертовски приятна химии.
Смешной рыжий котёнок сутки напролёт играл,
прихрамывая на одну лапу, а священная «Корова» устало плыла, отдавшись течению
времени. За бортом было белым бело. Это выглядело как разлитое молоко. Джанк с
музыкой в мозгу лежал на левитационном ковре посреди комнаты отдыха. Раскинув
руки и свесив ноги в пустоту, он пил зрачками тёплую живительную млечность.
Упивался сладостью, словно за всю свою горькую жизнь. Казалось, прошла целая
кальпа с того дня, когда, как на светочувствительной плёнке, впервые проявился
мир. И в тот же миг крошечная жизнь встретилась лицом к лицу со смертью. Было
до слёз обидно. Хотелось по-детски спросить:
За что?!..
Перед кораблём снова чернел проклятый дот. И снова, по
мере приближения к нему, он расширялся. Превращался сначала в тоннель, затем
тоннель рос в размерах, охватывал собой всё вокруг, поглощая в необозримой
черноте… И вдруг на тебя падала боль, словно гигантский нож гильотины.
Окружающая чернота мгновенно захлопывалась, и всё разом переставало
существовать. Но оставалась некая абсолютная информация (информация без
носителя) о том, что где-то позади, куда уже нет возврата, осталась половина
тебя. Отдаляясь со скоростью света (как полфотона), сияющая чёрная точка
уходила за пределы видимости, и расстояние превращалось в боль. Скорбь
невосполнимой утраты, растягивалась следом, как тень. Но в это время с
противоположной стороны вторая твоя половина, которая тоже была сейчас не с
тобой, потому что тебя как такового просто не существовало… Так вот, эта вторая
половина стремительно приближалась. Буквально из ничего, зеркальным отражением,
неслась себе навстречу половина твоего я – ослепительно белая половинка фотона.
И снова свет сливался со светом, увеличиваясь в яркости. Пространство
расширялось. Напряжение росло. Блаженство единения стремилось наполнить собой
всё и замкнуться. Но как назло за миг до великого замыкания другая бл…дская гильотина
рассекала болью. Всё лопалось, как мыльный пузырь. И снова корабль выбрасывало
в черноту космоса, а душу опять охватывало пронзительное чувство, будто
половина тебя осталась по ту сторону белой звезды. Звезды, которая отдалялась,
тускнела, захлёбывалась чернотой, её сигнал переходил в радиодиапазон и,
наконец, совсем исчезал. И так уже третий круг.
- Бл…дь, что за
галиматья?! – Джанк обхватил голову, впившись в волосы. – Что делать? – он
раскачивался из стороны в сторону, будто пытался синхронизировать свой мыслительный
процесс с частотой ментального абсолюта.
Сонар сообщил о корабле впереди по курсу.
- О, нет! – простонал Джанк. – Проклятье! – рассмеялся
он. – Проклятье! – прошептал. – Ну, где?! Где этот грёбаный вселенский разум?!
Где этот бог, мать его?! Где?!.. Может, его нет. И всё коту под хвост. Все
старания, страдания, смерти, – шпион обвёл глазами громадный купол над головой.
Это был экран, на котором отображалось космическое пространство за бортом. И
оно кишело жизнью. Всё было в движении. Чернота мерцала, усыпанная звёздами. –
Неужели всё это… просто зоопарк? – на глаза навернулись слёзы. – Я не дам тебе
уничтожить Землю! – закричал он, тряся кулаком в небо. Вдруг бортовые
прожекторы осветили идущий впереди корабль. Руки, как камни, упали на колени.
Радиочастота взорвалась гимном Союза Солнечных Систем, а чернота озарилась
полосами ненавистного флага.
«Летающая корова» поравнялась с непотопляемым
призраком и Джанк безвольно, уже в третий раз, прочитал на борту название
«Одиссей». Должно быть, «Одиссей» достиг сшивки намного раньше шпиона. Сколько
времени безлюдный корабль наворачивал круги по своей замедленной орбите, и что
случилось с экипажем – было неизвестно. Тем временем, «Корова» снова подходила
к месту сшивки.
- Долго это
будет продолжаться? – думал шпион. – Времени остаётся всё меньше и меньше.
Через три дня от Земли останется светлая память. Надо что-то делать. Это замкнутый круг. Похоже,
отсюда не вырваться живым.
Джанк вытащил из-за пазухи золотую звезду. Некоторое
время рассматривал её на ладони, с любовью гладя усыпанную бриллиантами
поверхность. Затем повесил на шею, встал и направился к шлюзам.
Он стоял лицом к стене. Ледяными кулаками сжимал горло
своей природе, словно взбесившейся перед смертью. А в голове стучал обратный
отсчёт. До «Альфа и Омега» осталась секунда.
- Открыть
шлюзы! – скомандовал Джанк.
Вспышка ослепила широко раскрытые глаза. Больше ничего
не произошло. Некоторое время он стоял, как вкопанный, ничего не видел и не
понимал.
- Я не умер?..
– он на ощупь опустился на пол и уткнулся лбом в колени. Он сидел так, пока не
услышал жалобный кошачий писк.
- Значит
природа инверсионной сшивки не смертельна, – рассуждал шпион, глядя на модель
Вселенной, кружащую в вакууме посреди капитанской каюты. Теперь весь корабль
был наполнен вакуумом. – Не замёрз? – потрепал за ухо котёнка. – Тогда оставим
на ночь шлюзы открытыми. Пусть пробздится как следует, – он заложил в рот
большой кусок шоколада и стал жевать, чавкая.
Котёнок с завистью облизнулся.
- Это ГМО.
Котёнок не понял.
- Гавно! –
пояснил Джанк. – Говорят, от него башка лучше варит. А тебе нахрена? Ты и без
шоколада чухмаришься. Иди на фиг! – столкнул, запрыгнувшего на колени котёнка.
– Твои блохи меня кусают. Матерь божья, как же от тебя!... – он закрыл нос, –
Всё! Больше не буду опрыскивать тебя «Красной Москвой»! Мучайся, как знаешь!
Короче! Надо работать. Итак. Что получается… Дверца к богу скрыта от человека.
Но она должна быть где-то там, за моментом перехода из тьмы в свет. Ну и что
делать? Как разорвать «Альфа и Омега»?
Мальчишка ломал мозги, анализируя модель Вселенной.
Она имела как бы две формы: реальную
(внутреннюю) и иллюзорную (внешнюю). Внутренняя напоминала стянутый до предела
чёрно-белый лист Мёбиуса. Он вращался на колоссальной скорости, и это создавало
эффект внешней формы. В целом, модель не имела определённого вида, но в разные
моменты смотрелась по-разному: то как
даосская пиктограмма «Инь-Янь», окутанная орбиталями; то, как атом, ядро которого – это даосский
символ, где два противоположно заряженных дота движутся относительно друг друга
вокруг общего гравитационного центра. А ещё – как дешёвая и не получившая
сертификат качества китайская игрушка. После пары часов наблюдения за этой
дрянью здоровая нервная система становилась полностью разбалансированной.
Мироздание глючило. Казалось, вот-вот игрушка сломается. Но её энерджайзер, как
назло, не сдыхал. Раздражение блокировало связь с космосом. Мыслительный
процесс зависал, почти достигнув эврики, затем всё забывалось, и приходилось
возвращаться к началу и снова по звеньям собирать логическую цепь. Джанку
стоило нечеловеческих усилий держать себя в руках. Так хотелось отдаться
Каме: броситься к капитанскому
секретеру, выхватить из ящика револьвер и положить конец этому дурдому.
- А что если?... – подумал Джанк. Встал. Подошёл к секретеру. Потянул
за ручку. Ящик выехал наружу и взгляду открылся зловеще чёрный наган.
Пистолет был наготове. «Летающая корова» продолжала
мотать свой срок. Джанк с маркером в руке подошёл к корабельному алтарю и
сделал девятую по счёту отметину на хоботе бога тантрического секса Джамахер
Свами.
- Зачем? – подумал он. – Наверное, просто, чтобы
оставаться человеком.
Он сидел на краю кухни, свесив ноги за борт, пил кофе
и созерцал безмерное пространство. Божественную красоту. Космос сиял, как
чёрный алмаз, отделённый от зловонной плоти прокажённого индуса, который добыл
его в шахте с помощью отбойного молотка. Бездонность прозрачных глубин
захватывала дух. А магия реликтового излучения, как вуаль, покрывала холопскую
рожу жизни какой-то загадкой, тайной. Но шпиона уже мало что впечатляло. Он видел вещи насквозь и песни
для глухих не трогали его сердце. Огорчало одно: у господа бога по всей видимости неприёмный
день, и завтра ровно в полночь целую планету превратят в пыль.
Бортовой компьютер сообщил об очередном приближении к
концу и началу. Джанк поставил чашку на блюдце. Взял в руку револьвер. Ещё раз
откинул барабан и проверил расположение патрона в обойме. Встал. Вздрогнули и
запустились часы обратного отсчёта. Он взвёл курок и поднёс пистолет к голове.
В этот миг сердце сорвалось и бешено застучало. Стук в башке заглушал сигналы
таймера. Мозг будто вскипел, и паника горячей волной заметалась в черепной
коробке. Рука дрожала от напряжения. Дуло ёрзало по коже. Он до боли вдавил
тридцатый калибр в висок. Теперь пульсация пережатых артерий отдавала в ствол,
отчего тот трясся ещё сильнее. Палец на спусковом крючке свело судорогой. Время
ускорилось. Жизнь, как болид, выжигающий из себя всю мощь, неслась к финишной
черте. До сшивки осталась секунда. Он зажмурился и выстрелил.
Раздался жизнерадостный звук курка клацнувшего бойком
о капсюль.
Джанк открыл почему-то сначала один глаз. Космос снова
стал белым. Затем – второй; и с недоумением перевёл взгляд на руку с
пистолетом. Откинул барабан – осечка.
- Чё-орт! –
он почувствовал слабость в ногах и опустился на пол.
После этой оказии упёртый мальчишка намотал ещё пять
кругов, пытаясь застрелиться в момент перехода из Альфа в Омега. Перед каждым
выстрелом он по сто раз проверял расположение патрона. Пуля была на месте. И
всякий раз, хоть убей, осечка! На шестом круге не выдержал: вынул дуло изо рта и швырнул пистолет за борт:
- Твоя очередь! Давай! Или ты
боишься?! Трус! – заревел он и тут же, осознав, что сходит с ума, замолчал.
Он больше не лежал в капитанской каюте, ночи напролёт
пяля покрасневшие глаза на виртуальную модель, недоделанную в Китае. Не пытался слиться с ней в экстазе и разгадать
её страшную тайну. Не ел больше шоколад.
И окончательно перестал поганить символ чьей-то искренней веры: делать отметины на статуе человека-слона.
Шпиона всё меньше волновала судьба Земли. Он уже не вспоминал о ней. Теперь при
светлом состоянии космоса он читал в корабельной библиотеке, жарил устриц и
стирал носки. А при тёмном – играл с котёнком.
Мальчишка снял с шеи золотую звезду, подвязал к
цепочке и тягал некогда сакральный предмет по всем палубам корабля. Зверёк
охотился за сверкающей безделушкой. Ловил. Упускал. И снова гонялся за добычей.
Наконец оба устали. Джанк плюхнулся в шезлонг. Растворившись взглядом в черноте
космического океана, он ни о чём не думал. Глядя на такой простор, вообще не
хотелось думать. Он просто лежал и машинально раскручивал вокруг пальца цепочку
со звездой. Устав от бессмысленных телодвижений, запустил её прочь, как плоский
камушек по водной глади. И тут же непоседа-котёнок сиганул следом.
- Стой! –
закричал Джанк и прыгнул за борт. В этот момент слева всё озарилось светом, а
справа осталась тьма. Две разнонаправленные силы потянули материю – одна вперёд,
другая назад. Пространство исказилось и разорвалось. Энергия хлынула, сметая
всё на пути. А инверсионная сшивка открылась ребром двустороннего зеркала. Его
масштабы были вселенскими. Оно имело бесконечно толстые стёкла. Стекло с одной
стороны было наполнено светом, с другой – тьмой. А посредине – лезвие мембраны.
В миг, когда пришло осознание, что всё несётся прямо на это лезвие, мозг будто
рассекло пополам. Левое полушарие наполнилась светом, а правое погрузилось во
тьму. Скользя по мембране «Альфа и Омега» сознание таяло, словно кусок масла на
раскалённом ноже. Двуспиральный корсет жизни испарялся, мир рушился, и для
логики больше не оставалось пространства. Всё, что было и что могло быть,
уровень за уровнем, декодировалось и сводилось к ничто.
В это время по Вселенной катились волны смерти,
сотрясая взрывами.
Альмарава резко встал. Из перевёрнутого кубка
пролилась кровь. Танец остановился. Музыка смолкла. Наложницы бесшумно
вспорхнули и покинули зал. Эмир стоял, пронзая пустыми глазницами стену. Как долго
он ждал! И вот, свершилось! Перед ним был шпион. Наконец-то вышел на связь. Это
значило – Земля свободна! Но первая линия сообщала, что саркофаг продолжает
действовать. – Как?.. Почему?! – недоумевал Альмарава.
- Ты кто? –
спросил он чернявого мальчишку с котёнком за пазухой. На смуглой костлявой
груди у него блестела звезда.
Мальчишка пожал плечами:
- Джанк.
- Джанк? –
переспросил Альмарава. Отбросил пустой кубок и сел. Откинулся на спинку трона и
положил руки на подлокотники. Он молчал, сжимая пальцами золотые львиные
головы. Сухожилия прорисовывались под кожей. В теле уравновесились напряжение и
покой. В нём воцарилось совершенство. – Джанк, – задумчиво повторил эмир. – В
переводе с английского означает мусор, – он усмехнулся. – Когда-то на помойке
нашли модифата. Это был наполовину человек – наполовину животное. Его ДНК
перерезали: освободили от инстинктов.
Затем закачали в его тело восемь литров бомбы и отправили на стадион. Его никто
не принуждал взрывать себя. Он сделал это по собственной воле. За идею. Смерть
не пугала существо, которое нашли на помойке. Джанк, – добавил Альмарава.
- Слушай,
эмир... – скривился Джанк. – Как бы так выразиться, чтоб не выражаться...
Короче. Мы перебираем бисер. Это всё, что нам отпущено.
- Кем?!
Джанк пожал плечами:
- Природой.
- Но ты же
существо свободное от своей природы!
Ребёнок почесал затылок. И тяжело выдохнул:
- Я устал. Кем я только не был за свою грёбаную жизнь: проституткой, мажором, советником… Авадоном,
– пояснил он.
- Авадоном? –
удивился Альмарава, – Ты сожрал железного Лёлика?!
Шпион скептически кивнул:
- Угу. Его
сожрёшь! Укусил – чуть зубы, бл…дь, не сломал. Ещё тот терминатор!
Альмарава
рассмеялся.
- Он, кстати,
убил твоего сына.
- Нет, –
отрезал эмир, – Это ты его убил.
Шпион опустил глаза:
-
Мне очень жаль. Я обожал Сукиного Сына. Это
был мировой пацан. Да всех, блин, жалко! Но что делать...
- И это всё,
что ты понял?
Джанк отрицательно покачал головой:
-
Вот что ещё:
нельзя снимать саркофаг.
- Почему? –
лукаво поинтересовался Альмарава.
Джанк не ответил. Он погладил котёнка.
- Потому что
солнечный ветер сорвёт атмосферу, и всё живое на Земле погибнет? – насмешливо
продолжил эмир.
- Не-а! –
ухмыльнулся мальчишка.
Альмарава удивился:
-
Не понимаю...
- Тут понимать
нечего! Короче, слушай. Ёлкин с Авадоном решили, и Совет проголосовал: очистить орбиту планеты Новая Земля от
фантома – близнеца-паразита, развившегося в чреве великого человечества как
дермоидная киста. Энергетической пылью народного возмущения были
заблаговременно прокачаны все порталы соцпространства. «Не сдадим capital!».
«Отмене выборов – найн!». «Даёшь вместо лозунгов лазерники!». «Любите чёрную
дыру или убирайтесь из неё!». «Дискотек. Гашиш. Гоба-гоба». «Наши дети станут
как мы». «Слава системам!». «Господу помолимся!». «Системам слава!» – ревела
виртуальная площадь перед Советом,... – мальчишка чихнул, затем у него
зачесалось в ухе и что-то укусило под майкой. – Пардон, папаша, аллергия на
котов. Так вот… Сегодня ровно в полночь начнётся операция «Чисто СС». Её
цель: вывести инородный объект из
системы существования – то есть уничтожить Землю.
- Осталось
десять минут! – воскликнул эмир.
- Уже девять,
– поправил Джанк.
Эмир молчал, пронзая ребёнка взглядом:
-
Ты взорвёшь целую
Вселенную, чтобы спасти Землю?
Джанк не ответил.
Эмир напряжённо думал. Затем спросил:
- А ты уверен,
что саркофаг выдержит?
- Это всё что
можно сделать, – сказал Джанк.
Эмир хлопнул в ладоши.
В дверях появился Соул с подносом, на котором стоял
кубок, наполненный кровью. Он подошёл и склонился.
Альмарава взял кубок и, как ни в чём не бывало, не
спеша продолжил:
-
Значит из пердуна Ёлкина посыпался
песок; он отправил на сшивку экспедицию
за бессмертием; и тебе захотелось
прокатиться, посмотреть мир. Ну как, понравился?
Мальчишка сморщил нос и отрицательно покачал головой.
Эмир усмехнулся.
Джанк молчал.
Альмарава смотрел на него. Его слепота проникала во
всё, как вакуум. Но стоящий перед ним шпион был всего лишь проекцией из
небытия. Он был, как тень в пустоте или солнечный зайчик в помещении без света.
- Ты встретился
с тем, кто тебя создал? – спросил Альмарава.
Мальчишка нахмурился:
-
С богом что ли?
- С доктором
Сиберским.
Джанк пожал плечами:
-
Не-ет… А что, он
умер?
Нависла тишина.
Шёпотом, будто преодолевая первородный страх, эмир
спросил:
- Так это и
есть свобода?! – на его красивом лице отобразилась скорбь, отчего лицо стало
ещё красивей.
Шпион внимательно посмотрел на него:
- Здесь нет свободы. Здесь ничего
нет. Это всё у вас, в мире живых. Так что, тебе решать.
В предплечье у Альмаравы дрогнул нерв. Кровь в кубке
всколыхнулась, но не выплеснулась. Сорвалась и понеслась последняя минута. Эмир
встал. Мраморный пол ушёл из-под ног, и весь тронный зал растворился в
космическом пространстве – в абсолютной тьме его великого мозга.
- Я даю тебе
слово, Джанк! Ты знаешь, это слово того, для кого самый приятный звук –
безмолвие. Я найду антидистройную капсулу, в которой хранится твой мозг, и
воссоздам тебя из крови и плоти. Я воскрешу тебя! – он поднял кубок. – Мы будем
править миром! Вдвоём. Как равные!
- Эмир-эмир!..
– покачал головой шпион. – Пребывание на Земле мало кому идёт на пользу. Люди
испортили твой вкус. Ты брешешь, как обыкновенный депутат. Между нами никогда
не было равенства. Только человек мог поставить между нами знак «равно». Это
понятно: симметрия у двуногих стабилизирует психику. А по поводу
«править»: Да какой из меня на хрен
управленец! – мальчишка презрительно хмыкнул и, подмигнув котёнку, пробурчал: –
Тоже мне… менеджера нашёл!
- Чего ты
хочешь? – разозлился эмир. – Говори!
Джанк развёл руками:
-
Жить.
- Я же
сказал! Как только найдём капсулу, врачи вернут тебя к жизни.
- Значит по
рукам, – Джанк протянул исцарапанную пятерню.
Время вышло.
- Делай, что
должен! – эмир поднёс кубок к губам.
Мальчишка расхохотался. А затем исчез.
Альмарава остался стоять, застывши в недоумении с
полным кубком в руке.
Комментариев нет:
Отправить комментарий