Веле Штылвелд: С боку припёка, часть тридцать вторая

Веле Штылвелд: С боку припёка, часть тридцать вторая

Ирина Диденко: Графика

Чудны наши тетки при тихой погоде, когда полноводно и стрёмно ведут таски свои – никто не пошелохнется, на заколдобиться... Ибо сказано – ведьмы они знатные, и неведомо какая вожжа им под зад попадет и на чьей шкуре отлупиться... Вот и откровенны неистово.

– Зря уволилась девочка... Нех обращать внимание на то, кто и что о тебе говорит, а особенно – лузеры и задроты из соцсетей... Когда я вышла замуж за судью Висаленко,  чего я только здесь не наслушалась!

Но мне всегда было абсолютно пох, кто и что там про меня мяукает – и было пох даже если мне в лицо говорили лузеры-коллеги, что я продажная сука, вышла замуж "за должность и бабло", и ни хрена не стою, как адвокат. Я ржала в морды в ответ на такие предъявы – и просто делая свое дело по защите своих клиентов, непременно рожала мужу кучу сыновей...

И я всем советую относиться к окрестному тявканью именно так. Если ты чего-то стоишь, несмотря на длинные прекрасные ноги и сдуру размещены фотки в соцсетях? То забей на всех и продолжай делать дело свое!.. и ты никогда не будешь сбоку припека!

Чем лучше жизнь в семье, тем меньше вольностей в белье... Но иным, что до этого, когда все идеалы скрываются под одеялом… Запомни, деточка! Измеритель интеллекта у Барби

– Барби-Кю! И не им судить – кем и с кем тебе в мире быть! Хоть брей лобок, хоть чешись от блох…

Я и сам просто обожаю честных эмоциональных исследователей, таких, как Палас – своим экономическим шпионажем он стал первым регулярным исследователем Крыма. В Украине его чтят. А то, что был плутоват, то кто у нас не плут, тот не знатен!

Весь вечер на еврейском фестивале в Мариинском парке (Мариинке) я отчаянно проплясал Фрейлакс и Семь сорок. Но – бесподобные «па» фрейлакса в забытье. Пляс по кругу и схождение-расхождение – это выхолощенный фрейлакс или фрейлакс на разогрев! Но потом начинается то, что попало в царский – да и в совковый – запрет...

Из круга танцующих выбирается ведущий танцор и вводится в круг. Он в пляске выбирает вместо себя девушку, а та – очередного танцора и так – без конца, до самого окончания танца, который в ином праздничном штетеле длился ча-са-ми! Благо музыканты-клейзмеры себя не жалели. Это ж вам – не лабухи фестивальные...

Наши привычки – это ограничительные регуляторы комфортности нашего мира с верхним и нижним зажимами регуляторности… Такая себе биржа комфортных состояний души. При этом, в верхнем зажиме всегда присутствует мера внешней угрозы комфортности нашего мира, а в нижнем зажиме – мера слития в единую комфортную массу. С духовно равными и комфортно близкими индивидуумами. До вырождения этих привычек. До неких социальных норм комфортности – на двоих, троих, группы людей.…Но – здесь же и скрыта опасность порождения того или иного типа или вида изгоев и формирования некой вполне узнаваемой в обществе касты, субкультуры и прочее. 

За прочим – легко скрывается две крайности от – «слушай меня, делай как я» до – «кто не с нами, тот против нас»…

Например, комфортно ли жить в обществе регулярно и громко орущих «Ганьба», вместо поступков творения тех или иных актов созидания… ГАНЬ-Ба –БА-ГАНЬ… Приоритеты и паритеты привычек это всегда крайне сложно, как два равных по сути начала, например, те же слоги русской речи РИК и ША… У одних обязательно получится безмозглый трудяга пахотный РИКША, тогда как у иных, более легковесных и восторженных – ШАРИК!

А дикость любого снобистского комфорта почти равна Дисконту на КОМФОРТ, некому праву на комфорт, ведущему, естественно и, как-то очевидно, к глобальнейшему ДИСКОМФОРТУ…

Так что, с регуляцией привычек к мере комфорта под себя надо быть осторожным… И всегда соразмерять свой комфорт с допустимым комфортом общества. В этом и есть общественная мораль. Весь излишний комфорт не следует афишировать, а надлежит просто и негласно держать при себе… Только в этих скрытых незаметных областях комфорта способны происходить духовные эволюции освобождённого от вериг заскорузлой повседневности Разума…

Очень люблю харьковский Владимирский собор! Был, видел, присутствовал на службе, восхищался... Осенним харьковским вечером... Лепота! В тот год Усик стал чемпионом Европы по боксу. Меня вызвали об этом писать. Это было здорово!

Ноги антисемита совковые литераторы рекомендовали хранить в холодильнике… в отрезанном виде. По крайней мере, при Роберте Викерсе существовал клуб любителей газетёнки NEWБлин, столь же успешно коммерчески прогоревшей, как и её предшественник Блин. Меня столь странный совет бывалого киевского литературного юмориста напрягал.

Но – совковые холодильники были в тренде, а вот еврейские литераторы – нет. Оттого они столь поспешно отчаливали из Киева. У меня на отъезд никогда не было денег.

Так что я – мужественно и достаточно долго – наблюдал, как все эти ЗиМы и Донбассы выносили на свалку. Но – нигде среди них не наблюдалось ног антисемитов. А когда умер легендарный Роберт Викерс, то только и вспомнили, что вместе с Александром Каневским он писал – едва ли не все послевоенные – репризы Тарапуньки и Штепселя. А к тому же вёл юмористические воскресные "сорокаминутки" не более полугода, когда ещё украинское радио оплачивалось по числу киевских радиоточек в немалом количестве…

Так вот, сегодня, на весь Киев, вы едва ли найдете более 30 000 радиоточек. И от тех, раритетных, сегодня спешно отказываются последние из могикан. Такие выверты технического прогресса. Вслед с пропавшими радиоточками исчезли и квартирные телефоны – сначала в спальных районах Киева, а теперь едва ли не повсеместно. Зато – «лопатники»-смартфоны заполонили общественный пассажирский транспорт, где давно уже не читают газет. А недавно стали интенсивненько пропадать и копи-центры – ни тебе визиток, ни прокламаций, ни просто рыночных ценовых объявлений. Ну, да ладно…

В те годы довелось мне как-то встретить трех барражирующих Киев итальянцев. Вот представьте, начало августа, а на улицах Киева нет ни одного промышленного холодильника, но всюду есть пиво – жигулевское и оболонь, которое в бутылках достигает температуры 35 градусов по Цельсию и страшно много градусов по Фаренгейту!

И вот, на Контрактовой площади, в плохо обустроенной брезентовой белой палатке, молодые итальянцы под моим предводительством решаются откушать это закипевшее пиво! Их желудки взрываются от внезапной непрохладительной боли и над древним Подолом тут же несутся их темпераментные южные проклятия жестоко облапошенных туристов. Мне их жаль. Хочется вместе с ними плакать, но я вспоминаю, что в ресторане «Театральный» можно им заказать не то что пиво, а болгарское белое винцо «Лудогорское» да еще с кубиками льда…

Так вот, через час, когда мы добрели в означенный ресторанчик, они заказали огромную супницу кубиков льда и одну на троих бутылочку-«фауст» ныне подзабытого «Лудогорского», которое для совков было чем-то вроде нынешнего итальянского – уже и крепко остуженного даже в Киеве – проссеко.

Воистину, это было незабываемое – и по-особому трогательное – зрелище: они брали лёд большими суповыми ложками, клали его в бокалы, чуть всплеснув лёд белым вином, затем настоятельно взбалтывали эти бокалы и теми же ложками извлекали божественный лёд и… просто клали его за щеку – поочерёдно то левую, то правую… Так продолжалось вечность!

Открытка от парней пришла на мой почтовый ящик ровно через год. В ней было на плохоньком английском написано:

«Дорогой Виктор! Это Милан, в котором мы недавно вспоминали твою прекрасную киевскую экскурсию и ваше горячее столичное пиво, воспоминания о котором у нас до сих пор бьют дрожью и на лбах выступает пот! Ждём тебя ответно в Милане! Холодное пиво гарантируем…».

Да, даже холодильников для длительного хранения не было… И на рубеже столетий недопроданные днём бананы, случалось, хранили в судебном городском морге… Но это уже другая история…

Мне сегодня как никогда часто указывают на выход – в Святую землю. Не спешите, ещё перееду... Но – не в этом десятилетии. По Карме – я полиэтнический украинец и вправе менять черносотенность родины, на извечную европейскую терпимость, ну, разве что из США заказать электрический стул для тех, кто люто и генетически ненавидит мой народ. 

По жизни я общался с евреями и еврейцами, болгарами и поляками, венграми и греками, немцами и швейцарцами, датчанами и турками…Уфф! Продолжу – иранцами и ромами, гагаузами и крымчаками, русскими и белорусами, кенийцами и израильтянами, туарегами и троглодитами, французами и немцами, англичанами и американцами, чехами и словаками, албанцами и черногорцами, корейцами и монголами, японцами и тибетцами. Кажется – всё! Японцев я не понял. Женщины сверхсексуальны наружу, мужики – люто ненавистники всех и вся на планете.

Мир выражал к нам терпимость, к ненавидящим себя за ту или иную форму ушей, либо – тот или иной разрез или цвет глаз. Ребята, это – страшно! Как мы допустили идеи человеческого юродства с тысячами уродств – главенствовать в нашем мире.

Где бы я жил? В Чехии, Болгарии, Черногории, Албании. России... Не жил бы в Тунисе, Польше и Израиле. И уж точно ни за что и никогда не жил бы в России.… В Египет и Турцию наведывался бы крайне нечасто, не замечал бы Германии, умер бы в Париже. 

Да, деточки, я – украинский космополит. Ау, люди! Так сегодня не живут на планете Земля! Так не позволительно жить! Так не смеют жить народы, прошедшие горнило мировой цивилизации!