- Сейчас увлеченно смотрю два сериальных телеканала - очень интересно узнать, что американские мифологемы и американские мифы фабрикуют общий ОБЩИЙ, не противоречащий друг другу из сериала в сериал телеверсию почти фантастических мифологем. Это уже ткань, за которой смазываются детали. Есть, например, мифологема об исследованиях в Америки антивещества со второй половины сороковых гг. и по сей день... И как ведут! Увлеченно, сочно, доказательно в костюмах и образах десятилетий!
Где национальные сверхидеи, сверхмифологемы... вот сколько тарелочек над Украиной шугает. А представить, что за нынешними украинцами наблюдает некая инопланетная миссия, с некой дубль-Атлантиды. Наблюдателям давно и прочно известно из какого говна житейского мы слеплены, но они все вершат и вершат над нами эксперименты... Вот это взять не в один, а в пачку сериалов как некую базисную мифологему. И вертеть её во все стороны! Нет, для этого мы ВЕЧНЫЕ НЕДОРОСЛИ. Дальше генитально-алкалоидных гегов, хотя порою уже и точным не идем!
Что реально потеряно? Несколько Атлантид. Реально по-блошиному трясут гемаройно-местечковый мир, как некогда Кира Муратова трясла одесское мещанство... А Александр Куприн в той же Яме писал и южного поставщика плоти, и эстлянских див, и мелких киевских чиновников, и всех их сводил в бордель на Андреевский спуск, 34 б. Поверьте, точно знаю! Этот бордель содержала моя прабабка.
А какие атлантиды удавленной в кишечной нищете старости передавлены напрочь! Как старики в приглядку от унижения за свое прошлое советское достоинство присматриваются к секонд-хендам, как вдруг там оживает эгрегор западно-европейского чмурства, чванства, запахов термообработки, как в фашистских концлагерях.
А как старики бережно и чутко торгуются на рынках, как они разрывают на запчасти дозволеенный и доступный им АТБ, как они по-свински перегаживают своим неряшеством Биллы в будни до двенадцати, как они тихо плачут по углам после, принеся домой крохи, из которых и постного обеда не выжмешь...
Не умеем, или не берем СКОТЫ ПРОДЮСЕРНЫЕ... Отож.... бо... бо-бо! Зато воруем, шустрим посты, перетираем, загоняем в пот литнегром и на отжим высылаем рафинированно продравшихся в некий тухлый бомонд ценителей... Это грязные и горькие танцы...
Нет и не будет сериалов о творческих чудаках, мудрых стариках и рыночных торговцах... продающих тушки освежеванных пакабр и золотых тельцов, заветные желания золотых рыбок и запчасти ОСОБЫЕ к вечным ЖИГУЛЯМ...
Или сказки об эльфах в белых кроссовках на босу ногу в морозную декабрьскую снежность и фее с белым карематом, которую изгнали ночевать из студобщаги то ли на Троещину, то ли в Зазимье, которые позвали в эскорт, в котором она стала лишать нахалом одним дуновением губ, в полкасания пальцев даже уже не мужественности, а самой памяти о ней... Особенно чиновничью братию, среди которой непременно отыщется и комендант её общежития, которого она превратит сначала в снеговика, а затем просто в прошлогодний снег! Как прежде делали подольские ведь в Киеве, которррые, к тому же прежде ещё летали, а правнучке это уже как бы без надобности... Вошла на фб и пробила ауры негодяев... Вот! вот так бы писать! Но только не литнегром московским... ведь побегут сюжетику даже сейчас в москву продавать... сволочи...
* * *
- "Вы когда-либо замечали, как герой ведет себя во время своей последней миссии? Это мое последнее задание ... Ну, пока мне не предложат следующей миссии. И так раз за разом, с пафосом и театральным апломбом…"
- "Телевизор и комиксы не заменят классическую литературу и театр, но, дозируя и то, и другое, можем получить органическое восприятие мира..."
"Во сне у дервиша происходит покупка подколенного женского (такая странная во сне ассоциации) белого хлеба в булочной Зиновиев Гердов. Вокруг – сплошные Зиновии Герды... Все они в разных театральных костюмах, шляпах, манишках, портках... Некоторые даже в выкрахмаленных белых халатах продавцов. Эти продавцы особые: всем вошедшим в их булочную сразу при входе выдают этот хлеб. Все происходит на каком-то театрализованном верхнем ярусе булочной, в то время как на нижнем ее ярусе, где-то далеко внизу существует такой же огромный зал, как и на верхнем обитаемом земными людьми ярусе. И там тоже продают этот такой странный подколенно-женский хлеб, но туда никак не пройти. Туда не ведут ступени, туда же нет ни единого лестничного марша. Веле Штылвелд: Майский синдром"
"А ведь от поэтического идиотизма до поэтического Воспарения существуют и поэтика состояний, и поэтико-драматический театр личности, и по своему всегда особый Духовный театр Поэтов, где уже наиболее полно проявляется высшая магия вербального жанра – отточенное мастерством волшебство Поэтического действа, во имя создания которого все мы, честно говоря, и живем...
И нам сегодняшним следует не рвать более подуставшие легкие, а смело идти на осмысление того, что именно, мы каждый, способны уже сегодня привнести в единый гипертекст поэтического Киева, в котором уже не будет прежде бытовавшей в каждом из нас фальши... Ибо сегодня мы уже больше не вправе носить набедренные поэтические повязки, которым уже не место в конце столь пылкого для нас, живущих, уходящего двадцатого века.
Но все же жизнь всегда изначально плывет на минусах. Вольно или невольно мы всегда ищем отрицательный опыт, ибо он подобен стройным поэтажным перекрытиям – минус, минус, минус... Однако всегда даже при этом неглупые в литературе и жизни люди ищут коды-плюсы, для того, чтобы не потерять в этом мире светлых жизненных ориентиров. Таким бы собственно ориентиром и могла бы для поэтов Киева стать гипотетическая гиперкнига. В ней бы было достаточно кодов-ключей позитивного свойства, которых на каждого творца в этой жизни заведомо вдоволь... Гипертекст поможет их только увидеть... Веле Штылвелд: Майский синдром"
"Люлькой стал внезапно театрально показывать свою бл@дскую поволоку глаз. И это сработало. Люлька как-то по-мудрому улыбнулась, а в подсобку влетела разъяренная худышка с лицом алчущей жанровой жрицы одиннадцатиклассная Клима Наташка. Взгляды Алексея с Наташкой перекрестились, и в подсобке запахло биологическим электричеством... Какой-то преданный компьютерам человечек тут же умчался за "Медвежьей кровью", которая вошла в нас – в кого с тихой радостью, в кого с потрясающим спектром чувств, который только и способны возбуждать молодость и весна... Веле Штылвелд: Майский синдром"
Дервиша поселяют тут же при министерстве, а за отчаявшимся Олегом Янковским приезжает из России Михаил Боярский. Олег плачет от счастья, его утешает Михаил Козаков, говоря:
– Все в этом мире нынче безумно. Вот и новый министерский талмудист Дервиш ещё недавно в Киеве ковырялся в говне. И ты знаешь, он бы до сих пор искал в говнистых фекалиях археоптерикса драгоценные возрастом камни, если бы не выехал к нам в здешний Ерец, и не нашел бы в нем сакральные книги. Эти книги и сделали его человеком, а ты, Олег, до сих пор в России отражаешься в зеркалах, хотя и в Израиле на три года вперед тебя ожидал бы аншлаг. Вот смотри – это все уже оформленные заявки. Правда, это уже не успех, а только последняя волна прошлой славы...
– Так уж последней, – пытается парировать Янковский, мерно пережевывая хамсу с ананасами… При этом Олег как-то болезненно-близоруко смотрит на все эти розово-фиолетовые форматно-театральные фишки на непонятном ему иврите, и в последнюю минуту предлагает:
–
Пусть все эти мишурные фишки останутся Микки. Ведь у него есть архив...
Мы с Козаковым остаемся на министерской веранде пить полуденный джус. С нами – незабвенный Борух Рыбикович, мой друг и учитель, а российские актеры спешат на теплоход "Юрий Лермонтов". Впереди их ожидает Родина, тогда как Дервиша – сладчайшая музыка великой древней книги Эстер... Среди мифических и сказочных героинь во всём мире ей нету равных... Она спасла свой народ, тогда как в России уже даже великие народные артисты страны уже более никого не спасут... Как и не спасет лохматобородый дядька имярек Солженицын, чьё имя в Украине очень быстро рассыпается в прах... Веле Штылвелд: Майский синдром"
"Послушайте, Дервиш! Такие творения, мне кажется, шикарно должны выражаться через оформление экспрессионистками полотнами... Недостаёт активной визуализации, Я так считаю... Потому, как энергетический напор велик, но воздействует лишь при определённом состоянии сознания. Если “потенциальное сознание” (предполагаемого потребителя произведения) заранее подготовить соответствующей видео (визуа-) накачкой (кстати, аудионакачка в “Поисках Атлантиды” – выглядела бы шикарно!) эффект будет наиболее полным! – выписал почти театральную тераду Dingo.– Вообще, Ваши “Поиски...” – есть нечто про-Мистическое... Да, именно как зародыш неких Мистерий... Так я их воспринимаю, но... Согласно Традиции (Правда, “что это за традиция, если её не нарушить” – англичане) каждая мистерия заканчивается убиением, а после и воскрешением Божества! Дервиш, вы не подумали бы об особого рода театре?! Можно было бы также развить рок-мистерию (на манер рок-опер) под соответствующий аккомпанемент психоделической музыки... Веле Штылвелд: Майский синдром"
"Брендов сегодня тьма. Об этом мальчишки на бульваре говорят грязно, кратко и веско. А назову-ка я свой «only cofee»… И тога будет понятно, что подобное может случится в любом брендовом украинском кафе, где присутствует wi-fi, мягкие диваны для посетителей, аэродинамический слив в почти театральном клозете и предупредительный микш смазливых официанток у столиков.Веле Штылвелд. На фоне кофейного аромата"
- Житейский драмкружок чаще бывает похлеще спектаклей профессиональных театральных трупп
Когда я оглядываюсь на проклятое десятилетие, которое я пережил вместе с моей страной, со своими близкими, с собственно собой, что было наиболее трудно – шесть попыток суицида, безверие, намеренный алкоголизм; я вдруг понимаю, чего бы я от души и себе, и своим близким, и стране хотел бы от души пожелать – впредь и присно – востребованости… А с ней – социальной и творческой сытости!..
Представьте себе, ни больше, ни меньше, ибо невостребованость рождает абсурдный театр повседневности, за которым возвышается ещё более абсурдный, как говаривал мой отец, Рок. Тот самый рок, которому никогда уже не стать рок-н-ролом. Ибо каждому явлены только одному ему свойственные переплетения событий и судеб, и не каждый достаточно подготовлен, чтобы судить обо всём сразу, но именно через призму своей собственной жизни он судить о всей аранжировке реальности, в которую его вмакнула судьба. У каждого ушка – своя макушка. Кто что услышит, кто что увидит, кто что прочувствует, осознает, тот то и декларирует перед остальными участниками процесса… реальности
У самого меня поэзия чуточку экспериментальна. То, что предложено в ней, скорее театр абсурда, в котором все мы играем роли. Это маленький театральный ролик о трансформации Душ Человеческих, без Боязни, а что подумают о том плохие или несколько несоосные и оттого вечно несносные, но всё-таки хорошие Люди.
* * *
Театр. Модус операнди. Во всю наяривал Вивальди.
Плыл театральный в нем буфет.
Актёры в профэлитной хмури вели бухие шуры-муры
без журналистских тет-а-тет.
А чем им миру открываться, когда не хочется стесняться
ни естества, ни ремесла.
Порой паяцем притворятся, порой с извечностью бодаться
без шутовства и мотовства.
Являть себя пред фотокором сплошным живительным мотором -
на выдох плевра вырвет боль.
Но ты смолчишь с немым укором - зачем так с лету, фотокорр, а
не оттого ль, что гол король?!
И ты был явлен в одночасье, за так, за галочку, за фук,
Тогда как счастье - в соучастье. а сам ты - что там Мики Рург!
Иль Анжелика, скажем, Джоли, коль сам ты вырос на Подоле
И всей от жизни пиитет - столь мало счастья и конфет...
Столь мало радости, увы... Шутов играют Короли!!
* * *
Театр умчался на гастроли. Осталась бездна простаков,
которых не берут и золи,и не протрахивает моль...
Театр умчался столь прелестно,что не оставил ни хрена:
ни декораций поднебесных, где тускло плавает луна,
ни счета в банке, ни сортира,в котором плавали бычки,
которых выблевали с силой – блевали долго и красиво, –
в искусстве том не простачки!А все кумиры да повесы...
Что стругари! Тут всяк поймет, – стругали смачно поэтессы
и их приятель Ванселот, и Гильдерот, и Заратуста,
Качалов, Щепкин и "труба" блевали грустно и не густо
во славу музы и пера...
Театр уехал безоглядно. Ни "на коня", ни под конем
не наливают больше в падло! С тем и живем, и воду пьем...
* * *
Театр имеет окончанье. Контракт – спектакль – актёры — роли...
В нём жизни треть пройдёт в скитаньях – аншлаги, выезды, гастроли.
Щелкунчик подает одежду в трико, на стоптанных пуантах.
Ликуют зрители, как прежде – чуть кто дурак, – так в аксельбантах.
И ты, и я играем роли, меняем краски и валюту,
вминаем грязь земной юдоли и тычем кукиш абсолюту,
как будто мир – Аника-воин, как будто он того достоин.
* * *
Театр имеет окончанье, спектакль занавес в кювете,
И бесконечное терзанье – проснуться трезвым на рассвете.
Актёры выпавшие в жизни на бровку улицы рогами,
в сиюминутной пьяной тризне безвольно мир метут ногами.
И по привычке ли, по праву играть отчаянно в ничто,
изводят дней пустых отраву и метят в правды решето.
Опору в том найдут и точка... Ах, эти роли... Дурь... Примочка.
* * *
Уносит Кукольник игрушки. Сыграли, милые, своё.
Пустые тушки-раскладушки,плечо, прибившее хламьё.
Наброшен плащ. Захват у шеи.Упал на плечи паланкин.
Вчерашний занавес от швеи,не шившей дамам пелерин.
Плащ театрального покроя.Под ним прикрылся кич кулис.
Ему равно, что пала Троя,что плачи вздорные актрис.
Уносит Кукольник хламьё.Реликт. Истории жнивьё.
* * *
Комментариев нет:
Отправить комментарий