Веле Штылвелд: Резекция мечты, ч.14

Веле Штылвелд: Резекция мечты, ч.14

Ирина Диденко "Предвестие", смешанная техника

Каково жить на скалах, на камнях возводя камни?

именно с них я смотрю в завтра...

Я вижу завтра...

прорицаю

завтра...

Какое оно завтра на реальных примерах вчера?

А теперь о мечте: как показал «Прямой канал», 36% всего самодеятельного украинского населения – а это порядка пяти миллионов человек – готовы продать свои украинские биографии и немногое имущество со связями, явками, паролями и адресами и убраться в новую нездешнюю жизнь, чтобы начать всё с начала.

Моя еврейская мамулэ Тойбочка на сей счет имела свои стойкие соображения:

– Уйдешь – не вернешься, – говаривала она.

– В свой мир врастают камнем, – говорила она затем. – В землю камнем врастают!..

Когда я после срочной армейской службы засобирался на БАМ, мать, что называется, легла костьми, объясняя это социальное безумие. Сегодня она покоится на Северном кладбищем под Броварами, где уже до 100 000 неимущих и слабоимущих киевлян нашли свое упокоение от очередного нынешнего бесправно-голодного независимого безумия. До сих пор туда муниципального транспорта нет, кроме 3-4 поездок каких-то контрактовых извозчиков. Кстати, один такой извозчик как-то помер прямо в дороге с восью пассажирами на борту. Слава Богу, в тот раз в салоне оказался один старый водила… Вырулил… Да, поездки на рейсовых автобусах пенсионерам все же бесплатно, но когда сами автобусы будут явлены, заранее не знает никто…

-.

Даже на отдыхе кратком мне непременно приходилось думать об этом среди мелькающих повсеместно побитых сединою балканских инвалидов последней балканской бойни... по приезду прямо на Троещине уже очевидно начинаешь видеть своих, хотя ещё порой бессединных таких же прикостыльно несчастных...

А вот на примерах вчера. Кто не готов увидеть суть этого далеко не только балканского вчера – пусть отодвинется от экранов, а я намерен прямо здесь рассказать: «Притчу о пластмассовой жопе»... Разве что чуточку позже, поскольку машина старенькая и сбоит.. Так что придвигайтесь к своим мониторам сегодня же, но под вечер! Прежде всего, блюстители морали, мы здесь как бы поговорим о будущем мире. Примерно так, как мы разговариваем по утрам с местным цветочным хиппи, предупредительным, начитанным, продающем цветы от рачительного хозяина, с которым я тоже имею милое шапочное знакомство – раскланиваемся, клонируя взаимоприязнь в троещинском мире. 

Так вот, этот тридцатисемилетний хиппи принадлежит к той трети инертных к войне киевлян, которых матери так и не отпустили на очередное человеческое братоубийство, под каким бы соусом оно в мире не продавалось. Поскольку генофонд в этих семьях крепко выгребла ещё Вторая Мировая война... Судить этих людей я не стал бы, но и не призывал бы оправдывать. Они просто такие, какие есть...

Самого меня – старика возможно бы и выбросило в жерло этой войны, но по возрасту мне была отведена роль некого рефери. В ней и постараюсь в период данного повествование пребывать, чтобы не напрягать тех, кто, как и нынче на Балканах, еще проживут отведенные им очередные четверть века и окажутся в уже весьма обозримом завтра. Так вот... 

Нет благословения матери – не воюем! Такой лозунг тех, кто так и не поднялся с коленей за прошедшие четверть века – ни материально, ни морально, ни благостно, суть духовно. Между прочим – именно их абсолютное большинство. И не только у нас, но и на Балканах... По крайней мере, в Киеве таких ровно треть...

Последние выплески балканского лета на Адриатике – это удивительный, хоть и крайне малый период между солнцем и солнцем, между безумной жарой и беспросветной слякотью да унынием. К тому же с первого сентября по приказу тамошнего принципала страны закрыты все прибрежные дискотеки... Однажды уже дотанцевались до животной войны. Учиться бесприкословно и многогранно! Сервисов у страны тьма, а специалистов сферы всяческих добрых услуг всё ещё не хватает. А эти услуги – это не сбивка по-пролетарски колченогих табуреток из расчета: три гвоздя – четыре ножки. Наклепали уже... И столов, и банкеток, и стульев!

Танцы ничто, услуги – всё! Вот и карусельщик Славко Ожич каждое утро к десяти утра появляется на пирсе, поскрипывая протезами левой руки, ноги и чего-то там соединительного уже в районе вырванной огнестрельным ранением ягодицы... Он сед и почтенен, он даже без запаха перегара, он даже почти что выбрит, и с сединой ещё не во всю курчавую голову. Таких людей, простых и крепких, прежде и Герцен, и Огарев, и Тургенев уважительно называли почти русскими мужиками... Европы.

Так вот, речь дальше пойдет как раз об этом вот мужике. На пирсе, ожидая катерок в "Сладоленд", полусидит, грузно опершись о боковой бакен. Подходят люди – туристы и черногорцы. Сперва учтиво и дружелюбно пропускают на катерок полуобнаженных пляжно туристов, а затем неведомо откуда взявшиеся молодцы, сложившие руки в "гнездышко" на четырех руках переносят просевшего на живое креселко ветерана на кораблик в одно и то же особое место, которое занимается накануне, как служебное, предупредительным матросом каботажного суденышка...

Точно так же через 15 минут ходу по живописной бухте его выгружают в орпрятном туристическом "Сладоленде", где он ступает не более сотни шагов к тамошней карусели. Карусель уже отперта ночным сторожем, но не тем, который работает по Куштурице сторожем в зоопарке, а другим, растворяющемся в глубинах парка ещё до нашего прибытия. Теперь Славко садится за диктовую стойку и бело-выцветшей протезной рукой начинает указывать на место сбора детворни со вяческими "шнурками в стакане", то бишь родыками...

Славко тихо ворушит спекшимися губами... 

– Десять и едын... 

Всё. Конструкция пластиковой руки дает строгую отмашку! Прочим ждать. Славко поднимается с места, делает неспешный шаг к рубильнику, и карусель начинает вращаться положенные ей три-пять минут... В особо жаркие дни не более трех... Остановка, дети выходят, за ними семенят чуть потухшие родители... Вращаясь на карусели, они многократно ловили на себе даже не взгляд, а только перст указующий... И всё же припоминаю броский лозунг в том же уже подзабытом нами – совками СССР через те же 25 лет после войны: всё лучшее – детям.

А карусель, которую и сегодня включает Славко, завтра, возможно, сдадут в музей хотя бы последней балканской войны... Потому что самая последняя война на планете Земля остановлена будет не вскоре, а и, может быть, уже никогда...

Ребята, а теперь давайте откровенно. Я прихожу к Вам на ФБ-страничку читать Вам мораль по любому окрестному поводу, в том числе и языковому? Нет. Я достаточно владею украинским и могу часами разговаривать на нем, писать на нем, полемизировать с Вами на нем, но я копатыч и просто хочу понять, почему мы состоялись здесь в Украине именно такими зашорено-прямолинейными. Неужели для всех нас важнее чуть влево вправо стрелять! Всегда, как педагог, как писатель я отыскивал, и отыскиваю по сей день побудительные мотивы, например, той же исторической прямолинейности. Неужели в душе у каждого нет собственных тончайших заимок, неужели все прячется запросто за мову со всеми её нынешними страхами, обескровленной уже потому, что в ней убиты намеренно Коды Любви. Такой язык не по мне. Я и русским владею через детское ухо ребенка, в семье которого разговаривали хоть и вполголоса, но только на идиш. Я равно удален от украинского, польского и народного арго на иврит. Язык-подложка русский. Но я против намеренной ассимиляции. Вы еще не забыли новой исторической общности людей – «советский народ», или якобы древне-вязкого «русского мира»... Ребята, не делайте этого, а просто попробуйте понять, почему мне претят мыколы жулинские, олежки тягныбоки и владимижи яворивские – живые и мёртвые. 

Есть еще полдесятка таких же нацфюреров рангом пониже, чья задача собственно сведена к одному – уничтожить в стране, прежде всего, этническое и духовное инакомыслие! И это в период такой страшной войны?! 

Мой родственник Александр Каневский более тридцати лет писал скетчи и репризы для творческой пары Тарапуньки и Штепселя. Писал, как и положено, – на русском и украинском – еврею и украинцу, которые выбрали для своего земного дожития до самого смертного одра государство Израиль. 

Так что мне, киевскому еврею, дайте спокойно жить и умереть в Украине. В той её духовной модели, которую не альтернативно, а рядом с истероидами всех возможных мастей тихо, но прочно строят для себя мудрые люди. И еще вопрос. Знаете чем отличается умный человек от мудрого? Я всегда на самом первом уроке спрашивал об этом своих чернобыльских учеников. Умный знает, что делать плохо, а мудрый просто не прикасается ни к единой грани того, что есть плохо. Только после того, как мы договаривались, как говориться, о главном, на берегу, – я начинал читать курс школьной информатики в расширенных мной для своего времени границ. 

Что до украинского, то я млею от ярких народных диалектов, от сочной фразеологии и с народом общаюсь на его родном языке, но только не с политиками и политиканами, опустившими свой собственный народ на подкорки. Для них у меня остается мой хорошо размятый в духовных боях родной мне по духу русский язык, как некая калька, однажды промокнувшая в себя мой родной идиш. Не надо больше «банов». Давайте просто принимать друг в дружке хорошее, прочее не замечать, и, Боже упаси, никогда никого при этом не поучать. У каждого свой путь в Храм, и каждый пройдет на этой земле только ему одному назначенное. На том и аминь! Повторюсь, сегодня я старше и мудрее многих. И пришел на ФэБэ просто дружить с умными и мудрыми просто людьми.