Борис Финкельштейн: ПУТЬ ПОД СОЗВЕЗДИЕМ АРЬЕ-ЛЕЙБА, продолжение 12

Начало смотри: http://agitprom2014.blogspot.com/2016/05/blog-post_26.html 

• КУРИЦА – НЕ ПТИЦА, А ПЕРВОКУРСНИК – НЕ СТУДЕНТ | Сдача первой сессии для Фимы прошла без эксцессов.

 Его группе очень повезло с его присутствием. Первый экзамен по математике, впервые за несколько лет, одна из групп прошла чисто, без «завалов». Схема, реализованная Фимой, сработала на все сто процентов. Он зашел первым из самых сильных и сел в центре аудитории. Быстро сработав свой билет, Фима помог всем нуждающимся, находящимся в это время в аудитории. Затем, получив, естественно, 5 баллов, устроился на вахте рядом с аудиторией.

И заработал конвейер. Заходящие заносили ответы уже сидящим, а выходящие выносили вопросы для разрешения. Двое последних входящих в помощи не нуждались.

Подобная схема впоследствии не раз с успехом использовалась их группой.

Второй семестр тоже протекал достаточно гладко. Фима не испытывал трудностей с учебой.

Но в середине апреля последовал вызов в военкомат, где Фиме сообщили о том, что его отсрочка от службы потеряла актуальность, и его будут призывать.

На медицинской комиссии Фимино здоровье во всех кабинетах получало отличную оценку. На горизонте вырисовывалась близкая перспектива реализации почетного долга служения Родине. То, к чему Фима был морально готов год назад, сейчас для него становилось катастрофичной насмешкой судьбы. Оставался «козырный туз», спрятанный Фимой «в рукаве».

ПРЕДИСТОРИЯ | За два с половиной года до этого события, при выходе на зимнюю сессию в Воронежском университете Фима приехал в Киев и сообщил родителям, что не может продолжать учебу, и не будет сдавать сессию. Очевидное состояние депрессии после перевода из НГУ явно сказывалось на его учебе в ВГУ.

Фиминому желанию взять академический отпуск взялся помочь папа его друга Лени, который работал в психоневрологическом диспансере в Киеве. Его разговор с Фимиными  родителями был кратким:

- У парня явная депрессия. Положим его к нам с жалобами на частую головную боль и бессонницу. Выявить симуляцию практически невозможно. Полежит недельку и выйдет, получив соответствующую справку.

Через два дня Фима был помещен ПНД (психоневрологический диспансер) на Подоле.

Имитировать свое состояние, в соответствии с рекомендациями, он сумел без труда. Большинство обитателей данного заведения немногим отличались от Фимы: у каждого была своя цель по выколачиванию справки.

Одни «косили» от службы в армии, вторые «уповали» на инвалидность или иные социальные льготы.

Настоящие больные здесь не задерживались и после пары дней «головной боли» для персонала и остальных пациентов плавно перемещались в «Павловку» - больницу умалишенных на Фрунзе 103.

Проблемы с головой (которые заканчивались у большинства сразу после выписки) лучше всего характеризует находчивость этих, так называемых, больных. Запрещенные к применению в данном заведении игральные карты были успешно заменены. Полдня любители преферанса, кося под детей, вырезали из ватмана и разрисовывали ягодками некие 32 картинки. Изготовленная таким способом карточная колода не вызывала у персонала никакого противодействия, а преферансные баталии велись практически открыто.

Ну, кто из персонала будет возражать против фраз, типа:

«Семь клубничек!» или « Девять вишен»

Через неделю Фима получил такую справку, что даже Ленин папа цокнул языком.

Именно эту справку Фима и выложил у невропатолога на комиссии в Брянске.

«Казнить нельзя помиловать». Бюрократы всегда опасаются отсутствующей запятой и двусмысленности положения.

Вывод медкомиссии военкомата: «направить на обследование» - был предсказуем.

Три майские недели Фима провел в больнице. Ему с большим трудом удалось избежать предлагаемой заведующим неврологического отделения (ради получения вывода, гарантирующей «белый билет») пункции – операции вытяжки жидкости из спинного мозга. Такая операция нередко заканчивалась трагически для пациента. Малейшая неточность врача могла привести к параличу конечностей. Играть в «русскую рулетку» на операционном столе?

- Я не подопытный кролик, чтобы рисковать здоровьем ради повышения вашей квалификации – ответствовал Фима на увещевания и угрозы врача.

Вывод комиссии был: «годен к нестроевой в мирное время». А выигранное время (к этому моменту весенний призыв закончился) предоставили Фиме возможность продолжить учебу и сдавать сессию.

Перевод на второй курс, где начиналась военная подготовка на специализированной кафедре, нивелировал последующие потуги военкомата.

БТИ. Курс второй | Начало учебы на втором курсе, как обычно, для всех студентов, не пожелавших летний вояж в стройотряд, открывали колхозные будни. Желающим поработать иным способ, нежели наполнение картофелем «закрома» Родины, предлагалось в сентябре продолжить стройотрядовскую вахту. Фиме и еще семерым из его группы досталась почетная миссия строительства мелиоративного шлюза на границе трех республик: Украины, Белоруссии и, естественно, России.

- Так, хлопцы – вещал им работодатель, в лице прораба районного СМУ.

- Вот вам чертежи, вот вам смета, вот вам расценки. Ваша задача вывести все бетонные конструкции. Песок, щебенку и цемент подвезем. Бетономешалку, пиломатериал для опалубки - тоже. Остальное – лопатами, ручками и носилками. Все работы записывайте. В конце – все калькуляции – мне на стол. Жить будете на квартире в 50 метрах от стройки. Требуемую технику на монтаж обеспечим по предварительной заявке.

Первый день ребята посвятили обустройству и изучению местности под строительство.

Ориентируясь на состав прибывших (шесть парней и две девушки), сразу было решено, что две дамы будут обеспечивать тылы, то есть - питание для себя и шестерых строителей.

Несмотря на то, что опыта строительства у прибывших практически не было, зато хватало смекалки и умения быстро обучаться.

Ознакомившись с чертежами и сметой, ребята тут же подсчитали, что под некоторые работы целесообразно подрядить технику и механизмы, имеющиеся в местном колхозе.

Благодаря этому, за несколько дней до планового срока окончания строительства, все работы были завершены. Прораб СМУ не скрывал своего удивления. Конечно, бетон еще не застыл окончательно, но такой прыти от студентов-дилетантов он явно не ожидал. Еще больше прораба «огорошили» представленные калькуляции на выполненные работы, в которых весь труд, свершенный с помощью нелегальной колхозной механизации, представлялся как ручной.

- Учитесь, дурни – «вставлял» он своим опытным работягам.

- Ни одного чиха не упустили. Все в калькуляцию забили. Даже сортир на три очка. Спасибо, что дерьмо не посчитали и не вписали.

- Чувствую, что где-то, меня - старого гуся, нае…ют. Завтра приедем с комиссией принимать. Посмотрим, что они там настроили.

 Но существенных отклонений от чертежей и технических условий комиссия не выявила. Приемка шлюза прошла без замечаний.

Уезжали строители с заездом в СМУ, где с ними рассчитались и поблагодарили за выполненную работу.

Но не все события периода этого строительства прошли столь гладко, как сдача самого объекта. Два раза

ситуация оказывалась для Фиминого здоровья крайне критичной.

Первый случай произошел в процессе монтажа и стыковки железобетонных труб.

Заказ и ожидание крана из СМУ явно выбивал строителей из графика. Было решено задействовать колхозный трактор, с подтяжкой железобетонных колец к месту стыковки посредством тросов.

Естественно, что в колхозном хозяйстве не оказалось троса требуемой длины. Пришлось набирать длину из имеющегося запаса тросов, цепей и всего, что годилось для этих целей.

На третьем кольце произошло то, что должно было произойти. То ли тракторист резко рванул, то ли кольцо тормознуло за выбоину. Но трос лопнул. Фима, страховавший позади кольца положение тросовой затяжки, только ощутил просвистевший рядом с его головой кусок троса. Испугаться он не успел. Но по бледным лицам подлетевших к нему ребят и местного тракториста он сообразил, какой опасности только что избежал. Несколько сантиметров правее, и конец троса снес бы ему череп.

После этого случая в их лексиконе появилась поговорка: «Нет ничего страшнее лопающегося троса».

Второй случай произошел практически перед их отъездом. Вечером в доме оставался Фима и его сокурсница Таня А. Остальные члены их коллектива компанией пошли на озеро. Таня накрывала вечерний ужин, а Фима, подвернувший накануне ногу, отлеживался в мужской спальне. Какой-то громкий разговор в их дворе и лай пса, насторожили Фиму. Он поднялся и направился на кухню к Тане. Одновременно с его появлением там, в дом ввалились два незнакомца. Было очевидно, что они не местные (все местное мужское население Фима уже знал) и находятся в состоянии приличного «подпития».

Вели себя пришельцы нагло и развязано.

- О, ти дывысь яка дивка! Щас поразважаемся!

Суржик, на котором они изъяснялись, был характерен для этих мест, где пересекался говор трех республик. Но украинский явно превалировал.

Фиму всерьез они не восприняли. И ростом мелковат, и один против двоих. Как впоследствии оказалось, на дворе у них была еще и дополнительная поддержка.

Фима чувствовал себя неуютно, но не в его натуре было сдавать поле боя.

- Когда заходят в гости, вытирают ноги и здороваются – спокойно, без тени смущения, произнес он.

- Ти дивись. Ну, здорові були – с угрозой в голосе произнес один из гостей, и двинулся в Фимину сторону.

Но что-то в облике, а, может, в Фимином спокойствии начинало его смущать.

Какая-то доля сомнения промелькнула в его глазах. Он остановился в метре от Фимы.

Еще большее расстояние отделяло его от Тани, выглядывающей из-за Фиминой спины.

-Ты шо боксер?- вдруг спросил он у Фимы

- Не только - отрезал тот

- А мы з сусіднього села. Чуєм, музика грає. Да й зашли на танці погреться.

Только теперь Фима сообразил, что привычный для их обиталища, постоянно включенный и настроенный на музыкальную волну приемник, действительно диссонировал с вечерней тишиной этой захолустной деревни.

- Бывает. Но танцев не будет. У нас сейчас время ужина. Остальные на подходе. Пригласить не можем. Строго по учету.

Взглянув на количество мисок на столе, гости окончательно протрезвели.

- Ну, звеняйте що не так.

И к полному Фиминому удивлению пара ретировалась, хлопнув, правда, с досады дверьми.

- Фимочка, пожалуйста, закрой двери на засов.

Дрожал не только Танин голос. Взглянув на нее, Фима, в свете тусклого свечения единственной потолочной лампочки, сумел разглядеть непривычную бледность ее лица.

- Танечка! Ну, что ты, девочка? Ничего же не произошло. Как пришли, так и ушли.

Хотя на самом деле он прекрасно осознавал, что произошло и может произойти в случае возврата непрошенных гостей

И только приход с озера остальных «строителей» вернул окончательное спокойствие в их быт.

В Брянск строительная бригада возвратилась раньше остальных, что предоставило Фиме возможность принятия очередной дозы отдыха в Киеве перед началом учебы.

НА КОНЕ, ИЛИ ПОД КОНЕМ? | Третий семестр не обещал особых неожиданностей или существенных перемен.

Место обитания Фима сменил, перебравшись ближе к центру города и месту проживания Лени. Это еще теснее сплотило друзей, как и их общение в Брянске. И все катилось «по наезженной…». Но «люди предполагают, а…».

В один из дней староста их группы Леня К. предупредил о внеочередном экстренном собрании.

- Присутствие всех обязательно. Будет наш куратор. У него есть сообщение.

Новость не вызвала особого оптимизма у Фимы и представителей его группы. Но игнорировать это приглашение никто не решился. Во-первых, их куратор читал им курс «Сварка», а, во-вторых, он являлся парторгом их факультета. В то время такая партийная должность ассоциировалась со значительным влиянием и возможностями.

Собрание группы начал куратор.

- Я вас собрал в связи с поступком, который совершил член вашего коллектива. Предлагаю: наш сбор автоматически считать комсомольским собранием и прошу у комсорга, в соответствии с порядком, предоставить мне первое слово для изложения информации.

Далее, после соблюдения всех отработанных формальностей по ведению комсомольского собрания, докладчик поведал следующее:

- Вчера в партком пришла жалоба от студента 5-го курса на действия студента вашей группы Михаила С.

 Суть жалобы в том, что этот, мирно прогуливающийся по парку студент последнего курса, был остановлен двумя подростками (среди которых он узнал студента второго курса механического факультета). Подростки начали его избивать и, поставив на колени, заставляли просить за что-то прощение.

- Считаю, что данный поступок чудовищный по своей сути и требует от комсомольской ячейки самого строгого наказания для подонка (не нахожу иной характеристики для человека совершившего подобное). Предлагаю принять ходатайство группы об исключении его из комсомола.

У Фимы в голове не укладывалось, что спокойный парень Миша, с которым он в этом году строил шлюз, мог бы «учудить» нечто подобное без веских причин.

- Поступило предложение, предлагаю приступить к голосованию – услышал он голос комсорга группы.

Фима обвел взглядом всех собравшихся в аудитории. Большинство сидело, потупив глаза. Было очевидно, что голосование в этот момент просто обрекало Мишу на исключение из комсомола, что было равнозначно исключению из БТИ. Таково было время, таковы были законы жанра.

- Погодите.

Врожденная сила справедливости подбросила Фиму с сидения.

- Как можно голосовать, не выслушав объяснения нашего товарища, с которым мы проучились вместе уже больше года.

Фима тут же зацепил на себе взгляд ненависти, исходивший от куратора.

- Кого тут слушать? Мерзавца, который мог себе позволить такое. Ставьте на голосование.

Но, процесс пошел. За Фимой поднялся один, за ним второй, и требование выслушать «сторону ответчика» стало неотвратимым.

 Куратор с досады махнул рукой.

- А, делайте что хотите.

История, которую группа выслушала из уст Миши, существенно рознилась с информацией, представленной потерпевшим.

Была драка (в пропорции два на два), инициаторами которой являлись старшекурсники. Один из старшекурсников позорно бежал, оставив второго на милость победителей. На колени никто никого не ставил. Просто - младшие заставили старшего извиниться и отпустили с миром. После чего и был написан пасквиль.

Вспухшая Мишина губа и синева под глазом подтверждали его слова.

- Вот видите. Не все, оказывается, так плохо. Я, лично, не вижу в Мишиных действиях большой крамолы – подвел итог Фима.

- Вы не понимаете. Такие безобразные действия должны пресекаться жесточайшим образом. Я настаиваю на исключении. Вы просто обязаны поддержать мое мнение.

Эти слова были не просто давление, в них таилась явная угроза. Но вступившего в схватку Фиму остановить было невозможно.

- Даже если предположить, в чем я сомневаюсь, что все было так, как написано в жалобе… Даже в этом случае уставом предусмотрены следующие наказания: выговор, строгий выговор, выговор с занесением в учетную карточку и исключение. Почему после первого случая мы должны применять крайнюю меру? Неужели не понятно, что за этим последует? Я предлагаю ограничиться строгим выговором или выговором с занесением!

Хотя Фима не очень рассчитывал на поддержку явно подавленной заявлением куратора группы, его выступление поддержали.

- На голосование выносится два предложения…

С небольшим перевесом Мише «вкатали строгоча».

Но для Фимы это была «Пиррова победа». Последствия не заставили себя ждать.

ТРЕТЬЯ СЕССИЯ ИЛИ ПЛАТА ЗА «ДОНКИХОТСТВО» | Приближалась третья сессия – одна из труднейших сессий за все время учебы на механическом факультете. Кроме обилия зачетов и курсовых студентам предстояло выдержать пять экзаменов. Одним из них являлась «сварка». И Фима заранее предполагал, как будет проходить сдача. Но к этому он готовился специально.

Наиболее страшный для остальных «сопромат» давался Фиме без проблем. На студенческом сленге он «сёк» в этой дисциплине. Зачет по сопромату Фима получил автоматом. Правда, его конспект был выписан не лучшим образом, так как ряд лекций он откровенно прогулял.

Их лектор считался одним из непроходимых. Да и материал он подавал не лучшим образом. У Лени, в его время, преподаватель этой дисциплины был на порядок лучше, а конспекты его лекций отличались логичностью подачи материала.

- Готовься по моим лекциям – предложил ему Леня.

Времени на подготовку Фиме вполне хватало и усваивание по конспекту друга происходило действительно быстрее.

Сопромат был вторым экзаменом.

Процесс экзамена был для всех сдающих одинаков. Экзаменатор рассаживал испытуемых за машины (этакий прапрадед нынешних компьютеров). На экране высвечивались вопросы и задачи билета. Всего десять вопросов, из которых пять расчетных задач. На вопросы было 4 варианта ответов.

Все студенты, готовясь к сдаче сопромата, особым образом подпиливали шариковые авторучки. Это был ключ к машине. Этим нехитрым приспособлением было возможно узнать и, в случае потребности, сбросить промежуточный результат. Задача состояла только в том, чтобы этого не заметил преподаватель.

Было известно, что тройка, выданная машиной, по взаимному согласию сторон, записывается в зачетку без просмотра записей и наводящих вопросов.

Фима на этот экзамен шел с полной уверенностью в своих знаниях. То есть – спасительную шариковую ручку сознательно не взял

Со своим заданием он справился в полном объеме и нажал на кнопку оценка. То, что высветилось, повергло его в шок. Два!

Заимствование ключа не помогло. После нажатия на клавишу «оценка» остальные функции автоматически блокировались. Оставалось одно - приглашать преподавателя.

- Ну, давайте поглядим, что у нас тут делается? Теоретические вопросы – все правильно. Давайте смотреть задачи. Раз - арифметическая ошибка, хотя ход решения правильный. И в этой – то же самое. Эта – правильно. А это что за решение?

Одна из задач, правильно решенных Фимой, вызвала у преподавателя целую волну негодования.

- Откуда Вы взяли этот метод?

- Из конспекта. А что неправильно?

- Правильно то, правильно! Но эту теорему я буду излагать в следующем семестре.

Фима понял, что Ленин преподаватель начитал больше. Но буря в стакане произошла.

- Я подтверждаю оценку машины. О пересдаче узнаете в деканате.

Одно обстоятельство могло тешить Фимино самолюбие – пока преподаватель «висел» над ним, остальные уверенно манипулировали своими машинами.

Следующим экзаменом, который пугал его группу, был теоретическая механика.

Предмет, в котором, как и в сопромате, Фима «сёк». Зачет по этому предмету он тоже получил «автоматом».

Преподаватель, он же лектор, обычно запускал всю группу. Ходили легенды, что списать на его экзамене невозможно. Во время подготовки он все время рыскал по аудитории. Этот процесс, по-видимому, доставлял ему несказанное наслаждение. Выявление шпаргалки автоматически заканчивалось выдворением студента из аудитории и последующей пересдачей.

- Ребята! Берите с собой «шпоры». Я его так отвлеку, что вы успеете все списать - предупредил Фима своих.

- Как? Все говорят, что «шпоры» на его экзамене бесполезны. Он, как Цербер, носится по аудитории. И, когда принимает у кого-то экзамен, взгляда с аудитории не сводит.

- Все увидите. Главное, мне оставьте место спереди, а сами занимайте места сзади.

Зайдя в аудиторию, Фима пристроился за первым столом центрального ряда. Обычный стол, имеющий два посадочных места. В полость свободного места стола Фима засунул заранее прихваченный детектив.

 Получив билет, Фима достаточно быстро с ним справился, но театральное действо требовало игры. И игра началась. Вскоре преподаватель сосредоточил свое внимание на студенте, который не сидел, как все, согнувшись над столом. Его постоянно куда-то клонило. Голова уходила то вправо, то влево к уровню стола.

Точно списывает. А шпаргалка или конспект где-то в столе.

«Попался, голубчик» – подумал преподаватель.

Естественно он начал описывать круги вокруг этого наглого студента, который, сидя за первым столом, конечно же, списывал, практически не скрываясь.

Осталось только поймать на горячем. Азарт охотника охватил экзаменатора.

Но где же шпаргалка?

- Встаньте.

Скрупулезный «прочес» стола выявил только детектив. Аккуратно пролистав его, преподаватель, к своему удивлению, ничего крамольного в книге не нашел.

- Вы списывали!

- Зачем? Я давно готов к ответу. Закончил подготовку и почувствовал, что спина затекла. Пришлось разминать.

- Нет, вы списывали. Давайте посмотрим ваши записи.

В этот момент преподаватель изменил своей традиции приглашения отвечающего за свой стол, дабы постоянно контролировать аудиторию. Он уселся рядом с Фимой и начал просматривать записи.

- Отвечайте.

Фима, практически не заглядывая в записи, отбарабанил теорию билета. После чего начал объяснять решение задачи.

- Все правильно. Но вы списывали и я вам больше чем «хорошо» не поставлю.

- Дайте мне задание и я, при Вас, его сделаю. Я знаю материал. И по ответу заслуживаю более высокой отметки.

Еще одна задача. Ее правильное решение. И все равно: «Больше чем четыре не поставлю»

А позади, все время спектакля, «перья скрипели» под чтение глаз. Шпаргалками не успел воспользоваться, разве только, очень ленивый.

С учетом известного условия данного преподавателя: «Правильно изложенный теоретический вопрос – и три балла у вас в кармане»,- большая часть группы этот экзамен проскочила.

Четвертым экзаменом выступала «сварка», с лектором – их куратором и новоявленным Фиминым врагом. То, что преподаватель будет стараться его задавить, у Фимы не было никаких сомнений.

Билет попался несложный, и Фима не сомневался, что хотя бы «удовлетворительно» он вытянет.

Посмотрев на Фимины записи, куратор отодвинул бумаги в сторону…

- Вот, что я хотел у Вас спросить.

- Простите. А озвучивание ответов по билету в моем исполнении?

- Оставьте. По билету Вы что-то там накрапали… Может быть списали? Мне некогда выяснять.

Фима понял, что его напрямую тянут на конфликт. Пора было включать тяжелую артиллерию.

- Если я списал, а Вы поймали меня за руку, Вы вправе предложить мне покинуть аудиторию. В данном случае налицо предвзятое отношение ко мне.

 - Интересно, в чем же?

- В том, что Вы отказались выслушать мой ответ на вопросы билета, по ходу обвинив меня, без каких либо оснований, в списывании.

- Ну, хорошо, отвечайте свой билет.

Но остановить Фиму преподаватель уже не мог.

- Я требую при своем ответе присутствия либо представителя деканата, либо представителя кафедры сварки – заявил Фима.

Он сознательно шел на скандал, прекрасно зная, что второй заваленный экзамен чреват исключением. Его уверенности в этом добавлял факт прихода в деканат с просьбой получения направления на пересдачу сопромата. Тон, с которым говорили с ним декан и его зам., не оставляли сомнений в их отношении лично к нему. Что «аукнулось» - «пятая графа» или конфликт с куратором, было не важно. Фраза: «только после последнего экзамена», в ответ на уверение в полной готовности к сдаче, и по тону, и по форме говорила сама за себя.

 Отступать было некуда.

К Фиминому удивлению, его отчаянный шаг оказался результативен. Был, таки, приглашен независимый представитель кафедры.

Правда, Фиме пришлось тянуть другой билет, готовиться заново и отвечать. Суммарным мнением положительная оценка ему была выставлена.

После сдачи последнего экзамена Фиме требовалось успеть осуществить пересдачу сопромата в сессионный срок, дабы не лишиться стипендии.

На экзамен Фима явился во всеоружии – с обрезанной шариковой ручкой в кармане.

По мере ответов на вопросы он терроризировал машину с проверкой каждого ответа. В отличие от предыдущей попытки только в одной задаче была обнаружена ошибка. Можно было бы оставить (все-таки - пересдача), но Фима принципиально внес исправления в свои записи и отметил нажатием правильный ответ.

- Могу я нажимать на «оценку»? – пригласил он преподавателя

- А вы готовы? - с удивлением спросил тот

- Готов

- Ну, нажимайте.

Высветившаяся оценка полностью соответствовала как записям на бумаге, так и Фиминым знаниям.

- Все равно. Больше четырех я не поставлю. Все-таки - пересдача.

(продолжение следует)