- Наверное, это городские еврейские сказки... Выпишусь, попривыкните...
Там сейчас ни Бога, ни сахара, вздыхал дед Наум. Куклы... От Образцова. Куклы служили служками при синагоге Бродского. Такие себе безмолвные цетеле. Жидкое туда, твёрдое сюда….
И всё-таки еврейские старики стоически встречались у синагоги. Правда не Бродского, а Петровской, что на Подоле. Говорили цепко, коротко, на идиш. Как-то цадик Нойхман сказал, что со Львова от Джоинт едут… Ехали в стареньких сереньких пиджачках. Везли адреса со Штатов. Своих… Свои искали переживших Холокост и советскую власть, ГУЛАГ и строительство коммунизма, естественно, через кузькину мать…
О заграничной родне говорить в ту пору не принято: бичуют сионизм – ищут отпетых. Отпетые пьют чай с двумя ложечками сахара от Троцкого и Малинкова. Хрущевская оттепель. Сахара в СССР нет. Есть сахарный кубинский тростник и первые письма оттуда.
...ейн Готт вейс вус... Деда Наума по львовскому коридору отыскал брат Морис – Мойсей, бежавший с отцом от еврейского погрома на Украине в 1903 году. Таки, паки, ейн, цвейн, – Морис, как и его отец, бежавший от погрома киевский кантор, пел кантором в нью-йоркской синагоге... Пел душевно, но вот состарился, решил умирать, брата ищет. Во дворе 1969 год… Сахар лимитировался. Две ложечки от Троцкого, третья от Бродского… В приглядку.
Наума вызвали в КГБ. Вам пришел мешок американского трАпья. В детский дом? Нет, для своих. Я свое уже и отвоевал, и отпахал... И отсидел. Наум вы же кто там? Вор, троцкист, расконвоированный штрафбатовец. Кавалер орденов Славы! Забирайте! В КГБ? Нет, на почте! И без всяких там ваших штучек! Получили, перегрузили и всё!
А что вы подумали? Маме достались нейлоновые чулки, досмотрщикам сердца из нейлона.
А мешок? Мешок сдать для отчетности. Наверно, е с тех пор анекдот...
Приезжает ревизор из московской синагоги в киевскую. Обрезания делаете? Да. А куда обрезки складываете? В мешки. А мешки собирает и раз в год отсылаем в Москву. А что потом? А потом нам вместо мешков присылают московского ревизора. Из обрезков что ли? Не я вам это сказал. Но ведь подумали. Вус, вейс да ни за что…
А вы думали, что просто так родились строчки Юрия Визбора?
"Говорят, что будет сердце из нейлона,
говорят, что двести лет стучать ему.
Может это по науке и резонно,
а по-нашему, ребята, ник чему"…
Так вы еще ностальгируете по советскому прошлому? Я его ненавижу!
* * *
Я люблю Америку - I love America
26 stycznia 2014 · Kijów ·
- я пережил всё – избиения, проваленное интервью с синюшне-оттечным лицом в американском посольстве и многие другие отмашки постсовкового клира, с которым поклялся бороться до конца своих дней.
письмо в Американское посольство в Украине
г. Киев 11 сентября 2001 г.
Я люблю Америку, в которую меня не впустили –
вчерашнего учителя с грошовой зарплатой…
"Не достоин!"– вписали в багровую книжицу-фишку.
Нет таких паспортин уже в мире –
их уже отменили, забыли –
только сердце болит.
Только в сердце изъян – от изъятых лет-зим
не прожитых в мире, о котором мечтал.
Их уже не вернуть на попятых…
Разве время искать виноватых?
Вышло время простить…
Я люблю Америку до боли, перешедшей в хронический спазм, –
две сердечные в тромбах мозоли
не дают мне уснуть всякий раз…
Вздох и выдох двух Близнецов, оборвавшихся наземь…
Со смотрин в Поднебесье – не войти в сказку Фей, –
мне о них написали так много те,
кого допустила Америка…
Где сыскать их теперь?
Реформистов и брокеров, финансистов и полотёров,
электриков и лояров, пофигистов и пошляков,
программеров и игроков – мозговой центр
популяции аргонавтов: прибыли за руном
убыли без вины – не хранимые Богом…
Я люблю Америку по-простецки:
так любят друга, жену и дочь –
я – Америку, а меня – американцы,
так и оставшиеся моими согражданами…
Космополитами.
Но случилось… И на сердце – шок! Страшное произошло…
Одинок и печален Манхеттен:
прежде он открывался разно
разнообразным судьбам землян,
а теперь он побит камнями,
переплетен со струнами тел,
лопнувших в одночасье,
о которых рыдают теперь
жёны и дети…
Люди этой страны и стран,
для которых была открыта,
запретившая въезд мой Америка.
Вместе с ней скорблю и рыдаю о погибших безвинно…
Чудаков не понять, ей Богу!
память их прощает великих. –
Можно быть великим и в малом –
на духовном фундаменте мира –
в том, что время уже не разрушит…
Я всегда ненавидел перочинные ножики.
Я их гнал из судьбы, боялся –
отвратительность их пугала
самого меня с раннего Детства.
Мне казалось, что всей вселенской боли –
они – шальная причина:
шантрапа, фашисты и бюргеры
их носили когда-то…
Я люблю Америку без ножей перочинных,
с не проходящей болью… Так любят мечту,
которой суждено сбыться…
Я хотел торговать там хот-догами
и улыбаться тем, кто меня, увы, не дождался,
потому что взлёт Близнецов нарушила ненависть злобно,
и над ними теперь парят лишь усопшие души…
Я бы им раздавал хот-доги,
невеликий в своих талантах,
будь бы они все живы сегодня –
гаранты моей лояльности Американскому флагу…
Я за них присягну тебе, Америка, завтра,
потому что они – во мне – те,
кто погиб 11 сентября 2001 года.
P.S. Реквием написан специально белым стихом для упрощения перевода на все языки мира… Русская ментальность, американская душа киевского космополита, безысходная нищета в Орияне – это и есть Веле Штылвелд – киевский русскоговорящий еврейский поэт. Таким и запомните меня в этом мире…
Письмо было отослано в дни всемирного траура о пяти тысячах погибших в Нью-Йорских башнях-"близнецах" 13 сентября 2001 г. - на третьи сутки после трагедии в Американское посольство в г. Киеве, Украина
Комментариев нет:
Отправить комментарий