Веле Штылвелд: Мартовская ностальгия
У марта норов вымараться в лужах,
намяв зиме за рыхлые снега,
а старый фурыц, пьяница к тому же,
рисует на асфальте втихаря.
Наяривает лихо на гармошке
окрошку из сюит и увертюр,
и лопает печеную окрошку,
и предлагает дамам "от кутюр".
И вальсы перемеживая с блюзом,
он плошку ставит около СИЗО.
Его житуха ходит рыхлым юзом:
любовь и горечь - вечный конь в пальто.
Восьмое марта. Вечер, дождь и ветер,
"базар фильтруют" жаркие деньки,
которых много есть на белом свете,
но пить сегодня вправе мужики...
За милых дам вполне, не понарошку,
за дивный мир двух ИКС-овых персон –
наяривает лабух на гармошке,
и целый мир орет ему: "Гарсон,
играй, бродяга, пьяница и парий,
наяривай, сегодня, в женский день.
Тебя бы одарил и древний Дарий,
воскресни он внезапно, старый пень.
* * *
День за днём - незатейливость вёсен
под раскосым плетеньем дождя,
заиграла на радуге осень
под сурдинку ушедшего дня.
Заиграла светло, не печально,
среди налитых солнцем аллей -
кто-то вызвал её в лето тайно,
но о том известил соловей.
Свиристели уснули в метели,
ну а в март упорхнули дрозды,
и синицы в январь улетели,
а июнь окатили дожди.
Не откормишь дождливую стаю,
мокнут птицы под сенью ветров,
то ли в зиму минут упорхая,
то ли в сколы грядущих веков.
* * *
Комментариев нет:
Отправить комментарий