 |
| На фото: удивительный семейный альбом |
Предистория
Удивительная штука генеалогический
поиск.
Казалось бы, моя родовая линия
Факторовичей представляла одно из фамильных родовых ветвей, по которой
изначально было больше информации, чем по другим линиям. Да и возможностей для
результативного поиска, как оказалось впоследствии, просматривалось значительно
больше.
От родственников, в начале 70-х прошлого
века, перезахоронивших с еврейского Лукьяновского кладбища (уничтоженного
властями Киева, ради строительства телецентра) на кладбище Берковцы останки и
переместивших надгробную плиту моего прадеда Факторовича Иось-Хаима Ицковича,
его потомкам досталась великолепная надпись на мацейве, дающая максимум
информации для составления генеалогического древа.
От тети, прожившей 96 лет и сохранившей
до последней минуты живой ум и здравую память, мне довелось услышать немало
занимательных историй из жизни моих предков по этой линии и многое о родных
братьях прадеда.
Изначально меня поразило сохранившееся у
тети свидетельство о рождении дочери Иось-Хаима – ее матери и родной сестры
моей бабушки.
После ее смерти, в наследство я получил
удивительный семейный альбом с множеством фотографий дореволюционных времен,
большую часть из которых мне еще предстояло персонифицировать.
Вы спросите, почему я не расспросил свою
тетю? Все до банальности просто. В куче хлама, которым обрастали все семьи в
СССР, этот альбом был так «задвинут» вглубь большого платяного шкафа, что
на десятки лет исчез из поля зрения
обитателей квартиры. О его существовании тетя помнила, а вот предъявить
племяннику не могла: « Где-то лежит, но я не помню где».
Из наследства, доставшегося от моей
тети, этот альбом для меня оказался очень весомым подарком. Не только по
внешним параметрам, хотя и это впечатляет, но, главное по внутреннему
содержанию, где была собрана живая история семьи Факторович, со времен
появления в России фотографии.
На оборотной стороне некоторых
фотографий присутствовали и надписи, которые позволяли кого-то
идентифицировать. Но большинство фотографий оставалось «белым пятном» смутных
предположений.
Собственно именно клубок этих загадок
подвиг меня на более активную работу в архивах Киева.
Достаточно быстро в ЦГИАК я нашел
метрические записи по своему прадеду. Он в
90-х годах 19 века перебралась в Киев, и события из известной мне жизни
его семьи нашлись в метрических книгах Киева (дореволюционный период),
хранящихся в ЦГИАК (Центральный государственный исторический архив Киева). Во
всех найденных записях фигурировала мещанская приписка к Горностайполю,
Радомысльского уезда, Киевской губернии.
Это сейчас я понимаю, какое весомое
значение для успешного поиска имеет эта самая приписка.
Это «клеймо», как вторая фамилия,
привязывающая мещан к определенному месту обязанностями по налогообложению и
военной службе. Тогда я еще не знал, как трудно и накладно было изменить
приписку, и какие условия должны были сопровождать эту перемену.
Вначале я просто зацепился за это
словосочетание. Если один из братьев был горностайпольский мещанин, то,
вероятно и остальных Факторовичей нужно искать с этой припиской.
Тем более, что в метриках по Киеву мне в
основном-то попадались чернобыльские мещане.
Но мой поиск в метрических книгах о
рождении по Горностайполю за 1865..1867 года (как вычисленный по надписи на могиле
год рождения Иось-Хайма: «умер в возрасте 43 лет», а в еврейской записи
высчитывался год смерти, как 1910) не выявил записи о Иось-Хайме.
Не было записей по этим годам и в
метрических книгах Киева и Чернобыля.
Но по Чернобылю мне достаточно быстро
удалось найти пару записей о браках Горностайпольских мещан и вероятных братьев
Иось-Хаима: тоже – Ицковичи, с именами, которые можно было как-то ассоциировать
с именами, озвученными моей тетей.
Ну, мог бы изначальный Борух-Бенцион
стать позже Борисом, а Мовша – Моисеем?
Что дополнительно добавляло уверенности
к этому предположению (кроме, понятно, близких возрастов к Иось-Хаиму), так это
мещанская приписка жены Боруха-Бенциона. Она, как и жена Иось-Хаима, было
мещанкой Чаусс. В дополнение к этому фамилия жены Боруха-Бенциона была Цейтлин.
Позже я столкнусь с обилием
представителей этой фамилии в том регионе (и безнадежно «утону» в этом
множестве). Но тогда такой факт совпадения сразу же потянул логическую цепочку
предположений. Ну, неспроста впоследствии еще два брата Боруха-Бенциона
женились на дочерях Цейтлина из Чаусс.
Но, что было удивительно – два из трех
браков были совершены в Чернобыле (и записаны в метрических книгах по
Чернобылю), где представительство Факторовичей по Переписи 1897 было более чем
достаточное.
Позже были «подняты» и проработаны, так
называемые, Ревизские сказки по основным ревизиям 1850, 1834 , 1816 годов, где
были описаны посемейные списки купцов, ремесленников и мещан Радомышльского уезда.
Вывод был однозначен: фамилия зародилась
именно в Чернобыле.
Происхождение фамилии вполне очевидно –
от слова «фактор», которое и сегодня во многих языках переводится как «дело».
В ревизиях ранних лет (1812, 1816, 1818)
по Чернобылю практически все Факторовичи были записаны как ремесленники.
Интересно, также, что даже в ревизии
1834 по Радомышльскому уезду фамилия встречается только в Чернобыле!!
Практически все Факторовичи, встреченные
мной в разных источниках по Киевской губернии, корнями были из Чернобыля.
Многочисленные кланы, обнаруженные (и разросшиеся
кланы) в разных других местечках, местах и городах Киевской губернии, а также
других губерний так или иначе были кровно связаны именно с Чернобылем.
Попадали туда они по разным причинам.
Кто-то - в результате брака с местной
(переехав по месту жительства тестя), кто-то – в период или после окончания
рекрутской службы обживался на новом месте, а кто-то мигрировал в составе целых
семейств, спасаясь от многочисленных эпидемий (чума, оспа, холера). Даже в
Сибири обживались осужденные за разные правонарушения Факторовичи из Чернобыля.
Где-то они сохраняли чернобыльское
мещанство, где-то, приживаясь и обрастая имуществом, переходили в местные
сословные группы.
Но документы разных лет сохраняли
доказательства прямых связей этих Факторовичей с Чернобылем.
Ведь неспроста, в метриках разных лет о
рождениях, браках и смерти по самому Чернобылю встречаются записи по
Факторовичам, мещанам, приписанным к другим местам и местечкам царской России.
А в тех местах (на ранних этапах проживания) «всплывает» их чернобыльская
мещанская приписка.
Проблему построения своего древа сильно
усложнял разрыв информации между сохранившимися источниками по Чернобылю и
Радомышльскому уезду между 1850 и 1897 годами. Время, революции и войны
уничтожили большинство документов (вопреки Булгаковскому утверждению устами
Воланда, что рукописи не горят).
Но фактом является и то, что в момент
принятия евреями фамилий, в Чернобыле существовало несколько кланов
Факторовичей, кровное родство между которыми установить не удалось.
Для выявления своего древа по собранной
информации требовалось составлять одновременно несколько древ, дабы, отсеивая
лишнее, прийти к требуемому варианту.
Но не только вышеизложенные факторы
усложняли поиск.
Как важно было знать еврейскую историю и
законы Российской империи по евреям. Это я понял позже, когда столкнулся с
несколькими записями из Ревизии 1834, где к семьям с одной фамилией были
вписаны прямые родственники (родные братья, отцы и т.д.) с другой фамилией.
Как оказалось, до 1835 года зятья,
входившие в семью, могли принимать фамилию тестя.
Причина, по которой евреи Российской
империи использовали эту возможность, достаточно очевидна – прежде всего,
вносить путаницу в возможности военного ведомства, по которому действовали
самые «драконовские» законы, касающиеся евреев. Вспомним Законы о кантонистах и
25 лет службы рекрутов. Если к этому добавить массовое насилие над призванными
на военную службу евреями, связанное с принуждением к переходу в православие,
то действия евреев становятся совершенно объяснимыми.
Но как, через почти 200 лет, разобраться
с этими хитросплетениями вхождений представителей одних чернобыльских кланов в
другие?
А ведь в Чернобыле, кроме мощного клана
Тверских, присутствовали обширные кланы Слуцких, Карогодских, Шипильских,
Олевских, Голубчик, Ваховских, Мень, Черкасских, Бень, Наровлянских, Цепенюк,
Ваховских, Ушеренко и т.д.
Приходилось «по крохам» собирать и
систематизировать все, в том числе и вхождение представителей других кланов в
фамилию Факторович.
«Блуждание
по кругу»
На первом этапе своих поисков я, как
говорят, имел веские «исходники»:
- конечно же, фамилию: Факторович
- имена братьев моего Иось-Хаима: Борис,
Моисей, Яков
- имя отца: Ицко
- приписку к местечку Горностайполь
Позже мне становилось понятно, что Борис
мог быть записан, скорее всего, как Борух.
Моисей – скорее всего, был Моше, Мошко
или Мовша.
Яков – мог быть Янкель.
Позже по метрикам Киева, Горностайполя и
Чернобыля я нашел метрические записи о браках горностайпольских мещан по
фамилии Факторович, детей Ицко: Иось-Хаима, Боруха-Бенциона и Янкеля. В записи
о браке Янкеля возраст брачующихся оказался оборван.
Это был прорыв в построении древа. Но
важно было идти вглубь.
Мне не хватало главного – имени отца
Ицко Факторовича.
Ответ я надеялся найти в метриках по
Горностайполю. Но, к моему удивлению, четкий поиск по возможным годам рождения
там детей Ицко успеха не принес.
Единственная найденная запись о рождении
в Горностайполе Янкеля, сына Ицко Дувидова Факторович омрачалась сведением о
приписке: чернобыльский мещанин.
Эта запись ушла в мою, так называемую,
копилку и «пылилась» там длительное время под грифом: «сомнительная», хотя я
уже начинал «прозревать» относительно истоков фамилии Факторович.
Обращение к сохранившимся ревизским
сказкам несколько подорвало мои оптимистические ожидания.
Примерно подходящих по возрасту Ицко
Факторович в Чернобыле оказалось несколько.
Предстояла большая аналитическая работа
по выявлению потомков разных Ицко Факторовичей, дабы «просеять» их по
известному мне признаку мещанской приписки. Но в обилии выписок по
Факторовичам, я обнаружил и то, как Янкель (начиная с 1904) умудрился поменять
приписку с горностайпольской на чернобыльскую. Можно было бы усомниться: «А тот
ли это Янкель Ицкович Факторович. Но имя матери в метрической записи о рождении
снимало все сомнения.
Такой вот «разброд и шатание».
Тем не менее, практически все Ицко
Факторович, из числа выделенных мной по Чернобылю, отсеивались, а мое древо не
находило продолжения вглубь.
Под сомнением (и надеждой) оставался
Ицко Дувидов Факторович.
По нему было очень мало информации:
- вышеупомянутая запись о рождении сына
Янкеля в Горностайполе
-
запись из Дополнительных ревизских сказок от 1874, где он (с двумя
братьями) был упомянут, в числе пропущенных по основной ревизии 1858 года.
Но в обеих записях присутствовала его
приписка к Чернобылю.
(А, между тем, к этому Ицко у меня уже
была «прочерчена» родовая линия от предков.).
Идей по выходу из этого тупика, казалось
бы, не было. Но чудеса, как мы знаем, случаются.
Решающий
«прорыв»
Когда в открытом доступе появились
метрические книги по Горностайполю, было бы неразумным отказаться от проработки
их всех.
Именно там нашлись и связующее с этим
Ицко недостающее звено и дополнительные штрихи к будущему моему древу.
Запись от 1878, о рождении в Горностайполе:
У
чернобыльского мещанина Ицко Дувидова
Факторович и его жены Ривы-Гиси
родился сын Овсей
И эта запись у меня нашлась в «копилке».
Она практически ничем (кроме имени ребенка) не отличалась от записи в 1876 о
рождении Янкеля.
Но меня, вдруг, пронзила одна догадка,
на которую я раньше не обратил внимания.
Имя жены Ицко!!
А ведь у меня в «копилке» присутствовали
две метрические записи по Киеву 1893 о рождении и смерти дочери Иось-Хаима Ривы-Гиси.
Тут же вспомнилась и фотография из
альбома, где на обратной стороне было написано: «Родным от Моисея и Гиси».
И у Боруха-Бенциона в 1886 году родилась
дочь, нареченная Ривкой.
Да и тетя говорила мне о еще одном
брате, чье имя она не помнила. Скорее всего, речь шла об Овсее.
Но тогда многое становилось понятным.
Мой прапрадед Ицхак Дувидович
Факторович!!
А по его отцу - Дувиду Мошковичу Факторовичу в моей копилке лежало
несколько записей о рождении в Горностайполе.
И от него протянулась прямая связь к его
отцу: Мовше Янкелевичу Факторовичу.
Его древо у меня уже было прочерчено (от
его предков до некоторых потомков от других его детей).
Причем, у Мовши Янкелевича был именно
тот случай, когда зятем была принята фамилия тестя.
Удачей является тот факт, что в
Ревизской сказке от 1834 по Чернобылю он, его семья и тесть были записаны в
связке с его родным братом по фамилии Липский. Плюс к этому, рядом была
записана семья второго его брата с той же фамилией Липский.
Так фактически получалось древо
Липский-Факторович (Приложение 4)
Естественно, что
работа не закончена и количество «белых пятен» в древе достаточно много. Но
есть надежда, что со временем Древо будет расширяться и дополняться, в том
числе, и потомками.
Здесь уместно
разместить еще один поиск (связанный с моим Древом) и находки по нему, облеченные в изданную
статью.
Комментариев нет:
Отправить комментарий