Веле Штылвелд: Космоаутист, НФ-рассказ

• Мир сновидений… Он возникает обычно к утру. Ещё вечером кажется, что можно зацепиться за какие-нибудь контуры очередного первого сна едва ли не от самого засыпания. Но к утру приходят самые волшебные сновидения, которые перекрывают собой все предыдущие…

Иное дело, когда ты спишь тревожно и чутко, и пробуждаешься после каждого странного эпизода ночного видения… Такой многоэпизодый сон очень трудно сшить отдельных равномерных фрагментов и представить его единым полотном, потому что единого полотна попросту не бывает!

В мою инспекторскую комнату кто-то очень даже настырно стучится.

- Позвольте войти..

- Вы уже вошли, излагайте: в чем суть вашей проблемы?

- Понимаете, у нас, да нет же, прежде всего у меня, экстренное к вам депо. Словом,  порядку: у нас пропал мальчик…

- И это в вашем купольно-кукольном городке, где живёт не более 600 человек, – сертифицированных научных работников, практических космоисследователей и старательных технарей? И вот так вдруг мальчик пропал? Да как же это случилось?

- Вам бы только иронизировать… А у нас – и точно случилось. Вы же за этим приехали? Проверять нас по методичкам всяческих земных умников?? Так вот, эти умники никогда не жили реально в настоящих лунных купольных городках! Да, на бумаге все эти исследовательские купольные и даже кукольные городки действительно существуют, а реально, в них живут люди – очень даже конкретные исследователи и учёные, тех и спецперсонал, и, знаете ли, их дети…

- А как и что у вас с этим не так?

- Да всё же, как у людей, вроде те же категории жителей, а к ним - те же дети, и та же повышенная опасность агрессивной, скажем прямо, внешней среды, а из-за неё жесточайший контроль за местными детьми. Детей мы не то что любим, мы их просто обожаем, потому что они относительно нас – замороченных взрослых  просто иные: светлые, солнечные, без излишней прагматики… Ведь в нашей повседневности прагматика это не шрифт, а стиль… Да и наших детей мы учим не по-земному: у нас даже учебные группы могут состоять не более чем  из двух-трех человек, и уже совсем крайне редко - даже из пяти, в наших условиях это уже почти крайне невероятно, а тут один единственный мальчик, у которого особые потребности…

- Простите, он что – аутист?

- Да, хотя это редчайший случай. В инопланетных поселениях всех таких деток санитарно предписано отправлять сразу на Землю, поскольку в наших условиях они в  некотором роде просто фонят. Он был, в общем-то, вполне любознательным нормальным ребенком, но однажды его родители оставили мальчика, и даже не дома, а в центральном холле купольного городка, чего нельзя было категорически допускать! Но вот, как говорится, случилось…

Жесточайший педагогический недосмотр, но все в ту пору  разошлись по лабораториям и группам занятости, а у нас так называют любые группы приложение совместных усилий по образованию, творчеству и даже уборке подкупольных территорий. А вполне нормальный мальчоныш никуда и никем не был забран - ни в одну из человеческих активных кают, рубрик, пространств… Вот он и остался один, и о нём просто забыли всего ровно на три часа и он - Зорик встретился с ними!

- С кем, позвольте узнать?

- Ну, они это особые существа, прежде не замечаемые, да и сейчас почти внешне невидимые, которые никогда не приходят там, где есть хоть какая-то группа людей, где сообщество людей более одного человека. А здесь оставался только один мальчик, и он их увидел, и он даже подружился с ними, а ведь мог запросто просто превратиться в лунную известь, о чем я вам уже рассказывал выше.

А Зорик даже выбрал среди них своего лунного проводника и отказался от обучения в любой из школьных групп! И всё потому, что благодаря этому проводнику он всё уже знал! Понимаете, он всё уже знал наперёд, он даже не предвидел, он просто видел купольные городки - все ныне существующие 700 лунных городков не только снаружи или изнутри, а прямо сверху - из космоса! Он видел их словно через телескоп, он видел их снизу, словно в странный неведомый перископ,  потому что для него просто не существует закрытых или запретных пространственных ракурсов!

Но при всём этом – при всей его нынешней генофрении, он только человек… Более того, он очень хрупкий маленький человечек… Но всем нам он назначил свою особую цену, и эта цена с его точки зрения крайне мизерна… Сколько мы не зовём его, он не идёт к нам, словно требуя к себе особого человека - с более высоким статусом, духовным, что ли… Духовным, или, скажем, административно духовным…. Позвольте спросить, у вас есть такой статус?

- Сразу возражу: я не раввин, не мулла, и уж никак не поп… В этом смысле не рукоположен, не воцерковлен, и так далее… Однако у меня есть Вера… что-то среднее между космическим буддизмом и знанием о всемирной миссии Пути человечества…

- Вот и хорошо, больше не говорите ни слова. Просто найдите мальчика! Мы умоляем вас… Я вас умоляю! Это мой единственный сын!

Да, странные дела твои, Господи! Я-то думал, что просто заведено проверю учебные планы, побываю на занятиях групп, задам несколько наводящих вопросов, а затем напишу стандартный отчет и отправлюсь, как минимум, восвояси…

- Вы вообще представляете, о чем вы меня просите? Да мне ещё кроме вас инспектировать 699 купольных городков, и в каждом надо провести тесты, совещания, коучи… Да мне и трех лет не хватит на всю эту программу! У меня расписан каждый час на все эти три года нынешней инспекционной каденции, а вы мне о мальчике несуразную муть талдычите…

- Так ведь это же мальчик, ребёночек, человечек!.. Ведь он же совершенно один, да и к тому же и в других купольных городках могут оказаться такие же дети... Понимаете, все они даже не отщепенцы, мы просто отдаём их этой странной лунной холодное космическое неизвестности, а им только кажется, что они боги, и однажды они выходят за территорию городка-"лунника".

- Но это практически невозможно! Они просто где-то прячутся и однажды не приходят на обед, а затем и на ужин. Об одном единственном мальчике, который почти пропал по вашему недосмотру, почему вы меня сразу не известили?! Да и дался он мне? Был ли мальчик, не был ли он… Это вам к Климу Самгину – литературному герою Пешкова-Горького обращаться надо. Прошляпили, проворонили, а теперь и меня в свою нерасторопность макаете!!

Но с другой стороны – я инспектор. И мне ли не ведать о ювенальной полиции… Если мальчик действительно пропал, то обвинят и вас, и меня… А вот чтобы об этом никто ничего не сказал, давайте поподробнее: как зовут вашего мальчика, где его видели в последний раз, о чём говорили, что он вам отвечал, на каких своих фантазиях настраивал??

Наступила неловкая пауза… Отец, он же педагог своего недосмотренного чада, мялся… Мне пришлось подтолкнуть его  к более решительным действиям:

- Ну, давайте, давайте, не молчите, глагольте строго всё по порядку, хоть и вляпались мы с вами по самые не детские «не балуйся» - самим «нам-вам» и ответ предстоит держать, и отвечать  за происшествия по всей строгости Закона. Так что постараемся вместе отыскать мальчика и вернуть его в мир человеческий… И так, я вас слушаю, папа-педагог, или скорее уж господин лунный педолог...

- Понимаете, его зовут Зорик. Он хороший мальчик: но совсем недавно он случайно нашёл внутренний технологический подкупольный ров, который опоясывает весь купол изнутри и покрыт специальными теплотермическими материалами. Технологи называют их «теходеялами». Обычно они регулируют внутреннюю температуру под куполом, и над ними вздымаются светопроницаемые подстенки для того, чтобы точно знать, что происходит снаружи, и опираясь на эти знания очень точно коррелировать тепловые и антирадиационные параметры этих  «теходеял».

До недавно вход в эту зону был закрыт, особенно после того, когда именно там накануне нашли ещё одного, но давно уже унифицированного… ребенка. Тельце того безымянного малыша отправили во всепланетарный лунный научный центр, но то был не Зорик. Тот мумицированный найденыш был значительно меньшим…

- Насколько меньшим? – строго переспросил я.

- Похоже, в том случае был криминальный аборт. Дело замяли, но и тогда не все было ясно… Словно нечто создало для погибшего некое подобие ясел…

- Каких ясел?

- В которых родился Господь, хотя я и не верю в православные догмы, как и вообще христианские. Но погибшего малыша опекали… Правда, не совсем по-земному: не кормили, но поместили в некий защитный вольер…. Но то был не Зорик… А Зорик, он словно насмехается над нами, и похоже он способен экранировать себя и делать нелепыми  все наши поиски…

- Так вы теперь не знаете не только где он, но и  что он из себя представляет? То есть, возможно, из-за вашего ротозейства он стал неким симбионтом? А ведь с симбиотическими организмами следует поступать по всей строгости законов по колонизации внеземных тел – планет, планетоидов и различного рода спутников. Вы же подписывали инструкции по неразглашению известных событийных рядов! Не так ли?

- Где-то так… Но вот мой сын в его нынешнем состоянии - он вроде бы и вполне прошлый узнаваемый Зорик. но уже и нечто иное, словно в него подселилось это гипотетическое Ничто. И это Ничто не он сам,  а то, что образовалось вокруг него… так же, как на Земле образуется Кирлиановое свечение даже на самых кончиках пальцев.

- Кирлиановое свечение лежит в основе и нашей новой методики по определению, так сказать, инаприродной инаковости, причём здесь она более чем уместна. Вот почему, да, я регулярно провожу, правда, выборочные исследования, когда проверяю реальное свечение того или иного ребенка и сверяю фактический результат с с табличным. Обычно так я узнаю, кто из детей и до какой степени испытывают дискомфорт в той или иной лунной подкупольной популяции, и как общения взрослых влияет на их собственных отпрысков, и всегда ли у тех есть право оставаться в привычном смысле слова детьми, как и всегда ли у взрослых есть достаточно времени на гуманитарную социализацию собственных отпрысков…

Да всё это верно, но я слышал, что для этого крайнего в вашей практике случая у вас есть особый сканер. Может быть, попытаемся им воспользоваться, чтобы отыскать нашего пропавшего мальчика? Ведь наш Зорик уже два дня ничего толком не кушал, разве что питался одним аварийным пищевым провиантом – он всем здесь положен. Но это, так сказать, буквально пищевой мизер… Чем только жив наш малыш?

В итоге я, как инспектор, дал свое согласие на использование зонда по выявлению в экстренном случае предполагаемой предсмертности земной формы биологической жизни. А это, между прочим, очень дорогостоящий инструмент, требующий определенных профессиональных навыков, а к ним и хорошей, мягко говоря, чисто спортивной формы. Ведь этот прибор сам по себе со всеми кабелями весил добрых три пуда с хвостиком и требовал обхвата, то есть замера всей биоэнергии подкупольного лунника, как базового элемента в дальнейших поисках.

Поэтому все жители подкупольного «лунника» были собраны в центральном холле, а я  и Дмитрий Левочкин – горе-педагог и  отец Зорика, измерив средние и крайние показатели возможных Кирлиановых  свечений аур собранных индивидуумов, пошли по кругу технодеяла. Как в старые дедовские времена: я нес на себе громоздкий фонарь,  а Дмитрий Левочкин, весь запутанный в проводах, тащил на себе дополнительные аккумуляторы.

Метр за метром мы освещали зону экранированного термопокрытия - все 363, 364, 365 метров периметра, пока на последнем 366 метре, наконец, не увидали абрис Кирлианового свечения пропавшего накануне Зорика. Он стоял прямо на мерно подогреваемой кромке «теходеяла», уткнувшись носом стекло с придонной панорамой Луны, и словно в бесконечном французском кашне был увит некакой непроницаемой сущностью.

Темнота напрягала, точка пространства, резко вырываемая из густой темноты всякий раз откатывала от себя внезапной непредсказуемостью. Взрослые мудрые мужчины-исследователи почти необитаемых и безликих миров: от планет до метеоритов, от  планетоидов до метеоров и космической пыли были поражены, когда в углу подкупольного тора они обнаружили земного мальчика, словно прикрытого странным защитным барьером. Чисто внешне казалось, что на мальчика словно снизошла некая неземная защита, благость.

- Господи да это же космическая пелена - вселенский омофор, о котором так много писали в святцах древнейших земных религий! – воскликнул отец пропавшего мальчика.

Да, то, что это и впрямь Зорик – никто бы не возражал, но он словно пребывал под неведомой, почти незримой защитой, подними, казалось,  над ним которую, и он просто рухнет без чувств Тело мальчика окутывала какая-то странная серо-серебристая пирамидка, и сам он словно безвольно пробивался сквозь неё.

Вот он протянул свои детские ручки навстречу внезапно возникшим из темноты взрослым и словно стал очень осторожно перебирать высветленное пространство, попеременно шевеля  каждым отдельным пальчиком.

- Позвольте же, позвольте… Но это же игра в ре-миноре: он словно трогает струны… Он словно играет мелодию… Дайте сюда виртуальную деку и озвучьте хоть какой-нибудь  эмулятор щипкового инструмента…

Я выполнил просьбу Дмитрия, поскольку именно он, а не я больше разбирался в возможных пристрастиях своего сына…И мы услышали почти знакомую музыку!

- Удивительно, но он действительно играет нечто наподобие «Лунной сонаты» Бетховена… - внезапно воскликнул Дмитрий, но тут же добавил:

- Ну, вот послушайте, эти глухие интонации - они совершенно иные, чем у земной инвариации «Лунной сонаты»… Да, теперь и я узнаю. Это точно она, но как бы написанная лунным Бетховеном… Словно вот-вот и возникнет самая последняя кода.

Но здесь Дмитрий Левочкин словно очнулся…

- Хватит с вас всех этих ваших терций и коды! Вы просто верните мне сына!!

- Да, нет проблем, кто бы стал возражать. Но, похоже, ему и там хорошо, словно под особым неземным омофором.

- Да что вы знаете об омофоре? Человечества издревле употребляло всяческие кармические платки. Родившая однажды вавилонская женщина завязывала у себя на бедрах первый платок - первый узелок возникал на уровне пуповины, затем шел второй, третий, четвертый…. В итоге эти платки разрастались до пирамиды, пока чисто визуально не возникало ощущение некой женской ширинки... Да-да, женщина словно охраняла себя чисто ритуальным мужским эстрогеном! Но это было не последнее изобретение человечества…

Затем сакральные платки разделили на чисто мужские и женские. Мужские платки носили на шее, одевали на манер пиратских банданов на голову, чтобы защищать голову от буйства стихий среди открытого моря, одевали также и наплечные мужские платки, как например талесы иудеи.  Затем возникли разрезные для головы двухсторонние наплечные платки-накидки, покрывающие духовной благостью их носителей на манер омофор с черными крестами на груди и спине, правда затем эти кресты стали обшивать шелковой серебренной, а то и золотой нитью, а затем возникли у женщин в северном Иране так называемые «наказательные» вдовьи платки. Обычная женщина, становясь вдовой,  одевала этот платок на голову, провязывая его накрест через грудь и завязывала этот наказательный платок «хамсет» («химсет») у себя на спине, превращая его порой в саморегулируемую удавку.

Когда умирал муж, женщина подобным образом очень туго сдавливала платок на талии, и тем обрекла себя на медленное удушение: так она постепенно и угасала, умирая отказавшись от пищи и с каждым днём всё туже и туже перевязывая свой голодный желудок на талии, пока не наступала смерть.

Так вот, похоже на то, что этого ребенка как раз и опекает некий такой себе живой лунный платок-омофор, которым, кажется, в данном случае может быть некая, условно говоря, «лунная» сущность. Вам не кажется, коллега, что эта сущность является неким подобием легендарный земных нагов?! Вы только присмотритесь, внешне, хоть и весьма туманно всё выглядит именно так.

Внезапно разговор мужчин, медленно бредущих по теходеялу, прервался.

- Зорик! -  осторожно окликнул мальчика Дмитрий. - Зорик Лёвочкин, это я - твой папа, а этот дядя – самый настоящий школьный инспектор. Ты наверное голоден? Как нам поговорить с твоим новым приятелем?? Пусть он отпустит тебя поесть, согреться, возвратиться к людям. Ты ведь  не сказочный киборг, не сигом какой-то… Ты ведь человек, и тебе нужна пища и простое человеческое общение… Ты ведь просто маленький человечек.

- Ещё недавно мне было очень тепло, - внезапно заговорил Зорик. -  Но теперь я чувствую холод, и мой новый друг мне ничем не может помочь. А мне без него грустно...  очень и очень грустно.

- Так пригласи его в гости, если только он пообещает не навредить людям.

Тут я вмешался едва не в бешенстве:

- Что вы, папаша, несете? Мальчик Зорик, если ты занят своим участием к другу, то и друг должен проявить к тебе такое же участие и отпустить к людям, иначе ты просто погибнешь, и твой друг уже навсегда останется безутешен. Если он тебе действительно друг, пусть он отпустит тебя… Пусть научится отпускать тебя и впредь, а ты станешь приходить к нему во время занятий. Ведь теперь они тебе не нужны, если только ты не хочешь разучиться быть человеком. Потому что детские занятия под лунным куполом дают тебе не только знания, но и уроки простого человеческого общения. Мальчик, ты ведь хочешь стать человеком? А твой новый друг, возможно, обучит тебя совершенно новой профессии - общению землян и лунитов, о которых на Земле практически ничего толком не знают. Попытайся ему сказать, что мы ему не враги, и тебе мы не враги. Мы только очень взрослые и очень скучные люди…

- Он все это и так понимает, он всё это без вас понимает… Но он просто предупреждает, что все вы очень ограниченные сущности: очень примитивные, часто злобные, но не способные ему навредить. А вот мне без его опеки вы еще как сможете навредить. Но тогда он придет и отомстит. Но он готов меня отпустить, только просит, чтобы вы отошли на несколько метров назад и доверились мне и… Смайку.

- Так он еще и Смайк?! – невольно вырвалось у меня. Но отец Зорика спешно потянул меня за рукав.

 - Отходим! Я вас умоляю всеми святыми планеты Земля, отходим!! Я знаю, как это происходит: в прошлый раз мы не захотели поверить в подобную просьбу, и получили мумифицированное тельце того, кто мог бы оставаться младенцем. Но это же Зорик живой мальчик, не будем испытывать судьбу. Я вас умоляю, дайте им шанс!

После столь пылкой отцовской тирады мы стали медленно отступать. Прежде отступал встревоженный не на шутку отец Зорика Дмитрий, а уж вслед за ним, опираясь на его плечо с проводами, я с огромным нагрудным фонарем сканером. Место, которое мы столь поспешно освобождали, тут же стало заполняться странной почти полупрозрачной черно-серой субстанцией, которая напоминала легендарную древнюю гидру, вдоль узкого скользкого тела которой стали появляться маленькие ящеровидные лапки, на каждой из которых было по четыре когтистых пальца. Еще шаг в сторону, и на нас словно выплыл сначала едва не виртуально, а затем вполне реально всем своим маленьким озябшим, голодным тельцем ребенок. Это был Зорик, а его лунный приятель Смайк так и остался сидеть в своём уголке на 366-ом метре подкупольной теплоцентрали…

*     *     *

При пробуждении ко всяческим сновидениям обычно добавляются разношерстные афористическая шалупень, хотя, конечно, это не совсем литературное слово… Это скорее сленг: низкий,  уничижительный… Ну, а как позволите называть разного рода сентенции с особыми  интонациями или без, от которых веет духовной и литературной мертвечиной…

Вот на днях прочёл о том, что человеку в возрасте уже поздно дружить и обзаводиться новыми знакомствами, поскольку дружба предполагает какие-нибуть меркантильные приложения, без которых она - дружба мертва. Меня подобная сентенция разозлила до крайности. Я хотел посмотреть в глаза тому духовному недорослю, который уподобился и дружбу поставить на станок всеобщего меркантильного потребительства,  из которого способно возникнуть только ответное рвачество оголтелого духовного пофигизма.

Вы знаете, можно дружить даже с камнем, если это твой собственный камень преткновения или сизифов камень, или некий краеугольный камень приложенных тобой прежде усилий, или вестовой камень на жизненном раздорожье, типа, налево пойдешь, направо, либо да шел бы ты, ехал прямо… Хоть тихим тёхом, да прямиком в сад… в сад камней. В ад камней – ни врагов и ни друзей… Или если это какой-то счастливый камушек, споткнувшийся о который и даже забившись, ты неожиданно посмотришь на вещи и обстоятельство совершенно под иным углом зрения, крепко отличным от прежнего рутинерского…

А можно дружить с котом или даже с деревом, которое растёт у тебя прямо под окнами во внутреннем почти тюремном дворике твоих повседневных будней или даже у столбовой дороги, по которой несут тебя ноги, согласно всяческим жизненным обстоятельствам.

А иногда следует заводить дружбу, да с почти сказочными героями или почти что лохами, внешне незаметными, проявление которых постигаешь не сразу: они очень долго кажутся мало очевидными и уж точно тебя вроде бы некасаемыми. Но прикоснись к ним, и, о чудо!, - они явят тебе свое повседневное величие и стоицизм, сопряженные с тобой своими собственными причинно-следственными связями, внезапно  и ты увидишь, обязательно увидишь… ну, нет, не небо в алмазах – отчего сразу не огорчайся: ты увидишь очевидное уже коснувшееся тебя будущее, в котором уж точно если и есть  даже не ты, то Нечто существу ее в этом мире не только во имя тебя, но и с именем твоим всуе.

А иногда некие духовные соответствия со своим – твоим пыхтящим самоваром амбиций, а к нему и надеждами ты встретишь только тогда, когда вдруг мимолетно увидишь сон, а  во сне ту или иную сказочную ситуацию, о которой прежде сам ты и сном-духом не ведал!

Вот тогда ты и задаешься вопросом: а почему вдруг она – ну, эта самая неожиданная  ситуация внезапно коснулась тебя?

Вот и мне прежде отстраненно казалось, мол, откуда свалился мне на голову этот странный платок омофор, талес, химсет, родовой платок, платок скорби, платок духовной галактической благости, покрывающий всё на земле благостью любофорной? Я же прежде никогда о нём ничего толком не ведал, не знал, не представлял, а он внезапно просто влез в моё подсознание и затаился в нем до самого пробуждения.

Сквозь сон. В самые последние минуты перед моим пробуждением он орал мне о реках любофорных, в которых ни одна мать не способна окунуть своего собственного малыша, не удерживая его из одного только сос-страдания хотя бы за пятку…  Так, увы, все человечество получает свои воистину Ахиллесовы пяты…

Тот сон заставил меня переворошить в себе свое недозвездное прошлое, и перекроить себя и мой собственный мир только затем, чтобы окончательно убедиться: этот образ был заложен в меня в самом изначалии моего «я», и он просто ждал своего часа, где-то однажды услышанный либо краем взгляда увиденный где-нибудь на каких-нибудь Патриарших прудах.

Потрясшее меня сновидение, как я и писал, при пробуждении мгновенно  перешло в некие ижицы всевозможных слововерчений и, в конечном счете, в мару, но вдруг оказалось, что одного только взгляда на него было достаточно, чтобы вдруг однажды ночью он развернулся в почти бесконечный и достаточно осязаемый сон…

Я вам даже больше скажу: всякий, кто однажды увидел сон подобный впервые, непременно войдет в него и во второй, и даже третий, но не последний для себя на Земле раз. Ибо такие сны современные психологи относяк ко снам с застряванием. И с этим ничего уже не поделать… От таких снов кричали по ночам мои чернобыльские ученики, эвакуированные из эпицентра аварии на ЧАЭС в уже далеком 1986 году.

И так будет длиться до тех пор, пока не переменится сама природа этих снов, но уже под напором самой изменяющейся реальности. Я не создал образ Зорика, и никогда бы не узнал имени Смайла… Они сами постучались ко мне из, как мне кажется, очевидного будущего.

И пусть говорят, что каждое сакральное слово, изреченное вслух хотя бы во сне – ложно, я промолчу… Я давно копаюсь в мире сновидений: нравственных, этических, но никогда еще мне не удавалось хоть что-нибудь вдруг взять и исправить.

Во сне я никогда не был неким грозным полицаем из полиции нравов, но всегда знаю свой уровень допустимости: вот я упал, и ещё раз упал. И ещё раз упал и ещё только затем, чтобы хотя бы на шаг приподняться над собой все еще в этой реальности… Так что я готов рассказывать дальше эту и ещё одну историю о космическом аутисте Зорике и его лунном Смайле из-под купольного городка-«лунника», их неожиданных открытиях и странных друзьях, которые рано на или поздно откроют перед собой совершенно новые дороги в ранее неизведанные миры.. Так что и мы последуем за ними сквозь размытые морлоки сновидений – второго, третьего и так далее…

*     *     *