"Не суди - да не судим будешь!" Пиши...
Мы говорим только о литературе и не о чем более... О литературы поры ГУЛАГа, Чернобыля... "Колымские рассказы" Варлама Шаламова потрясали своей простотой. В них нет никакой прогностики и пролонгаций всяческих дефиниций на завтра. Есть только голая констатация. Диагностика с ним произошедшего... А вот во имя чего...
Попробую предугадать: нам еще только предстоит по-настоящему отправиться, как минимум, на Луну и на Марс, где очевидно и объективно нам придется десятилетиями, да что там - столетиями пребывать в крайне стесненных жизненных обстоятельствах при всех кибер-гаджетах грядущего... А это и есть изолятор самых недобрых времен, а это и есть самоотречение от mainstreame-течения человеческой цивилизации.
Так что сцепим зубы и попытаемся представить некий объективный самоостаркизм грядущего. Иное дело, получит ли он отражение в мировой литературе. Привлечет ли отдельный человек-исследователь в Солнечную систему,. в нашу галактику Человека. Вот здесь можно поискать некие гуманитарные прогнозы в полне в смурном нынешнем киберпанке да и в реальности, памятуя извечное:
"Не суди - да не судим будешь!" Пиши...
У чернобыльких деток-"хибакуси", воочию переживших ядерный взрыв, размазанный во времени и пространстве, очень тягостное состояние порождали сны без разрядки... Под конец сна, перед самым пробуждением их циклило... На уроках они рыдали. У них, 15-летних, наблюдались подавленность и бесконечные носовые кровотечения.
Я их сажал за учительский стол, запрокидывал голову вверх и клал на переносицу мокрый носовой платок. Они уже не страдали, они отрешались. Больше для них не существовало ни уроков, ни школы. По записке учителя-предметника их после санчасти отправляли домой.
В моем детстве в интернате этого не происходило. В обидчиков метал спальные тумбочки.... Профилактику проводили уже с классом:
- Шкиду не раздражать...
На зоне за подобное, знаю, калечат... Сон без разрядки - это пытка... Есть статьи и книги... Много японских авторов. Они бережно относятся к ин-сё своих соплеменников. Ин-сё по японски - душа.
У А. Солженицина много раз перечитывал "Один день Ивана Денисовича" или Дениса Ивановича... Не важно. Важно иное... генетический психотип... Возрастные перверзии, лагерная фронда, молодежка....
Мой дед Наум Борисович Федоровский был посажен в ГУЛАГ после киевского воровского шмона в 1929 г., накануне войны расконвоирован... Вы видали евреев-марийцев? Среди них - сыновья и внуки моего деда... По линии ГУЛАГа...Я видел их при пересечении по турвизе израильской границы из египетского Табу, так вот... Там, на границе, тоже автоматы, вертухаи... Маленькие круглолицые еврейки.... Милые. очаровательные... Но конвоиры...
Веня из РФ (предполагаемый внук Наума)... Его пропустили сразу, нас с Украины в то время держали в колбасной очереди. Запомнилось, мне - еврею, шутить, либо хохмить категорически запрещалось... Недавно тоже в Италии... Но не полиция, а финансовая полиция... И это применимо ко мне, пенсионеру?! Это не свойство границ. Это в нашем постсовковом пространстве... вечная камера.
_________________________________________________
Варла́м Ти́хонович Шала́мов (5 [18] июня 1907[комм. 1], Вологда, Вологодская губерния, Российская империя — 17января 1982, Москва, СССР) — русский прозаик и поэт XX века. Создатель одного из наиболее известных литературных и публицистических циклов о жизни заключённых советских исправительно-трудовых лагерей в 1930-е — 1950-е годы.
- Творчество:
В 1949 году на ключе Дусканья он стал записывать свои стихи.
После освобождения Шаламов вернулся к литературной деятельности. Однако с Колымы он уехать не мог. Лишь в ноябре 1953 года было получено разрешение на выезд. Шаламов приехал в Москву на два дня, встречался с Б. Л. Пастернаком, с женой и дочерью. Однако жить в крупных городах ему было нельзя, и он уехал в Калининскую область
Всё это время он писал один из главных своих трудов — «Колымские рассказы». Писатель создавал «Колымские рассказы» с 1954 по 1973 год. Отдельным изданием они вышли в Лондоне в 1978 году. В СССР в основном опубликованы только в 1988—1990 годах. Сам писатель делил свои рассказы на шесть циклов: «Колымские рассказы», «Левый берег», «Артист лопаты», «Очерки преступного мира», «Воскрешение лиственницы» и «Перчатка, или КР-2». Полностью они собраны в двухтомнике «Колымские рассказы» в 1992 году в серии «Крестный путь России» издательства «Советская Россия».
В 1962 году он писал А. И. Солженицыну:
Помните, самое главное: лагерь — отрицательная школа с первого до последнего дня для кого угодно. Человеку — ни начальнику, ни арестанту не надо его видеть. Но уж если ты его видел — надо сказать правду, как бы она ни была страшна. <…> Со своей стороны я давно решил, что всю оставшуюся жизнь я посвящу именно этой правде[33].
Впоследствии отзывался о Солженицыне крайне негативно, называя его «дельцом». Даже имел полноценную тетрадь, в которой он писал критику Солженицына, его общественной деятельности, а также того, как тот пишет о лагерном быте.[34][35] В неотправленном письме Солженицыну Шаламов писал: «Пастернак был жертвой холодной войны, вы её орудие». Сам Солженицын критиковал Шаламова за то, что тот «не написал ни одной по-настоящему антисоветской строчки и продолжал верить в Троцкого и в идеалы революции».
Пастернак высоко отзывался о стихах Шаламова. Позже, после того как правительство заставило Пастернака отказаться принять Нобелевскую премию, их пути разошлись.
https://ru.wikipedia.org/wiki/Шаламов,_Варлам_Тихонович
Комментариев нет:
Отправить комментарий