Веле Штылвелд: Мулясе мушиного короля, часть третья
– Местные ещё говорят – Днюха, – вмешался мывший бокалы Богдик.
– Пиратский флаг в руки, вашим местным. Что они у вас питерские Митьки из застойно-перестроечных девяностых? Так их уже давно разменяло время, а их сапожища лежат в болотах да в падях на юге украинском падалью закудышней. Лучше бы прибрали с палубы это тело, а то его, похоже, штормит…
– Подумаем, – успокоил Богдик. – да она и сама отшвартуется, как только ее попустит Мушиный король... С Митьками здесь на дух ни-ни-ни… А их прежние киевские подражатели давно успели пооткрывать центровые барби-салоны, и вообще, Митьки нынче даже не контркультура, а так себе – банальная зарубежка. А что до тела, то оно труженица сценического пуантилизма… Понимаете ли, тонкая натура и все такое прочее, а к тому же четыре раза в неделю она действительно труженица пуантов… Милейшая балерина второй категории Национального театра оперы и балета. Вон там под мушиными крыльями ее пуанты лежат… А рядом с ними баночка из-под кабачковой икры. Посмотрел, пощупал, денежку брось, не проходи мимо… Но видно день с утра не задался… Когда бомбят, мы прикрываемся по всем правилам военного времени. Все лестничные марши в подвал закладываем вот теми мешочками. С виду хоть не большие, но в каждом – не менее пуда… Хоть и лежат её пуанты на самом виду, но никем сегодня не нюханные, потому что там, наверху – ракеты… Стало быть бомбят, вот только никак не определюсь, по шкале Алепо или Генрики, Варшавы или Берлина, Белграда или Киева… Но вот Зосю похоже точно тошнит…
В следующее мгновение в тонких длинных руках анарексической балерины в цвет серых кварцевых вставок на шикарной паре мушиных крыльев оказался обыкновенный стеклянный гранчак... Как пить, от самих давнишних питерских Митьков!
– Что за хрень, Богдик, ты здесь несешь? По какой такой шкале, говоришь? По шкале Киева или Белграда? Вот уж врёшь! По шкале Брянска и Белгорода, по шкале Москвы и Воронежа! И вообще, странно, почему ты подаешь мне не евробокал, окончательно огорчилась Зося. – Я бы ещё чего-нибудь выпила…
– Вот и пей, дура, что тебе от сердца велят. Это тебе микстура такая забористая, прямо из киевских подземных ключей. Пей, тебе говорят, и выматывайся отсель… А то глянь, какие мушиные крылья стали к тебе прирастать напрочь. Теперь их так просто без зелья отворотного не отодрать. Да, помни, как только выпьешь, тут же мушиные крылья с себя сами спадут. Но если замешкаешься, то не надолго… Тат что сразу же забрось их в самый дальний угол. И несись, дека, отселяя очертя голову!
– Так они ж разобьются…
– Не разобьются… Многоразовый реквизит. Так что и не думай их утащить… А то и сама намыкаешься, и ни в чем неповинным беды наделаешь...
– Это почему же?! – внезапно удивляется Зося.
– Потому что на поверхности – там, – тут Богдик решительно указал пальцем вверх на некое надпотолочное пространство, – они обретают злобу Кощееву!
– А можно, я хоть кристаллик от них отщипну… Можно мне это, дяденька, или лучше вы, тётенька?
– Я тебе отщипну… – Здесь юный бариста и крупнобедрая барменша были единогласны.
– Мы тебе отщипнет, повторно брякнули оба барменша и бариста, и для верности окатили Зосю ещё сверху ведёрком водой.
– Ну, ты только глянь на них, – там же в этом ведёрке прямо во льду недавно шампусик стоял!
– Да выхлебала ты весь тот шмусик вместе с мушиным королем. Он тебя угощал… и всячески привораживал…
– И что, приворожил?
– Ага, если бы он тебя приворожил, была бы теперь ступицей стесанной… А так вроде бы цела…
– Ну, тогда я пошла, хоть и не знаю, о какой такой ступице, здесь вы мне парите…
– Вот, Зося, и пиши отсюда побыстрей свои рабочие ноги, пока сама еще во хмельке. Потому что как только хмель отойдет, тебя, возможно, и вывернет... Надо же тебе было писаться перед самим мушиным королем! Так что точно вали, но без тех серебряных крыльев. Мушиные они. Такая себе игрушка самого Аспида.
– Вот так всегда, поигрались с крошкой и вяжи себе ножки, чтоб не попасть в неотложку… А что до мушиного короля, то и сами вы нечисть немножко…
– Ты только не оскорбляй! – Решительно возразила дородная барменша Фери. – Да какая же ты крошка, д+евица стоеросовая. Ладно одно, пришла с бланжем на пол-лица, а Мушиный король по доброте своей его тебе высосал... Правда, теперь пол-лица будет у тебя во тьме временно неразличимо… Многие при встречах с тобой могут даже и разрыдаться, Но сама только при этом не дрейф. К утру это пройдёт... вся эта безликость и только по ночам будет нет-нет да являться…
Что-что, а безликость Женщины неодинакова, вот почему неоднажды уже успели преобразовать и опробовать идею новоформатного женского facebook-дневника, в котором существует и работает две отдельные частицы женской самофиксации.
Первая частица – это обычно расхожие строчки окрестной женской поэзии, или, на худой конец, хотя бы нравственно-бытовой, а второй части – фотографии моментального психологического портрета очередного ментального состояния героини: сначала эта идея показалась самому мне банальной, но потом я подумал – сколько за всем этим потрачено личностного труда, с тем, чтобы хрупкой женской самости уловить не только себя, но и свою многострунную и многотрудную сущность, не упустив однако и те ощущения, которые соразмерны этой внезапно рождаемой виртуальной женщиной в достаточно простоватых строчках ФБ-поэзии...
В принципе это оказалось мило и многозначно, и даже системно оправдано, поскольку так стали поступать многие. Получились не статические оттиски времени, а сущие женские виртуальные образа в психологическом раскрытии во времени и пространстве. Так возник очередной формат давно забытого со времён Александр Сергеевича Пушкина женского дневника… Многих отныне он и греет, но не многих утешает, хоть и редко кого оставляет безучастным...
Иногда в таких дневниках проскальзывают и авторские строчки, которые я бы не стал судить по законам классической верификации. Пусть будут и они в нашем мире, но пусть еще случается и прислужницы мушиного короля Зоси, в которых с давних пор спеленованы в единое целое слетевшими с ее ног и катушек судьбы пуанты, о которых мы еще только начали говорить. Но на том пока и аминь!
Нет, не ст+оит её шугаться, даже если они вдруг явлена вам в самом необычном месте и самом невероятном обличии… Так поступать – это плохая привычка. Со временем вы даже отыщите для себя в этом особую выгоду: когда всякий раз при встрече будете примерять и накладывать к ней всё новый и новый свой собственный макияж, пока во все более нарастающем присутствии ее плоти не проявится нечто вечно молодое и новое… даже когда вам самим уже будет необходимо состариться… Ну, и ни хрена себе перспектива. Вот именно в такие мгновения начинаешь понимать, как славно, что сам ты уже давно и прочно женат. И жена твоя – ангел. Или его земное подобие…
Отож... Правда, тебя самого попустит, если только ты сам будешь заглядывать сюда изредка и только затем, чтобы пропустить в себя всего два-три евростаканца древнего отворотного зелья… Хотя бы месячишко, а там, гляди, и сам не в ведьмы, так в ведьмаки согласно полу окончательно посвяту пройдешь, и все станет тип-топ… И ни ты мушиному королю, ни он тебе не должны будете более ни шиша… А Зося что? Кто она, а? Подвальная Ведьма, приблуда, лялечка… Ах, ишь ты, подишь ты. Шиш на бакшиш… приблудная Мара, наваждение… То-то… отож…
Да вот и встала она на своих тонких тощих ногах пошатываясь и стеная, направившись прямиком к ступенькам на выход из подвала в наружный мир, где только начиналась очередная воздушная тревога. В то гремя как она просто загупала гулкими шажищами вверх на выход, нам с женой принесли вино, кофе и вафельный десерт… Предстоял тихий семейный праздник. По углам подвальца вспыхнули зелено-красными огоньками разномастные мушиные крылья – серые, черные, червленые, коричневые, янтарные, черные… развешенные вдоль стен, и только Зося волокла приросшие к ее спине даже не крылья, крылища согбенно куда-то вверх, ни кем не останавливаемая на перепутье миров…
Комментариев нет:
Отправить комментарий