Веле Штылвелд: Эволюция зла - 5

Веле Штылвелд: Эволюция зла - 5

21.

Наложение семи лет войны без мира в нашей стране – это и есть страшная стериотипия и повторяемость бездны. Такое чувство испытывает при прыжке с вышки любой олимпийский чемпион или горе-подводник. Тот, который нисколько не врал, как и мой случайный троллейбусный попутчик: сосланные в штрафную колхозную тракторную бригаду в глубинке рассейского нечерноземья, где уж точно ничего не киздели. Пахали глубинку испаханную, а  чуть какое чэпе в войсках приключалось, то ездили к ним. И мой попутчик к ним ездил – старлей благородный, не разделивший участи подлодок «Комсомольской» и «Курска». У них там под актовым залом в клубе был подземный штабной этаж. Шабашкой при шарашке его штрафники называли. Так вот там они порой  по несколько дней без просыпу спорили, думали, а потом шли в тракторную бригаду и в металле проверяли идеи. Так и доживали там век. Без права на амнистию. Пока во время раскола прогнившего совка он не вырвался на, тьфу ты Господи, в Украину.  

22.

Были там и такие, что над обломками НЛО пыхтели. А всё зря. Так колхозниками и померли за дурачье штабейское. Да, уж точно, не давал бы я соплячь+ю, пусть даже геройскому, майорских погон. А то завтра такие, хоть и почетные, ой ещё каких дров наломают, и той ещё дури в государстве нашем наквасят, что не приведи Господи! Нет порой в подпружинившихся под временный геройский порыв почти элитных офицерских квасц+ов! А на одной закваске без муштры, без образованности такие далеко не пройдут, а вот дури в них почище хрущевской в нашем ёханном государстве будет. Старик смолк. Уж кто-кто, а он хорошо и не однажды помнил в прошлой жизни своей: – С вещами на выход! Более года в троллейбусах я не езжу. Раз в неделю вызываем такси по подсеченным по времени низким ценам до Речного вокзала. А оттуда подрячком по киевским склонам. Базарный кофе с кокосовым баунти на двоих, мелкое переругивание по пустякам. А то еще случается пустяшное по мелочам. Всё это уже в салоне рыжего фолькцвагена после посещения светил походной столичной  хирургии.

23.

Накануне мастерски прокол мизинца. Озабоченно фельдшер наконец-то строго изрек:- У тебя, батя, был прокол мизинца с глубоким проникающим. Так что ты мне свои подольские майсы не больно кизди. - Молчу… - Забирай обещанное... Рану почистил, обработал, закапсулировал. Так что жить будешь. - Беру… спасибо! - Здесь полный комплект услуг… - Принято, не дурак. Но только денег не проси, не наглей…- понято…- У меня 250 коньяка… Было. 50 грамм принял в стаканчике. Так что и ты пей из такого, только стаканчик не выбрасывай на асфальт, плиз. – Вот уж и впрямь ты интеллигент туев… Стаканчик швыряется под водительское сидение где-то мимо бардачка, сзади… И влет за ним роскошный житейский мат… Усталость. - Закарпатский рок слушать будешь? Крышу рвёт на генетическом уровне. Взрывная группа. Смерек+овые долбни. Сосновые трутни… Мужики! Сейчас в аптеку зайду. Сиди, слушать будешь!  Я в аптеку зайду. Аптека на Чернобыльской. Рядом церковь павших ликвидаторов… Прямо за ней где-то за 80 км ЧАЭС, за 28 лет отсюда уже не местность, а память…

24.

И тогда были аптеки, и тогда брали  шприцы. Правда, не одноразовые. И жгуты кровоостанавливающие, и бинты, правда, не  шибко по тем временам стерильные, и вату туркменскую. Из такой прежде цеховик+и свитерки дурам плели. Купила, напялила до первого июльского ливня, а после оного прошла по городу одуревшей мокрой курицей  в облезающем фрагментами оперенья. Накануне прогулка по микрорайону Тро+ещины. Подобно похмелью диабетчика. Подобна идиотическому похмелью. Так говаривал незабвенный киевский афорист Ленечка Нефедьев. Четыре года как помер. Жить вечно  - бесчеловечно. Это тоже его. На асфальте кричащие рекламные классики - Режу бетон! Ты часть меня. Качественный пол из дуба и клёна. Здоровенный детина в восково слизьком, линяво синем спортивном костюме в стиле тро+ещинской неоклассики. Пытается речетавить нечто среднее между:- Мужчина, можно вопрос задать? И… - Мужчина, можно тебе в морду дать? Очевидно, что пьяное мурло сном-духом о восточном АТО не ведает. Резко отвечаю ему на лету: - Я занят! - Чем занят? У меня ж кулачища чешутся!

25.

- Слышь, дядя, шёл бы ты воевать! – это уже жена. Маты виртуальный не прореченный вслух пьяным козлищем почему-то услышан. Едва не мгновенно. Он отшатывается в сторону и отлипает, чтобы нарваться на стайку семнадцатилеток с местного тренажерного дворца спорта. На голенях этих парней оттатуированные их намерения всё упрощать и улаживать, укладывая в нарезку стеклобетона. Они обступают огромное мурло стайкой вьетнамцев и очень осторожно, но методично начинают его в жесть метелить. Теперь он в отключке с рассеченной бровью лежит себе на земле, в том её месте, где будто про него писано: Ты - часть меня. Что здесь сказать? В нашем горьком мире постсоветико очень часто любят подлавливать старость на простоватости - всегда и абсолютно во всем! Нас, нынешних подстарков и стариков вышколила жизнь времени постмодернизма и общественного пофигизма, вышкурив до старости в тех ещё старичков. В том и жопа впрямь-таки на полный абзац. Пока же под раздачу неожиданно попал наказатель. Кровь застывает за 15 минут. Разрывов, порывов и внешних кровотечений нет. Можно идти дальше – будет жить!