Веле Штылвелд: С боку припёка, часть третья
Ирина Диденко: Графика
- Ну, проходите, болящие… Или не болящие? Тогда зачем пожаловали: какие у вас вавки из-под прилавка? Температура, кашель, озноб?
- Да нет, Надежда Филипповна, мы просто пришли попить к вам чая: у нас есть свои бублики и халва.
- И во сколько вам обошлось это яство?
- Пятьдесят семь копеек, - не сморгнув и глазом бойко сорвал Мелкий.
«Вот уж врёт, совершенно умалчивая про мой дополнительный рубль», - подумал про себя Шкида.
- Ладно, садитесь, коль пришли, в знакомом Николаю уголке за медицинскою шторкой, - пировать, так пировать. Вам чай в стаканах или в чашечки наливать?
- Надежда Филипповна, мы сюда пришли за домашним теплом, давайте в чашечки. – Перехватил инициативу пожилой медсестры Мелкий.
- Хорошо, прошу всех к столу, - еще раз пригласила за стол интернатовских семиклассников сердобольная Надежда Филипповна. Давайте. Только я вам чай с вашими милыми гостинцами, а вы мне что?
- Тут дело такое. А то что Шкида, да вы об этом наверняка знаете, прежде был простым тихим лунатиком, но после того, как его пролечили, видит странные сны. Это же по медицинской части?
- Наверное, да, но у нас ещё нет школьных психологов… Может быть, когда-нибудь будут. Так что это ко мне. Так о чём ваши сны, юноша, по какому такому поводу? – Теперь уже ко мне обратилась Надежда Филипповна.
- Пусть он сам обо всём вам расскажет, - было затороторил Мелкий.
- Пусть сам и расскажет, а ты, Коленька, помолчи. - Ну рассказывай, - окончательно соглашается выслушать Шкиду милейшая Надежда Филипповна.
И я очень путано начинаю рассказывать о том, что, начитавшись Низами, я вдруг ясно увидел гарем самого падишаха, а дальше вот что…
«И сказал своим женам и наложницам падишах:
- Та из вас, кто отыщет в гареме три чёрных страусиновых пера, станет моей любимой женой, а всех прочих я закрою на замок на неопределенное время…»
Какой же злобный у тебя во сне падишах, Шкида.
- Ну да, - невольно соглашаюсь я. А сам тут же просто опешил:
- Так вот, и говорит падишах: «Есть среди вас, жены мои и наложницы, такая женщина?
Ту одна из тех женщин вдруг говорит падишаху:
- Есть! А у меня есть даже целых четыре чёрных страусиных пера!
- Я тебе, женщина, в это просто не верю, - говорит ей падишах. - Накануне я лично приказал прибрать до единого перышка весь гарем, а затем подбросил в него всего только три страусиновых перышка! Как после этого у тебя оказалось целых четыре пера? Не значит ли это, что ты сама готовила этот подлог? Этим ты доказала, что можешь быть только очень опасной и не преданной и корыстной!
И он приказал тут же казнить эту плутовку.
- Господи, страсти-то какие, - захлебнулась искренним волнением Надежда Филипповна. - И что, даже во сне никто её не пожалел?
- В том-то и дело, Надежда Филипповна, что жалеть её было некому. Все они – эти барышни были в равных условиях. Все хотели понравиться падишаху и занять главенствующую позицию в его царском гареме.
- Да уж прям и впрямь в твоем сне, Шкида, как в жизни, неожиданно согласилась Надежда Филипповна… И о чем, по-твоему, был этот сон?
- Да как вам сказать, Надежда Филипповна, - философски ответил за приятеля Мелкий. – Там у него во сне была еще одна очень странная персона.
- Впрямь интрига какая, - удивилась добродушная медсестра. – И кто же она?
- Вы не поверите, - разухарился Мелкий. - Там оказалась ещё одна молодая женщина – такая высокая и красивая…
- Ну, против тебя, Шкида, любая мало-мальски симпатичная женщина будет казаться красивой, а то, что еще и высокой, так это потому, что ты ещё не вырос… Не расстраивайся, ну-ну…
- Так вот у неё в руках, - не замечая иронии Надежды Филипповны, продолжил Колька, - почему-то оказалось очень тонкое, почти воздушное золотое перо, которого и сам тот падишах с роду не видывал…
Какое-то время мальчишки громко сёрбали чай.
- Так что же, она там во сне была как бы шамаханской царицей или, почитай, что жар-птицей или диво-девицей? Во сне и не такие сказки бывают, особенно, когда проходят сказки Пушкина по внеклассной литературе… Они, кстати, в библиотеке на одной полочке с Низами расположены. Ещё совсем новенькие. Только что их прислали из районного бибколлектора, а вы уже из них на сон грядущий девиц себе нахватали…
- Нет, Надежда Филипповна, - решительно возвратил Чмыхало. – Дело как раз не в этом. Мне и вовсе некогда в библиотеку ходить.. Просто утром Шкида сказал, что это ему его будущая жена сквозь сон приходила.
- Надо же страсти какие, - опять же подыграно охнула Надежда Филипповна. - И чем дело кончилось?
- Тем, что во сне не Шкида, а падишах взял её в жёны!
- Ну, позвольте, она же и до этого была в его гареме. – Неожиданно возмутилась Надежда Филипповна.
- Да, была… - внезапно согласился с пожилой медсестрой Шкида, - да только была она подневольно, а тут вдруг сразу стала вольной и самостоятельной женой падишаха. Вот!
- И ты промолчал? – грустно переспросила у Шкиды Надежда Филипповна и пристрастно посмотрела на веснушистого мальчишку.
- Эх, ты Шкида … шкеты вы, а не будущие королевичи. Как же ты ее уступил? Ведь она же твоя будущая жена!
- Так он же это, как вы сказали, Надежда Филипповна, ещё не вырос. Одним словом – молокосос! Вот и не осознал, не постиг всей глубины кризиса жанра.
- Какого жанра? - не поняла Надежда Филипповна.
- Семейного… - внезапно резюмировал Мелкий.
- Знаете, парни, чай вы уже попили, а мне здесь еще работать, те же вновь поступившие медикаменты разбирать. Так что халву и баранки вы уже доели. Вот и ступайте с богом: рано вам ещё играть в царя из теста и жар-птицу невесту. Шлёпайте-ка вы в жизнь подрастать, к тому же скоро отбой. Но вот что я вам точно скажу: каждый ещё отыщет и свою жар-птицу и толковую молодицу. Но только ко времени. А вам самое время идти на отбой. Так что спокойной ночи, вечные голуби, спать!
С тем мы и отправились в спальный корпус.
- Я так и не понял, - сказал Чмыхало, что в том плохого, что она стала женой падишаха?
Надежда Филипповна только крякнула:
- Вроде бы уже подрастающие подростки, а всё никак не поймёте, что своего личного счастья никакому падишаху не следует отдавать…
Стареющий Шкида давно уже ребенок, и сны у него сегодня совершенно другие, не детские…
Сацебели...С этого всё началось: острая грузинская приправа к мясу плотно вошла в наш нынешний рацион. Ведь мы с другом на творческой встрече в Грузии, в горной местности, живём в небольшом бунгало странной конструкции. Перед ним почему-то, сколько взгляд не веди, огромное строение в виде почему-то временной летней веранды, хотя в окрест далеко не тепло.
Внутри этой веранды поставлены праздничные столы - строго один за другим, с небольшими раздвижками для поперечных лавок, там же и по две продольные лавки. Но сейчас эти раздвижки убираются, и столы соединяются в какую-то бесконечную анфиладу, перед которой хожу я со странно умным видом, до тех пора пока не приобретаю озабоченный вид - как мне осуществить здесь свой замысел предстоящего торжества?
Ведь у меня всего четыре килограмма говяжьей вырезки. А я хочу, чтобы готовить пищу пришли местные искусные кулинары и налепили очень острые и вкусные вареники с мясом и луком.
В нашем нас бунгало нас двое да ещё наши жёны. Юрка ушёл на женскую сторону и говорит о чём-то там с женщинами, а я остался распоряжаться снаружи.
- Кто из вас главный кулинар? - спрашиваю я у собравшихся. Отвечает за всех самый мелкий, почему-то очень выразительными и знакомыми чертами лица. Неужто ли это сам Мелкий?
- А вот эти двое, кто они и зачем?
-Это мои помощники: один по луку, а второй - по сацебели: грузинские вареники без дополнительных рук по шинковке лука и приготовлению сацебели – это уже не кахетинские вареники.
- Ладно, пусть остаются: что-нибудь и они будут делать. Так что делайте, но так, чтобы всего всем хватило.
- А сколько вообще всех вас будет?
- Ну, не знаю… Если скромно, то кругом-бегом человек двадцать, а не скромно то от силы всех пятьдесят.
- Ладно, делайте, но чтобы всё было тип-топ.
Мы расстаемся: мы своё слово сказали и ушли в пристройку, а наши стряпчие ушли делать вареники, или даже пить, кутить, отбивать и фаршировать ии даже кипятить и умаслять эти вареники.
В это время из женский половиной нашего бунгало вышел зевающий в полный рот Юрка. – Шкида, почему ты попросил большой алюминиевый таз и к нему четыре килограмма риса?
- У нас всё обычно проще, - наговорил мне Юрка. - Сейчас из четырех килогамм мяса надо сделать 50 порций вареников? Изволите, будет только рубленный лук и мясо. А если понадобится, скажем, вдвое больше, тут уж потребуется лаваш. Много моченного лаваша. Ты на это не отвлекайся, там же всем заправляет Мелкий, а он повар битый. Хоть и без надлежащего знания.
- Да как же так, - пробую я возражать.
- А тебя это трогает, дядя, - говорит мне Юрка. - Одним словом, я ушёл. А ты со своими варениками сам разбирайся, но только сам их не ешь! Кушать мясо во сне - плохая примета! А на веранде уже появилась и огромная кастрюля с водой и совковые армейские полумиски со сливочным топлёным маслом, другого в Грузии отродясь не водилось. Дальше больше, совершенно ниоткуда вдруг воникли какие-то высокие кувшины, расписанные фиолетовыми лилиями, и потянулись к столу какие-то мужчины а с ними с женщины в неописуемом даже во сне количестве.
- Вах! Да, кто все эти люди? – почти панически спрашиваю я у своего кулинара.
- Те двое, что со мною пришли, помощники, а все прочие - это кунаки и кунаки кунаков… Без них тебе в Грузии не обойтись: это друзья и помощники моих помощников по части поесть да и выпить всегда найдутся… Видишь, вот одни несут вино, вторые бокалы, правда, все для себя… А третьи уже подставляют просто гортани. И тем, и другим надо будет налить…
- А как же творческая интеллигенция?
- А она с другой стороны подтянется - ты за них не волнуйся, они завсегда из Тбилиси в любую точку страны поспеют - ты только пообещай им попить и поесть. А если ещё и попеть, то и вовсе их будет река полноводная.
- Но мы настолько их не рассчитывали!
- Кто мы, дорогой?
Комментариев нет:
Отправить комментарий