Веле Штылвелд: Чёрная Шинель, часть вторая
Ирина Диденко: графика
– В каждом вагоне сорок восемь избежавших себя сидельцев, – неспешно продолжал «полосатик». – Три вагона – цельная расстрельная рота. Там-сям, так-сяк мы обычно расстреливаем по восемнадцать-двадцать вагонов.… За одну только проездку между обозримым прошлым и будущим…
– Это же просто ужасно! – невольно воскликнул я, обряженный в почти правительственный меховой блэк-пирожок и твидовую черную шинель. Хоть и уютно в ней было, но даже через добротное сукно я поёжился.
– Да, что там, на прикид, почти под тысячу человек гоним в отвал… – Не унимался гражданский и явно к этому счетовод, «полосатик».
– Да мы столько и не стреляем…. – добавлял он примирительно. – От силы пять-шесть вагонов… И баста… Иначе, говорит дед Пихто, даже Природа бычится… К тому же, не совсем человек, а, почитай, почти тысячу бичей-сволочей… И, кстати, большинство из которых уже прожили свою жизнь, так что и жалеть их не надо…
– Так по вашему они изначально жмурики?
– Так я же о том и говорю, что они как бы и без того зажмурились, и жалеть их поземному не надо. Как бы сказать, ну, да, халтурные они человеци, и многие из них давно уже померли, да так и не понесли заслуженного наказания. Правда, никто их специально не извлекал из земных могил, но они сами извлекались из торжественно незаслуженных капищ и в виртуальных образах шлялись и земным да несчастным свои псевдореволюционные бредни наушничали… Доводя иных до такого абсурда, что мама не горюй. Оттого и подлежат наказанию и они будут расстреляны – доказательно и показательно во имя отца и свина, и святого бабуина…. – Отхлебнув глоток казенного чаю, хряпнул штатский. А мое дело, только тушки считать. А какие могут быть тушки без вашей подписи…
– Так на одной моей подписи и держится вся эта бодяга? А если я её не дам?!
–Тогда мы и тебя, мил человек, кокнем, то бишь расстреляем чинно и благородно вместе со всеми этими подлецами и приспособленцами… К тому же, все они прежде далеко были Не-Ангелами, хоть и умудрились прорваться в будущее текстами речей к их прокламациям. И ведь всё для того, чтобы навести тень на плетень, да провести её через оксидантовые зеркала памяти, не важно: прошлого или будущего. Оттого нам и предстоит их расстрелять, хоть и виртуально, но на впредь здесь и сейчас, и не пропустить в будущность всю эту мразоту.
– То есть, мерзоть?
– Нет, говорю же тебе больше: мразоту! Да ты сам вскоре всё это увидишь. Мы же уже прибыли. Так что для них это команда:
– С вещами на выход!
– Так у них же нету вещей…
– Зато иллюзии остаются….
Со своего штабного вагона мы вышли первыми, затем вышли три расстрельные роты со ржавыми Мосинками на перевес.
– Мосинки – это традиция, заволновался штатский, – без неё здесь никуда.
Прозвучала команда «на выход» и для множества подконвойных. И следуя ей, из вагонов стали выходить странные виртуальные люди. Многое во многочисленных орденских лентах и чин-по-чину обряженные яко покойнички. Их строили по три, и уже затем вели в колоннах к общему расстрельному яру.
– Я же ещё не написал им приговор, – внезапно всполошился я, немощно поглядывая на перекошенную прическу комиссаристой Маргариты.
– Уж не врал бы ты, Черная шинель, ведь эти могли почище тебя наврать или похлеще прежних коммуняцких вралей. Ты ответно под копирку врежь правду в матку. Ведь она же у тебя как и всегда, заранее изготовлена… Ну, давай мне её скорей!
– Да и ладно впрямь тебе мучится, – тут же успокоила она меня, как бывалый застрельщик в своем жутко перекошенном цветастом бандане, – угомоним мы и этих, ты только не суетись, комиссар, листы типа та носишь только для виду. Всё у тебя всем известно заранее…
– Да уж, – неожиданно крякнул я. – Люблю я это дело… Но увы, здесь всё ещё накануне предписано. Разве что, можно будет потом вместе с тобою побаловаться в прокурорско-судейский тандемчик: посидеть по обе стороны этой вечной войны и пописать на земле приговоры реальным мужикам и парням. А здесь мы с тобою пеплы виртуально-служивые и расстрельные роты к огребным рвам ведем привычно и тихо – всё так же осмысленно, всё так же в допустимом порядке: типа, приговорённые встали по три, шагом марш, левый конвой пошёл, правый конвой, всем сбросить свои житейские карты и камбузы блаблабла позакрывать наглухо, чтоб ни молитвы ни песни не было слышно… Чуть только кто хавальник своего рта внезапно откроет, тот ряд расстрелять прежде других.
Так и дошли до расстрелянного яр. Памперсы не стали никому раздавать: выстроили всех сразу напротив стрелков, а тут и мужик в штатском едва ли не с коленки у самой расстрельной черты дописал приговор.
– Эй ты, в чёрной шинели, ану-ка подпиши то, что здесь на этой расстрельной линии ещё до тебя написано.
Я взял в руки лист, который поднесла мне виртуальная шалупень, повертел его в пространстве для значимости на вытянутых руках, выдохнул из себя: – Ах! На чем и кончилось мое очередное сомнение и мнимое прощения прежде усопших и покуда не убиенных. Затем подписал сие какой-то перьевой ручкой.
Мгновенно озверевший штатский комиссар Рекс громко и зажигательно прочитал приговор, дамообразный хмырь в пестром бандане тут же потянулся за соткой-второй «мадеры», которую на этот случай хранил строго в жестяной бутылочке из-под канадского кленового сиропа в своей деревянной кобуре, но тут же чопорный штатский резко дал ему по рукам:
– И не думай, Маргарита, не велено!
И тут же рявкнул:
– Караул становись! Караул целься, огонь! По три выстрела на автоперезарядка, пли!!
– А на втоперезарядки, это как? – послышались неуверенные голоса.
– Три выстрела без повторного предупреждения. Пли!!
Раздались выстрелы, и только затем вышел штатский, и прочитал приговор…
Черт побери! Но это же неправильно – они даже не узнали, за что их грохнули, расстреляли, - неожиданно вскипел я, срывая с себя черную шапку пирожок из крашенного енота, который, как по мне, даже и сквозь густую черную окраску начал краснеть.
– Так их и без того давно уже грохнули или по совокупности тлетворной должны были грохнуть, так что угомонись: все они своё получили… Мы здесь только расстреляли их возможные последствия. Ты это понимаешь, мы грохнули то, что будет или могло быть потом. Вот почему и прочитали приговор после расстрела… Им уже он до фени… Сам посмотри, вон видишь – они сейчас уже расползаются под елями да под соснами… Правда, одни здесь лежат уже второе поколение, а иные и третье. А вот сейчас мы только угомонили их идеи и их последышей туевых. Чтобы впредь не ворнякали. Умерла, так умерла.
– Кто умерла?
– Их людоедская классовая идея.
– А что будет с нами?
За нами другие придут, но не сегодня, да и не завтра. Или даже не придут, если только мы тщательно произведём этот расстрел.
Теперь зарделась и проявилась доселе тихая комиссарша в бандане, готовая рожать новые революционные идеи, и стала бродить среди только что расстрелянных виртуальных сатрапов, таким образом, тщательно разыскивая тех, кто хоть как-то после всей этой ликвидации всё-таки прорвался в наше время. Она всё ходила и бродила, и бормотала какие-то проклятие и обрывки прошлых молитв, тогда как все прочие стояли в сторонке, ожидая как платформе подадут только один обратный командный вагон, который должен был отвезти нас обратно в более светлую и счастливую жизнь, в, наконец, обретённое и уже прочно и навсегда настоящее.
Ну, а как же черная шинель, непременно спросите вы. Лично моя реально пылится где-то на антресоли. Иногда я её прихожу посмотреть: не поела её моль или иная какая-нибудь шашель. Вот только иногда хочется спросить: а почему только мне был прислан вызов вычищать эту шалупень, ведь весь наш мир прочно застрял в этой нечисти. И почему только потом, и почему так не сразу должна была пресечь вот только одна эта чёрная Шинель, что так и останется предупреждением в нашей горькой реальности или так и не возникших страшных виртуальных мирах.
8 октября - 8 ноября 2023 г.
Комментариев нет:
Отправить комментарий