Я всю жизнь позиционировал себя в «этом смысле» однозначно. Интернат, армия глубоко привили во мне строго мужское начало: шаг влево, шаг вправо – расстрел! Ну, не расстрел, а презрение окружающих было бы обеспечено.
Впрочем, в сегодняшних реалиях уже не успеваешь следить за законодательством – то была статья за мужеложество, то где-то появляется статья за неприятие гей-парадов. Всё смешалось в доме Облонских. Что-то неладно стало в Датском королевстве. Как двусмысленно говорится:
- Ни дать – ни взять!
Размышляя на навязанную Гейропой тему, я неожиданно вспомнил следующий широко известный анекдот, концовка которого в кратком изложении звучит так:
- Какого гуся резать чёрного или белого?
- Режь белого!
- А чёрный страдать будет!
- Ну и хрен с ним!
Точно! Как представитель наиболее культурной, как мне кажется, прослойки нашего населения, я нашёл самую корректную формулировку:
Размышляя на навязанную Гейропой тему, я неожиданно вспомнил следующий широко известный анекдот, концовка которого в кратком изложении звучит так:
- Какого гуся резать чёрного или белого?
- Режь белого!
- А чёрный страдать будет!
- Ну и хрен с ним!
Точно! Как представитель наиболее культурной, как мне кажется, прослойки нашего населения, я нашёл самую корректную формулировку:
– Хрен с ним!
Тем более, что мне неожиданно припомнилась предыстория развития женского городского романса, который с полным безразличием к гендерной окраске пели многие исполнители как дореволюционного прошлого, так и нынешние.
Например, «А я милого узнаю по походке» записал на грампластинку в 1912 году ещё Юрий Морфесси:
Я мила друга знаю по походке,
Он носит серые штаны,
Шляпу носит он, панаму,
Ботиночки он носит на рипах…
Ты скоро меня, миленькай, забудешь,
Уедешь в дальние края…
Следует заметить, что Юрий Морфесси был статный красивый мужчина греческого происхождения с чисто русской широкой душой и не единожды женатый.
Тут я успокаиваюсь. Замечаю – пардон за нескромность! – некую тождественность с моей скромной персоной. Особенно, в конце предложения, где «не единожды».
Вернёмся к тексту упомянутой «женской» песни. Этот текст за время последующего интенсивного «развития» русского языка и генного выхолащивания аристократичности из исполнителей «романсов» перевирался неоднократно.
- Шляпа НА Панаму.
Следовательно - Ботинки НА Лиман.
Это ж - Одесса!
Есть вариант - Ботинки Nariman.
NARIMAN – существовавшая когда-то крупная галантерейная корпорация, выпускающая различные товары. В ассортименте компании присутствовала и обувь.
Ботинки, созданные компанией более 150 лет назад, принесли ей широкую известность. Именно в таких ботинках ходил король рок-н-ролла Элвис Пресли.
Именно в них выступал легендарный Фредди Меркьюри.
И именно эта обувь запомнилась нам в любимом многими фильме про Остапа Бендера, который в них пытался добраться до Рио-Де-Жанейро, но - не дошёл даже до Парижа.
Больше повезло мужу Марины Влади. В Париже Владимир Высоцкий услышал эту «женскую» песню от эмигрантов и включил в свой репертуар. Настоящий мужчина!
Правда, серые брюки уже превратились к тому моменту в галифе. Виной всему поправка в гардеробе «милого», которую внесли две прошедших - после Морфесси - мировых войны.
Аркадий Северный после Высоцкого уже пел «В Париж он больше не вернётся» – вместо «в Москву» как у Морфесси.
А уже позже Гарик Сукачёв застолбил за собой право петь эту песню, благодаря своему искреннему и очень эмоциональному исполнению.
Правда, строчка Морфесси-Высоцкого-Северного «ботиночки он носит на рипах» уже окончательно потерялась и осталось одесское «на Лиман». Кстати, на рипах – это на стельках. Такая интимная подробность.
А «оставил карточку свою» современная молодёжь – я уверен! – понимает, как оставил средства к существованию – банковскую карточку. Как благородно в отношении «страдающей каждый час»!
Впрочем, послушайте эту песню в моём уже окончательно запутанном исполнении:
А я милого узнаю по походке:
Несмотря на смысловые наслоения и серые пятна прошедшего времени, в этой, и подобной этой, песнях всё равно пробивается и звучит душа народа, не быдла, а всего народа, с его историческими кодами и загадками, с его скрытыми в стихах, как в генах программами развития, скрученными в спираль возможностями и мощью будущего.
Хотел покритиковать Гарика Сукачёва за выбор именно этого варианта текста, за написание подобных стихов других песен, за шероховатости стилистического построения…
Но…Послушал его интервью с Юлией Меньшовой и поймал себя на том, что я улыбаюсь…Значит, что-то скрыто в Гарике Сукачёве настоящее, доброе, какое-то истинное начало, несмотря на его эпатаж и нарочитую небрежность.
Если бы подобные песни в своё время исполнялись царской фамилией вместе с народом и поэтам дали бы возможность выражать то, что неуловимо присутствует в народе, но не замечается бездарными правителями, то история могла бы, возможно, пойти другим путём. И нулевой километр этого пути не был бы пройден в 1917 году. Как это было не раз в нашей истории.
Слушаю «Нулевой километр» Гарика Сукачёва. Казалось бы, незамысловатые тексты. Рука так и тянется исправить строчку «стоят два человека»…Слышится ведь «стОят два человека». Ударение не в том месте, где поётся.
Читаю другие его тексты. Там - подобные огрехи.
Потом вспоминаю, что у кого-то из «более заслуженных и выдающихся», то ли у Цветаевой, то ли у Ахматовой тоже встречал подобное «плавающее» ударение. И успокаиваюсь. Если у них – в стихах, то что говорить о песнях? Тут свои законы. Зато душа рвётся из каждой строчки. И не важно, где она спотыкается. Встаёт и идёт дальше. Итак, песня Гарика Сукачёва «Нулевой километр»
Тем более, что мне неожиданно припомнилась предыстория развития женского городского романса, который с полным безразличием к гендерной окраске пели многие исполнители как дореволюционного прошлого, так и нынешние.
Например, «А я милого узнаю по походке» записал на грампластинку в 1912 году ещё Юрий Морфесси:
Я мила друга знаю по походке,
Он носит серые штаны,
Шляпу носит он, панаму,
Ботиночки он носит на рипах…
Ты скоро меня, миленькай, забудешь,
Уедешь в дальние края…
Следует заметить, что Юрий Морфесси был статный красивый мужчина греческого происхождения с чисто русской широкой душой и не единожды женатый.
Тут я успокаиваюсь. Замечаю – пардон за нескромность! – некую тождественность с моей скромной персоной. Особенно, в конце предложения, где «не единожды».
Вернёмся к тексту упомянутой «женской» песни. Этот текст за время последующего интенсивного «развития» русского языка и генного выхолащивания аристократичности из исполнителей «романсов» перевирался неоднократно.
- Шляпа НА Панаму.
Следовательно - Ботинки НА Лиман.
Это ж - Одесса!
Есть вариант - Ботинки Nariman.
NARIMAN – существовавшая когда-то крупная галантерейная корпорация, выпускающая различные товары. В ассортименте компании присутствовала и обувь.
Ботинки, созданные компанией более 150 лет назад, принесли ей широкую известность. Именно в таких ботинках ходил король рок-н-ролла Элвис Пресли.
Именно в них выступал легендарный Фредди Меркьюри.
И именно эта обувь запомнилась нам в любимом многими фильме про Остапа Бендера, который в них пытался добраться до Рио-Де-Жанейро, но - не дошёл даже до Парижа.
Больше повезло мужу Марины Влади. В Париже Владимир Высоцкий услышал эту «женскую» песню от эмигрантов и включил в свой репертуар. Настоящий мужчина!
Правда, серые брюки уже превратились к тому моменту в галифе. Виной всему поправка в гардеробе «милого», которую внесли две прошедших - после Морфесси - мировых войны.
Аркадий Северный после Высоцкого уже пел «В Париж он больше не вернётся» – вместо «в Москву» как у Морфесси.
А уже позже Гарик Сукачёв застолбил за собой право петь эту песню, благодаря своему искреннему и очень эмоциональному исполнению.
Правда, строчка Морфесси-Высоцкого-Северного «ботиночки он носит на рипах» уже окончательно потерялась и осталось одесское «на Лиман». Кстати, на рипах – это на стельках. Такая интимная подробность.
А «оставил карточку свою» современная молодёжь – я уверен! – понимает, как оставил средства к существованию – банковскую карточку. Как благородно в отношении «страдающей каждый час»!
Впрочем, послушайте эту песню в моём уже окончательно запутанном исполнении:
А я милого узнаю по походке:
Юрий Контишев: «Я милого узнаю по походке», народная песня
Несмотря на смысловые наслоения и серые пятна прошедшего времени, в этой, и подобной этой, песнях всё равно пробивается и звучит душа народа, не быдла, а всего народа, с его историческими кодами и загадками, с его скрытыми в стихах, как в генах программами развития, скрученными в спираль возможностями и мощью будущего.
Хотел покритиковать Гарика Сукачёва за выбор именно этого варианта текста, за написание подобных стихов других песен, за шероховатости стилистического построения…
Но…Послушал его интервью с Юлией Меньшовой и поймал себя на том, что я улыбаюсь…Значит, что-то скрыто в Гарике Сукачёве настоящее, доброе, какое-то истинное начало, несмотря на его эпатаж и нарочитую небрежность.
Если бы подобные песни в своё время исполнялись царской фамилией вместе с народом и поэтам дали бы возможность выражать то, что неуловимо присутствует в народе, но не замечается бездарными правителями, то история могла бы, возможно, пойти другим путём. И нулевой километр этого пути не был бы пройден в 1917 году. Как это было не раз в нашей истории.
Слушаю «Нулевой километр» Гарика Сукачёва. Казалось бы, незамысловатые тексты. Рука так и тянется исправить строчку «стоят два человека»…Слышится ведь «стОят два человека». Ударение не в том месте, где поётся.
Читаю другие его тексты. Там - подобные огрехи.
Потом вспоминаю, что у кого-то из «более заслуженных и выдающихся», то ли у Цветаевой, то ли у Ахматовой тоже встречал подобное «плавающее» ударение. И успокаиваюсь. Если у них – в стихах, то что говорить о песнях? Тут свои законы. Зато душа рвётся из каждой строчки. И не важно, где она спотыкается. Встаёт и идёт дальше. Итак, песня Гарика Сукачёва «Нулевой километр»
Юрий Контишев: "Нулевой километр", Текст и музыка Гарик Сукачев
Ирина Диденко: Дизайн и графика клубной футболки
Ирина Диденко: Дизайн и графика клубной футболки
«СтоЯт два человека. Два нестарых мужчины
И какую-то песню негромко поют…
И негромко о чём-то беседу ведут…
И о чём-то молчат…
Что такое любовь и что такое надежда…».
Какая нежная, грустная песня, но - наполненная скрытым сакральным смыслом, выраженных обыденными словами…
И теперь я понимаю, почему Гарик спел другую нежную и грустную песню Ирины Левинзон «Осень», естественно – женскую.
А эпатаж? Куда-то растворился.
Остались недописанные тексты…буквы…Как у меня в шутке, ставшей песней «Ядрёна вошь»:
Юрий Контишев: «Ядрёна Вошь», авторская песня
Ирина Диденко: Дизайн и графика клубной футболки
Ирина Диденко: Дизайн и графика клубной футболки
А народ у нас мудрёный – то блоху подкуёт, то ядро всунет в батон – «ядрён батон», то вошь и мать помянёт по ядерной физике!
Лепота!
Так что, закончу чисто мужской ядрёной песней!
Ну, чтобы у вас не осталось уже ни малейших сомнений…
Лепота!
Так что, закончу чисто мужской ядрёной песней!
Ну, чтобы у вас не осталось уже ни малейших сомнений…
Октябрь 2020 г.
Комментариев нет:
Отправить комментарий