Веле Штылвелд: Questo romanzo или берег Феллини, продолжение 10

30.
 В понедельник, 23 июля, ровно через месяц после нашего с женой приезда домой в Киев из Римини, в Иерусалиме из Стены Плача выпал огромный камень весом в 100 кг и упал на площадку, предназначенную для общественных молитв. Камень раскололся прямо возле молящейся женщины, но не причинил ей вреда, сообщила The Jerusalem Post.

Мы таки очень древние люди, и порой исторические шарахания украинцев с их играми в ненависть и не любовь к нам - нас с возрастом просто не задевают. Многознающие, мы просто начинаем не замечать их... Именно в этом их обречение.... Древних в любом мире хранят. В их памяти скрыты рецепты от любого возможного на Земле будущего... Я начал писать романы, потому что из рядом живущих и высшими мира сего разговаривать стало не с кем....

И тогда навстречу потянулись мне камни - и космичесские иисне-синие, и земные, в которых запечетлилась неказистая и горькая история землян.

«Камень весом около 100 кг упал рядом с одной из верующих, не задев ее»,— сообщил мэр Иерусалима Нир Баркат в заявлении, поясняющем решение властей о закрытии части святыни.

При этом градоначальник расценил все произошедшее, как чудо.

«Управление древностей проведет обследование, чтобы гарантировать, что опасности не существует, прежде чем доступ к объекту будет разрешен», — сообщила в свою очередь мэрия Иерусалима.

Кроме того, мэр обратился к офису премьер-министра с предложением расширить инспекции служб, чтобы предотвратить дальнейшее разрушение святыни и возможное травмирование молящихся.

По данным газеты, падение камня произошло в понедельник утром на западном участке стены, где, по религиозным нормам, имеют право находиться и мужчины, и женщины.

Стена Плача — часть древней стены вокруг западного склона Храмовой горы в Старом городе Иерусалима, уцелевшая после разрушения Второго Храма римлянами в 70 году н.э. Наряду с самой Храмовой горой является важнейшей святыней иудаизма, местом молитвы и объектом паломничества иудеев. Во время перестройки и расширения здания Храма (37−4 годах до н.э.) по указанию царя Ирода Храмовая гора была огорожена подпорной стеной. Из всего храмового комплекса до наших дней сохранилась только западная часть стены длиной 485 м. Именно ее именуют Стеной Плача. Паломники по традиции оставляют записки с просьбами к богу между камней этого древнего сооружения.

*     *     *

Годы, пропахшие войной, керосином, папиросными гильзами "Беломор-канала" - это мои старики: дед Наум и баба Ева. У них годы почти взаперти, вокруг них чуждый им не еврейский совковый мир с орденоносной мишпухой, украинскими песнями, до которых им нет дела, им и своих еврейских не спеть, ни фрейлахс протанцевать.

Протанцевали уже только на киевском вокзале, уезжая в 1976 году из Киева. Навсегда.... Мне хочется сказать, что я таки регулярно танцую семь сорок на улицах Киева и меня знают. С улыбкой. Но всё равно тянет на вокзальный Фрейлакс. Просто дальше так жить просто нельзя. мир Киева просел, из него выбили простую человеческую совесть...

Оттого и больно. Уже 65-тый. В 65 меня старика сможет содержать Израиль. А пока никому на шею не упаду. С такими мыслями еду в микробусе. Мысли уже привычны. Они проели душу... А вот украинские старики. Тоже никуда из квартиры невыездные. Годами. Вдруг взрываются у очередного рынка, грузно выходя на уличную остановку - Громко, смачно, жестко: дурень, дурепа, не там сошли, не то проехали... Кацыпура, сама солоха... Улыбаемся... Мы, коренные киевские пидстарки:

- Наум, ты шмок! Дама, что вы так честите орденоносного старика. Швайк, я с вами разговариваю?! Я говорю с Наумом. Нуманю, у нее что, мышегаз?! Ева, она цедрейте, мышугине... А я что говорю, Нуманю: люди сволочи...

Все мы и всегда для таких стариков сволочи... Потому что доживают в своем маленьком хрупком стариковском счастье и так напоминают стариков на отшибе, приехавших разводится в некий заштатный американский городок. Помните, или уже не помните, как судья за развод их ворчания взял у них последние пять долларов, и старики стали разбойниками: ограбили судью и поехали на рынок за дровами...

- Дурепа, цедрейте, дуреха... ты того, пересядь... там сквозняк... И ты дурень старый, глухой пендюх, мишугане копф, ты свои таблетки капли принял, старый фуцик...

И им нет никакого дела до всех нас до времени несостоявшихся. Они доживут свое время достойно, они обучат нас своей квартирностью мира таки быть просто людьми - со своими гопаками и фрейлахсами на Чумацком шляху наших вечных здешних насчастий, будь бы они вмем миром прокляты...

Их, нас просто нельзя выдирать из нашего общего мира - мы ведь ль этого умираем... Кто этого еще так и не понял?!

Все мы – жители вторичных миров. Не оттого ли мы обучаемся повсеместно и люто жить самодостаточно: не артачить, не фонить, не юлить, не сквалыжничать… И не от того и юлим, что когда у нас нет юлы, то едва ли не - ай, люли… И тогда мы готовы отправиться на стояние – на толоку, на майдан, на заседание ВРУ. И при этом наш народ может стойко стоять в решительные минус двадцать по Цельсию, но никогда и ни за что не встанет в июльские плюс тридцать, характерные для наших мест в последние годы…

В плюс тридцать с нашим народом воистину происходит чудо: ему уже по барабану социальные нетри. Ои в трущобах хочет шелков шемоханских телесных, то есть рад едва ли не нагишом, почти по-цыгански херить окрестное перекошенное изобилие.

А что, собственно, произойдёт с этим долбанным изобилием в пору огульного народного христорадничества, когда проседает оно – это мифическое изобилие во всяческой воровской усушке с утруской. Подобное горькое национальное изобилие, увы, на хлеб уже не намажешь, а от тощих сельдей в придачу в нашей стране только тараньковый ботулизм.

Так что, кто там и как по закромам ломким народным шарит, тут и последний откровенный дурак толком не ведает, хоть и гол он, и бос, хотя при всем этом в меру изворотлив. А ведь в Небе по плану Всевышнего всех нас от рождения впрягали в лучезарный фаэтон жизни, а вышло, что в колымагу чумацкую да в кибитку цыганскую.

А ведь паланкин ромской кибитки обдут ветрами Истории. Ведь это они – ромы: дети мифов и фараонов, принесли в Европу свежие свободные песни, и влили их мелос в новые меха молодых народов древнего континента, что даже уже чопорная и достаточно повзрослевшая в бесконечных войнах Европа однажды и себе повсеместно вдруг запела о разноцветных кибитках своего недалекого общеевропейского Детства.

Но сколько же сожжено было в фашистской Европе кибиток ромских. Колесили они континентом – пели, плясали, вдоволь воды пили, да не вдоволь и сами ели, и не шибко сыто кормили своих лошадей. Но зато были у тех лошадок подковы цыганские: легкие, ажурные, цепкие… К тому же тихие, чтобы зря в непроглядно густую полночь не цокали, унося вдаль от изношенных цивилизацией городов вольных ромов на волю.

Эй, ромелы, вам ли не помнить, как Фрицы с Гансами, да Курты с Зифригдами жгли кибитки вместе с вашими предками из огнеметов. Как погибалипо всей Европе в огне ромские таборы и хутора, и как только уже достреливали после планово истребленных и лежащих отвальных рвах простых в ничём неповинных евреев.

Сегодня вы по-прежнему храните свою древнюю гордую не привитую к цивилизационным экзерсисам свободу, словно пытаясь нашептать всему окрестному недоЗвездному человечеству:

- Начните всё сначала, шавелы!

Что нам всем, древним, на нынешней Земле надо? Свободу Памяти или память о не пресекаемой никем и ничем Свободе? Похоже, что и то, и другое... Великий итальянец Феллини подметил эту тягу и слабинку глубоко осознанной человеческой старости и назвал её Дольче Вита... Вы имели на земле сладкую жизнь, или все у вас, как в том анекдоте...

Тбилиси. Кладбище. Местный экскурсовод жает пояснение:

- Вот могила великого тбилисского праведника Селима Думбадзе. Родился в 1884 г. Умер в 1994 г. Жил пять лет.

- Как пять лет? Там же точно сказано сто десять.

- Н е волнуйся так, дорогой. Он носил тело свое сто десять лет, работал, страдал, ругался, плакал грустил, а пил, танцевал, гулял, любил женщин и даже к небесным звездам пешком ходил - всего пять лет. Теперь ты меня понимаешь.

- Теперь я тебя, батоне экскурсовод,когда умру, пусть выбьют у меня на плите: "Родился. умер, да так и дня не прожил"... Ну, просто не было у меня Дольче Вита...

 31.
 Огромные смуглые поджарые бич-бои готовы были спасать от всех мысленных и не мысленных, а то и просто домысленных вымышленных врагов и всяческих разных вражин, но спасать от себя подобных сановников словно омертвелого Северного анклава они уже не могли. Оттого столь грустно и выразительно сидела и морчала, внезапно пересевшая точно за спину моей супруги Клавдия Валентина, словно предупреждая свои выразительным молчанием нас обоих - слушавшего и говорившего...

Треска на гриле для страждущих готовилась где-то внутри во мрачновато-темном обезлюженном брюхе прогулочной яхты. Секретный сановник тут же уступил свою пайку трески с окриком:

 - Чур, я это не ем! Переел уже от Португалии и Испании до Римини и боснийской Риеке. Там в Боснии меня приглашали повторить опыт очередное неохорватской республики Фуиме, но с меня одной таблетки хватило. Достаточно того, что однажды сам Габриеле д’Анспеца.

Так что плыл мимо вдоль Черногории и Албании, и снова переезд в Португалию. И так вот уже несколько лет! Я уже подзабыл как выглядят наши северные пейзажи с их бесчисленными мотрешками на болотной морошке и ягодами виктории на прикамских соланчаках... Виктор, ел викторию?

- Потреблял. Она у вас толком и на клубнику не тянет. Такая себе красная шишка!

- Отвянь на полный инь-янь. Она хоть и шишковата, но красная! Без обмана, а не на дачном говне слегка буро-рыжего цвета. Век такой бы не ел!

- А ее и не едят, а закусывают.

 - Вот и закусывал бы своей кУлубникой, а не нашей викторией. А что. это вы на треску так накинулись? Ты, которая там, боцман-лоцман.. подсуетись! Стала и пошла! Два протвеня трески! Угощаю! А то она тут итальянкой прикинулась. Мол, мулатка по рождению, папа кубинский мачо и мама и чуть по иной секретной части работница воспитывали ее в Чите, там и получила и знание языка, и паспорт, а чуть перебралась в Италию, так тут же стала мартышить, мол, я по-русски не разговариваю. 

И не разговаривай, но только, ик, не со мной! А то отправлю кокосами стучать в Эретрию... Не отправлю... Она мне ценнее сейчас в Италии. Местные парни поведены на шоколадках... Наступают субтропики, меняется состав крови и всё такое прочее... А местные клепают на робототехнических станках прецессионные детали для НАТО. Оборонки никто не отменял... Да, ладно... По сути та же Беларусь, но еще не под нами...

- Может быть сменим тему? А то вот ваша знакомица рыбки нам пригребла.

- Вот и жуй смелее треску! Да не сам жуй, жену угощай. Вы, я заметил, тоже полный инь-янь. Либералы, художники, борзописцы... Одним словом, знаю я вас... Но чтобы меня обозвать художником! Виктор, ты чем только думал?! Ты только набери мой баян о друзьях из мексиканской глубинки.... - здесь он словно протрезвел и выразительно посмотрел на Клавдию Валентину. - Не наберет, потому что ты его удалила?! Из сети?! Без моего согласия?! С моим... Ну, тогда, слава Богу! Не набирай, Виктор, не надо...

Я тебе сейчас сам расскажу, но не под запись. Что-то прохудился наш винный графин. Юнга, новый неси! Старпомом сделаю... Ты, вот знаю, всех под себя строишь, и местный Маттео для тебя уже просто Матео, а ведь ты по сути никто и звать тебя никак! Бум! О, отменно как в организм кисленькая пошла... А тут дело такое.... Этот, который Он, опять пробудился, да не сам, а со своим иссине-синим кристаллом. 

Теперь ты смекнул, что он начал в старческом маразме творить.... Для него что ни тетка, то в руку плетка, что ни бабушка, то балабушка... Он каждой из них как по приколу раздает древней энергомассы по капельке, совсем по чуток, безумец, - в кулончики и фенички больше чем в полкарата энергокристал развешивает. Типа для Дольче Вита, не для войны... Хиппи чертов с торцевой предельной планетарной орбиты! А мы за ним - мы, и не мы - всем человечеством носимся! Все ноги отбили, а сколько передумали: итить воротить, а он просто впал в обыкновенный маразм! С этим уже все согласились, а вот отобрать у него это средство...

Да что там средство? Это от тараканов средство! А здесь единственный надпланетный энергокристалл... Фигушки! И без масла! Я бы сейчас вологодского навернул! Прямо с фольгой! И если бы на мне были бы всего полкарата - перетравил бы и даже не пукнул!

32.
 Гимн Европы — гимн Европейского союза и Совета Европы, являющийся одним из символов Европы. Он основан на главной теме четвёртой части девятой симфонии Бетховена в инструментальном изложении и исполняется на официальных мероприятиях обеими организациями.

Фридрих Шиллер написал стихотворение «Ода к радости» в 1785 г. как «празднование .братства людей». В 1823 г, уже после смерти Шиллера, слова стихотворения использовал Людвиг ван Бетховен в четвёртой (финальной) части своей девятой симфонии.

Комитет министров Совета Европы официально объявил Европейский гимн 19 января 1972 г. в Страсбурге: 4-я часть 9-й симфонии Людвига ван Бетховена.

Дирижёр Герберт фон Караян написал три официальных инструментальных аранжировки Гимна Европы — для фортепиано, для духовых инструментов и для симфонического оркестра. Он также изменил темп музыки. Караян использовал четвертную ноту там, где Бетховен использовал половинную.

4 октября 2010 г. гимн был использован впервые во время официальных спортивных состязаний, когда команда Европы обыграла команду, представляющую Соединенные Штаты Америки, чтобы выиграть Кубок Райдера турнир по гольфу.

В оригинальной версии симфонии Бетховена использовались немецкие слова из стихотворения Фридриха Шиллера «Ода к радости». Однако, в 1972 г. при утверждении гимна Европы слова были сняты, чтобы не поднимать одного языка над другим. По этому четких требований к тексту гимна нет, официально он вообще не имеет текста. В редких случаях используют слова Шиллера (обычно это первый куплет или первые два - три куплета) исполняя их на национальном языке, иногда используют текст Шиллера но при этом каждый отдельный куплет поют на разных языках Евросоюза, изредка гимн исполняют на латыни чтобы продемонстрировать его политическую нейтральность.

Лично меня относительно давно и прочно поразили отдельные строфы отмененного многоголосого хора.

Первая строфа:

Обнимитесь, миллионы!
 Слейтесь в радости одной!
 Там, над звездною страной, —
 Бог, в любви пресуществленный!

и еще эта строфа:

Все, что в мире обитает,
 Вечной дружбе присягай!
 Путь ее в надзвездный край,
 Где Неведомый витает.

В Европе всегда был ведом НЕВЕДОМЫЙ. Вы теперь понимаете это. И не только сам НЕВЕДОМЫЙ,но и его особая роль вовсеобщей европейской Радости...

Радость двигает колеса
 Вечных мировых часов.
 Свет рождая из хаоса,
 Плод рождая из цветов.

Из цветов и самоцветов этим итальянским летом... Магнолии, азалии и иссине-синие блики, от которых сходит с ума вся земная спецура...

В свете этого любой дальнейший боян о друзях подельщиках из мексиканского картеля может оказаться вполне искренним и осязаемый даже под второй, да что там - третий полуторалитвовый кувшинчик просеко, нет, бери октавой выше - просекко! Отныне назовем его так. Хотя восточных славян  разрущющегося десятилетиями скучного имперского мира какими словами только не удивляли... блоггер, проссеко, Маттео, Феллини, Муссолини... И это только часто употребляемые слова...

Ох уж эти итальянцы с американцами... Так что смотрите на эти слова проще...Потянет и просеко, и блогер, и Матео, но только не Феллини и Муссолини. Они останутся теми, кем их отметила и признала  человеческая история. В общем смысле - итальянцами, а вот в отдельности кто солнечным диктатором итальянского и мирового кино, а кто просто политическим фейком, очаровавшим темпераментную европейскую нацию на побережье солнечной Адриатики. Правда, давно это было.

Но Оды радости в то времяне исполняли... И о Дольче Вита не ведали. 

- А вот к мексиканским браелам пришлось лететь из малинового рая прямиком черз Северный полюс. Почему к ним и зачем - да всё за тем же: уже было ясно на какую блажь этот европейцам давно как хорошо ведомый НЕВЕДОМЫЙ Синий растрачивал по крупицам иссине-синий энергокристалл! Нет, это было не просто безумием, это было нонсенсом! Как, как было возможным допускать саму мысль о том, что все эти радостные старики и старушки однажды не объединят своих усилий, с тем чтобы разрушить, к примеру, весь мировой ВПК!

Был и не стало вдруг военно-промышленного комплекса ни в одной  из стран вечного паритетного противостояния! И вот понесло их через Северный полюс, через Нью-Йорк - два лаптя на карте - в некие мексиканские пампасы без придурасы! И тут же понеслось извечное: остановите самолетик, я сойду и морда лица от недопития тускло-мерзко опавшая. И эти бесконечные: чилийское белое - стюардесса сюда, французское красное бордо - стюардесса обратно. А пить как жить, Виктор, хочется напитки покрепче! А их как бы нет! Но...

Ага.... Флаерок не фраерок! Английского не знаешь - не прочтешь, а на нем карта вин, виды брускетто, а хоть бы амаретто или лимонелло фисташковое кто подставил... Ага, это в местное вассальной Сан Марино под нежно-голубым знаменем. Гори оно пламенем, когда организм на разрыв! И тут вдруг строчной пониже и двумя шрифтовыми кеглями помельче:

 - Горячительные напитки на разлив в хвостовом отсеке! А пьяная рожа у меня уже и вовсе сошла с лица и такую морду явила! Ты бы, Виктор, мне в ту пору не позавидовал. Нас целый самолет, идиотов, и никто не допетрил! А я пошел! И нашел такие напитки, что все мои пытки мгновенно прошли через жилы и вены! Я стал курсировать - туда и обратно... И всё увереннее и увереннее, пока меня свои же не отследили и прямо за Нью-Йорком из-за суеты в хвосотой наливайке самолет наш едва не стал на попа!

Мы бухали, мы упивались, мы потребовали у кельнерши врубить "Оду радости", но тут второй пилот врубил в салон матюгальник и рявкнул, чтобы мы порасползались по своим местам, а то "Фантомы" сопровождения всем до единого обстригут  и обрежут наши потные не свежие яйца!

Тут-то мы и поняли, что местный английский не только для одного: - Please drink!, но и для шухера-мухера и прочей братанской шухерни... И тут все недавние ходаки: от самых шумных до самых мудрых - морды с жопами в креселки свои поприжали, и самолет вывернул из штомора и уже полетел строго по прямой до самой мексиканской границы.. Хоть надраться уже успели и радостно обрели морды от бледно-свекольного до рыхло бурякового цвета. А что буряк? Буряк он не рак сваренный с укропом и сельдереем...

*     *     *

Ему, этому свекольному буряку все гранд-фиолетово, Виктор! В таком ражу не токмо одни закрома Родины они готовы продать, но и прихваченные в разбоях закрома не своей родины! Возможно, оттого они, Виктор, так щедро колятся и так страстно желают всяческих текил - от светло-салатовой до бардовой, и так страстно за очередной порцией шелковистого тройной выгонки виски со Ты сам по должности кто?всеми отливами шоколадного вкуса и словно за самогонным бражным несутся в хвост самолета! Как-будто за самой последней соломенкой счастья... То-то и проседает самолет в самом защищенным в мире американском небе... И среди них твой визави и служака Самого ИО!

- И. О.?

- Да, Самого и Отечества. А ты, Виктор, о чем подумал? Я - слуга временно исполняющего? Ты мне это брось даже подумать!Этот временный  ещё и нас с тобой перетрет! На веру... в должностные обязанности. Ты сам по должности кто?

- Писатель, но не по должности, а по жизни...

- Вот и пиши.... сегодня всё и все подвержены переменам - даже прежде незыблемые устои Веры! Во что верен, то славь! А если нет веры в тебе той изначальной, исконной, от которой всё на духу, то выгребай на своей... иногда того на одной только надежде, да излишне с новыми кумирами не кумарь, а  того чего только может не случится от этого... Нет, скорее по причине того... Так что без веры никогда, слышишь, никогда кумарить не смей! Вера - это тебе не бабочка мотылька - это как огромный мотыль и ни одна бабочка мотылька перед ней полушки не стоит! Вера - это вера! За неё и выпьем теперь!

...все мы на земле пребываем в вечных ио, каждый, в меру возможностей исполняя обязанности Человека.Попусти нас, Господи, ибо удел наш на планете - сиротство!

- А я, Виктор, служака на Земле самому, и за это отвечу... А ты не смеешь здесь из-за бугра резко так меня урпекать. Не ты строил последнюю Атлантиду с ее подземными сводами! Не тебе понимать, каких усилий всё это стоило. И не тебе, собственно, знать... Вот выпить с тобой могу, а дальше - ни-ни! И это даже не военная или бери выше - государственная тайна. Это то, на чем зиждется Вера! А чем ты проти Веры попрешь!

Ладно, я служу самому и Отечеству. Я не акцентируюсь на самому, но под него и подвязалось Отечество. Хотя я и думал, что должно быть все чуть-чуть по-иному. Но сегодня нет иного пути. Мы  не посылаем в космос новые МКС, мы просто тупо отслеживаем, как на землю тупо падают старые, проверенные, заметь, годами орбитальные станции... Они возвращают нас в точку отсчета. Ладно, хорошо хоть, что ты не прыщ мелко-пакостный. Или тот еще гад... За тебя, Виктор!

- За тебя, Алексей!

- За тебя, писатель!

- За тебя, генерал...

И понеслось над нами время Феллини...

33.
 Деревяно-дюралевый винтоклюв был обустроен двумя продольными пассажирскими лежанками с системой защитных ремней, ниже которых по бокам  привычно располагались две пластиковые трехметровые лыжи. Нас с экспертом уложили штабельно красномордыми морделями к лыжам, впрямь как трофейных тамошних грызли, упfковав при этом крепкими стяжными ремнями из синего парашютного шелка.

Одним словом, мышите - не мышите! Изволите дыжать и не пукать ни на полетной, ни на крейсерской скорости в 350 миль в час. Винтоклюв к тому же собрали прямо на крыше ккого-то левого внезапного небоскрема. Потому и левого, что пока к нему ехали, он словно не наблюдался. Увидели, когда прибыли и прямо на скоростном лифте отправились... в сад.!

Таким было первое ощущение: какие-то непередаваемые природные, но словно посторонние запахи, которых и быть там не должно. Да и сам небоскреб нарисовался словно на отшибе... И уже этого не оставалось надежд на возможный дубль или такую себе подмену, при которой проявляется хоть какая-то уважительность к мундиру правительственного чиновника...

Одним словом и меня, и эксперта завернули, как в люлю лялю и погнали... Чыф-пыф, дыр-вжик... вью-юи, вьюи, вью - заработал движок винтоклюва, взвыл и тут же затих. Всё! Баста, приехали! Но это только так показалось...

- Толкай! - зычно закричал где-то кто-то сзади по-русски, и будто сдуру нас просто столкнули с крыши того левого небоскреба прямехонько вниз! Это бухих-то! Желчь прорвалась из-под желудка и заполнила собой пищевод, пищевод вывернуло наружу - мой прямиком на спеца, спеца -на стоянку шикарных шиковых лайб!

- Знаешь, Виктор, в мексиканских картелях не последним делом учат знатно улично матерится на всех языках Старого и Нового Света. От этого жуткого коктейля пригодилось бы нам и на памперсы и на всяческие подгузки, потому что что до меня, то у меня чуть у самого не лопнуло гузло как у старого бродяги сумка.

Но тут наш винтоклюв, чуть не клюнув носом земли, неожиданно плавно вывернулся из пике, словно подпрыгнул и плавно полетел на высоте в полнебоскреба, чтобы его не смогли засечь на полицейских и пограничных радарах, постепенно опускаясь всё ниже и ниже, пока мы не достигли предельно низкой полетной высоты - пяти-шести метров над поверхностью сельвы.

Мы осталить парить сами по себе тупо беспилотно, на бреющем протухающей на жарком солнышке колбасой. В неведомое и страшное нас уносил дрон!

*     *     *

 Внезапно впереди где-то на горизонте показался странный световой купол иссине-синего цвета. В наушниках, одетых при отлете на бошки, клацнуло:

- Приветствуем вас, бродяги небесные! Вы прибываете в самый мирный на всем побережье Пасифик кемп, так что быть вам в зефире! Расслабьтесь, да только не так, как накануне в Акапулько ай-я я-яй... За такие штуки здесь черепа бьют!

Вы только не тушуйтесь! Сюда свезены на ознакомительную экскурсию встречу с его сиятельством Неведомым Синим самые милейшие мирные бабушки Феллини и самые невероятные потомки все гангстеров от преподобного Бальтазара Росо до ныне здравствующих родственников от самого Мусолинни! Подобострастие приветствуется, ответное хамство, а хамят здесь все, решительно пресекается!

- А можно без подобных подробностей, генерал. Ты служака, тебя и послали...

- Слышишь, фанфарон, перебивать старшего по званию будешь, и тебя как надо пошлю!

- Молчу, молчу... Пожалуйста, продолжайте...

- Нет, теперь мы определенно промочим горло, потому что дальше я поясню почему ни креветок с моллюсками, ни даже трески на гриле я больше не ем. А это даже тебе будет весьма поучительным. Так что бум!

И холодный евростакан чортового просекко влился в каждого...

- Напоминаем кое-что о мерах предосторожности. По периметру месту встречи расставлены обворожительные итальянские бабушки с защитными кулонами на шее. В каждом кулоне полкарата иссине-синего  энергокристалла... За каждым таким камушком секторальная зона ответственности в пять градусов по окружности охраняемого пространства. Всего задействовано шестьдесят четыре бабушки, не удивляйтесь, естественно в ступах. Все они ширяют в пространства либо дефилируют на синих опорных палках для северной ходьбы туда и сюда... И что характерно для бабушек - маршруты их просто не предсказуемы... К тому же для своего милейшего возраста от семидесяти пяти и выше -они просто очаровашки....

Всего милее реагируют на приветливое:"Бонджорно!", крысятся на украинских патронажек и неприветливых  мафиози. Так что будьте приветливы и не пугайте их даже на пальцах. Не приведи Господь их прогневить.... Давеча один попробовал, только и показал одной старушке в виде курка большой, а в виде пистолетного ствола указательный пальцы. Обоих пальцев как не бывало! Испепелила взглядом. А всё почему? Правильно, потому, что на ней не просто украшение, не просто энергокриссталл, а запомните - активированный энергокристаллл. Видишь старушку, обходи её стороной! Всё поняли? Я вас, олухов, предупредил!

Внезапно раздался резко приторный скрежет. Карета в сказке о земной милой Золушки после этого обычно превращалась в обыкновенную тыкву. Винтоклюв же просто рухнул на растеленные для этого модерново упругие спортивные маты и рассыпался на дрова...

 - Кто только не обучал нас изюмную форель в морской пучине ловить... - усомнился я.

 - Эко тебя зановозило, Виктор. Лучше еще глоточек холодного просекко хлебни и слушай дальше... Откуда-то прозвучал голос:

 - Вот и прибыли, господа оболдуи! Все свои луи и муи отныне попридержите в себе!

Нас распаковали, распоясали, раздели но нага и повели в весьма гостеприимную сауну. Но и там нам не налили ни грамма - ни виски, ни граппы, ни темной прошлогодней текилы из синих кактусов. И это на территории подведомой Неведанному Синему! Офигеть! Попали...

А впрочем нас там и поили, и в самой сауне поливали какой-то вязкой травяною настойкой. От нее и недавняя полетная рвота прошла, и сильно жрать захотелось. Но нам еще в сауне вместо жрать - тыц каждому по две сырные тарталетки, мол, изволите... Мы же жрать брускетты с ветчиной и мокрицами возжелали, а получили жмяк-жмяк... С извинениями, мол, простите, но жрать - дело свинячее, а вот галлюциногенными грибками мы еще вас обнесем, и если пожелаете, даже укормим до беспробудного сна, но только после встречи со светлейшим Неведанным Синим.

Идиотская ситуация, но узнаваемая, как Масяня...


34.
- Заруби себе на своём горбатом носу, если ты на самом деле писатель, - и на юге, и на севере в нынешнюю эпоху всем нам просто не хватает самого малого - простого человеческого счастья...

Вот и всесеятельнейний Неведанный Синий. казалось бы просто взял и совершил нелепейший планетарный  подлог: отобрал у всех старушек Римини их ладанки и кулончики их личной, семейной и родовой Веры, и оттого все эти старушонк и внезапно возжелали некого первечинно-перрвоисконного на нашей планете счастья, хоть оно и состояло, возможно, только лишь в том, чтобы не быть внезапно съеденными динозаврами, или, не приведи Господи, внезапно растерзанными в полете изголодавшимися птеродактелями. Знать бы во имя только чего? Одной иссине-синей энергодури палеокристалла Невдомого Синего ради?

Ей Богу, обалдеть! И не от того ли все они внутренне налились - кто как персики, кто как сливы, а кто как мелкая алыча и стали бесчувственными к нашему повседневному миру! В итоге все они превратились из милейших бабушек Феллими в скучнейших и чопорных бабушек Мусоллини, со смотрящими  за ними злостными украинками из пределов Галиции, которых лишили обыкновенной земной радости еще от рождения! Не лукаво ли это?

То ли у нас на северном Арзамасе каждая старушечка, дожившая до столь преклонного возраста - это особый золотник, тупо охреневшая от того, что просто выжила и дожила до своего маразматического изначалия, когда словно из-под стеклышка над детским секретиком лучезарит она в надежде только единственное произнести:

 - Здравствуйте, я вас знаю, я вас помню, я вам вот что скажу...

И чуть погодя:

- А что я вам имела сказать? А впрочем, вы и сами всё знаете. Потому что все люди - сволочи, и говорить приятности на склоне лет им уже неприятно, а говорить правду - просто предосудительно.

Да и что в той правде, когда даже её жизнь уже поимела, а она всё ещё помнит, знает, почти всё уже понимает, и при всё этом все еще желает и пытается, пытается и желает хоть что-нибудь произнесть - словами, глазами, мимикой опущенных уголков рта...

 - И заметь, писатель, ни цепочек, ни кулончиков ни на одной бабушке из Арзамаса отродясь не водилось! Потому что они там фонят, потому что мы и они - тссс! - только в двадцатом веке произвели более тысячи ядерных испытаний, и у бабушек тех даже косточки иссине-синего цвета!

Скорее и значимее только старушки Феллини. потому что все они держаться не за очередную модную иссине-синюю фетишь, а за канву их поседневной, слегка вяленной жизни. И оттого они значимы и прекрасны,  и перед ними даже хочется иногда просто стать на колени! но это вовсе не значит, что ты не должен наливать старому тайному генералу, долбанный нолсатик в очках!

Бабушки Феллини тем и прекрасны, что держаться за одну только жизненную канву на самой кромке долбаной Адриатики, где непрерывно идут  натовские учения с авиаэскадрами и целыми авиакрыльями, чтобы не допустить Арзамас-Х в своих вальяжно охраняемых пределах форпоста западной цивилизации... А на хрена на Арзамас-Х, когда мы давно превратили их в Арзамас-Игрек? Но это уже военная тайна! От которой даже во сне легко и благостно снится, Господи, хоть бы не спиться на этом благостном берегу имени маэстро Фредерико Феллини!

*     *     *

- Наконец нас,  перодетых и переобутых в синие тоги и, ты, Виктор, не поверишь в всё те же иссине-синие катурны ввели на некую арену огромного амфитеатра. Куда там римскому Колизею. Амфитеатр был просто колоссальным, и уж ты поверь старому битому во всяческих подобных местах секретчику, а криптотактик из меня ещё тот! - Это был огромнейший амфитеатр!!

Снова разнеслось хрипло в наушниках для вновь прибывших:

 - Обычно здесь проходят традиционные уже ристалища всяческих земных роботов и инопланетных сигомов. На земных картах этого места нет - как прибыло, так и убудет в переместный портал. Вас с собой не возмет. Ни к чему вы там, да и здесь ваше присутствие крайне сомнительно... И будь моя воля, у вас не было б шансов...

 - Да кто ты такой? - внезапно возмутился наш атташе из Арзамазского региона. - Сам ты вроде здесь ни пеший, ни конный... Так что помалкивай, а то и попросту промакнись. Усёк, промокашка?

- Да я даже не промакашка, - прозвучало чуть попримирительнее. - Я просто Звучащий у тебя вголове. И у него, и у него, и у него... Мне хоть волосатый ты, хоть плешивый, хоть - строевик, хоть боевик, хоть хитрец, хоть подлей, а приглашен, - слушай! А услышав, внимай. От себя добавлю, что у ваших роботов еще никогда не было шансов победить наших сигомов, пока одна из бабушек Феллини не принялась здесь за уборку. Между нами, она и меня самого всеми  моими медузистыми жгутами словно простую корабельную тряпку очень грозно в грязную воду макала, очень долго, очень настоятельно и непрерывно... С тех пор от самого меня не осталось ни единого жгутика... Только голос... ГОЛОС!

- У меня тоже есть голос - будешь орать, перешибу как соплю!

- Хорошо, возвращаемся к бабушке. Кто же мог знать, что на ней в области едва не девичьей шеи располагался полукаратный иссине-синий кулон... Вот почему она, совершенно ничего не заметив, всех сигомов вымела с этой немалой арены словно какой-нибудь недокосмический мусор, и тем самым обрекла на переработку в забытом космическим Проведением Акапулько, где из всех них кроме меня - ныне Говорящего, здешняя мафия по технократической недолугости своей взяла и выгнали из поверженных небоскреб-трансформер со всяческими фичами и недочетами...

 - Тот небоскреб, с которого нас едва ли не колбасою протухшей  о землю едва не грохнули? А оказывается, вот почему - никто с крыши гребаного небоскреба нас на земь не сбрасывал, а просто нас тупо снесло с эдакой развалюхи - видно, в ту пору там что-то у вас замкнуло, а мы оба чуть не просрались...

- Так что слушайте в ваших бошках Звучащего, а то в дальнейшем с вами и не такое случится...

- Отож, пришлось согласиться.

*     *     *