Веле Штылвелд: Санитарная зона-4

17.
I.
Шлифовка каменных вершин в седые прошлые века
дух потрясает тех, кто жив и чтит историю сполна.

Слагает время с давних пор санскрит оплавленных веков -
журчащих звуков в них канва преобразуется в альков
волшебных слов и дивных фраз – в слезах историки подчас,
увы, не тот иконостас взирает с вечности на нас.

Над срезом каменных столов за космодромом космодром,
взрыхляясь в землю как самшит, гласит истории санскрит.

Не прежде доблесть – прежде щит… ему история вторит.
Ведь пламя ядерной войны объяло все материки,
сгорели веси, города, в пучину рухнула земля.
И так доныне средь пучин не ищут доблесть, ищут сплин.

В том сплине, в транспаранте фраз суров истории наказ:
планетой вновь не погреши, не разрушай, не согреши!

Разрушив, больше не стенай, поскольку будет проклят Рай.
Ищи последний космодром и убирайся вглубь времён,
где вновь по буквам прочитай, поскольку будешь проклят. Знай!
Не сразу «окнется» в слезах твой мир, разбитый в пух и прах!

Земля – чудеснейший вериг для тех, кто взвыл от передряг.
Они, сквозь прошлые миры, сошли на землю жить в веках.

Планета, правда, не «приват» – не мир один в нём, а миры,
согласно правилам бродяг не здесь ли строить храм Любви?
И учредить с теченьем лет к любви с почтеньем Новый свет.
Но в вечность канули с Земли, о том мечтания, увы…

Они умчались вглубь миров, всё тех же горько не святых,
содрав с Земли цветной покров, оставив нам былые сны.

Мир полумертвых пирамид на нас взирает без оков,
поскольку, что ему санскрит, когда ему важна Любовь.
Но прежде предана она, хоть не унесена с Земли…
Бредёт она по кромке сна, в который храм её внесли!

II.
От солярных к треугольным знакам открывает прошлое Земля.
Надо ли быть запредельным магом, чтоб прочесть былого письмена?
И пока планета не замшела, и пока душа не без мечты,
я читаю хроники Кибелы о мирах, откуда мы пришли.

Где я, кто я, что со мной?! Отчего я не земной?!
В чёрной патоке Земли проступает: Возлюби!
Возжелай в себе огня: Ave Whele!! Аве я!!
Кто я, где я, что со мной? Я – Земля, спешу домой.

Дом открытый, дом закрытый – убыл прибывший конвой.
«Орбитальник» прибыл тихо за добычей, не за мной.
Взял на борт огонь и пламя – отбыл прибывший с утра…
Где я, кто я, в чём витаю, что со мною… Я – Земля!

Древний каменный триклиний – треугольник давних линий:
каждый новый криворез – человечества прогресс.
Мы прожгли с тобой века человечностью, Земля…
От солярных первых нот к треугольным – нам на взлёт.

На орбите без кручин о солярности молчим,
потому что мы извне оказались на Земле!

III.
Египтяне были птичники – всё Пту-Пти да Пта- Пту-Пти.
Продавали своей прошлое на космическом пути.
По цене извечно мужества, по цене прошедших дней,
по цене рабов содружества с сопределом сизарей.

Египтянам были ведомы сопределы звёздных квот -
с каждой новой пирамидою возникал небес оплот.
И к нему стремились странники и паломники идей,
сквозь столетия-подрамники собирая звёзд елей.

Египтяне были страстными и Озириса чертог
на плечах несли согласными с тем, что он их вешний бог,
и в его чреслах рассеченных подбирали соль земли,
чтоб в грядущее осметченно, без проблемно перейти.

Но былое вечно скалиться, упорхая за порог,
и Изида только мается с тем, что вновь воскреснет бог,
тот, что ей был братом вроде бы и любовником в миру -
во саду ли, в огороде ли, в бог весть ведомом году.

IV.
На поющем наречье Химеры эпос свой перепели шумеры –
Рассказали о рабстве времён. Энке встал среди прочих племен
И отправился прямо на небо у асуров не требовать хлеба,
а свободы для вечных рабов - полудиких, голодных скотов…

И пришельцы его обучили – мол, асурам важны не рабы,
а сатрапы, чтоб сами смогли бы в услуженье асурам прийти -
от десятников грозных с бичами, и отменными к ним палачами…
с подхлестными, живущими в страхе, обреченно идущими к плахе.

И сатрапы тогда бы смогли управлять не скотом, а мозгами,
прежде сами обредши мозги, чтобы стать над рабами вождями.
Ведь вождям надлежит жить в чести… А мозги всех идей окантовка,
увеличиться к жизни сноровка, и опять же суть дани: Плати!

Нам – асурам… Всё верно, гляди… Ловко это, ты сам понимаешь,
что же, Энке, так долго страдаешь, стань царём - управляй и дели:
что для нас, то для бога Мардука – десятин шесть по мере плати!
Всё иное, что прибыло в руки, сам себе за услуги бери!

Если выживешь после при этом, станешь царствовать прочно потом,
хочешь, праздно - великим поэтом, хочешь, страстно - иным чудаком,
только грабь, чур, рабов без утайки, а всех прочих идейкой бери,
мол, построим столицу, всезнайки, Вавилон всей старушки Земли!

Но коль станут тащить очень много, ты уж просто прикрой кондачок,
Рухнут стены, беды в том немного – подорвём Вавилон и молчок!
И повергнем во имя Мардука и рабов, и сатрапов, их жен,
и поверь, всех их будущих внуков… Ну, какой нам от жуликов прок.

Но тебя мы восславим, однако, всё же ты – исторический факт,
и тебе надлежит, сиромаха, за ворье отдуваться в веках…
И с тех пор, только прах был развеян дивной башни и пал Вавилон,
встало племя земных ротозеев, верить всем, кто во лжи обличён.

Ну, а тем, кто погибли при этом, будет миф воплощен в постолах,
потому что известно поэтам, мир не вертится в рабских руках.
Всюду есть палачи и сатрапы, а в империи ссыльных ГУЛАГ,
где барачные тощие «капо» всех иных сторожат в кандалах.

Ко всему государевы слуги их услуги не ценят на грош,
за фискальные сучьи заслуги звуки флейт не сыграют: Даёшь!
Хоть асуры однажды пропали, но остались в дыханье Земли
те, кто прежде землян предавали, те, кто завтра и вечно рабы.

V.
BABILON

В кулаки заплетены кинжалы, в кушаки завёрнуты стихи.
Леденящий ветер острым жалом обрезает крылья у Земли.
На Земле, на торжище несладком городят земляне Бабилон:
бёдра в допришествующих тряпках, тяпок гул во множестве колонн.

Зуд племён идёт разноязыких. Вдоль дорог – халупок грязный вид:
глинобитных мазанок безликих, из которых смрад и вонь летит.
Маются плуты, бродяги, воры – мерзкие достались времена!
Клинописью выбиты законы... Рябь клинков, тогда как голова

лишь одна – на праздник и злодейство, лишь одна – на беды и мечты:
Узников казнённых ротозейство, мудрецов печальные персты.
Дивных слов последняя отрада, Вальтасар в отчаянном бреду.
Даже он хлебнул от жизни яда, у поступков злых на поводу.

Оторвались тени от забора, расплескав нектар беспутных душ.
Бродят в мире призраки раздора, шепчут Бабилону: “Грешен уж!
Согреши и впредь, греши, обиды в том тебе не будет и стыда...
Что тебе сады Семирамиды. Падший ты и в том твоя беда!”

Уголья сожженных слов – кручина, распри подзаборные – раздор.
Узников со стен швыряет чинно блудный пёс – развратный Бабилон.
Кто они, укравшие не злато, кто они, познавшие слова,
знавшие пришествия Пилата, так и не принявшие Христа...

Все они в душевных метастазах прокляли заведомую ложь.
Бабилон, решайся без отмазов! Отпусти их, а не то - умрёшь!
А они пройдут века и веды, на кострах пылая как в аду,
пересилят ненависть и беды у судьбы своей на поводу.

Их язык атланты создавали, ради тех, кто будет впереди.
Это им завещаны скрижали, а тебе – лишь мёртвые следы.
Мутные событий кривотолки упорхнут на небо – в райский сад.
Позади угроз пустых осколки, впереди историй термояд.

Узники сгорят в бреду кровавом, висельникам вырвут языки...
Бабилон, веков седых анклавы рвут землян оглохших кадыки.
Миг гортанных говоров нездешних – Бабилон ста тысяч языков
растворился в прах деяний грешных, навсегда простив своих рабов.

VI.
Надо менять декорации в доме, надо собраться без вдохов: вейзмир
и обнаружить иголку в соломе, вставив в ушко её солнечный мир.
И перешить декорации света в новом декоре, в волшебных тонах,
и в драпировку закатов при этом вшить изумруды в янтарных слезах.

В жёлто-зелёных оплавах планеты сцеплены вязко прошедшие сны.
Предки, страдая, писали сонеты. Предки, стеная, писали псалмы.
Мы же сегодня мечтаем и дышим, пишем сонеты, слагая слова
в светлое счастье грядущее впишем, мир под которыми раз навсегда!

VII.
Я взял у мира то, что так хотел: кусочек неба в астрорефератах,
и древних астронавтов глазури с наручными часами в дивных латах.
Земное время у землян в крови, где б странствиями их не заносило -
земное небо, голубень земли, и голуби, парящие над миром.

Как будто время засветло вошло и замерло в полночную годину,
меж тем – семь тысяч лет уже прошло, и мы гаджеты носим в Украине.
А матери подарок на шкафу не вызывает зависть и раздоры.
Хоть это командирские часы – сегодня их не носят и пижоны.

Мажоры – те с планшетами, дружок, – им в прошлое планеты не пробиться.
У астронавтов прибывших был шок - где Атлантида: мир их растворился!
Всё новые – откуда? – племена. О, время – это дикие народы!
Они снедают поедом себя, не зрея звёзд и вещих таинств коды.

Коснулся ремешка - и нет тебя: ты в Запределе, мир тебя не гложет,
но дальше – только дикая земля, и больше ей никто уж не поможет!
Не будет так, мы Боги! Мы пришли! Сошли, восстали, прибыли из весей
космических далёких, в длань земли, чтоб передать слова сакральных песен.

Чтоб обучить, чтоб вновь вернуть на путь, с которого сорвалась Атлантида…
Из чрева океана не вернуть её ученых, попранных в гордыне.
Ну что ж, отныне раз и навсегда: мы - Боги, мы - пришельцы, мы – магоги,
мы до тех пор, покуда вновь Земля не обретет душевные отроги.

Мы повторим славянский черторез и освятим планету сталактитом,
Который прожигал черту небес до самого сакральнейшего скита!
И начертаем птиц среди пустынь на скалах между Наско и разломом,
откуда Атлантиду отделив, мы словно разнесли планету ломом!

Но времени у нас, увы, в обрез, часы на ремешке вонзились жалом…
Успеем ли, когда событий лес переиначит времени причалы.
Дабы опять планеты не предать – нельзя нам больше памяти стыдиться –
Пора запястья века приучать к часам, которым следует кориться.

Планета снова в астропадежах, и на планете вновь судьба подложна,
покуда не поймем, что наш очаг – Земля, планета в ауре тревожной.

VIII.
Вновь инсулы - истории веки - коммуналки путан и рабов,
кто-то скажет, что мира огрехи, кто-то молвит, проруха миров.
Ну, а мне вдруг в багровой тунике предстаёт император Нерон -
христиан жечь велит в базилике, а сжигает империю он.

И по Риму с мечами - измена, - и при грозных в ночи факелах
легионы ступают степенно жечь инсулы: всяк житель в них - враг!
Император, не гуси ль орали, мол, не следует игры играть
на детинце великой державы, где народ вправе Рим отстоять!

Рим пылает - имперский, кровавый, префект вигилов - всадник сноров:
охраняйте палацы державы и к огню оттесняйте рабов.
Пусть погреются в жаренном месте. Не распять же всю свору за раз,
а Отчизна в крови и инцесте вновь подымится в тысячный раз.

И пребудут вожди и герои, императоры, всадники в мир,
где погиб Вавилон, пала Троя, Карфаген на века сокрушим...
Ну а Рим... В нем свои капитулы, как заметит однажды Нерон,
что в пожаре повинны инсулы, а нисколько, увольте, не он!

И прикажет отныне и присно высоту этих монстров пресечь,
а рабов высечь в пользу Отчизны, а путан бычьим корнем распечь
в Колизее публично, прилюдно - только нет ни путан, ни рабов...
Украины расщерблено утро перекошенным зеркалом снов...

Это сны безобразной державы, где бесправие введено в ранг -
не пригнулся, паршивец упрямый, - значит враг!
И тиран торжествует как прежде - Михаила Воронина фрак
ничего не изменит... Надежды у народа тяжелый кулак!

IX.
Война на войну, беда на беду сошлись на кровавом угарище,
и встали в огне, и стали в бреду мальчишки на страшном пожарище.
Любовь на любовь, безумство и боль никак не вернуться в чистилище.
В ответных словах, как град в смертный бой восстала народная силище!

X.
Мы опять живём в инсулах жарко-парко,
мы опять живём под дулом зло и марко,
нам опять грозят отметкой серой зоны,
где нехватка кислорода и озона.

В знойный август ни дождинки нет, ни тучки,
доживём до сентября, как до получки.
Побредём по перистальтике эпохи,
ах, подумаешь, инсулы – столь ли плохо…

Перемнёмся, перебудим, пересилим,
мы опять живём и ладно - в полной силе!
Жизнь опять вождей, героев и дебилов
перемешивает в нации-горниле…

XI.
Народ украинский не прост средь путинских атак -
он в исполинский станет рос, поскольку Путин - враг!
Не станут Гитлером стращать - поскольку тот чужак,
а станут Путиным пугать, поскольку тот - мудак!

И племя выросших сирот восстанет на крови,
и встанет полк сиротских рот, и армия: Круши!
Народ украинский не прост, и сироты страны
ещё восстанут за любовь как хлопцы-«богуны»...

XII.
Играет время в коридоре лет резным узором старых кинолент.
А там, где киноленты ни к чему – играет время в сказок чехарду.
За каждой сказкой солнечный рассвет, да в ней к тому же – уймище побед:
Дракон повержен, принц женился вновь, в который раз пролив чужую кровь.

Увы, как прежде, сказки на крови, а свадьбы в королевстве – без любви,
и отовсюду криво зеркала всё врут как прежде, в прошлые года.
И нет в том даже капельки любви, поскольку эти сказки на крови.
Архивы превратив в нотариат – всё лгут и лгут в который раз подряд!

Всё врут и врут историй кондачок – читай их между строчек, дурачок.
Мол, Путин – это Вова-мундилей – говенных, а не сказочных кровей.
По расписанью счастья он не даст – поскольку сам в истории балласт,
И оттого реальное АТО важнее, чем кремлевское лото,

В котором - чет и нечет и про нас… Мы вырвемся: свобода наш карас.

XIII.
Мы расходимся мирами - но не более того.
Всё иное между нами - продувное Спортлото.
То ли ангелы подсели на ганджовый самосад,
то ли дьяволы пропели им дорогу прямо в Ад.

На войне страны-країни с рашкостанской шантрапой -
всюду в тренде домовины и эклектики отстой.
Над Донбандой телевышки обнажились до нага:
из-под путинских подмышек лгут в чужие потроха.

Так рвануть бы это бл@дство под елдовый трафарет -
до имперского коварства докизделся наш сосед...
Аты-баты автоматы, калаши в чужинский зад,
а затем уж за лопаты - хоронить за рядом ряд.

Упокаивать их души - мудаков и алкашей,
потому что время душит их удавкою взашей.
То, что выбыло, ребята, не коснется больше нас,
в мрачной памяти солдаты вспомнят путинский маразм.

Кремль увидит домовины очень скоро наяву
за країну Україну он отпутиться в гробу!

XIV.
В пантеоне веков – панталоны богов.
Мой отец был суров к этим странным созданьям.
Уходя на базар за хамсой и вином,
он богами честил тёток-дур в наказанье.

- Не Венера ты, глядь, а Горгулии дочь!
Не долила вина, чтоб тебя Пан потрахал…
О, пречистая мать мифотворца Христа,
чтобы в полночи к ней ты явилась бы бякой!

Чтоб поднялись от страха у дуры власы,
под которыми вряд ли водился мозжечок.
Не случайно, горгулья, ты носишь усы,
не Харибда ли тётка твоя из Двухречья?

Наливай, сам Дионис, он старый чудак,
закрутил свои кудри. На них и повесит,
потому что ты впрямь потерявшая страх,
как Дидона мозги навсегда в Страхолесье.

Там она дорвалась до армейской бадьи
оттого, что Эней её вовремя бросил…
Не матросил, не лги… Не сошлись по любви…
Кто ж, плутовка, мозги так тебе скупоросил?!

Доливай, говорю! То, что третий стакан -
не считай, я плачу, в своё горло и вылью!
Ева Браун, ворчишь… Вот и я проворчу…
Видно, чуточку я что-то лишнего выпил.

Вот и боги, мадам, не носили портов.
Оттого там, где пьют, там и ссут без штанов.

XV.
Я давно не писал поэтических строк -
за полгода душою на веки продрог,
фоторяд на фейсбуке как в страшном бреду -
здесь девчата, там мейделе - всех их люблю.

Но никто мне не скажет, а кто виноват,
что девчата и мейделез в форме солдат -
два народа в крови, я старик Агасфер,
мне хватает любви из-за облачных сфер, 

но никто мне не скажет, за что невпопад
и девчата, и мейделез в форме солдат!

Как набат на крови, как любви парапет -
нам не надо брони, там, где солнечный свет 

льют глаза этих дивных девчонок в брони.
В них к Отчизне любовь «шейнер»-гарні они...

*     *     *

Видно, поэтить - это гражданская повседневность...

Меморандум Веле Штылвелда от 4 июля 2012 года

Я русскоязычный киевский литератор, нФ-автор. поэт, сетевой журналист. Мне не претит украинский язык. Претят в нем, нынешнем, коды ненависти... Не мне, и не депутатам решать на каком языке будет говорить народ. Но по мне,  на галицийском диалекте КабМин не имеет право разговаривать!

Публичная договоренность со времен Слуки в 1918. Полтавско-Киевский диалект признан условно говоря «хох-украинским». Литературным украинским. Хотя, с точки зрения Европы галицийский диалект более всего германизирован. Такая кухня... А еще козацкий и казацкий диалекты Левобережья, а еще харьковско-сумской почти русский, кстати и ющенко сам из тамошних мест, а еще отсутствие науки.

На этом надо ставить сегодня крест и президентское вето. Украина не готова к Гражданской антифаде на почве язычно-мовного раздрая...  Не готова... Кстати, козацкий и казацкий диалекты пограничных субэтносов Украины и России породили донбасский суржик...

Интересно и другое - как в любом ссыльном районе царской, а позже советской империи - этническое в Донбассе было продавлено на смерть... здесь и работяга-еврей и работяга-немец из крымских скорее назовут себя шахтерами, и если чухнут, то сразу в Израиль или Германию... Менять свой регион на иной другой им не по духу...

Бендеровщина... Нам приходиться в Киеве мириться со всеми наносными влияниями украинской речи администрации - от азаровского и гамереканского до галицийского, днепропетровского, донецкого и сумского... Но возвращать нам еще только предстоит полтавско-киевский диалект, дабы не охаметь от младых ногтей и не облечься в некую очередную региональную ненависть...

Нам смешны и войны за язык и «рычащие» диалекты... Под сурдинку этих горе-воителей раздевают и обдирают как липку весь украинский народ со всеми этносами и субэтносами...

Сегодня политики страны должны взять непременный тайм-аут. Время президенту сказать категорическое БРЭК и наложить президентское вето! Без экспертизы Академии Наук Украины данный законопроект может превратить страну в место для длительных конфронтацией! Как общественный деятель Украины, её известный сетевой автор, обращаюсь к тем, дому дорог межэтнический мир в стране! Поддержите меня, пожалуйста! Не время молчать!

Под сим киевский литератор Веле Штылвелд