Веле Штылвелд: Questo romanzo или берег Феллини, продолжение 14

© Ирина Диденко Ангел спасающий

44. 
Пересмешливые немецкие мальчики в преднебесном Сан Марино выгребают в традиционных бундес-бутцах прямехенько в поднебесье. Выщербленная немецкими танками арка древнего римского воителя вновь восстановлена, но под ней для предков этих парней навсегда расторглась Вульгава. Потомки карателей не приминут нен-нет да и покосится туда, но при этом каак бы отстраненнно. Наши деды и отцы здесь насрали, подлецы... Но не мы же - юные и ловкие пацифисты!

 Но нет среди них хотя бы одного гармониста-гармошечника Фреда. Они бредут до древним камням вышнего Сан Марино, признавшего Италию сюзереном, но не хозяеном своей вольной и гордой земли - два города, восем местечек и ни одного немцу с подданством этой горной страны. Здесь всем завоевателям навсегда было сказано - срать домой! Гей какун, марш!

И хоть не отмечается в этой крохотной волшебной стране ни день пограничника, ни день танкиста, но в нее больше никогда не ворвутся злобные фашистские танки. Но пасаран! Хоть здесь фашизм не пройдет, посколько и в Италии, да и в Укаины у него есть свои традиционно стойкие симпатики.

Как бы мне вам объяснить, что даже в своем чисто отпускном созерцании я продолжаю кропать бесконечную книгу памяти и, увы, конечно же непрощения. И это потому, что в том или ином месте на планете в очередной раз зреет та или иная нация или сообщество, крепко глотнувшие вчерашнего озверина. Иной раз сами жители подобных мест представлялись до боли просто, мол, занесло нас к вам отдохнуть прямиком из Рашки-парашки.

Даже мне подобное разглогольствование было не по нутру. Простота позадористей чем палач. Хоть у кого-то квач, а у кого-то ржаной калач, но опускать свою страну, если честно, негоже... Если и начинается здесь чувство  Родины, то с особым к себе самому непривитости, доходящей порой до крайней одичалости.

 Приезжают порою парии изъеденные серой тошнотной желчью, а ты с ними здоровайся, наблюдая за их обратной эволюцией в прах. Таким что война, что сума. У таких просто нет ни-ка-ко-го определенного будущего. Вот у немцев гогочущих на горних и горных тропах изумрудного Сан Марино - оно - это будущее есть, а вон у тех халатистых сероватых особей, низлагающих публично коды своей опущенной родины, с этим будущим не сложилось...

В стране всяческие кладбищенские жмуры и гастролирующие по всей планете двухсотые возведены в особый ранг населения... Отдельная тема. Бррр. Зайду-ка я винный магазинчик демонстрационных винных продаж... Русские, немцы, тайные генералы и внуки эсесманов в равной степени приехали сюда в поиске душевного упокоения и разрады.

Приезжают оттуда парни, изъеденные серой желчью. Их лица словно выскоблены от человеческих черт в серо-зеленых ляповато-грязных аурах исторической безысходности с непревычки ужасают. Серые да и только. И эти к сему бабьи голоса из одичавшего на столетия заволжья. Как такое смогло со всеми ими произойти? Ведь вчера мы еще так славно гребли в одной государственной лодки, хоть и зазывали это государство сразу в притык бугра - импереей Зла. А возможно, это облик любой империи, но только нам вчерашним он был не заметный? Как знать, как знать.... Интересно, а как сами мы выглядим со стороны?

Не думаю, что более лице приятно.... И от нашего в нас такого же мелкочеловеческого выскальзывает только одна такая же мелко злобная суть, хотя, казалось бы, за плечами поездки в полтора десятка стран, исповедующих некое ощеее планетарное евразийство, которое, увы, всех нас не красит... Как это могло во всех нас вызреть и со всеми нами произойти?

Чем таким злобным и тяжким должна была заболеть очередная земная цивилизация, чтобы так ужасать собой окрестные миры и державы?! Отчего и как долго будут нас сторониться? В чем мы заблудшие да так и не покаявшиеся в неприглядности своей земной.Неужтоль мы стремимся к некой коллективной планетарной форме жизни с мелко усредненным интеллектом и почти иссеченной из нас моралью? Кто мы тогда?Разне не новейшие биороботы, которых все еще не довели до ума. Вот только этот ум доводчиков еще более изощренный и злобный чем наш коллективный уже, но все еще долугий умишко?

Как это случилось, что на нашей древней земле, куда там по заграницам, мы превратились в духовно обезличенные едва ли не птичьи стаи ведомые алчными злыми воронами. Все подробности этой жуткой трансформации мы привычно оставим на совести наших недолугих политиков, ведь такие пушистые, Господи! Но все наши беды уже давно упали на нас и наши не сегодня поседевшие головы. Как мы на все это приморозились, как мы отморозили и растолкли на мелкие ледяные осколки наши некогда горячие души.

И что станет определять нас в очередной раз завтра   пятого года странной окопной войны, когда только для того, чтобы просто поговорить мне понадобился целый северный тайный генерал, потому что на юге такого для меня не нашлось! Да он имперец, да, я нет... Но как бы это связать... Мы словно из одного караса, из одного детства, из одной памяти, просто со временем нам раздали разные грушки. Не зря же в народе говорят - в каждой избушке, свои игрушки, хоть нынче они и черного предназначения.

- Что же ты, генерал Алеха, наделал?

- Что же ты, писатель Веле перед собой промолчал?

Кто мы и куда нам идти. Разве только не во чера еще разрушенный повсеместный Ад предпочтений, из которого, увы, мы выбирались поодиночке... Каждый умирает в одиночку и только общий мир одиночек умирает быстрей в повседневных расторжимых страданиях. Это мир, в котором нас не учили жить и просто улыбаться друг дружке. Больше и говорить не о чем... Оттого промолчу в глухом одиночестве века даже здесь - на по сути волшебном берегу великого маэстро Феллини.

Потому что и здесь в удивительном солнечном Римини растормошилось страшное лихолетье и древнеримских легендарных ворот Тиберия. Я сиживал напротив них на какой-то даже не лавочке, а изящной древнеримской банкетке и смотрел на ассиметрию кирпичной кладки с разных сторон. И вот почему. После войны, покореженные фашисткими танками, прицельными выстрелами из них, израненнные ворота Тиберия почти не поддавались реконструкции, но жители Римини восстановили их едва не по кирпичику - кропотливо, осторожно, бережно.

Удивительно, но именно здесь в Римини завершился последний поход  дивизии Ваффен СС «Галичина». Члены дивизии «Галичина» были среди тех, кто не хотел возвращаться на родную землю под властью Советского Союза. Меморандум от британского министра иностранных дел утверждает, что большинство советских граждан было репатриировано без помех, но также отмечает, что все еще есть «группы непокорных на различных театрах военных действий, которые могут быть трудно репатриируемы, не прибегая к применению силы». Среди этих групп были и члены дивизии Ваффен СС «Галичина», которые в мае 1946 года, когда был заключен этот меморандум, находились в лагере для «СЭП» у города Римини в Италии.

Так что украинцев с Римини связывали трагедии прошлого. 30 января 1946 года в Комитете иностранной реконструкции (Overseas Reconstruction Committee), Канцлер герцогства Ланкастерского поднял вопрос использования силы в процессе репатриации, указывая на то, что «последствия могут быть неприятными». Что именно считалось «неприятными последствиями" - не разъяснено, но было согласовано, что «британское командование во всех европейских театрах военных действий должно приостановить насильственную репатриацию советских граждан» пока Ялтинские решения не будут пересмотрены. Такой пересмотр имел место в мае 1946 года, в результате чего было рекомендовано, что "нам следует применять принцип принудительной репатриации только к тем гражданам Советского Союза, которые были захвачены в немецких мундирах, или которые были участниками вооруженных сил СССР по состоянию на или после 22 июня 1941 года и которые после не были уволены со службы, или при наличии доказательств, что они оказывали помощь и поддержку врагу».

В декабре 1945 года общее количество перемещенных лиц, записанных как этнические украинцы, насчитывало всего 9190 человек. К июню 1947 года это число стремительно возросло и составило 106 549 человек.  Однако, украинцам не предоставили статус национальной группы, поскольку классификацию перемещенных лиц и военнопленных осуществляли на основании их гражданства, а не национальности или этнического происхождения. Денис Хиллс [15], которого в июле 1945 года Штаб командования войск союзников в Казерте (Allied Forces Headquarters) уполномочил подать отчет о «10 000 воинах украинской дивизии «Галичина», которых удерживали там как враждебный персонал, сдавшийся в плен британцам в Каринтии», пишет, что его задача установить идентичность этих мужчин оказалось нелегкой: «как их следовало зарегистрировать: как «польских», «русских» украинцев, как советских граждан или даже некоторых, как настоящих поляков? (хотя армия генерала Андерса в Италии не хотела иметь ничего общего с ними)».  Поскольку гражданство украинцев было непонятно, многие из них были классифицированы как «неопределенные» и, пока их статус оставался без изменений, их не имели права репатриировать.

Не все дивизионники были против возвращения в свои родные города и села, которые теперь были территорией СССР. Примерное количество лиц, которые вернулись добровольно, колеблется от 50 (как указано в отчете британской комиссии) до более 1 тыс. человек. Однако, для многих украинцев, в том числе членов дивизии, возвращение в Советский Союз было равноценно смерти. Марк Эллиотт подсчитал, что после Второй мировой войны, несколько тысяч советских граждан решили скорее покончить жизнь самоубийством, чем возвращаться в СССР. Для дивизионников борьба против репатриации началась с доказательства факта своего происхождения из Западной Украины, с территорий, находившихся под властью Польши, Румынии, Чехословакии или Венгрии. Команда по проверке беженцев, как показывает Хиллс, была крайне растеряна:

"Мои предварительные выводы раскрыли страшный сон картографа. Среди членов дивизии несомненно были настоящие советские русские, но с ограниченным временем и без соответствующих ресурсов, надлежащая проверка была невозможна, а любая попытка разоблачить «военных преступников» была бы фарсом. Поэтому я порекомендовал рассматривать украинские формирования, как единое целое и, поверив им на слово, всех членов дивизии классифицировать как граждан Польши из польской Галиции."

Несмотря на трактовку Ваффен СС «Галичина» дивизией, которая официально состояла из западноукраинских галичан, а, следовательно, никак не граждан Советского Союза, британские власти позволили советской репатриационной миссии осуществить собственную проверку дивизии. Задачей репатриационной миссии было найти доказательства, которые бы указывали на причастность дивизии к военным преступлениям, или доказать, что среди членов «Галичины» были советские граждане.

Члены советской репатриационной миссии сами часто происходили из Галичины и говорили на украинском, а не на русском, что должно было вызвать большее доверие к миссии. В своей статье Хиллс так описывает появление советской репатриационной миссии:

"Когда советская команда, под руководством генерала Васильева и полковника Яковлева, зашла в клетку, целая украинская дивизия, выставлена на инспекцию, молча наблюдала за ними. Майор Федоров посмеялся над тоненькими бивуак-палатками, в которых спали на земле тысячи худых, загорелых мужчин в потертой форме, а также с полевых кухонь в британском стиле и пайков. Генералу Васильев дали попробовать черпак супа и он спросил, есть ли какие-то жалобы. Жалоб не было. И действительно, жуткая тишина присутствующих мужчин показалась мне необычной и многозначительной. Это было испытание воли: советская военная машина не просто столкнулась с несколькими тысячами невооруженных, но решительных мужчин, но и с испытанием собственной репутации".

Лагерь в Римини, в отличие от лагеря в Белларио, был намного лучше оборудован для принятия более 8 тыс. украинцев. Дивизионники делали все возможное для улучшения своего пребывания в лагере. Они создали так называемый «народный университет» и выпускали информационный бюллетень с доступной информацией и слухами, которые распространялись о ситуации в Украине, которая теперь была полностью в составе СССР. Эти действия способствовали созданию определенного нарратива, который использовался как самими дивизионниками, так и британской комиссией по проверке беженцев, изображая членов дивизии, как людей заинтересованных в обучении и восстановлении своей жизни. На смену образу пленных врагов, членов Ваффен СС, пришел образ миролюбивых, трудолюбивых мужчин, угнетенных советской властью. Их будущее оставалось неопределенным: данные о возможном освобождении из лагеря «СЭП» в Римини не поступали и дивизионники, не имея информации о точных критериях принудительной репатриации, боялись возможного повторного визита советской репатриационной миссии и дальнейшего насильственного возвращения в СССР.

Как утверждают сами дивизионники, другим фактором, который помог им избежать репатриации, была регулярная коммуникация с Ватиканом. Дивизионников посещали священники из Рима, а иногда и епископ Бучко, Апостольский делегат украинцев-католиков в Западной Европе. Эти визиты приносили информацию об изменениях в политической ситуации в СССР и решениях, которые могли повлиять на судьбу дивизионников, а присутствие епископа повышало моральное состояние солдат и, вероятно, положительно повлияло на отношение к ним британских военных, ведь римское духовенство трактовало дивизию «Галичина» как своих подопечных. Поскольку Международная организация по делам беженцев (International Refugee Organization) не сочла дивизионников имевшими право на получение пособия (ведь их классифицировали, как вражеский персонал, сдавшийся в плен), Центральное Украинское вспомогательное Бюро (Central Ukrainian Relief Bureau, далее ЦУВБ) обратилось за помощью в деле дивизии в Ватикан. В ноябре 1946 года представители ЦУВБ встретились с апостольским делегатом в Лондоне с просьбой, чтобы Папа Римский вмешался в решения, касающиеся дивизии:

"[...] чтобы, когда союзники выведут войска, членам дивизии была предоставлена возможность иммигрировать в разные страны, а не являться принудительно репатриированными [...] было предложено [...] в случае срыва договоренности с итальянским правительством, предоставить им возможность стать гражданами Ватикана, пока у них не появится возможность иммигрировать".

В декабре 1946 года Богдан Панчук, директор Канадской миссии помощи украинским жертвам войны, также заявил, что "очень важно отметить, что Ватикан помогает в основном тем, кто не имеет права на помощь от межнациональной организации [по делам беженцев ...] Ватикан НЕ, повторяю, НЕ ограничивает своей помощи только для католиков, но и помогает многим другим, независимо от их религии. Ватикан получает большие квоты виз для стран Южной Америки и мы должны приложить все усилия, чтобы получить их как можно больше для наших людей со статусом «СЭП», и для тех, кто находится в Италии, Австрии и Германии и не имеют права на помощь [от межнациональной организации по делам беженцев]".

Иван Музычка, бывший дивизионник, который впоследствии стал украинским греко-католическим священником в Риме, утверждал: как только дивизионники услышали о возможности репатриации, находясь в британском лагере «СЭП», двое солдат сбежали из лагеря, что, по словам Музычка, было несложно, и прибыли в Рим, чтобы предупредить Ивана Бучко о возможной репатриации. Музычка рассказывает, что «Кир Бучко пошел в позднюю ночь к папе Пию ХІІ. [...] Похоже, что папа сейчас же соответствующими путями обратился к британскому [sic] штабу, чтобы не допустить такого шага». Неизвестно, эта ли активная защита «Галичины» греко-католической церковью под протекторатом Рима была одним из решающих факторов, который отдалил возможность насильственной репатриации. Однако эта связь с церковью безусловно стала частью развития нарратива о дивизионниках, который дистанцировал их от принадлежности к немецкой армии и приблизил к признанию их именно украинским подразделением. В свою очередь, эти факторы дали возможность британским властям создать нарратив, который изображал дивизию, как потенциально пригодную для перевозки в Великобританию. Однако, основным фактором, который позволил переезд дивизии в Великобританию, был вывод британской комиссии по проверке беженцев...

9 мая 1947 г. остатки украинской дивизии Ваффен СС «Галичина» были репатриированы в Великобританию. Однако были среди них и польские, и русские колоборционисты, спешно изучившие украинский язык! Ведь только украинцы были признаны недолугими несопротивленцами новому времени просто тупо обманутыми фашистким режимом. Именно на подобной формулировке настояли англичане, которых всегда отличал особый даже для европейцев снобизм. Те же, кто пожелал возвратится на Родину, получили по 10, 20, а то и тридцать лет лагерей и осели в Сибири, из которой до падения совка были не выездными. Затем им дали право вернуться к себе на родину "возрождать" через 30 лет после войны запустелую Западную Украину. И тут уже в Галиции начался настоящий строительный бум. Поизвлекалось из сховов золото 900 тысяч расстрелянных западно-украинских евреев, и жизнь как бы наладилась. Внешне двухэтажными доминами с выцяцкованной национальной яркой лепниной на стенах, а вот что было у этих людей  внутри - не перегорело в них и поныне - коды коричневой ненависти ко всем тем, кто просто жил на родной земле, не смотря на Голодомор и индустриализацию, Холокост и андроповские психушки.

45.

Время матерей... Страшнейшее для страны время Матерей. Дети либо убиты, либо натрамадолены, либо в бегах. Не далеко, но прочно - в Хорватию, Словакию, Чехию, Польшу, Черногорию...

Ужас.и высохшие слезы неприкаянных матерей первого разбежавшегося далеко не независимого поколения далеко не вольных украинцев. Вот примеры их зомби-ящика. Отец троих детей, программист, только пересек украинско-словацкую границу, тут же в трижды проклятом 2015 г. был снят с личной тачки и спешно отправлен в ато вместо местного контрабандиста... Где и убит... Нелепо, предсказуемо, тупо...

Матери сегодня инициируют бег детей заграницу убийственно несостоявшейся страны. Не судите молодежь... С них, как с гуся вода... Примите боль отключенных от семей своих детей матерей... Они жутко одиноко неприкаянны.

Сегодня брожу по магазинам, рынку... У женщин за сорок зашкаливает неврология! У них она бъёт до остановки сердца... Материнского сердца, скорее мать даст убить сердечной хвори себя, чем чад своих в возрасте молодых фатеров хрупких, ограбленных бандитским украинским олигархатом, крышующегося под крышей клептократической державности семейств пучка олигархов.

Помыслы матерей святы. Законы ничто! Они смяты и отброшены... Украинцы начали погибать от материнских родовых истоков корнями! Будьте прокляты украинские политики, со всеми вашими мазами и карманным кабмином, протухшим вру, и далее, далее, далее...

Сегодня удар судьбы приняли МАТЕРИ, и они первыми начинают массово гибнуть от бескормицы, слёз, страхов за близких... У Украины сегодня общий диагноз - КОРОНАРНАЯ МАТЕРИНСКАЯ НЕВРОЛОГИЯ.... Даже разбитные базарки в ужасе. Так уже было в средневековом Париже!

Тогда пляской святого Витта заболевали десятки тысяч обездоленных голодных, лишенных сыновьей опеки женщин. Чуть прикоснулся к средневековой летке-еньке поясунов и плясух - хана: агония и изнурительная в танце ужаса СМЕРТЬ!!!

Так СЕГОДНЯ ПОГИБАЕТ РЕАЛЬНАЯ НАРОДНАЯ УКРАИНА ПРИ ПОЛИТИЧЕСКИХ КЛЕПТОКРАТИЧЕСКИХ СВОЛОЧАХ!! Для наших ушлых политических нуворишей - это было последствием столетней англо-французской бойни, известной как война Белых и Алых РОЗ! Ныне - это агония совковой империи...

Тот, кто развязал в очередной раз подобную бесконечную бойню, дождется своих ЖНЕЦОВ, и те поглотят сих уродцев.

На том и Аминь!

 Вот почему хотелось бы написать миф об украинской матери.  Так случилось, что несколько украинских женщин в самое продуктивное материнское время связали с солнечной Италией, переехав туда на патронажные работы. Бабушек Муссолини непременно надо тоже смотреть. А тут всего 180 евро на автобусе и по затыркам Европы и вот он рабочий переезд в Болонью или Римини, а там безвыездная вахта - на годы.

Как там у Хармса, так нелюбимого Сталиным, - а бабушки всё падали и падали... Их и подсекают наши цепкие патронажки, отставляя Украине своих недоухоженных детей. Всегда пугал волчий окрыс этих юных псевдопатриотических и лженационалистических поборников.

Впервые столкнулся с ними на Оранжевом майдане. Это были сытые, хорошо и даже добротно одетые детишки, которые не читали лишние книжки. Они как могли несли груз своих матерей, бросивших их на опеку дальних родственников, реже мужей-ликвидаторов, для которых вопрос физиологии давно и прочно отпал.

Затем был Евромайдан и офонаревшие выросшие манкурты, для которых их матери стали существами эфимерными, спившимися, не принятыми назад в порушенные ими семьи, бросившие тинейджеров, а получившие волчий окрыс юных остервенелых манкуртов-боевиков.

Как по мне,эти матери - ПРЕСТУПНИЦЫ, и близкая родня этих женщин сознательно отторгла их и сделала их возврат на родину практически невозможным, потому что каждая такая возвращенка, вы их спросите, прошла при возвращении через крупорушку социальной глубинной ненависти за опущенные годы.

В Италии в Римини я их свято ненавидел, собственно и писал этот роман с оглядкой на них. Как они смели так поступать, на базе какого массового психоза, по какому моральному праву? Я все задавал и задаю этот вопрос женщинам-черепкам, женщинам осколкам некогда прекрасных украинских миров.

Но вместо ответа вдруг вижу как долгие четыре тысячи лет уставшие египтяне несут в Долину смерти прекрасные красные обожженные сосуды чьих-то несостоявшихся судеб только затем, чтобы разбить их в долине смерти на мелкие невосполнимые черепки.

И вот что страшно. Что даже через две тысячи лет кропотливые археологи не могут собрать обратно ни единого сосуда, хоть их там миллионы! Женщины-черепки, помните это! Ваши судьбы уже вынесли за родовой порог ваших разбитых миров!!

Этот миф в Италии мне есть кому рассказать... Хотя бы тому же преднебесному гармошечнику Фреду. Сам гармошечник Фред в разномерных полосатых гетрах, гольфы - фи! - настоящие клоуны их не носят перед лучезарным ликом своего преднебесного мэтра ничего не прося тихо играет на восьмигранной ручной гармошке-пикало и подпиликивает ей на трофейной губной гармонике известной в послевоенном мире как "дойчен золдатен, дольчен официрен". Мэтр Феллини еще реагирует на эту его не шибко смешную затею, а вот уже дежурный по Преднебесью Будда - нет! Но там, где Буддадаже шиша недаст, там Бог подаст на хлебные крошки  для причек ангельских...

Им всем там преднебесным едва не ангелам что? Не гоняться за искрометным и не идущим в руки годами искрометным счастьем земным - ни по кривой, ни по пораболе, а по своему собственному бесконечно непрерывному душевному лекала, которое подчиняет и облекает пространство в некую территорию счастья под стук древних повозок с давно прожитым скарбом прошедших в поисках лет... Дак-дыг-дык, дак-дыг-да - скрипят тарахтят медные обводы старых раритетных колес.

В это время сам мэтр Феллини готовится дать грандиозное галопредставление с зажигательными бальными танцами. Скрудж Мак Дак на груженной облачной барке уже повез в небесную кассу по жизни неразменные двухдолларовые монеты, на аверсе которых выбит профиль благороднейщего Фредерико Феллини. Ни единой из них он не даст никому. Потому что Скрудж - патологический скрягша, за что и уважаем небесным Ключником святым Петром.

Что и говорить... На последнем вздохе гениального старика Феллине была сладчайшая даже на выдохе жизнь, но теперь дышит уже не преднебесный Феллини, а подвластные ему Небеса: вздох, выдох, вздох...

Мардук, а вы еще не забыли о нем? - как и положенно бенгальским извечным сущностям - джинам просто на солнце посреди песчаного муниципального пляжа запросто множится на десятки смуглотелых торговцев, торгующих то вяческими электронными гаджетами, то бюсгалтерами и трусиками, то воздушными змиями, то парео, аксесуалами и прочими данскими принадлежностями, опять же металлическими палко-штангами для "селфи", женскими полосатыми бриджами и такими же платьями, а ко всему - паранджами, но таких ярких расцветок, что от одного вида на них подозреваются под ними особой прыти сексуальной тела...

Так вот, все эти торговцы обязательно намерены свататься или уже посватались к одной единственной итальянской простушке с подружкой-дурнушкой еще для одного комивояжеристого пакистанца. Но тут за добряпорядочность девушек неизвестно откуда берутся отцы молодцы и встают единым западным фронтом, отсылая всех этих мардуков, как минимум, на Сицилию на крупную разборку с тамошней Коза нострой, которую давно уже записали в несносно хорошие общественные организации всеитальянские святцы.

Всего этого так и не сумел до конца постичь северный секретный генерал, со временем допившийся до сине-лилового носа и зеленой тоски. поскольку ему навязчиво стали являтся нездешние охранники Самого и упрекать, что упекут его в предроги самого настоящего Ада, до которого они в страхах своих уже докопались! А это тебе не шахтерские копанки под Донецком.

К тому же секретному северному генералу казалось, что он сдал самый большой сектрет своего жуткого по сути инопородного мира какому-то Велику - бродяге и равноплюйцу на своих и чужих, от которого можно ожидать еще тех неприятностей.... Но что я так жил, как я ему сам поклялся памятью безвременно усопших ликвидаторов, и что важно, ради немногих выживших, молчать для чего и зачем носило его по шарику к мексиканским бандитос.

Но сейчас секретный северный генералв своей новой преднебесной подобе очень сильно озабочен иным. Как возвратить на орбиту в Черный саркафах смотрящего синего полукаратные иссине-синие энергокулоны, так недостающие в миребезумных энергий мирового пространства, где они обязаны быть в качестве планетарнего энергощита, рассобаченного в сердцах этит несносным Синим - полуземным куратором, полустарым младенцем со своей нянькой всем хорошо ведомой...

Здесь уже все прошлые блаблабла про энергетические атомные сборки остались в попе, потому что атомные реакторы существовали на планете и почти два миллиарда лет назад - только в одном нынешнем африканском Габоне уже точно четырнадцать. и витали над ними ангелы Шимиэль, Сараэль и Михоэль со своими всяческими коктейлями из мелкодисперсного белого золотого одномонекулярного порошка жизни. Нет, как ват таколе покажется? Им от этого порошка  поднебесное шоу с выходом из Преднебесья, а допытчикам этого золота - незаживающие радиоционные язвы. почище чем во время хулумов. Вот Синий тогда и настоял - а не пошли бы эти ангелы прочь! И они пошли, но самого Синего закатали в консервную орбитальную банку Черного принца из такого же мономонлекулярного сверхпрочного графита. Вот почему, вырвавшись из этой бляшанки и принялся иссине-синий  чудить.

Вот казалось бы, те же легковертные бабушки и те с кулончиками  из иссине-синего энерго кристала озлобились, и спасти положение отныне мог только Фредерико Фелини - явить себя с благочинными старицами, которые бы и озвратили старушкам их прежде трепетное предощущение радости, а не само столь страшное для окружающих свое личное счастье. Многие славянские женщины еще до них уже пробовали такое, но, как всем горько известно, практически всегда оставались у разбитого корыта.

- Просекко преднебесного бабуленциям готово? - волновался не за себя Алексей. Теперь бы он мог назвать себя и Алексием и самоположится на сан духовный, но до того ли было, пока мерцали опасистые  иголья энергоосколков  по всему берегу Фредерико Феллини. Нужно было начинать этот невероятно срочный парад-але, но великий Феллини, казалось бы, ну ни сколечки не спешил. Словно он словно примеривал и прилаживал у себя в энергобашке!

- Ну же, маэстро! Ну же!

- Не торопи, Алексей! отгенералил свое вот и дам иным ощутить перед кончиной хотя бы свое духовное генеральство. Это же сплошь матроны, основательницы целых итальянских родов! Их никто не вправе ни на чуть торопить, потому что сначала они примутся разговаривать, поскольку для них важно само questo romanzo, а затем они станут плясать пронзительные старинные танцы - бальные и ритмические - до одури! И только затем выйду я в расторжении преднебесья, ведя за руки одних к ним в земную юдоль, и забирая иных в наше театральное преднебесье!

- Но оно же столь безумно мало, что куда же они потянуться?!

- В вечность! Именно этого они и ждут, алексей, а иначе даже ты не самый мизерный иерарх Света, а просто так - потеряно бестолковый солнечный зайчик с огромными лопушинами всесто ушей. Усек?

...

...Вот и всё... Во время Феллини, генерал, нас с тобой просто выбросило впостсовковое безвременье со всяческими почти невозможными вывертами, за которыми не только полное отсутствие хоть как-нибудь осязаемого материального счастья, но даже нет и лучика горней Радости. какое уж тут Аллилуя? Так что не спеши, старина. Твоей вечности у тебя не убудет! Так что на чужую не шарься, так что просто лицедействуй, коль скоро сама жизнь тобой уже прожита, Хоть и отобрана у тебя по бесчестью! Хоть и было прежде страшно, н кому-то хватило таланта, акому-то  - простой житейской вывертки перед выходом в Преднебесье.

А что оно - Преднебесье? Кто-то называет его Астропланом, кто-то Чистилищем. Кому-то здесь назначено провести миг, кому-то год, кому-то даже не одно и не два долгих тысячелетия. И если отвлечься хоть от каких-то деяний, то можно сбиться с такими же как и ты нехлюями в мокрые предштормовые тучки-наглючки и нарезать по лагуне бесконечным серым дождем!

И нарезали бы, уж повеь мне, но тут вмешался Будда и предложил маэстро Феллини так скоро не воспарять, а приествовать небеса под праздничные кавалькады на преднебесных карнавалах почти невесомого касания к радости! За такие карнавальные встречи все эти пляжные бабуки отдадут тебе жизнь! А тебе только и надо обменять из крупицы иссине-синего энергокристала на золотые иконки их близких и святых отобранных у них накануне.

- Ну как, Алексий, осознал? Отож.... Доверься Феллини, а вдруг и тебе придется коротать с ним свою первую вечность...

 - Ладно, писатель, между первой и второй перекурчик небольшой, проехали. Ты вон там приглядись. Видишь на горизонте тучку? Это я проплываю в виде гуся лапчатого. Правда одноногого с виду. Вторую лапку я под себя скормно поджал, дескать, каюсь, не договорил, не допис с тобою, дружище писатель. Ты, если что не особо пиши об этой моей нынешней сентиментальности. Сам пойми, адаптационный период. И не такое бывает. Тут один из наших серым волком с заячьими ушами недавно по просценку преднебескому бегал. Так что я еще молодец....

Когда теряешь друзей, никогда не теряй память о них, пусть даже и в виде гуся лапчатого не хрустального...