События вплетаются в очевидность.


31 августа 2014г. запущен литературно-публицистический блог украинской полиэтнической интеллигенции
ВелеШтылвелдПресс. Блог получил широкое сетевое признание.
В нем прошли публикации: Веле Штылвелда, И
рины Диденко, Андрея Беличенко, Мечислава Гумулинского,
Евгения Максимилианова, Бориса Финкельштейна, Юрия Контишева, Юрия Проскурякова, Бориса Данковича,
Олександра Холоднюка и др. Из Израиля публикуется Михаил Король.
Авторы блога представлены в журналах: SUB ROSA №№ 6-7 2016 ("Цветы без стрелок"), главред - А. Беличенко),
МАГА-РІЧЪ №1 2016 ("Спутник жизни"), № 1 2017, главред - А. Беличенко) и ранее в других изданиях.

Приглашаем к сотрудничеству авторов, журналистов, людей искусства.

ПРИОБЕСТИ КНИГУ: Для перехода в магазин - НАЖМИТЕ НА ПОСТЕР

ПРИОБЕСТИ КНИГУ: Для перехода в магазин - НАЖМИТЕ НА ПОСТЕР
Для приобретения книги - НАЖМИТЕ НА ПОСТЕР

вторник, 24 апреля 2018 г.

Юрий Контишев: Как я предал армейского друга, и О моей фамилии, рассказы



  • В качестве неожиданного предисловия  к рассказу обо мне моего литературного и армейского друга Юрия Контишева:  
Сегодня прочел через 45 лет воспоминания обо мне и моем поведении в армии моего армейского друга. Советую почитать тем, кто в очередной раз пытается грести под знаком войны в бойцы Отечества всю нынешнюю молодежь. Как патриот и немолодой человек, хочу вежливо предупредить, и не пытайтесь.

Потребовалась Всеукраинская перепись населения 2002 года, чтобы впервые я честно записать себя не украинцем, а евреем. Но дело даже не в этом и не только в этом. Даже не столько в этом....

Все сорок пять последующих лет я только развивал в себе свои же прошлые комплексы. Заметил их в своей книге и Сергей Чирков. Так что дело не в культе личности, а в пожизненном почерке маленького человека,пока он не станет прочерком. Очень прошу, читайте.....

С уважением, редактор блога Веле Штылвелд



  • КАК   Я   ПРЕДАЛ  АРМЕЙСКОГО ДРУГА

Когда  я ушёл в армию...Нет, не  так! - Когда  меня  призвали  в  Советскую  армию, то  направили  в  ШМАС. Это - такая  учебка  в  авиации, где  учат крутить гайки  на вертолётах  и  менять  масло  в  самых  неожиданных  местах. В  смысле  -  менять  отработавшее  маленький   срок  масло  на  совсем  свежее,  дабы  упавший  вертолёт  не  послужил  причиной  "казни"  нерадивого  авиамеханика.  В  те  времена  масла  не  жалели.

Позже  я  прочитал  Войновича,  где  с  радостью  очевидца  нашёл  до  боли  знакомого  мне  Чонкина.  Это  был, конечно,  собирательный образ.

Руку  Чонкина   я  встречал  на  крупе  лошади,  вывозившей  кухонные  отходы   в  одном  гарнизоне.

Ногу  Чонкина,   обутую  в  сапог  без  портянки,  я  встречал  в  другом  гарнизоне.
Голову  Чонкина  я  встречал  на  плечах  молодого  прапорщика  в  херсонском вертолётном  полку,  который   полдня  блукал  из  эскадрильи  в  эскадрилью  с  пустым   ведром  в  поисках   менструации,  срочно  понадобившейся   другому   молодому   прапорщику   для   замены  в   хвостовом  редукторе   вертолёта   Ми-6.

Но  вернёмся  к  НАШИМ   баранам. Пардон!  -  К нашему   набору  новобаранцев.  Тьфу  ты! - Новобранцев!

У  нас  в  учебке  был  многонациональный  состав: украинцы (в основном),  русские,  греки,  евреи  и   евреи... других   национальностей.

Были  западенцы,  киевляне,  белгородские (я  и Вовка Мурахин)  и  несколько  коренных  ленинградцев. Забыл  сказать,  что  учебка  была  дислоцирована  под  Ленинградом,   возле  Ломоносова,   в  пгт.  Лебяжье  близ Балтийского  "моря - по колено". Ой! Здесь  я  выдал  кучу  засекреченных  данных!  Особистам  не  читать!

При  первом  знакомстве  с  "личным  составом"  сержанты,  как  прожжённые  покупатели,    выбирали    музыкантов,  художников,  писарей  и  прочих   творчески   полезных  личностей.  Вовка  Мурахин   изумительно    исполнил   матерные   частушки   и   его  талант   тут  же  спрятали   где-то  в  кулуарах.

Я  исполнил  "Танец  маленьких  лебедей"  на   провинциальной  семиструнке  и  был  со  стыдом   повержен  киевско-ленинградскими   битломанами   на  продвинутых шестиструнках. Потом   я  задолбался  постоянно   перестраивать  семиструнку   под  шестиструнку  и  пришлось переучиться  на  блатные  шестиструнные   аккорды,  напрочь  забыв  классическую   игру   по  "семиструнным"   нотам.

Потерпев   фиаско  на  "угадай-мелодии" ,  я  записался  на  солдатскую  пляску, где  давали  дополнительный паёк в  столовой. Благо,  что  у  меня  в  запасе  была  "золотая" медаль   за  русское  исполнение  лезгинки  с  кинжалом  на  Кавказе,  во  всероссийском  пионерском  лагере  "Орлёнок"  в  Туапсе.

Но  это -  отдельная  история  моей  небогатой  тогда  биографии.

Кстати,  в  этой  столовой  кухарка  виртуозно  показывала  нам,  молодым  солдатикам,  композицию,  собранную  из  спичек.  Композиция   изображала  половой   акт   и  двигалась  при  нажатии  в  определённом   месте.

В  солдатской  пляске  я  успешно  солировал   с   поспешно   разученным  "ползунком".  Это - что-то  вприсядку  с  поочерёдным  выкидыванием-выстрелом  ног  в  сапогах  вперёд,  в  зрителя. К  счастью,   сапоги  были   фальшивые,  то есть,  лёгкие,  пошитые  из  тонкой  кожи,  а  не  солдатская   кирза.  Иначе  пупок   развязался  бы  при  первом   же   выстреле.

Но  этого занятия  для  занятия  соответствующей  иерархической  ниши  мне  показалось  мало(  простите  за   тавтологию!)  и  я   подрядился   сконструировать  чудо   тогдашней   электроники - экзаменатор.  Не   смейтесь!  В  1973 - м  году   это  было   ещё  чудо.

Здесь   пора   вводить  в  повествование  основного  виновника  этого  рассказа - Витю  Шкидченко. Сразу   на   ум  приходит  фильм "Республика  ШКИД",  который  мы  сто  раз  смотрели  в  интернате.  Я  -  в Старооскольском,  Витя  -  в  Киевском.

 Витя  был   теоретиком   этого  проекта  и  сплетал  невесть  откуда  взявшиеся  в  его  голове  реле,  провода  и  прочие электронные   элементы   в  логическую  схему,  постепенно  переходящую  в  электрическую.   Среди  специалистов  она  называется "принципиальная  схема".  

В  принципе,  это  не  вызывало  у  меня  особого  удивления,  так  как  я  с  детства  был  фанатом  всяческих  радиосхем   и  хорошо   их  читал  безо  всяких  очков,  а   Витя  носил  огромные  очки  и  выглядел  вполне  законченным  интеллектуалом.

Наш  тандем   выглядел   гармонично.  Витя  был  теоретик,   я - практик.
Он  даже  паяльник   в руках  не  умел  держать. Зато  -  в голове!

Витя  был  оригинален   во  всём. Первая   его  "засветка"  перед  ротой  вызвала  насмешки   всех   и   моё  искреннее  удивление:  "Зачем  так   выпячиваться?"  Перед   строем   сержант  строго   зачитал   перечень  предметов,  разрешённых   для  хранения  в  прикроватной   тумбочке.

Витя  выпендрился  с  вопросом: " Можно  ли   ему,  в  виде  исключения,  хранить  в  тумбочке   ещё   тетрадь   для   стихов?"

- Каких  стихов? - опешил  от такой  наглости  сержант .
- Собственных! - скромно,  но  гордо  ответил  Витя.

-  Н-н-н-у...  разрешаю!  -  сказал  интеллигентный   сержант,  демократичный  после   матерных   частушек.

Рота   дружно   заржала.  Особенно  запомнился   рослый  водолаз-западенец  с  красной  мордой.  Второй  раз   он   заржал,  когда  на  вопрос "Кто украинец?",   Витя  быстро  поднял  руку.  Вместе   с  водолазом.

Витя   мне  напоминал   Чарли  Чаплина  и,  немного,  Швейка.

"Нечто"  интеллигентное,   в  очках,  ноги  "врастопырку"  с  вечно  "пустыми"   сапогами  (то есть, без  портянок,  на  босу  ногу),  так  как  ничего  не  успевал  и  везде  опаздывал. Он,  как бы,  специально  нарывался  на  конфликт  с  окружающим   миром:  с  сержантами,  сослуживцами,  уставом  воинской  службы,  с   собственным  желудком  и  другими   системами   жизнеобеспечения.

Но   первые   его  слёзы   увидел  я. При   собирании   схемы   экзаменатора  я  обнаружил,  что   он   работать   не  будет,  так   как  "контакт  одного  реле   сработает   раньше   и   обесточит   прохождение   сигнала   по   контактам   конечного   реле."

Витя  расплакался  от   лопнувшей   идеи,  но   через   два   дня   принёс   другую   схему.  Я  её   опять  забраковал.  Наконец   мы   "родили"   шедевр   и  на  нём   успешно   и   с   триумфом    закрепили   табличку   автора-рационализатора...  сержанта  Ляховецкого  Бориса  Батьковича (отчества  не  помню). (точно помню - Наумовича, еврей из Саратова - Ве Ша)

Немудрено,  что  "автор"  после  этого  взял   Витю   под   свою   опеку.

Я  же   тщетно  пытался  лоббировать   свои   интересы   в  неравной   борьбе   против   ретивого   служаки-украинца,  ещё   вчера   укрывавшегося   со  мною  одной  шинелью,  Коли  Кононенко.  Коля  с  садистским   солдафонским  наслаждением ефрейтора, отрабатывающего  первую  лычку, раздавал  направо-налево  всяческие   взыскания,  наряды  вне  очереди  и  тому   подобные   прелести  кнуто-пряничного   ассортимента.

Однажды  Витя   покорил  меня  ( и,  как  мне казалось, всю  роту)  своими  глубочайшими  знаниями   в   вопросах   арабо-израильского   конфликта.   Он   так   долго    с   упоением  на   политзанятиях   освещал   эту   тему,  что   мы   чуть   не   остались   без  обеда.

После   этой   бесподобной   "фултонской"  речи  украинца  Вити  Шкидченко   антисемитские  настроения  в  западенской  части  роты  перешли   в  новую  фазу.

Началась   длительная   эпоха  холодной   войны.

Наконец   пришёл   день,  когда  сержант  Ляховецкий  собрал    роту  для  обсуждения "так называемой,  высосанной  из  пальца  проблемы  Шкидченко".

Я  в  ту  пору  уже   считался   закадычным   другом  Вити,  доверительно   читающий   его   "запретную"    тетрадку:

" Я сегодня  целовал  твои  глаза.
Ткало  солнце  над  землёю   вечер.
Уходили   в  небо   облака
и  твои   чуть-чуть   дрожали   плечи..."
.
После  дворовых  блатных   семиструнных  песен  это   мне  казалось  настоящей   поэзией,  но...  перейдём   к   прозе!

Первым выступить в защиту Шкидченко  сержант Ляховецкий  предложил   мне.
И  тут   начался  АКТ  Предательства  Друга.

Я,  воспитанный  интернатовским  Кондуитом,  сразу  попёр  в  Швамбранию  и  занял  сторону   коллектива. Начал   что-то   мямлить  про  Витину   неадекватную  реакцию  на  шутки,  подтрунивания  и  приколы,  обращённые  в   его  сторону,  что надо,  дескать,  относиться   с  юмором  и  самоиронией   к  "издевательствам"  сослуживцев,  что  это  всё   ерунда   и  не  стоит   "париться".

Разочарованный   сержант  попросил   выступить  других. После   шквала  обвинений   и  нападок  на  Витю,  полного   разноса   его   выпендрёжно-чаплинских  замашек  вдруг,  неожиданно,  встал   Саша   Полынько,  здоровый   слоноподобный  будущий   сержант.

Для  меня   это  был   гром   среди   ясного   неба.

Саша   полностью   в пух  и  прах разнёс   мою   концепцию   и   обрушился   с   обвинениями   на   весь   " дружный  воинский  коллектив".

Такого  стыда  и  самоуничижения   я  не  испытывал  больше  никогда   в  жизни. Я  краснел,  я   бледнел,  я  потел  и  раскаивался.

Моральный  облик  Саши  Полынько   вознёсся  до  Пика  Победы ( это  - что-то типа   Олимпа   на  Джомолунгме),  а  я пролетел вниз,  мимо  уровня  городской    канализации,  прямо   на  дно  Мариинской   впадины.

И  меня  не   утешил   потом  более  поздний   рассказ   Вити  о том,  как   этот   моральный  Пик   участвовал  в  групповом   изнасиловании   пьяной   соседки   по  купе,   вкупе   с  другими   голодными   солдатами ,  ехавшими  к  новому   месту   для  несения  почётного  долга   воинской   службы. Простите  за  неуместный   каламбур!

Осталось  чувство  вины   на   всю  жизнь.

Перед  своей  совестью?
 Перед  Витей?
.
*     *      *
  • О  МОЕЙ   ФАМИЛИИ

 В  детстве  меня   часто   дразнили   из-за   моей   фамилии.  Она   была   не  очень   Иванова.  Не  очень  Сидорова.  И,  даже,   совсем  не  Петрова.

Она   была  - "Ко`нтишев"!

С  ударением там,  где  я  его  поставил.  Вернее,  НЕ  ИЗВЕСТНО  КТО  поставил.
Ещё  до  меня.

 Дразнили   меня  по-разному,  но  без  особой  фантазии:  "контуженый", " контя",  пожалуй,  больше   и  не   вспомню. Ещё  дразнили  за  внешность.  За  конституцию.  Мы,  два  Юры,  сидели  за  одной  партой.  Я  был  худой,  он - толстый.  Юра - тонкий,  Юра - толстый. Дальше  вся  фантазия  расточалось  на  моего  соседа : и   жирняк,  и   жиромясокомбинат,  и  ещё  чёрт-те- как.

 В  армии  я  был  Юра  Чёрный,  потому  что  был  ещё  один  Юра-земляк  с белыми  волосами,  Юра Белый.  Сейчас  отвлекусь.

 Однажды  я  стал  Юра  Зелёный.

 Случилось  это  после  отбоя.  Все  легли  спать,  а  я надумал  побриться,  чтобы  утром  не  торопиться.  После  бритья   я  попросил  у  соседа  одеколон.

Нащупав  в  темноте  какой-то  флакон.  я  обильно  им  помазался.  Благо, что темно  и  чужое.
Утром  вся  рота  грохнула  от  смеха   -  оказывается, я намазался  зелёнкой.

И,  уже  обильно   используя - опять чужой! - одеколон,  я  из  Фантомаса   постепенно  превратился  в  обычного   бойца.

Но  фраза " Юра Чёрный  стал  Зелёный!"  долго   вызывала   смех  соротников.
Вернёмся   к   моей   настоящей  фамилии.

Знакомый   прапорщик,  прочитав   на  внутренней  стороне   моей   фуражки   аббревиатуру  моего ФИО -  "КЮВ",  долго  обзывал   меня   "Кьюв".

Но,  более  всего  и  изощрённее   мою   фамилию   коверкали  в  официальных   органах   и   учреждениях:  то - Коньтишев,   то - Кони`щев,  то -  Конти`шев,  то - Конти`щев.  Очень  редко   меня   правильно  произносили  и  "ударяли".

Позже,  когда  я  стал  писать  стихи,  я  часто  пользовался  приёмом   нового словообразования   из  имён  и  фамилий   всяких   знаменитостей  при  создании  своих   опусов: "Под  пьедесталом  я, поэтом  непрославленным,  лежу  раздавленный,  Булатом  Окуджавленный."
Или - " Царь,  Айседорой об`Есенин".
Или - "Гангнусно гундосят...".

Это,  видимо,  очень  обидно  для  упомянутых  знаменитостей,  но  я  искренне полагал, что  это  - творческие  находки.

О лишнем  мягком  знаке  в  моей   фамилии.  Случай  в  институте.

Преподаватель,  при  первом   знакомстве   со  студентами   по   журналу,  попросил   вставать  и  поправлять ,   если   он  неправильно  прочёл   фамилию.

Я,  наученный  горьким  опытом,  сразу же  чётко  обозначил:
"Контишев!  Чисто  русская  фамилия! Без  мягкого  знака!"

Следующий  за  мной  студент  не  упустил  возможности   постебаться:
" Кузьмичёв! Чисто  русская  фамилия!  С  мягким  знаком!"

Когда  моя   сестра  Татьяна  училась  в  Воронежском  Университете, один  преподаватель   её   постоянно  доставал  тем,  что  по  правилам  русского   языка  такой   фамилии  не   должно   существовать. Заверения   сестры,  что "вот она! В паспорте! И у отца - такая   же! И у деда - такая  же!"  на  профессора    действовали,  как   аргументы   несмышлёныша.. Он  упорно   стоял   на  своём. И,  таки,  да!

Когда  сестра  провела   предварительные   исследования   и   поиски  этимологии   нашей   фамилии,  то   оказалось,  что  она  искусственно  созданная.

Выяснился  такой   факт,   что   в  19-м  веке  наши   предки:  граф   и  управляющий   его  имением   где-то   на  Урале  породнились.  Для  молодых  решили  объединить свои   фамилии  в  одну.

Что  с  чем   соединилось  выяснить   уже   сложно,  но  есть  предположение,  что   объединились   фамилии "Конти"  и  "Телешев". И  ударение, поэтому  на  Ко`нти.

Наверное,  стоит  гордиться  столь  "голубым"   происхождением,  но,  в  известные  времена,  это  всячески  скрывалось.

Смотрю  я  на  свои   руки.  Явно -  не рабоче-крестьянские!

Ими  бы   на   скрипке   играть,   да  не  обучен. После  8-летки- интерната   научился   во   дворе   играть   на   семиструнке.  В   армии   освоил  пианино, ионику,  синтезатор.

Но,   по-прежнему,  умею   "крутить  гайки"  на  вертолётах-самолётах( теперь и на  автомобиле), ремонтировать   любую   электронную  технику    от   телевизора - до  секретного  радиолокационного  прицела.

А  нынче  вот - стихи.
А  прямо  сейчас  - прозу.

Пишу  карандашом  на  чистом  листе.
Ручкой   плохо   пишется   после   елозания   графскими   руками  с  голубой   кровью  в  венах  по  белой   бумаге.

А   прописью   моя   фамилия  пишется   так:  "контишев"  -  не  получается  прописью!  Попробуйте  ручкой  в  сторонке!

Получается  ровно   десять   палочек   в   середине  фамилии.
Некий   частокол,   плетень,  забор.

На   сим   и  прощаюсь,  уважаемый   читатель.

С  графским   приветом  из-за  плетня
Юрий  Контишев.

Комментариев нет:

Отправить комментарий