Юрий Контишев: «Город за мечтой», авторская песня

Юрий Контишев: «Город за мечтой», авторская песня

Я за берлинскою стеной

Не взял Бастилию под вечер.

Мне больше удивить вас нечем -

Я сам, застигнутый войной.

Я заберу тебя с собой,

Наш путь обратно - бесконечен.

Чумацкий шлях уже не млечный

И до Днепра туман густой.

Я спас тебя. Я не герой.

Я взором блокпоста засвечен.

Иных уж нет, а те далече.

И город наш почти пустой.

А под полярною звездой -

Чума на оба наших дома…

И что нам рокот космодрома? –

Нам снится лишь сирены вой.

Ждём затянувшийся  отбой.

И снится нам трава у дома

Освобождённого Херсона…

И в небе город золотой…

Как создать буктрейлер для своей книги

• Буктрейлер — короткий рекламный видеоролик по мотивам книги. Широкой публике буктрейлер впервые продемонстрировали на книжной ярмарке в Луизиане в 2003 году: ролик рекламировал книгу Кристин Фихан «Темная симфония», десятый по счету роман из многотомной вампирской серии. Однако популярность буктрейлеры стали получать с 2005 года, благодаря развитию видеохостингов (YouTubе и др.) и социальных сетей.

Буктрейлер может быть серьезным или ироничным, он может быть точной иллюстрацией произведения или его вольной интерпретацией, даже пародией на книгу и сознательным эпатажем, цель которого — привлечь внимание к произведению. Близкой к буктрейлеру является видеопоэзия — подобные ролики снимаются по стихотворным произведениям, когда поэтические строки того или иного автора сопровождаются определенными визуальными средствами.

Создание буктрейлера — это творческий и вместе с тем коммерческий процесс, который требует тщательного расчета предстоящих затрат. Книга становится синтетическим жанром, и буктрейлеры тоже должны соответствовать этим требованиям: для их создания можно использовать самые разнообразные технические приемы (текст, инфографику, фрагменты известных фильмов, музыку, фотографии и т. д.). У буктрейлера есть множество разновидностей — мини-экранизация, интерпретация, видеопоэзия и даже пародия. Важно выбрать наиболее подходящий для данного литературного произведения творческий стиль.

Разнообразие подачи буктрейлеров обусловлено различными видами текста, которые появились в последнее время — электронные, интерактивные книги, а также мультимедиа, сочетающие как минимум три вида подачи материала:

текст,
аудио,
видео.

Сравнительно недавно появился новый интегрированный вид текста — лонгрид. Это длинностраничный материал, который позволяет полностью погрузиться в заданную тему благодаря тексту и интерактивным элементам: иллюстрациям, цитатам, инфографике, видео, сноскам. Таким образом, большая по объему и сложная по содержанию информация становится доступной и интересной для широкой читательской аудитории.

Еще один современный способ повествования — трансмедиа, когда для рассказа одной и той же истории (storytelling) используются различные медиаплатформы: книги, телевидение, вебсайты, социальные сети, мультимедийные презентации, компьютерные игры, афиши, плакаты и т.д.

Основные правила при создании буктрейлера

їБуктрейлер — короткий видеоролик, продолжительностью не более 3 минут
Основная задача буктрейлера — заинтересовать читателя, показать, насколько интересна книга.

Буктрейлеры рассчитаны не на массовую, а на целевую аудиторию, поэтому их бессмысленно показывать в кинозалах, главным способом их распространения являются группы по интересам в соцсетях. В этих группах можно организовать дискуссию на тему литературного произведения, по которому снят буктрейлер или провести видоеконференцию, чтобы привлечь внимание к рекламируемой книге.

Юрий Контишев: Зайцы в Страсбурге, путевые заметки

 

Довелось мне как-то поехать с женой в Страсбург. Будучи украинскими беженцами в Германии, мы воспользовались единым 49-евровым месячным билетом на все виды транспорта, кроме скорых поездов.

Для полной уверенности, посоветовавшись с земляками, мы с лёгким сердцем сели на региональный поезд в Фройденштадте – с пересадкой в Оффенбурге – и начали своё путешествие.

Советы земляков мы проигнорировали. Первый совет - Выйти перед рекой Рейн и перейти границу пешком через мост, учитывая, что граница Германии с Францией проходит по реке Рейн.

Мы пересекли границу, не выходя из вагона. Я сильно переживал, что на конечной станции Банхоф Страсбург нас оштрафуют за использование на территории Франции немецкого проездного билета. Обошлось.

Второй совет – Трамваи бесплатные. Садись на любой. Только – туристический паровозик с вагончиками стоит 8 евро. Жена решила любой ценой купить трамвайный билет. Поиск автомата продажи этих билетов увенчался успехом.

Но. Как им пользоваться без знания французского языка? Вчерашние прогугливания интернета никакой информации по этому вопросу не выдали. Я хотел обратиться к стоявшим неподалёку полицейским, но они моментально испарились в неизвестном направлении. Я даже глазом не успел моргнуть. Пришлось дожидаться оказии. Вдруг, кто-то из французов будет брать билет в этом автомате.

Нам повезло. Миловидная женщина средних лет вызвалась нам помочь, хотя её сын откровенно был против и всячески нам мешал. Стоит описать этого сына. Это был очень худой мальчик с узкими плечами и висящими, как плети, тощими руками. Ноги были такие же.

Вспомнились узники Бухенвальда. Они выглядели также. Что это? Месть за прошедшую Вторую Мировую? Но - женщина была француженкой, говорящей  по-немецки. Или, всё-таки, немкой, говорящей по-французски? Нет-нет! Немки так миловидно не выглядят.

Она доверительно сообщила мне, что мальчик - её сын, он болен и ему 28 лет. Я был в шоке. Несмотря на рост 175 см, он выглядел восьмилетним мальчиком из концлагеря. К тому же, оказался настолько умственно отсталым, что вёл себя, как домашняя собачонка. Мама манила его пальцем, и он следовал за ней. Когда моя жена пожимала, в знак благодарности, руку мадам, он испуганно бросался её защитить. За всё время, не произнёс ни одного слова.

Нам стало жалко эту женщину, но она нас не отпускала целых полчаса, пока не удалось купить эти злосчастные билеты. Даже пыталась воспользоваться помощью станционной чиновницы. Впрочем, это абсолютно не помогло. Мы добились нужного результата, только благодаря совместным усилиям. Помогло моё знание немецкого языка, полученного в школе, где я успешно избегал оценок по данному предмету выше 3 с минусом. Напоследок мадам, заговорщицки нагнувшись ко мне, пожаловалась на ужасный сервис вокзала, кивком головы показав на удаляющуюся станционную работницу.

Недалеко от Страсбургского собора, который более 200 лет был самым высоким зданием мира, мы выпили по бутылке газводы и закусили бутербродами, прихваченными из дома. Тратить деньги на кафе беженцам из Украины – как-то - не комильфо.

Чтобы найти туристический паровозик мы обратились в турбюро.

Ну…как обратились? Просто, нам опять повезло. У входа в бюро мы столкнулись с киевлянами. Мать и сын. Надо же? – Опять!

Эта пара разительно отличалась от предыдущей французской. Мадам была также учтиво обходительна. Сын разительно отличался от «узника Бухенвальда», несмотря на то, что был явным ботаником.

Очки. Брекеты на зубах. В остальном - всё в норме. Рост. Плечи. Руки-ноги. Явное расовое превосходство. Как это правильно сказать, чтобы было политкорректно? Великолепное знание французского, не считая русского, естественно. Удовлетворённые ответом, мы отошли. О войне и политике поговорить не успели. Единственная дополнительная информация – это то, что они живут в Страсбурге.

Вы спросите, а при чём тут зайцы, анонсированные в заглавии этого рассказа? Ну, не о расовом же превосходстве писать!

Зайдя в трамвай, мы сразу же напоролись на контролёров. О, эти бесплатные советы земляков о бесплатном проезде! Хрен вам!

Контролёр взял наши билеты, с приложенным к ним чеком, и начал что-то тараторить – естественно – по-французски. Не добившись  взаимопонимания, выскочил на ближайшей остановке, провёл нашими билетами по столбику с датчиком и вернул нам билеты. Мы усвоили этот урок. Но. Это сделали не все пассажиры.

Контролёры застукали двух зайцев, которые не только не просканировали свои билеты – они даже не удосужились их купить!

Их вывели на платформу и, видимо, расстреляли. Но мы этого уже не увидели и не услышали, потому что  трамвай, громко громыхая, предусмотрительно умчал нас подальше от места экзекуции.

Вот такая весёлая история про зайцев…ну и про расовые уроки истории. 

Веле Штылвелд: Переборы времени

Веле Штылвелд: Переборы времени

Ирина Диденко: Графика

Каждый год, с 1 по 9 сентября, на Земле происходит нечто загадочное, что привычно называют "чрезмерной дискретностью времени". В это время мир окутывает странное ощущение, словно время замирает, а девять дней превращаются в период полного безумия. Это явление не ощущается всеми, но для некоторых, включая меня, оно становится настоящим испытанием.

Многие могут и не замечать этой дискретности, продолжая свои повседневные дела, но для меня она стала частью жизни уже на протяжении десяти лет. И, к сожалению, это не только физическое ощущение, но и духовное бремя. В эти дни словно открывается огромный мир информации и возможностей, но одновременно с этим, мой разум переполняют непонятные эмоции и страхи.

Что это за явление? Многие говорят, что в этот период нужно сделать "правильный выбор", и тогда тебе будет предоставлена возможность жить беззаботно весь год. Но если выбор будет неверным, то следует ожидать какого-то ужаса, полного обрыва с реальностью. Это происходит со мной, и моя жизнь становится одним большим испытанием.

И я начинаю задавать себе вопросы: кто и каким образом выбирает эти событийные дни? И по какой системе оценивают, кто достоин такой ответственности? И что происходит с теми, кого выбрали для роли "контрольных менторов"? Эти вопросы до сих пор остаются во мне без ответа, и они мучают меня год за годом.

Мир, с которым мы сталкиваемся в подобные дни, полон загадок и тайн. Он подобен бурному потоку, готовому унести нас с собой в неизведанные миры. И хотя я не хочу играть в это пресловутое баш на баш с этими неведомыми силами, но именно они остаются властителями этого времени, а мы, люди, по-прежнему остаемся просто игроками в их непонятной игре.

Что это за мулька, мол, если делаешь правильный выбор, то тебе будет явлен год безбедного существования, если нет, то полный обрыв Петрович, как это происходит со мной, а если даже не со мной, хоть даже и это не важно, то скажите, пожалуйста, что происходит с людьми, которых выбирали для такой вот незатейливой роли контрольных менторов? По какой шкале их выбирали и измеряют поныне?

Эта загадочная дискретность времени оставляет множество вопросов без ответа и заставляет меня сомневаться в каждом шаге, который я предпринимаю в эти недели. Все начинается с идеи, что правильный выбор обеспечит мне год беззаботной жизни, но, когда я оказываюсь внутри этой временной сокровищницы, все становится непредсказуемым и капризным, как обрыв Петрович.

Мои собственные переживания не так важны, как судьбы других людей, которых, как я догадываюсь, также выбирали для роли "контрольных менторов". Каким образом они отбираются? По какой системе оценки их заслуг и способностей? Эти вопросы остаются без ответа, и они мучают меня каждый раз, когда это необъяснимое явление начинается заново.

В такие дни выбор между молчанием и криками становится особенно трудным. Молчание может позволить мне сохранить внутренний покой и избегнуть ненужных потрясений, но орать во всё горло - это, возможно, способ выразить свое недовольство этой несправедливой игрой, в которой мы все оказываемся вечно в заложниках.

В конечном итоге, в эти загадочные дни, когда дискретность времени преображает наш мир, мне остается только признать, что мы лишь игроки в этой неведомой игре неких сил, превышающих наше понимание. Мы можем пытаться разгадать ее тайны, но, возможно, истинный смысл этой дискретности времени останется нам навсегда недоступным.

Я понимаю, что не все, что записано с голоса, должно и может быть написано не всегда корректно и верно, но я регулярно диктую своему старенькому смартфону свои рассуждения, а уж он, как может, распоряжается русскими идиомами, и что-то с ними такое творит, что сие мне уже больше не ведомо, а тем более не подвластно.

 Но если резюмировать, то в 2023 году мы пережили очень тяжёлое, эмоциональное безумно жаркое лето, и вот сейчас я как бы на отходняке. 

Я вообще заметил, что первые девять дней  сентября - это время безумного галлопирования в предстоящую зиму, и оно обычно ужасно. Потому что чувствуешь каждую секунду времени, и оно словно тянется как резиновое…

Вот такой это адаптивный период Я всегда очень остро чувствую его душевные рытвины, словно отбываю духовный срок за всё окрестное человечество. У меня внутри взрывается целая вселенная случайных эмоции и я реально ощущаю коллапс. 

Это как странная сезонная болезнь, после которой я начинаю быть более устойчив ко всем вывертам времени. А до тех пор меня носит по какому-то параболическому пространству, и ни один Альберт Эйнштейн с этим мне не поможет. 

Я знаю, что это только моё чувство, но оно меня напрягает и почти упекает в ад. Наверное, я был рождён на пересечении нескольких десятков вселенных или попал в какую-то точку их особого перекрестия.

Так что в это время меня обычно трясёт. Я не знаю со мною не так, но чем старше сам становлюсь, тем весомее ощущаю, что меня внезапно словно растаскивает по различным уголкам мира или всех этих сопредельных мировым, пока всё это внезапно не устаканится.

А пока девятого сентября я буду, как сам не свой, как бы вне себя и как бы вне текущего времени и пространства. Так что до 9 сентября я просто действительно болею каким-то пространственно-временным разрывом. И это моя особая хворь… 

Бесспорно, найдутся тут же и те, кто решительно скажет:

- Да у вас обострение, батенька.

Ну и пусть себе говорят.

Может быть потому, что мой отец был хроническим алкоголиком, а может быть её и потому, что родители мои были из разных непримиримых между собой наций, меня постоянно выворачивает нетто не то по жизненному серпантину, но не по некой жизненной кривизне, а то и просто по каким-то ухабам и при этом всегда присутствует потливость от чувства сверхскоростного пересечения с другими если не мирами, то уж точно  с закрытыми трассами и шоссе, ни плоскостей, ни присутствия которых не должно быть в этом мире.

 Вот вы регулярно и много спрашиваете,  почему и отчего я писатель-фантаст? Да потому что я всё это чувствую! Но в этом году это происходит особо болезненно. Хотя я и знаю срок, когда это пройдёт. Это девятое сентября, а начинается всё обычно первого, и эти девять дней в очередном строго земном году я не могу управлять ни пространством, ни временем. Вплоть до того, что начинаю терять привычную  ориентацию.

Ну, какой же тут может быть Бог? Здесь присутствуют только базовые коды вселенной, но эти все потрясения где-то буйствуют внутри самого меня, но говорить вслух об этом их присутствие во мне в эти дни стрёмно. В окрестном мире  меня просто не поймут, хотя сам я знаю, что это произойдёт и пройдёт, и какие-то очередные вселенные разойдутся во мне по своим космическим трассам, а я так и останусь в пространственно-временной сторожке между мирами…

Вот поэтому во все остальные дни года я пытаюсь занимать себя какими-то рассказами из окрестных миров, чтобы они становились какими-то привязками к хоть какой-то реальности, которую давно уже во мне раздолбало на всяческие запчасти. С тем и живу...

 В принципе, это даже не страшно - страха не ощущаю. Но вот в последние годы почему-то начинает в это время тошнить некой инореальностью, и тогда хочется спросить у окрестных людей - какого чёрта они делают то, что делают и почему они не перестают выпазить со своих жизненных щелей и амбразур?

Зато почему-то они так легко лазят в одни и те же очевидные петли времени, и  почему они не идут дальше, куда должны были бы идти, ведь я это вижу!

Нет, они придумают какие-то всё новые и новые игры в сыщики-разбойники, воры и лохи, и играют в эти древние игры, несмотря ни на что, и эти игры с горем пополам понимают им выжить, потому что сами люди понимают, что больше ничего у них, как у человечества, нет! И от этого хочется каких-то новых рецептов и всяческих фантастических практик. 

 Вот я и кормлю над этим, но не выдал ещё им даже и йоты из того, что во мне уже накоплено от рождения,  а мне уж и лет немало потому, что если я начну свидетельствовать, то как мне кажется, я просто разнесу их иллюзорные чаяния и надежды к некой лоховой бабушке.

Ведь весь этот мир как по мне уже много раз всеми нами не один уже раз пройденный и повторённый, но  так и остаётся вторичным, мизерным, мишурным, серым и гадким, хоть сказав это, почувствовал, что хоть тошнота чуть-чуть отошла. И поэтому на сегодня это всё, потому что жизнь продолжается, а я хоть выговорился в той плоскости, которая меня занимает. Но передавливать этой плоскостью чужие миры я не намерен. А поэтому стоп! Спокойной всем вам ночи или светлого доброго дня в практически любой точке Земли.

А пока в мире Осень, а значит время литпаузы. Редкое время, когда комп пал, сам устал, но труд завершён... Архивы, переводы, редактура... Это было нечто, теперь в самую пору выдыхать. И радоваться за Украину. Потому что идет глобальное наступление, и сам  я сделал, что мне надлежит. Теперь бы вписаться в очередную военную осень... И отыскать хоть какой-нибудь комп. Для осуществления замыслов.

Пока же вежливый вопрос ко всем постсоветским антисоветчикам: простите, а хоть какой хотя бы один советский философ был разрешён средней советской школе, где не преподавали ни этики, ни эстетики. А о философии я  и вовсе слухом не слыхивал за все годы школьного обучения. Я услыхал только одну фамилию: кажется, некого Николя, а может быть, и ошибусь, Лосева. Это был последний советский эстет, рекомендации которого уже просто нельзя было игнорировать… Я даже не знаю, как сложилась его судьба, но благодарен ему только за то, что именно с него начался мой путь во взрослую философию двадцатого века. Очень было смешно и обидно, что все азы философии в советское время преподавались только для учащихся ПТУ.  Запомните это прежде, чем писать какие-либо посты, искажающие прошлую и,  увы, не самую счастливую, в общем, реальность...

Веле Штылвелд: Штрудель

Веле Штылвелд: Штрудель

Ирина Диденко: Графика

Как давно  я оказался в странном киевском сообществе таких же, как и я - по жизни - найдёнышей при живых родителях… 

Так вот, мой бывший папа был от рождения польским украинцем, то есть по матери, чистокровным поляком, да ещё притом по родовым да и духовным бабкиным корням - потомственным аристократом. Вот почему, он так слабо понимал и принимал в себе своё украинское начало. 

То есть, всё украинское во мне, как бы, с соседней улицы, с очень жёсткими дворовыми правилами, где мне - шейгицу места было отведено мало. Ведь моя мама была не только еврейкой, но и простой советской работягой, и тянула лямку с тринадцати лет… Со времени эвакуации из Киева на Урал, а затем, повторного возвращения в уже освобождённый в тысяча девятьсот сорок третьем году Киев.

Нет, в ту пору её больше чем «чумазая» никто ни разу не называл. Ведь она числилась в сталинских евреях, то есть была ребёнком отца красноармейца, во все последующие годы ребенком войны, которому в зрелые годы проигравшая Германия даже платила средства, которые честно и дружно украли киевские еврейские чиновники. Так что мамулэ бедствовала практически до последнего дня, хотя и уход за ней, парализованной обширным правосторонним инсультом после ядерной катастрофы на ЧАЭС, взял на себя Киевский Хесед Авод. Только за это я всецело благодарен игупецким евреям, которые всё же на её бедняцкие похороны не выделили ни копейки. И так бывает. Ведь деньги на похороны украл у неё второй украинский Президент Кучма, но это - уже другая история.

Так вот, отцом Тойбочки, а значит и моим еврейским дедушкой, был советский офицер-мостостроитель, о котором я когда-то уже вспоминал. Он был инженером-мостостроителем, который во время блокады Сталинграда  строил переправу через Волгу по тонкому и ломкому льду, к середине зимы ставшем - едва ли - не бронебойным. Эта легендарная мостовая переправа в ту пору строилась для того, чтобы встретились две советские армии – шестьдесят вторая и шестьдесят четвертая - вроде бы… Точнее не упомню, Именно здесь, фашистские войска Паулюса были взяты в кольцо окружения. 

Но так получилось, что переправа была выстроена, а сам инженер-мостостроевец однозначно погиб под фашистскими бомбами на построенной им  переправе. 

Юной матери достался его прод. аттестат, который делился на троих: между моей в ту пору двенадцатилетней матерью, бабушкой Евой, и моей прабабкой Эстер,  по семейному именуемой – Фирой. Фира сама по себе была - та ещё - уникальная женщина. Ведь она создала в ту пору единственный в Игупце женский миньон!

В городе погибших в Бабьем Яру евреев-раввинов и канторов, увы, тогда ещё не водилось, и случалось, что в детстве я часто ходил с Фирочкой на улицу синих Бараков, тогда как сами мы жили на Краснобарачной, и обе эти улочки были рядом с описанной Куприном улицей красных фонарей, где ещё и в первые послевоенные годы встречались благостные еврейские старушки в белых платочках из ситца. Почему-то обязательно в синей крапочке. Вот они-то однажды первыми на Хануку угостили меня сладким еврейским штруделем, в котором были арбузные цукаты, изюм, курага, мак и чернослив. Всё это сверху покрывалось нежнейшим домашним бисквитом и сахарной пудрой. 

В тысяча девятьсот шестьдесят втором году, уже дожившая до глубокой старости, моя милейшая прабабушка Фира (Эстер) в страшной муке отошла на тот свет, пережив годы голода и разрухи, две мировые войны, а к ним - многолетнюю гражданскую бойню, многочисленных сверстников, в том числе и мужей, в судьбе первого из них была трогательная свадебная поездка в Париж на открытие Эйфелевой башни, тогда как второму - Палиновскому, в его страшной судьбе был начертан Бабий яр, где его расстреляли в один из первых трёх дней сентябрьского Йон Кипура тысяча девятьсот сорок первого года,

Сладкие штрудели в бедняцком еврейском доме пекли крайне редко и то - только для того, чтобы принести его одиноким старушкам в той единственной надомной  синагоге, в которой они доживали свой век. Нам, детям - ни мне, ни моей тётушке Идочке, подобные сладости не полагались. Ведь мы в ту пору ещё не были старенькими, да к тому же, мы тогда ещё не знали, кто такой Гашем. Правда, с годами, переехав в Америку и став вместо Идочки Адой, моя американская тётушка – таки-  полюбила Гашем и по любому окрестному поводу стала очень громко, едва ли не громогласно повторять: - О, май гад! 

Нет, я не ошибаюсь. Она так и повторяла - не Майн, а Май...  Гад… Все эти языки: и английский с немецким, и идиш с ивритом напрочь перемешались в её головушке, и потому, мы повторяли за ней только то, что сама она сумела усвоить: oh my god, oh my god… Хотя самого меня этот «майский гад» уже напрягал… Это была какая-то заокеанская Вера в зарубежном филиале - некогда моего - трепетно любимого еврейского Бога под кепочкой.

В письмах к матери со Штатов Адочка как-то упомянула, что в блес-благославенной Америке очень любят сладкий еврейский штрудель на Хануку. Но я в ту пору плохо представлял, что такое Ханука и очень слабо помнил, что такое еврейский штрудель, кроме того маленького кусочка этой легендарной сладости, который достался мне - ещё пятилетнему - мальчику.

Впрочем,  всё имеет своё собственное окончание, то же касается и моего детства. Уже на самом выхлопе из детства, однажды в метро, я встретил своего старинного приятеля по Центральному дворцу пионеров - Женьку Шойхета, чей отец мало походил на синагогального резника, что собственно и определялось этой древней фамилией, и был милейшим учителем истории, параллельно преподавая в краеведческой студии Центрального дворца пионеров, куда я, как-то, попробовал ездить, всякий раз накануне встречаясь с Женькой на станции метро «Комсомольская». Оттуда мы ехали до станции метро «Арсенальная», а дальше, поднявшись на семьдесят два метра из-под земли на эскалаторе, шли уже только пешком. Обычно не торопясь, о чём-то очень важно беседуя. Два вихрастых еврейских мальчика, один из которых был брюнетистым, другой рыжим, оба - с огромным количеством веснушек на лице, чуть приземистее своих спортивных украинских сверстников, но оба нисколько не комплексовали при этом.

Нам было о чём говорить, нам было чем поделиться друг с другом. И вот как-то, однажды, прямо в метровагоне, Женька запросто вынул со своего кармана пальто, даже не пакет, как бы - свёрток в маслянистом пергаменте, в котором он и передал мне два кусочка сладчайшего грушевого штруделя, поскольку в семье у Женьки было правило соблюдать мицву. Как видно, на орехи, мак, изюм и прочие сладости уже не дотягивали… Но это было неважно, важно было то, что этот штрудель был из настоящего домашнего бисквита и весь моцно пропитан запахом еврейского дома. Наверное, первыми должны понять меня этнические украинцы, для которых также желательно чесночное сало или молочный кисель. Сразу оговорюсь - не нынешние украинцы, которые привычно и всячески пресыщены Макдональдсом. А те мои украинцы, которые привозили из сёл в литровых банках сельский молочный кисель и бережно разливали его по тарелкам, обычно на 3-4-5 порций, чтобы затем, в достаточно постные городские серые дни, питаться этим киселём, хотя бы в обед. А вот Женькин штрудель просто лишил меня чувств. Ведь оказалось, что бисквит в нем был - в самый тыц, к тому же ещё, с запечёнными в нём лимонными цукатами!

Я просто обезумел от счастья съесть что-то самое настоящее, о чём, наверное, мечтал от рождения. Я не просто ел, я смаковал это кушанье, этот бисквит и все его мельчайшие крошки. Этот, бесподобный по сладости, десерт, который - как казалось - я не заслужил, ведь у меня не было отца - ни еврейского, никаковского, а тот человек, которого я знал, как бросившего меня отца, был спившийся капитан каботажного трала, который в ту пору уже только безбожно и страшно пил, правда, всё еще стесняясь меня.

То есть, в то время ещё не все мизансцены его падения были у меня перед глазами, и я не мог их видеть воочию. Но в тот день я ехал к нему, а штрудель - как-то незаметно - умял по дороге, навсегда запомнив и его грушевую патоку, и его бисквитную шубу, и его невероятный и незабываемый цымес…

Запомните и вы, потому что - ничего подобного сегодня в Киеве вам не светит. Если только в нём не остались ваши старенькие еврейские родственники. Ведь то, что сегодня исповедует троещинский общепит - в лице многочисленных частных кафе - это - тихий ужас. Нет, я действительно очень хотел попробовать нынешний коммерческий штрудель - ведь был же и повод. Тридцать вторая годовщина независимой Украины. Но, уже накануне, я насмотрелся всяческих видеороликов и вдруг стал неприятно удивлённым от того, что узнал одну особенность нынешних сладостей - с изготовлением бисквита для них никто более не заморачивается. Баста, кончилась навсегда лафа моего сладкого детства! Ведь теперь, вместо бисквитной основы извольте жрать лаваш: его же суют во все кулинарные - и что особо печально - кондитерские изделия. Какие-то, честное слово, химически обработанные вишни вам завернут в лаваш, чуть пропекут этот пирог из глины, и его же, едва посыплют сахарной пудрой, разрежут на ломти без всяческой подливы хотя бы из сиропа. 

И, если взять этот лапоть, и приняться его уплетать в дальнем углу кафе, то он так и провиснет во рту. И будет он казаться каким-то диким монстром, потому что  это - не будет штрудель, хоть у вас и заберут деньги за это… как за штрудель, но вы его даже не разрежете ни ножом, ни вилкой, и, слава Богу Яхве, Гашем, если вам удастся его просто размолоть на какие-нибудь два полу лаптя, чтобы затем -каждый из них - крайне огорчённо разжевывать вязко во рту, проклиная нынешнюю городскую кондитерку, в которой уже не осталось ничего: ни столичного, ни местечкового, ни личного…

Женька давно откочевал на высокогорную метеостанцию Таджикистан, ведь в Киеве ему, еврею, ничего не светило. Да и людей разыскивать подобно Диогену, среди всяческих серо-усредненных сущностей, он не желал. Зато, на высокогорной станции на Памире от разыскал йети и накрепко сдружился с ним на года!

Вот почему,  моя прабабушка Фира и Шойхет Женька  и штрудель навсегда останутся в сердце моём.