Веле Штылвелд: Заправка мечты

Веле Штылвелд: Заправка мечты

-

Мы так устали от в очередной раз навязываемой нам украинской инореальности инолюдьми, иношельцами, не патриотами, что виртуальную реальность восприняли чуть не здорово. Беда, что это только стартовые технологии, все время садились батарейки.... А так все путем... Имеет право быть и эта виртуальная технология.... еще не искусство... далеко еще не искусство... просто технология....

-

иевские сентябрьские Мойры

Лишённые древних иллюзий, забывшие о домовых храмах, где охра когда-то окрашивала рыжие волосы в знак принадлежности к духам дома, они появляются вновь — не как богини судьбы, но как отражение времени. Киевские сентябрьские Мойры не прядут нити жизни, они расплетают узлы памяти. Их шаги звучат в переулках Подола, где асфальт ещё хранит тепло летнего солнца, а воздух уже наполнен предчувствием перемен.

Они не носят тоги, не держат веретено. Их одежда — городская пыль, их инструмент — взгляд, пронизывающий насквозь. Они — женщины, тени, символы, пришедшие в сентябре, когда город замирает между летом и осенью, между надеждой и усталостью.

-

Заправка мечты: о стульях, юности и лужёных глотках

-

Современная автозаправка — это не просто место, где заливают бензин в бак и надежду в сердце. Это маленький космос, где мигают неоновые вывески, пахнет кофе из автомата и свежим асфальтом, а жизнь кипит, как в сериале, который никто не смотрит, но все знают сюжет. На такой заправке, где-то на окраине города, в 2025 году, стоит кафе с пафосной приставкой "уличная терраса". Столики выстроены в два ряда, как солдаты на плацу, а у стены, рядом с аквариумом, где лениво плавают рыбки, сидим мы с женой. Я  задумчиво смотрю на мир, но вместо ностальгии во мне бурлит кофе и лёгкое раздражение от того, что Wi-Fi тут ловит хуже, чем радиоволны в 90-х.

Напротив нас — компания, которая будто сбежала из съёмок ремейка советского фильма про трудных подростков. Два пацана с прыщеватыми носами, один из которых, судя по металлическому блеску в ухе, мнит себя панк-рок звездой местного разлива. Рядом — две девицы, явно приставшие к этой банде за неимением лучшего досуга. Их лидер — зелёный пацан лет пятнадцати, с волосами, выкрашенными в цвет салатового энергетика, и взглядом, который кричит: "Я знаю, как устроен этот мир, и мне плевать!" Он сидит, развалившись, как король заправки, и, видимо, решает, что сцена требует кульминации.

И вот, в лучших традициях подросткового бунта, этот фрукт хватает стул — пластиковый, дешёвый, из тех, что скрипят, как совесть менеджера по продажам. С траекторией, достойной плохого боевика, он швыряет его в нашу сторону. Стул, конечно, пролетает мимо, приземляясь где-то в районе мечты о тихом вечере, но сам факт! Я чувствую, как внутри меня просыпается не то чтобы бяша с его меланхоличной заправкой, а целый викинг с лужёной глоткой, готовый объяснить этому юному панк-рок пророку, что так себя вести — не комильфо.

Я срываюсь с места, как спринтер на олимпийском забеге, только вместо медали у меня в глазах праведный гнев. "Эй, плесень!" — ору я, и мой голос, усиленный акустикой террасы, звучит так, будто я озвучиваю трейлер к фильму про апокалипсис. "Ты что творишь, зелёный? Стулья кидать — это твой пик карьеры? Будь ты постарше, я б тебе показал, где топливо заливают!" Пацан смотрит на меня, и его бравада тает, как мороженое на июльском солнце. Девицы хихикают, прыщавые носы отводят взгляд, а металлическое кольцо в ухе второго парня, кажется, звенит от неловкости.

Я возвращаюсь к столику, где жена, с лёгкой улыбкой, продолжает пить свой латте, будто ничего не произошло. Аквариумные рыбки, равнодушные к человеческой драме, плавают себе дальше, а я думаю: вот она, современная заправка. Здесь всё — от неоновых вывесок до летающих стульев — напоминает, что жизнь — это театр абсурда, где каждый играет свою роль. Кио-то бы из этой дурацкой истории, наверное, тоже бы усмехнулся, увидев этот цирк. Он бы достал свою помятую пачку сигарет, перечитал записку от какой- нибудь  Маши и подумал: "Не останавливайся,  даже если стулья летают".

А зелёный пацан? Он ещё не знает, что через десять лет, возможно, сам будет сидеть у такой же колонки, заправляя машину и вспоминая, как однажды кинул стул на заправке. И, может, тогда он поймёт, что жизнь — это не только бунт, но и умение вовремя извиниться. Или хотя бы не целиться стулом в семейную пару у аквариума.Заправка мечты: о стульях, юности и лужёных глотках

Современная автозаправка — это не просто место, где заливают бензин в бак и надежду в сердце. Это маленький космос, где мигают неоновые вывески, пахнет кофе из автомата и свежим асфальтом, а жизнь кипит, как в сериале, который никто не смотрит, но все знают сюжет. На такой заправке, где-то на окраине города, в 2025 году, стоит кафе с пафосной приставкой "уличная терраса". Столики выстроены в два ряда, как солдаты на плацу, а у стены, рядом с аквариумом, где лениво плавают рыбки, сидим мы с женой. Я  задумчиво смотрю на мир, но вместо ностальгии во мне бурлит кофе и лёгкое раздражение от того, что Wi-Fi тут ловит хуже, чем радиоволны в 90-х.

Напротив нас — компания, которая будто сбежала из съёмок ремейка советского фильма про трудных подростков. Два пацана с прыщеватыми носами, один из которых, судя по металлическому блеску в ухе, мнит себя панк-рок звездой местного разлива. Рядом — две девицы, явно приставшие к этой банде за неимением лучшего досуга. Их лидер — зелёный пацан лет пятнадцати, с волосами, выкрашенными в цвет салатового энергетика, и взглядом, который кричит: "Я знаю, как устроен этот мир, и мне плевать!" Он сидит, развалившись, как король заправки, и, видимо, решает, что сцена требует кульминации.

И вот, в лучших традициях подросткового бунта, этот фрукт хватает стул — пластиковый, дешёвый, из тех, что скрипят, как совесть менеджера по продажам. С траекторией, достойной плохого боевика, он швыряет его в нашу сторону. Стул, конечно, пролетает мимо, приземляясь где-то в районе мечты о тихом вечере, но сам факт! Я чувствую, как внутри меня просыпается не то чтобы бяша с его меланхоличной заправкой, а целый викинг с лужёной глоткой, готовый объяснить этому юному панк-рок пророку, что так себя вести — не комильфо.

Я срываюсь с места, как спринтер на олимпийском забеге, только вместо медали у меня в глазах праведный гнев. "Эй, плесень!" — ору я, и мой голос, усиленный акустикой террасы, звучит так, будто я озвучиваю трейлер к фильму про апокалипсис. "Ты что творишь, зелёный? Стулья кидать — это твой пик карьеры? Будь ты постарше, я б тебе показал, где топливо заливают!" Пацан смотрит на меня, и его бравада тает, как мороженое на июльском солнце. Девицы хихикают, прыщавые носы отводят взгляд, а металлическое кольцо в ухе второго парня, кажется, звенит от неловкости.

Я возвращаюсь к столику, где жена, с лёгкой улыбкой, продолжает пить свой латте, будто ничего не произошло. Аквариумные рыбки, равнодушные к человеческой драме, плавают себе дальше, а я думаю: вот она, современная заправка. Здесь всё — от неоновых вывесок до летающих стульев — напоминает, что жизнь — это театр абсурда, где каждый играет свою роль. Кио-то бы из этой дурацкой истории, наверное, тоже бы усмехнулся, увидев этот цирк. Он бы достал свою помятую пачку сигарет, перечитал записку от какой- нибудь  Маши и подумал: "Не останавливайся,  даже если стулья летают".

А зелёный пацан? Он ещё не знает, что через десять лет, возможно, сам будет сидеть у такой же колонки, заправляя машину и вспоминая, как однажды кинул стул на заправке. И, может, тогда он поймёт, что жизнь — это не только бунт, но и умение вовремя извиниться. Или хотя бы не целиться стулом в семейную пару у аквариума.

-

Среди людей и зверей  

(байки на исходе субботы)

Однажды к ребе Исроэль-Ицхоку из Александрова пожаловался балагула:  

— Ребе, помогите! Ума не приложу, как беде помочь! Мой лучший конь отказывается есть.  

Ребе посмотрел на него внимательно и сказал:  

— Ладно конь, расскажи сначала, как ты сам ешь?  

— Ну, как все возчики. Утром встаю, омываю руки, плотно завтракаю. Днём — краюха с солью и луком. Вечером — ужин, потом снова омовение, молитвенник, благословение за все трапезы сразу.  

Ребе вздохнул:  

— Ты ведёшь себя, как скотина. Вот и конь твой решил вести себя, как человек. Начни есть по-еврейски — с душой, с благодарностью, с порядком. Тогда и конь станет есть, как нормальное животное.

А в Пшеворске одна хозяйка пожаловалась ребе на козу.  

— Ребе, у меня коза странная. Молока даёт — будто благословение произносит. Но только если я сама утром помолюсь. А если просплю — стоит, жует и молчит.  

Ребе прищурился:  

— А ты как молишься?  

— Ну… иногда с чувством, иногда между делом, иногда вообще забываю.  

— Вот и коза твоя учёная. Она не просто коза, она — зеркало.  

— Зеркало?  

— Да. Она тебе показывает, как выглядит твоя молитва, если бы её доили.  

— А если я буду молиться с душой?  

— Тогда и коза начнёт давать молоко с хеседом, с хохмой и даже с каваной. Только не забудь сказать «барух ата» перед тем, как её поблагодаришь.

У евреев даже звери — не просто звери.  

Конь учит дисциплине, коза — духовности, а петух, говорят, однажды спорил с ребе о смысле утренней молитвы. Но это уже другая  байка.

-

Надежда в Ящике Пандоры: Урок для человечества

​Среди тех, кто ищет скрытые смыслы в глубинах интернета, бродит легенда, что мы, сами того не ведая, приоткрыли ящик Пандоры. И под крышкой этого древнего артефакта скрывались не мифические несчастья, а нечто куда более осязаемое и пугающее. Говорят, оттуда вырвались души заносчивых полковников и генералов, циничных дипломатов и беспринципных политиков. А ещё — души прожжённых путан и потерянных алкоголиков. Эти тени прошлого, казалось, вновь обрели силу, чтобы сеять хаос и раздор.

​Кто-то стоически утверждает, что так и должно было случиться, что всё это было предсказано и предначертано. Однако, к счастью, в этом ящике, который мы так неосторожно открыли, оказалось удивительно мало места для тех, кто конструирует и создаёт новейшие приборы смерти. И именно это спасло нас. Ведь если бы их там оказалось больше, мир бы уже давно погряз в бесконечной войне.

​Мы были на краю пропасти, но благодаря этой малой детали, мы всё-таки выстояли. И тогда мы осознали, что самое важное в этом ящике оказалось не то, что оттуда вырвалось наружу. А то, что мы там оставили. Присмотревшись, мы увидели на самом дне ящика крохотный огонёк. Это была Надежда, которая, как поётся в легенде, всегда остаётся последней. Она помогла нам найти в себе силы, чтобы противостоять хаосу и восстановить мир.

​Но на этом история не заканчивается. Мы поняли, что даже тени прошлого могут чему-то нас научить. Нам пришлось лицом к лицу столкнуться со всеми нашими худшими чертами, чтобы осознать их и принять. Это знание стало для нас уроком. Мы научились ценить мир, находить компромиссы и созидать. И именно это знание помогло нам не только выжить, но и стать лучше, чем мы были. Мы поняли, что благостный эндшпиль — это не отсутствие зла, а осознание того, как с ним справляться.

-

Вот несколько вариантов названия для твоего эссе — можешь выбрать тот, который лучше передаёт тон и суть:

Выбери название сам:

«Сериальная матрица: как нас приучают к культурной жвачке»  

«Герои и клоны: американская формула для украинского зрителя»  

«Иллюзия смысла: что скрывают вечерние сериалы»  

«Культурная аттестация по Голливуду»  

«Телевизионная жвачка с претензией на интеллект»

Когда на украинские экраны впервые массово пришли американские сериалы, это было не просто развлечение. Это была культурная аттестация — нам предложили особую «жвачку» для вечернего потребления. Яркую, легкоусвояемую, но с претензией на интеллектуальность.

Главные герои — идеализированные образы, иногда даже с украинским оттенком. А рядом с ними — антиподы, почти зеркальные копии. Отличаются лишь моральным выбором. Это не случайность, а приём, который помогает зрителю быстро понять, кто «свой», а кто «чужой».

За кулисами этих сериалов — семейные кланы кинематографистов. Люди, которые десятилетиями формируют вкусы и стандарты. Их работа — не просто производство контента, а создание культурной матрицы, в которую мы встраиваемся почти незаметно.

Мы смотрим, переживаем, обсуждаем. Но важно помнить: за блестящей упаковкой может скрываться пустота. Или идеология, которую мы не сразу распознаём. Поэтому стоит задавать себе вопросы: что мы смотрим? зачем? и кто это для нас создаёт?

-

Вот подборка других характерных штампов часто встречающихся в американских сериалах:

— Гениальный, но социально неадаптированный детектив, который раскрывает преступления благодаря нестандартному мышлению, но при этом не умеет строить отношения.  

— Женщина-адвокат, которая вынуждена балансировать между карьерой и личной жизнью, сталкиваясь с сексизмом, но всегда выходит победительницей благодаря острому уму и моральной стойкости.  

— Молодой врач, пришедший в престижную больницу, где сталкивается с высокомерными коллегами, драмами пациентов и собственными сомнениями, но постепенно становится «лучшей версией себя».  

— Группа друзей, живущих в большом городе, которые проводят большую часть времени в кафе или баре, обсуждая свои отношения, работу и экзистенциальные кризисы.  

— Полицейский с трагическим прошлым, который нарушает правила ради справедливости, но при этом всегда оказывается прав.  

— Богатая семья, скрывающая мрачные тайны, где каждый член — ходячий архетип: нарцисс, интриган, бунтарь, жертва.  

— Хакер-одиночка, который спасает мир из своей тёмной комнаты, взламывая системы правительств и корпораций, но страдает от внутренней пустоты.  

— Учитель, который приходит в неблагополучную школу и меняет жизни учеников, сталкиваясь с бюрократией, равнодушием и собственными страхами.  

— Персонаж, переживший трагедию, который внезапно получает сверхспособности и должен выбрать между местью и героизмом.  

— Сериал, где каждая серия начинается с загадочного убийства, а в конце оказывается, что виноват тот, кто казался самым добрым.

-

 Давай теперь разберёмся, почему штампы в американских сериалах так устойчивы и как они влияют на восприятие зрителя.

Во-первых, сериалы — это не просто развлечение, а форма культурного программирования. Они создаются по чётким нарративным схемам, которые легко воспринимаются и вызывают эмоциональный отклик. Например, герой с трагическим прошлым, который борется за справедливость, — это не просто драматический ход, а способ вызвать эмпатию и сформировать у зрителя определённые моральные ориентиры.

Во-вторых, повторяющиеся образы — гениальный детектив, сильная женщина, бунтующий подросток — позволяют зрителю быстро идентифицировать себя с персонажем. Это создаёт эффект «узнавания» и эмоциональной привязанности. По данным исследований, такие образы восполняют дефицит впечатлений у женщин и достижений у мужчин.

Кроме того, сериалы часто транслируют идеализированные модели поведения, дружбы, любви, успеха. Это влияет на то, как зритель воспринимает реальность: формируются ожидания, которые не всегда соответствуют жизни. Например, образ «успешного одиночки» или «всепрощающей подруги» может стать внутренним эталоном, к которому человек стремится, даже если это недостижимо.

Сами сценарные штампы — это не просто лень авторов, а инструмент удержания внимания. Эмоциональные качели, неожиданные повороты, знакомые архетипы — всё это стимулирует выработку дофамина, вызывая эффект зависимости от просмотра. Именно поэтому зрители часто «запоем» смотрят по несколько серий подряд.

И наконец, сериалы формируют не только вкусы, но и мировоззрение. Они задают нормы поведения, обсуждают моральные дилеммы, влияют на восприятие социальных ролей и даже политических взглядов. Это особенно заметно в подростковых и семейных драмах, где каждый конфликт — это урок, а каждая реплика — позиция.

-

Баллада о сапожнике и небесном вестнике

-

Когда король сапожников точал  

Сафьяновые белые сапожки,  

По небу босо ангел пролетал  

В бахилах синих срочной неотложки.  

Он спешно нёс небесный приговор,  

Но вестник смерти — тень в лучах заката —  

Уже прошёл сквозь запертый дозор  

И бросил мир в объятья снов прелата.

Вдруг вздрогнул мир, как скрипнувший каркас,  

И замер свет в оконных переплётах.  

Король поднялся, не спуская  глаз  

С небес, где шла безмолвная работа.  

Он вышел в ночь, оставив свой верстак,  

Где шило спит в объятиях заплаты.  

В его шагах — не страх был, а  размах,  

И боль, что по  судьбе прошла расплатой.  

А ангел, сбившись с курса и времён,  

Смотрел, как мир теряет равновесие.  

Он плакал — не от горя, миль пардон,

от звёзд,  что гаснут,  вновь без воскресенья.  

И в этот миг сапожник стал царём,  

Не по венцу — по правде и по боли.  

Он шёл один, как странник под дождём,  

И каждый шаг был ощущеньем нови...

-