Веле Штылвелд: Сегодня позвонил Нью-Йорк!

Ирина Диденко. Портрет Дориана Грея

Сегодня позвонил Нью-Йорк!

- Веле, что случилось? Тебя знает вся Америка! Для нас ты серьезный автор!!

Вот такой я неизвестный здесь, пардоньте, дамы и господа! Молчание ягнят порождает матерых волков! А то, что случилось, как и всегда - за кадром! Об этом я подробно напишу потом.

А пока... Слово Борису Гребенщикову:

«Мы стояли на плоскости
С переменным углом отраженья,
Наблюдая закон,
Приводящий пейзажи в движение,
Повторяя слова,
Лишенные всякого смысла,
Но без напряженья, без напряженья.

Их несколько здесь,
Измеряющих время звучанья,
На хороший вопрос
Готовых ответить мычаньем,
И глядя вокруг,
Я вижу, что их появленье
Весьма не случайно, весьма не случайно.»

Октябрьская баркарола. Холодно. Замерзание. Один давнишний литприятель, уважаемый по жизни, два года назад публикует фотографии пишущей западной братии - усы, бороды, усища, бороденки...

Фиксаторы жизни, наблюдающие за фрикциями и фракциями, фрустрация и инкрустациями... Не вопрос, сами не живут или слабо живут, жизнь сквозь себя процеживая сквозь винное сусло. Такой себе литературный сквож. Вместо катания парковых шаров, перебирание шариков под брюшной аркой. Такой он нынче писательский аркан.

Никто не главный, все на равных, почти все отморожены жизнью до белесых бровей. У кого бровушки стрижены, у кого чесаны - по-совьи горгульей. Ожидать от них прямо сейчас ценный продукт очевидно не стоит. Они в процессе. Но когда станут отходить в Лету - станут в качестве прошлых активов являть архивы. Каждый из них только и мечтает: покопаться.. бы... только не в своем, а в сопричастном... Эне бене ряба - квинтер ПРИНТЕР жаба. Отрубить принтера! Читать и только читать, не шерша при перелистовании неистово!

Год назад в сентябре в очередной раз окрестная жизнь просела: солгали не единожды депутаты, прогоношились чиновники, вышли на дембель ветераны АТО. У кого вышел срок. Пенсий на достойное дожитие нет, сборная по биатлону зашла на снайперские позиции. И это можно понять. Но чья и в каком составе. Репортеры чешут репы и микшируют полуправды. Толку от них без реальной пенсионной поддержки немного. Не писать, не дышать... Одно разве - чесаться и чесать отсюда подальше.

Врут все, врут всеядно и многопланово, врут отвратно и с дриблингом на не состыковках. Теперь уже ясно - конфликт не на года, на десятилетия. И начинают мужички - каждый сам по себе - вокруг собственной самости огород городить...

На горе террикон, а под ним батальон, кто поляжет в ночи, кто живой - не кричи... Так что снайперские лютые дуэли уже принялись величать биатлоном. Что-нить и для нищего старичья подберут, типа не пузато горбатеньких...

молясь над рюмкой коньяка
в бедняцкой дохлой наливайке,
в душе ты чувствуешь клопа,
а клоп - стенание всезнайки.

и у клопа, и у того,
кто выпить прибыл в сей клоповник,
одно заведомо чутье:
дерьмовый привкус, как терновник.

терновый венчик не на лбу,
а в горле выдрал пиететы -
налей стопарик и врагу -
пусть знает враг,
что пьют поэты!

Сама Литература - это просто Игра страстного Разума, а вот то, что происходит затем - это просто Игра пылкого Воображения.

Сказки верующего люду
 ищут в жизни обоюду.
Если хочешь - в сказки верь:
в праздник Торы - ты еврей!

На проекте ЛитНет я пребываю с 15 апреля 2018 года. Практически 4,5 месяца. Читают крайне скромно. Для 80 повестей и рассказов и 3 романов. Правда, за сегодня зафиксировано 39 прочтений, но за весь месяц сентябрь - 754 раза. В августе - 905 раз, в июле - 802 раза... Возникла и планка в 44 клика.

Если произведение имело меньше кликов (прочтений) они не дотягивает до среднего читательского... интереса. За планкой оказалось 19 произведений. Честно, скромно. Но регулярно, а во-вторых, возникла некая приоритетная парадигма. Уже ясно, что читают, читательские предпочтения. Из самого читаемого можно формировать книгу.

Отзывы почти отсутствуют. Но когда есть, то эмоционально фундаментальные. За такие отзывы огромное спасибо. И низкий поклон.

Почему остановился последний роман? Духовная Украина повергла в сентябрьский ужас. Обещаю справиться с собой в октябре. Вижу последнюю главу до последней буковки радости, но слезы от ужаса воровской реальности просто захлестывают.

Ладно, переживу или переживем вместе - я и мои читатели. Потому что другой Украины у нас нет, и, как видно, пока еще не предвидится... Идет агония воровского олигархата. А это надолго....

Когда-то я написал запрещенный на полном серьезе роман "Октябрь - месяц менял". Обещаю, когда-нибудь и его допишу. А пока - невероятно тяжело... Стыдно и тяжело, больно и тяжело, но уже не гадко. Выход есть... Где-то там, за последним поворотом несчастий...

Мир Вашему дому! А штыл андер велд!! Ваш Веле Штылвелд Амен, аминь, омейн!!!

• Для тех, кто следит за моей лайф-стори... Я продолжу крапать свои мемуары:

Библейская ненависть в рефлексиях бездонного страшного тоталитарного прошлого очевидного... И вот мы все их помаленечку выгружаем в наш внешне новый, но еще более хрупкий и ранимый мир. Такие рефлексии на водоразделе времен и эпох - так было так будет до полного исхода людей с лика земного... И это уже даже не дико, а грустно.

В моем интернатовском детстве у меня были детские клички: Шкида, Крот. Профессором меня звала в интернате только классная дама - тетя Стерва: холенная начитанная антисемитка... что удивительно. Подтвердят одноклассники - они у меня в друзьях на ФБ! Почему? Антисемитами до крови были украинские ДЕТИ, но никогда не ВЗРОСЛЫЕ! Поэтому интернатовский антисемитизм воспринимался мной, как особая детская болезнь. А тут целая наглая взрослая тетка - туда же! Вот и получила от меня погоняло досмертное - целый класс принял(!): ТЕТЯ СТЕРВА. С ним и перешла в мир иной в 76 лет.

А вот иным украинским учителям низкий земной поклон. Они оставались людьми. Это правда! Уже после интерната я пошел работать учеником электромонтера на киевскую междугороднюю телефонную станцию. И здесь я впервые повстречал бурсаков из КДУ им. Т.Г.Шевченко с киевского заочного философского факультета - они много пили, много читали, работали сварщиками, слесарями и аккумуляторщиками, и заразили меня азами мировой философии, о которой до 17 лет я - интернатовец сном духом не ведал! С тех пор философы годами преследовали меня. Великие пьяные или безвольно сердечные люди. Даже литературый пан Фобиан,"Лебедына зграя" В.Земляк.

Тётя Стерва прошла все круги отведенного ей совкового ада, в том числе, между тем, изводя своего сельского мужа до белой горячки, и безответно и горько сама страдая от этого.

Сильная духом, она, тем не менее, стада давать себя периодически избивать, стоически наблюдая как мужний гнев внезапно перерастал в физические действия направленные против её собственной сущности.

Именно одно из таких избиений привело её к срыву беременности, и ей не пришлось пройти через криминальный аборт, потому что в послевоенные годы были запрещены любые аборты. Это безумие стали отменять только в хрущевскую оттепель, в первой половине шестидесятых. И то не везде.

Так, например, в Румынии Чаушеску подобная практика дала всплеск голодным многодетным семьям и к тому, что в генетике социалистических румын стала замечаться крайняя мелкость... Так что тёте Стерве ещё повезло. Не родив от нелюбимого человека, она вскоре возвратилась в столичный Киев., хорошо засвоив урок социальной ненависти, оставалось только найти, кого бы ненавидеть ей впредь. Женщина!

А тут вскоре в киевской больничке умерла её мать, и Надежда решила возненавидеть последнего земного врача своей внезапно усопшей матери. Аарон Моисеевич Земельман был военным клиницистом и в принципе хорошим врачом и в роли участкового, но в ту пору в стране проходили похороны Вождя и дело врачей-отравителей было у всех на слуху.

Плюс извиняющийся характер самого Аарона Моисеевича, к мнению которого прислушивались хирурги одного из фронтов во время войны, она принимала за врачебную слабость и даже за насмешку, а врач-то сам извинялся перед дочерью не только за смерть матери, но и за хреновое оснащение районных поликлиник, за дошедший до него не материнский, а перепутаный чужой анализ мочи, да мало ли ещё за что, за то, что выжив в период массовых расстрелов в Бабьем яру, за то что вымели его из военного госпиталя, подполковника медицинской службы за одну только еврейскую картавинку... ещё не заглядывая в его военный билет.

Одним словом, Аарон Моисеевич был слаб и никем собственно не прикрыт, 

ассоциировался у начитанной Надежды со скраденным Гобсеком, мол, будь бы у нее деньги, а не одни продовольственные и вещевые карточки, мать бы точно была жива... Одним словом, будущая тётя Стерва стала свято ненавидеть евреев, выискивая их литературные образы во всей классической литературе и записывая для себя в странную особую картотеку.

Картотека оттого оказалась странной, что получалось согласно её же собственным литературным разведкам, что евреи спасали духовные ценности и субсидировали королей, давая европейской цивилизации деньги для развития, а образы еврейских стариков она сравнивала с реальными ликами сельских клуш, и получалось, что и те, и другие - цвайн, то есть друг друга стоят. Но ненавидеть же кого-то слабого и безответного, которого она могла поставить на своё место и прицельно высмеять, было надо...

Надо! И Надя возненавидела окрестных евреев, возвращавшихся из дальней эвакуации. Это такие как она сеяли выдумки о том, что все евреи купили свои правительственные награды в Алма-Ате и Ташкенте. Тбилисо не рассматривалось, потому что Грузия была родиной Сталина!

Километры плетней, а за ними - элей,
а за ними - амбре и амвоны,
разнотравье тишрей - знает каждый еврей -
это скорби вселенской каноны.

Отжат был виноград для грядущих услад,
но случилась печаль на пол-уха –
Кто-то в скорби стоял и почти не дышал.
Так приходят печаль и проруха.

В скорбный месяц тишрей ты амбре мне налей,
чтобы талес в вине стал упругим.
И поправь свой тфилин - ты ведь брат-иудей,
а мы оба - опора друг друга.

Ты из амфоры пил, я из бочки хлебал.
Ты халдей, а я шейгиц нивроку.
Ты мне снова налей, я тебя угадал
в пору вместе молиться пророку.

Он мессия, а мы плотно втиснуты в жизнь -
Ты в хламидине ветхой кондово.
Да и я, видишь сам, из породы "держись",
а держаться за жизнь нам не ново.

Кто светильник возжег, а кто свечку в ночи -
прибыл в жизнь? Коль не Б-г, о себе промолчи.
Не кричи, не ворчи, не сычи, как Пинглей.
В жизни ты не пропал??? Значит, славный еврей!

Украина - исчадие горя и драм. Дай уйти -
нет, не в Ад, а в заоблачный Храм.
Там и встретимся впрямь, а пока помолчи.
Без обиды и драм уезжаю в ночи...

Кто давно читает мои посты, тот уже способен зреть между строк - мои всегдашние и ненависть, и отчаяния. Зачем Гошем забросил меня в эту страну крайне неумных людей, сеющих ненависть и пожирающих шашель. Как так случилось, что рухнула система идеалов, этических норм, образования и явился общенациональный всепобеждающий хам безо всякой этноподложки. Хам, как всеядно-национальное явление, хам пожирающий государство и личность... Я или наложу на себя руки, или уеду, или уйду во внутреннюю эмиграцию... Это не страна и при нынешней не фартовой раздаче таковой по сути так скоро уже не будет...

• Тишрей (ивр. ‏תִּשְׁרִי‏‎) — месяц начала года в еврейском календаре (приходится примерно на сентябрь—октябрь). Среди месяцев года месяц Тишрей характеризуется наибольшим числом праздников. 1—2 тишрея отмечается один из самых важных праздников в году — Рош ха-Шана — начало нового еврейского года.
• Тфили́н (ивр. ‏תְּפִלִּין‏‎, ед. число תְּפִלָּה, тфила́), или филактерии (греч. φυλακτήριον, букв. «охранные амулеты», ед.ч. филактерия) — элемент молитвенного облачения иудея: две маленькие коробочки (бати́м, букв. «домики») из выкрашенной чёрной краской кожи кошерных животных, содержащие написанные на пергаменте отрывки (паршио́т) из Торы.