События вплетаются в очевидность.


31 августа 2014г. запущен литературно-публицистический блог украинской полиэтнической интеллигенции
ВелеШтылвелдПресс. Блог получил широкое сетевое признание.
В нем прошли публикации: Веле Штылвелда, И
рины Диденко, Андрея Беличенко, Мечислава Гумулинского,
Евгения Максимилианова, Бориса Финкельштейна, Юрия Контишева, Юрия Проскурякова, Бориса Данковича,
Олександра Холоднюка и др. Из Израиля публикуется Михаил Король.
Авторы блога представлены в журналах: SUB ROSA №№ 6-7 2016 ("Цветы без стрелок"), главред - А. Беличенко),
МАГА-РІЧЪ №1 2016 ("Спутник жизни"), № 1 2017, главред - А. Беличенко) и ранее в других изданиях.

Приглашаем к сотрудничеству авторов, журналистов, людей искусства.

ПРИОБЕСТИ КНИГУ: Для перехода в магазин - НАЖМИТЕ НА ПОСТЕР

ПРИОБЕСТИ КНИГУ: Для перехода в магазин - НАЖМИТЕ НА ПОСТЕР
Для приобретения книги - НАЖМИТЕ НА ПОСТЕР

среда, 21 сентября 2016 г.

Борис Финкельштейн: ПУТЬ ПОД СОЗВЕЗДИЕМ АРЬЕ-ЛЕЙБА, продолжение 3

shtern-times - этой одной картинки хватило бы на полгода отсидки
в специзоляторе товарища Андропова... 50 тысяч советских евреев
за год промывала андроповщина в психлечебницах совка...
САМЫЕ СТРАШНЫЕ - КИЕВСКАЯ и КАЗАНСКАЯ... Помним!

Начало смотри: http://agitprom2014.blogspot.com/2016/05/blog-post_26.html

  • НОВОСИБИРСК. АБИТУРА | Через трое суток после убытия из Киева, веселая компания прибыла в Новосибирск. Им еще предстояло добираться до Академгородка, где располагался второй университет Союза, и где кипела академическая жизнь с элементами свобод присущих (в то время) только такому молодому и перспективному новообразованию, как Новосибирский Академгородок. Но и этот оазис экспериментально созданного свободомыслия постепенно терял свою своеобразную ауру после пражской весны 1968 года.
КГБ, получив сверху карт-бланш, активно включил, всеми присущими ему методами, свои могучие рычаги по устранению «инакомыслящих». Но в июле 1969 мир интеллектуальных свобод Академгородка еще не был окончательно «накрыт», хотя кое-кто уже успел поплатиться за свою наивную веру в доброту, интеллект и справедливость высшего партийного руководства страны.

Так обитатели сего «островка» передавали из уст в уста историю «открытого письма» в ЦК партии трех с лишним десятков светил науки с предложением о реорганизации системы экономического управления страной. Как гласила народная молва, письмо, якобы, не успев дойти до адресата, «прозвучало» в полном объеме по «Голосу Америки» и другим «вражьим голосам». В результате, повторился ходовой анекдот тех времен: «Я не спрашиваю: куда исчезло мясо, интересно, куда исчез Иванов, спросивший о мясе». Так и большая часть служителей науки, из числа подписавших письмо, растворилась в безбрежных просторах необъятной страны.
А пока талантливая поросль советской империи, мало сведущая о перипетиях в высших «эшелонах», увязывала свои надежды с Академгородком.
  • СЭМ | С Сэмом Б. Фима познакомился в поезде, когда ехал поступать в НГУ.
Сэм, в отличие от киевлян, которых «пасли» трое взрослых сопровождающих, «двигался» из Житомира самостоятельно. Будучи на год старше киевских «маменькиных сынков», он отличался уверенностью и умением общаться с окружающими. Как сказала Фимина мама:

«Такой парень не пропадет в любой обстановке».

Кроме умения завести разговор и подать себя, Сэма отличал высокий рост (за 190см) и нечто неуловимое, свидетельствующее о его значительном опыте «по женской части». Сэм тоже ехал в Новосибирск поступать, но не столько на физический факультет НГУ, сколько в НЭТИ (энерготехнический), имея за спиной годовой опыт работы электриком, после неудачной попытки «взятия» КПИ.

Ничто не предвещало Фиминой последующей дружбы с этим достаточно «продвинутым» провинциалом. Но Сэм был интересный собеседник, с тем жизненным опытом, который Фима только ехал постигать.

Трое суток «на колесах», без возможности свободы передвижения, способствовали тесному общению, в котором открытый по натуре Фима, естественно выделил из окружающих его однолеток, более «живого», а значит и более близкого ему по духу Сэма. В отличие от остальных, эта пара, кроме занудной подготовки к предстоящим экзаменам, имела и иные интересы: начиная от анекдотов и заканчивая пристрастием к карточным играм, в том числе и преферансу. Кроме того, оба курили, что в пределах поезда, автоматически обособило эту пару. Благодаря Сэму трехсуточная «тягомотина» езды для Фимы прошла менее болезненно, чем следовало ожидать. Словоохотливый Сэм с удовольствием делился своим, интересным для Фимы жизненным опытом.

По прибытию в Новосибирск, они расстались на вокзале.

Сэм нашел Фиму в Академгородке буквально на следующий день. Погуляв в университетском сосновом бору, позагорав на Обском море, Сэм решил обосноваться в Академгородке.

Вначале он подал документы на физфак НГУ, но провалил первый же экзамен.

Пробивной активности ему было «не занимать». Он тут же сориентировал свои документы по запланированному маршруту – в НЭТИ, где первый поток приемных экзаменов начинался с 1-го августа. А что касается жилья, то Сэм и здесь оказался на высоте - уже в следующую ночь после провала поступления в НГУ он обустроился (жильцом и электриком) в одном из общежитий университета, совершая сорокакилометровые вылазки в НЭТИ на экзамены. Невзирая на сложности перемещения, спор за место этом вузе Сэм выдержал с блеском.


  • АКАДЕМГОРОДОК | Что же представлял собой этот сибирский центр науки, созданный в противовес московской и ленинградской школам (учеными этих самых школ), для вовлечения в науку талантливых кадров Сибири и Дальнего Востока? Построенный среди девственного леса, в 40 км от Новосибирска, практически без нарушения экологического баланса, Академгородок концентрировался вокруг учебных корпусов университета - базы для производства научных кадров. Сеть общежитий обеспечивала иногородних студентов неплохим, по меркам того времени, жильем.
На этой же территории, среди девственного леса располагались дома для семей преподавателей, коттеджи для академической элиты, большая современная гостиница для гостей и Дом ученых (с конференц-залами для проведения различных научных мероприятий). Сеть бытовых и торговых служб, обеспечивающих жизнедеятельность этого построения, дополняла все вышеперечисленное. Атмосфера этой тонко продуманной застройки среди леса не могла не впечатлять.

Фима, выросший в условиях большого города и общавшийся с природой лишь короткими моментами летних выездов на дачу, не мог не ощутить очарования Академгородка.

Новоприбывших расселили по общежитиям, и первые их два дня до предстоявших экзаменов прошли в атмосфере понятной суеты: разведке территории и знакомствам с такими же юными дарованиями, приехавшими штурмовать вершину научного Олимпа.

При всем напряжении от ожидания предстоящих экзаменов абитуриенты не отказывали себе в удовольствиях.

В совокупности с жаркой погодой, чудесный пляж на берегу Обского моря был заполнен с утра до вечера. А вечером - дискотеки, танцы и гуляние далеко за полночь.
  • ВСТУПИТЕЛЬНЫЕ ЭКЗАМЕНЫ | Но экзамены неотвратимо приближались. Немалое волнение вызывал конкурс на математическом факультете (на который подал документы Фима) – 12 человек на место.
Да, да. Вы, читающие ныне эти строки, вероятно, удивлены произошедшей метаморфозой. Отсутствие конкурсов на математические факультеты нынешних университетов объясняет не столько падение престижности науки на постсоветском пространстве, а, более - падение интеллектуального уровня «абитуры» и самого общества. Ибо математика – основа того компьютерного всплеска, который мы переживаем сегодня. Именно выпускники 70-80 годов математических факультетов таких университетов, как московский, новосибирский, ленинградский, воронежский и другие, собравшиеся позднее на фирме Билли Гейтса, определили скачок фирмы Майкрософт и личное благополучие самого Билли. А, значит, именно советские математики способствовали сегодняшнему компьютерному буму.
Первым экзаменом у Фимы была математика письменная.

Действо проходило в большой аудитории, выполненной по принципу амфитеатра с открытыми столами, что полностью исключало использование «домашних заготовок», а проще говоря – «шпаргалок».

В билете было 6 задач по различным разделам математики. На решение отводилось 4 часа. Несмотря на высочайший уровень подготовки, Фима испытал немало проблем. Начинал он, как обычно на олимпиадах, с наиболее трудных для него задач, хотя его учитель всегда советовал поступать наоборот. В результате, решив самую сложную задачу из билета, но, потратив почти 2 часа, он попал в совершеннейший цейтнот и последующие 5 задач «гнал» не проверяя. Последнюю из них он не успел закончить, хотя до окончания осталось записать, буквально два действия. Придя домой и перепроверив себя, он обнаружил, что еще в одной задаче допустил чисто арифметическую ошибку.

По условиям Новосибирска только 5 правильно решенных задач давали бы «отлично» в итоге. Вырисовывался провал!

Для получения проходного балла – 13, необходимо было получать по обеим математикам максимальные балы, и по физике - 3.

Почему? Имея маму учителя по физике, Фима относился к этому предмету весьма прохладно (успеется, мол) и уровень своих знаний оценивал без иллюзий, совершенно объективно, не более чем на 3. В силу своей природной эмоциональности, Фима готов был бежать и забирать документы. Если бы не его мама, сей поступок был бы совершен.

 После долгих уговоров, он согласился подождать с этим шагом до следующего экзамена. А в это время его мама всякими правдами и не правдами, «добралась» до его работы и выяснила, что он получил «отлично», и как ей сказали – «без натяжек».

Оказалось, что одну из задач Фима решил таким, как посчитал проверяющий, оригинальным способом, что получил за нее два плюса, а за «ошибочную» и «незаконченную» у него были проставлены (+,-) и (-,+) (что соответствует 4 и 3). То есть по сумме плюсов и разнице минусов он уверенно «потянул» свои 5 баллов.

Сию благую весть мама и донесла до удрученного Фимы.

 Теперь задача упрощалась. Необходимо было и устную математику «вытягивать» на максимум. Именно этот экзамен Фима запомнит надолго.

Билет был не сложный, и через 10 минут Фима был готов к ответу. Он выбрал преподавателя по последнему закону психологии – невысокий, полноватый, с добрыми, как ему показалось, еврейскими глазами – «этот издеваться не должен». Когда этот преподаватель освободился, Фима поднял руку о готовности. Матч начался.

Свой билет Фима «отбарабанил», как положено, «без сучка и задоринки». Дополнительные вопросы Фима тоже отыграл быстро, на что преподаватель отреагировал следующим образом:

«… одну минуточку подождите, я сейчас к вам подойду».

Фима был в эйфории: «Пошел, наверно, за экзаменационным листом».

Наивный. Он не знал, с кем имел дело. Потом ему многое станет ясно, но в тот момент Фима позволил себе расслабиться и ожидать скорого, успешного окончания процесса…

Преподаватель возвратился достаточно быстро. Но принес, отнюдь, не экзаменационный лист …

- Вы желаете «отлично»? - спросил он Фиму.
-Да - без сомнения в голосе ответил Фима.
- Ну что ж, тогда решите еще вот эту задачку…

Сам факт такого надругательства над собственными надеждами уже был пощечиной, но, то, что содержалось в условии задачи, вообще повергло Фиму в шок.

Эта была та самая задача киевской олимпиады девятиклассников, которую никто в Киеве, в свое время, не решил. А узнать решение Фима ни тогда, ни позже не удосужился.

- Очень жарко. Вы позволите снять пиджак? - спросил Фима преподавателя.
(Эта домашняя заготовка, как психологический ход, была настойчивой рекомендацией Я.Л.Каплана своим ученикам.)
-О да, конечно, чувствуйте себя раскованно - ответил тот.

Впрочем, покрытому холодным потом Фиме, жара в аудитории уже не казалась чрезмерной. Выхода, казалось, не было.

Несколько минут в Фиме происходила внутренняя борьба и настрой на интеллектуальный всплеск. Затем он взял ручку… и время, пространство и все происходящее отошло на второй план. Перед ним была задача, которую необходимо решить, невзирая на полную бесперспективность. Но ведь решение есть.

 Да, есть! Чудо свершилось. Нестандартное мышление привело к очень нестандартному решению, причем сразу двумя отличающимися друг от друга способами. Фима поднял руку.

Прошло всего 10 минут с момента их последней встречи. На веку Льва Ивановича Иванова, доктора математических наук (одного из самых молодых докторов наук Советского Союза), имеющего некоторый опыт работы с абитурой, выразилось явное недоумение: «Неужели так быстро сдался? Решил? Но это невозможно. Знал решение?»

В его практике эту задачу пару раз решали на вступительном экзамене… через час – полтора.
- Ну-с, посмотрим, что вы там соорудили.

Увидев на листке перечерканные начальные Фимины измышления, Лев Иванович понял, что этот наглый носатый паренек не знал решения задачи! А далее, как показательно построенная логическая схема, последовало изложение мысли.

Лев Иванович вскочил с места. Он уже не владел эмоциями, он рвался к экзаменационному листу, чтобы проставить в нем то, что практически не ставил никому.

- Извините, подождите…Есть еще один способ решения этой задачи - услышал он вслед.
Это заставило Льва Ивановича развернуться и в течение еще 2-х минут выслушивать абитуриента, которого стоило хорошо запомнить.
- Отлично - сказал преподаватель.

Принеся экзаменационный лист, он начал его заполнять в Фимином присутствии. Для формального оформления  документа требовалось задать еще один вопрос по теории, и этот вопрос был задан.
- Что называется параллельными прямыми? - услышал Фима.
Это была не просто победа, это был триумф: Вопрос известный шестикласснику обычной школы, заданный на приемном экзамене престижнейшего вуза страны, дабы заполнить «графу» … Это многого стоило.

Из аудитории Фима вылетел, как на крыльях. Его мама, претерпевшая немалые волнения за дверью, и наблюдавшая в открывающуюся временами дверь обрывки из «спектакля», взглянув на Фимину довольную физиономию, поняла все.

Теперь оставалось дождаться остальных героев данного действа. А потом, всей гурьбой, на почту телеграфировать о результатах. И не только родным.

До своего отъезда, в 1974 году, в Израиль, в Киеве жил и работал скромный учитель математики Яков Львович Каплан. Большинство киевлян, студентов престижнейших вузов страны 70-х годов были его учениками. Он частным образом готовил абитуриентов к чести поступления на математические, физико-математические факультеты лучших университетов. Я.Л. работал в 38 школе г. Киева (которую заканчивал Фима) ведя только один класс – с 5-го по 10-й год обучения. Его каждый день, включая выходной, был расписан поминутно, так как этот великий учитель умудрялся, параллельно с подготовкой учеников, выпускать книги по созданному им курсу. Каждая из его книг, изданных на украинском языке (ну не мог еврей Каплан иначе издаться на Украине) и охватывающая один из разделов элементарной математики, «улетала» с прилавков книжных магазинов, практически, мгновенно. Будь нынешнее Министерство образования Украины чуть мудрее, эти раритеты без всяких изменений и переводов можно было бы применить в программе нынешних украинских школ. Ибо это был и есть уровень школьной математики.

Фима, как и еще четверо приехавших с ним киевлян, был учеником (частным) Якова Львовича Каплана. В день своего триумфа, он был не одинок. Телеграмма, посланная в этот день Якову Львовичу, гласила:

«Поздравляем своего учителя с результатом 50 из 50-ти возможных. Целуем. Благодарные ученики».

Абсолютный результат по математике при поступлении для учеников Каплана был более чем традиционен.

Да и герои киевских математических олимпиад последних лет, в основе своей, были его учениками.

Экзамен по физике Фима запомнил, как позор на фоне триумфа. Свои заветные три балла он получил после изрядной «оплеухи» - в результате уважения к его 10 баллам по математике. Доставшийся ему преподаватель долго его «мурыжил», предлагая… идти и учить физику. Потом дошел до Фиминого экзаменационного листа и, узрев там две отличные отметки по математике, «сменил, таки, гнев на милость».

Достигнутые 13 баллов делали сдачу последнего экзамена – сочинения пустой формальностью. Главное было выбрать свободную тему и написать ее наиболее простыми фразами, что и было сделано.

В Киев Фима вернулся триумфатором. Во-первых, поступление в один из престижнейших вузов бывшего Союза. Во-вторых, возможность гулять тогда, когда остальные нервничают в водовороте приемных экзаменов (т.к. экзамены в НГУ происходили в июле). Конечно же, произошла встреча с Сашей, который не осилил письменную работу матфака МГУ (получил три балла) и вернулся поступать в Киевский университет, имея «в загашнике» после олимпиад 10-го класса официальное приглашение туда…

Фима с блеском решил (полностью) за 4 часа Сашин вариант из МГУ, в то время когда Саша не смог за то же период, осилить Фимин «новосибирский», что дало основание друзьям уровень приемных экзаменов в НГУ оценивать выше уровня МГУ, по условиям сложности. Хотя конкурсы на математические факультеты этих университетов в тот год были примерно равными.

К слову, в КГУ Саша поступил с блеском – 15 баллов из 15 возможных, но, как отметил Фима, 5-ая графа паспорта у него была чистая - украинец.

Кроме Саши, несколько Фиминых друзей, евреев, поступали в том году в киевские вузы. Но на дневное отделение не поступил ни один. Уехавшие в другие города поступили все. Но самой большой сенсацией было поступление в МФТИ Фиминого соученика по 38-й школе, Павлика (тоже ученика Я.Л.Каплана).

Поступающие в те годы (и им сочувствующие) хорошо знали истину о закрытости для евреев, кроме киевских вузов, таких московских «китов», как университет, МФТИ, МВТУ им.Баумана и еще нескольких «закрытых» факультетов ряда вузов. Поэтому факт поступления еврея в МФТИ тогда многого стоил. Еще одной сенсацией стало поступление на экономический факультет МГУ еврейки Лены – Фиминому увлечению последних двух лет школьной учебы.

А Фиме предстояло с 1 сентября 1969 года выступать в новой для себя ипостаси – студента Новосибирского государственного университета, что сулило тогда открытую дверь в «Их Превосходительство» науку!

(продолжение следует)

Комментариев нет:

Отправить комментарий