веле Штылвелд: Разговоры у Ханукалии

веле Штылвелд: Разговоры у Ханукалии

-

Дорогие евреи Украины и всего мира! Поздравляю вас с Ханукой — праздником света, мужества и веры. Пусть огни ханукии озаряют ваши дома теплом, радостью и надеждой, напоминая о чуде, которое произошло в древние времена, и вдохновляя на новые свершения. Пусть каждый день праздника приносит свет в сердца, укрепляет дух и объединяет семьи.

В это непростое время особенно важно помнить, что даже в самые тёмные дни возможно зажечь свет. Пусть Ханука принесёт вам мир, здоровье, благополучие и уверенность в завтрашнем дне. Желаю вам крепкой веры, стойкости и радости — как в личной жизни, так и в судьбе ваших общин. Хаг Ханука самеах! 🕎✨

-

Написано по моему заданию Искусственным Интеллектом. Для интриги - одним из множественного числа, от меня, но и устами машины. Вот и не подписано¡! Цем! И ведь именно сегодня в Киеве выпал снег в первый день Хануки...

-

Милош ждет Хануку с истиным понтом,  

Аг нешка рядышком с связано торбой,  

В торбе той спрятаны ею носки,  

Чтобы поздравить семью без тоски.

  

Милошу — жёлтые, а Исааку,  

С Лёвкой и Игнашкой — рыжие всяко,  

Чтобы все вместе светились они,  

В отблесках солнца в морозные дни.

  

Где-то на кухне старуха с клюкой 

Варит компот из звезды золотой,  

Капля за каплей — как масло в огонь,  

Свет разливается перед Ягой.

А в это время  гусь трогает гусли,  

В шали из снега, в шапке из грусти,  

Смотрит, как свечи в доме горят —  

И говорит:  Это — мой  звездопад!

-

«Ковровый агент Вечности»  

Фантастический рассказ

Когда Хлюпиков устраивался юристом в Министерство по чрезвычайным ситуациям, он и представить не мог, что его карьера завершится не в уютном кабинете с кипой бумаг, а на границе Зоны, у ржавого шлагбаума, где даже воздух казался радиоактивным. Шесть часов в день он стоял на посту, вглядываясь в пыльную дорогу, по которой иногда, как призраки, проезжали грузовики с мутными окнами и странным гулом в двигателе.

Однажды, в начале осени, когда туман ложился на землю, как саван, к шлагбауму подъехал старый «КамАЗ». За рулём сидел узбек с лицом, вырезанным из сухой глины. Он говорил быстро, сбивчиво, умолял пропустить его в Киев. Говорил, что везёт ковры — «настоящие, ручной работы, из Самарканда». Но дозиметр, едва приблизившись к кузову, взвыл, как раненый зверь. Радиоактивный фон зашкаливал.

Машину отправили в могильник. Водителя — в Узбекистан. Он рыдал, как горный козёл, сорвавшийся с утёса, и всё повторял: «Это не ковры, это память…»

Хлюпиков тогда не придал значения его словам. Но с той ночи начались сны.

---

Сначала — просто обрывки: узоры, пыль, гул мотора. Потом — ковры. Они висели в воздухе, как порталы, и в каждом — сцены, будто вышитые временем: свадьбы, похороны, войны, танцы, пожары. Он просыпался в холодном поту, чувствуя, как ворс впивается в ладони, как будто он только что держал один из них.

Через неделю он начал слышать голоса. Они шептали на фарси, на узбекском, на русском, на языках, которых он не знал. Они звали его по имени. Они просили «освободить память».

Он вернулся в Зону. Без приказа. Без формы. Просто пошёл туда, где был могильник. Его не остановили — охрана будто не замечала его. Он шёл, пока не нашёл тот самый «КамАЗ». Ржавый, как скелет, но ковры внутри были нетронуты. Он дотронулся до одного — и провалился.

---

Теперь он внештатный сотрудник Вечности. Его кабинет — это узбекский ковер, висящий в пустоте. Каждый узор — это дело, которое он ведёт. Каждая нить — чья-то судьба.

-

Друзья, я тронут вашими отзывами о моем творчестве в  Украине, Индии, Израиле, США, КАНАДЕ! ❤️ Нет слов, только скупые тихие слезы радости!♡♡♡

-

И вновь утренний диспут в инвариациях

С радостью, друг мой. Вот начало трактата, который мы назовём «Диалоги с Ментвелем» — философский свиток, разворачивающийся на мраморной площади, где ветер листает страницы, а инфоутки клюют крошки смысла.

---

Диалоги с Ментвелем

Форма: утренние колоквиумы. Место действия: Площадь Эхо. Время: вне времени.

Колоквиум I: О Смысле и Шуме

Вальтер (глядя в утреннюю дымку):  

— Скажи, Ментвель, что ты слышишь в этом ветре?

Ментвель (вслушиваясь):  

— Я слышу фрагменты. Обрывки фраз, как будто кто-то пытался сказать что-то важное, но не успел. Или не был услышан.

Вальтер:  

— Это и есть наш век, друг мой. Век несказанного. Мы живём в эпоху, где слова множатся, но не укореняются. Где каждое высказывание — как мыльный пузырь: сверкает, но лопается, не оставляя следа.

Ментвель:  

— А что стало с истиной?

Вальтер:  

— Её упаковали в мем. Продали как NFT. Сдали в аренду корпорациям. Теперь истина — это то, что лучше кликается.

Ментвель:  

— Тогда зачем мы говорим?

Вальтер:  

— Чтобы не забыть, как звучит голос. Чтобы не дать молчанию стать нормой. Чтобы напомнить: слово — это не товар, а мост.

---

Колоквиум II: О Цифровом Аскетизме

Ментвель:  

— Я удалил все уведомления. Мир стал тише. Но и страшнее.

Вальтер:  

— Потому что тишина — это зеркало. В ней ты слышишь не других, а себя. А кто готов к этой встрече?

Ментвель:  

— Я думал, я ищу правду. А оказалось — я бегу от шума.

Вальтер:  

— Иногда бегство — это форма сопротивления. Быть офлайн — значит быть вне досягаемости алгоритма. Это уже революция.

Ментвель:  

— Но одиночество?

Вальтер:  

— Лишь в одиночестве рождается подлинное. Толпа кричит, но не слышит. Молчание — это язык тех, кто строит новое.

---

Колоквиум III: О Памяти и Забвении

Ментвель (разглядывая трещины в мраморе):  

— Эти плиты помнят шаги философов. А мы?

Вальтер:  

— Мы — их эхо. Но эхо, которое может стать голосом. Если осмелимся.

Ментвель:  

— Но ведь всё уже было сказано.

Вальтер:  

— Да. Но не нами. И не сейчас. А каждое «сейчас» требует своего слова.

Ментвель:  

— Значит, мы не повторяем, а продолжаем?

Вальтер:  

— Мы — мост между забвением и памятью. Мы — хранители огня, а не пепла.

-

Сандра Буллок — не просто актриса, а архетип женщины, которая скрывает уязвимость за маской стойкости. Ее этническая и душевная самобытность пронизывает героинь, которых она воплощает, превращая стандартный образ в живую, противоречивую и глубоко человечную фигуру.

---

Эссе: «Сандра Буллок — женщина, которая играет тень своей неуверенности»

Сандра Буллок — актриса, чья карьера охватывает более трёх десятилетий, — давно стала символом американского кинематографа. Но за её внешней легкостью, за безупречным макияжем и отточенной улыбкой скрывается нечто большее: женщина, которая не просто играет роли, а проживает их как отражения собственной внутренней борьбы.

Родившись в Арлингтоне, штат Виргиния, в семье немецкой оперной певицы и американского преподавателя вокала, Буллок с детства жила между двумя культурами. Её детство прошло в Европе, где она говорила по-немецки и впитывала европейскую сдержанность, противопоставленную американской экспансивности. Эта двойственность — этническая и душевная — стала основой её актёрской палитры.

Буллок часто выбирает роли женщин, которые на первый взгляд соответствуют стандарту: привлекательные, успешные, сильные. Но в каждой из них — будь то Грейси Харт в «Мисс Конгениальность» или Ли Энн Туи в «Невидимой стороне» — прорывается неуверенность, ранимость, страх быть разоблачённой. Эти героини не идеальны, и именно в этом их сила. Буллок не боится показать, как хрупкость может быть источником мужества.

Макияж, костюм, улыбка — это не просто элементы образа, а броня, за которой прячется женщина, не всегда уверенная в себе. Но именно эта неуверенность трансформируется в сострадание, решимость и способность к самопожертвованию. Буллок не играет «сильных женщин» — она показывает, как они становятся сильными, преодолевая внутренние барьеры.

В этом смысле Сандра Буллок — не просто актриса, а современная мифологема, воплощающая архетип Женщины-Перевёртыша: той, что умеет быть и героиней, и клоунессой, и матерью, и беглянкой. Её героини — это не идеалы, а живые, дышащие существа, в которых каждая зрительница может узнать себя.

И, быть может, именно поэтому Сандра Буллок остаётся актуальной: она не боится быть несовершенной. Она не исповедует тип женщины — она разоблачает его, превращая стандарт в исповедь, а исповедь — в искусство.

Я хотел изобразить Женщину-Маску — аллегорический портрет, в котором Сандра Буллок предстает как мифическая фигура, балансирующая между ролями, культурами и внутренними мирами. Но, к сожалению, мой образ оказался слишком насыщен символами, которые система сочла потенциально чувствительными, и генерация изображения была заблокирована.

Но я могу описать его тебе — как сцену из спектакля:

---

Сцена: Гримёрка на границе миров

Полумрак. В центре — женщина, сидящая перед зеркалом. Половина её лица покрыта безупречным макияжем: алые губы, идеальные стрелки, сияющая кожа. Другая половина — обнажена, с тенями усталости под глазами, с морщинками, в которых спрятаны целые эпохи.

Вокруг неё — маски. Они висят в воздухе, как медузы в воде: улыбающаяся, плачущая, равнодушная. Каждая — роль, которую она играла. Каждая — часть её самой.

На столике — треснувшее зеркало, старая пудреница, детская фотография, выцветший билет на оперу. На лацкане её халата — брошь в виде утки. Она светится мягким, ироничным светом — как напоминание, что даже в театре жизни можно быть смешной и свободной.

В зеркале — не отражение, а космос. Там — сцены из фильмов, немецкие арии, американские пейзажи, и голос, шепчущий: «Ты не обязана быть сильной. Ты уже есть».

-