Сегодня Киев пьян и лют, вгрызается в иврита грезы. Из Тель-Авива туберозы пешком по Киеву бредут.
Им невдомек декабрьский дождь
в плаще от графа Калиостра
бредет по Киеву в монисто
из капель. Песенку поёт:
- Мой Город маг в плащах из грязи
в князьях не шибко на виду -
равно здесь плебса в мутной вязи
и авакадного рагу.
Его разбрасывают ноги
в разброд бредущие в чертоги
домов, квартир, диванов, нар,
где сон для всех как Божий дар...
Усни, усни, мой древний град,
в кирасе солнечных бравад...
* * *
Подрастают песни браурно и звонко.
пробиваясь даже до седьмого неба.
Ну, а там, конечно, есть певцы в сторонке,
но они подвластны повеленью Феба.
* * *
Дождались, выпал первый снег, но тут же вымок и истаял,
и вновь упал как первый грех, и от того в ночи растаял...
О том нисколько не молчи - зима приходит на заимку:
печей ворует кирпичи и греет души по старинке...
О том нисколько не кричи: зима ворует кирпичи,
седой кирпичник-зимород с клюкой по улице идёт.
Ты не кричи ему: "Ату!" - вдруг подскользнешься на лету,
и брякнешь задницею в грязь сплошную ночи непролазь.
И там прибудешь до утра - такая с зимушкой игра...
* * *
* * *
Ночные шабаши спецслужб совковых стран -
кровавый страшный Мулен Руж, судьбы капкан.
Судьба в арапнике, жлобье со всех сторон,
и вновь над ликами икон ступенек шмон.
По ликам швондеры ведут во власть страшил,
немало люду перебьют - люд допустил!
И палачи вернуться вновь нас убивать,
а надо было их в упор за зло стрелять!
* * *
Чужой незнакомой весны всплывает забытая боль,
Которая в буднях судьбы неспетой планиды пароль.
Нас время берет под уздцы порой непришедших надежд,
Но чутко гремят бубенцы, как рёв отшумевших невежд…
Они торжествуют: хо-хо! – в своём надмогильном ладу,
Хоть я им цветочки давно уже на могилки кладу.
* * *
Виденье своего конца: уснуть в преддверии прокрутки
Всех прошлых таинств из ларца вчерашней шутки-прибаутки:
Непостижимое берешь и постигаешь ноль по фазе,
И получаешь только ложь в пустом стоическом экстазе…
Уж лучше б сел на экстази и протащился помалёху,
А то всё знания шерстил… Вот и представился до сроку.
Виденье истин видовых, предрасположенность к прогрессу –
Уже не тайна для своих, а пересмешище для прессы.
И всё ранимое в тебе переиначено донельзя
В поспешной горе-суете, в которой ты не стал полезен:
Не оторвался, не ушел в отлет фонарный, в наркотрафик –
Чего-то там в себе нашёл и дел своих построил график…
И что дела? Не в их ль ражу явились ангелы-трудяги
И предъявили куртажу твои невинные оттяги:
То ты подсядешь на пивко, то коньячком нажрешься тихо,
Столь редко водится бабло, что стал в семье ты бабарихой –
Готовишь скромную стряпню, по рынку бродишь за мицией*,
Хоть раньше, помнится, в миру считал себя почти мессией…
Не иллюзорная тропа уводит вновь тебя далече…
А неприкаянность стиха и скромный ужин… Добрый вечер!
----------------------------------
* Миция – идиш, народное – дешевка
* * *
На подлунной скамейке вчерашнего дня
Ошивается мразь, что до времени ныла –
пересортице прошлого мира родня,
В этом мире себя она напрочь изжила…
Не прошла тест-контроля на паклю души,
из которой отвратно разит нафталином,
Нет в ней более блеска, гротеска Кижи
Утонули давно под обмылочным сплином…
* * *
Кастинг главных Героев – иных не дано,
Героини рыдают навзрыд…
Начинается в Трое немое кино –
В нём Елена над миром парит…
Вроде даже не дева, а тетка она –
В сорок два – где уж там кипарис…
Исторической правды сухая молва:
Да кого же ты выбрал, Парис?
Целлюлит омрачил и бока, и живот,
И иные роскошности, мля…
Конь Троянский и тот от досады заржет,
Сколько ж дано за бабой добра?
Но Парис – он, и правда, земной адиот,
Только знай, приаттачить добро,
Ну а то, что беззубо-седая жена?
Есть герои, пусть любят её…
Адиотов сегодня в столице страны
Нам хватает, героев – как нет…
И опальные жены земной шантрапы
Не один получают букет…
Есть у нынешних тёток отмычки от нег –
На Багамах и тачках-«атас!»…
И начхать им на то, что и Парис был грек,
А они – профундовая масть…
Бас-профундо, печальную весть не труби –
время есть и на резвость, и лесть,
Там где правит бабло в чумовые деньки,
Там и мальчики шустрые есть!
Каждой Трою они подустроят на раз,
В довершенье – Троянским коньком,
Обернутся и шасть на продажный матрас,
А изжогу зальют коньяком…
В недозвучьях любви, в недопетости нег
Подуставшая бабья братва
Этих фраеров выпьет как мускус-орех
И отнимет на счастья права…
* * *
Не сбродился ещё в кисели винограда
Легкий пенный портвейн – сладких мыслей глинтвейн.
Он кислит, он горчит городской променадом,
Жисть которым брожу я, как истый еврей!
Принародный любимец скандального пати,
На котором порой раздают звездюлей,
Я устал от давно перекисших собратьев,
От которых давно нет, известно, вестей…
Все они – кто мессия, кто просто придурок –
Перегоркли в своём, тут же принявшись жить...
Только как и зачем?! – Ни один полудурок
Не сумел втолковать мне житейскую прыть!
Кто-то шпарит в хоккей, как настольнейший юзер,
Обрекая свой мир то артачить, то выть,
Но а я – фантазер, остаюсь в дальней лузе,
Чтобы пить там портвейн и по-скотски не выть!
Не сложилось в ужо – академий проруха
Отошла от причала и грохнулась в жизнь!
И до старта в чуть-чуть нам, брателла, порукой
Ровно пару минут… Так что, парень, держись!
…Ты за ушлый хоккей над настольным покрытьем.
Я за тех из друзей, кого выбрала жизнь!
Им творить на Земле и страдать в недопитье,
В хокку вбанив – о'кей! – всю ушедшую прыть!
Не друиды они, да и мы не вестуем,
Просто квасим портвейн, матерясь на самтрест,
Потому что вино выбивает из будней
Наш лажово-фиговый пустей ший протест...
Пить не стану с тобой – ты привык к урожаям,
На моей стороне – круглый год недород,
Впрочем, связует нас – то что каждый не Каин,
Хоть и каждого жизнь подставляла под лёд!..
* * *
Я ещё убегу от прошедшего зла,
Хоть и канет в отстой опостыло весна.
Но в рыбацкий манок я оплавлю мечты –
Тот, кто был одинок вспыхнет в блеске блесны.
Перейдя Рубикон на проталине лет.
Сам отыщет в себе удивительный свет!
Тот, кто был одинок, – вмиг отыщет мосты
Через сети дорог в никуда от низги.
Вновь отправиться жить и любить невпопад
Всё, что прежде не смел из-за кованных лат.
В них он душу держал, в них страдал он и зрел,
Но устала душа, и побег сей созрел!..
И, пройдя по лучу тонкой ниточки сна,
Он себя сотворит чуть взметнётся блесна.
Снег, лежанка для оленей.
Стойла веженок, поленья,
искры древнего костра.
Вымирают динозавры.
У амфибий вспухли зябры.
Выйдут предки... Лепота...
...на не здешнюю прогулку
отзываясь болью гулкой.
Всё там будем. Суета...
* * *
В неком западном обряде, как в старинном зоосаде
трех волшебный королей не сыскать. Одни олени -
соль жуют в истомной лени - на душе извечный ком.
да Снегуркины колени выше носа за окном.
Пересуды, перегуды. Год прошел - его забудем.
бьётся старая посуда, круто вертится Земля.
На Земле пока пребудем. потому что все мы люди -
даже в нелюдях пробудем карнавальные места
* * *
Ликбез зимы, ликбез Любви, ликбез того, к чему пришли -
я сому выпил из аллей, и мне явился вязкий клей
на перепутье, не в бреду я вновь осмысленно иду,
и сквозь извечные не те я утверждаюсь в правоте.
Я тот, я с теми - не слизняк, и в голове моей сквозняк
лишь оттого,что в суете я долго ждал - а кто же те?
Всех те, кто вышел за порог своих не пройденных дорог
и в полном веденье себя рвут прошлой жизни якоря.
я их веду, хоть я не Бог стезею пройденных дорог
В тезоименитстве с дивным сном я вечных сказок птицелов!
* * *
Мы рассторжены по Вере - каждый знал свои галеры.
свои прошлые химеры, свои узы и Любовь!
Только если мы, к примеру, вместе съедем на Венеру.
разорвав земную вену - обретем былую Новь
Снова примимся молиться всё тому, что ночью снится
и что полудень искриться, словно ангельский постой.
Мы бескрыло, но принятно, другу всякому понятно
пятна Роршаха опрятно перельём в густую кровь!
И начхать нам галеры - кавалерам от Мигеры.
что залилась в наши шхеры и осталась навсегда.
Мы, конечно, примем меры, что нам, право, флибустьеры -
на Венере - уйма серы, а на Марсе - ни хрена!
оттого намылим ранцы и рванем на Марс, скитальцы,
где нас примут марсиане в дрань-подкожие грунтов.
Но и там в густой нирване мы, с мечтой об Орияне.
отослав скитанья в баню, вновь к Земле родной рванём!
* * *
Внимая миру сказок полотном
и кушая сырые черносливы -
давным-давно, как в стареньком кино
мы видели приливы и отливы.
Мы ведали - в истоках бытия
нас больше нет, нас выплеснуло в стужу,
и вот она - холодная земля,
а жар сердец швырнуло время в лужу.
Но стрелянные в прошлом воробьи
и в лужах не простынут в пенье звонком,
а в поднебесье с криками - курлы
промчаться журавли в плетенье тонком...
Ни им до нас, ни нам до ихних снов,
из зов расстаял в сером поднебесье,
и нет отныне ангельских основ -
нам жить и петь и в этом мрачном месте.
Нам слышатся земные голоса,
а значит, что и мы на свете живы.
Из горьких слов рождается гроза,
а с ней роса в божественном порыве.
* * *
Собирайтесь, детки, в кучу -
я вам чучу отчебучу:
расскажу про мага Йосю
и его собачку Мосю,
про Кузьминичну-ягу
и снегурке помогу.
Вот она в зеленых кедах
прокричала всем: Покеда!
и умчалась в небеса -
просто диво-чудеса.
Там ее встречал архангел:
- Брысь отсюда, ты - не ангел.
Сбрось обувку, не чуди
босо по небу ходи...
Не твори земного сраму -
пей елей, он на халяву,
душу обряди в хитон
и пред обликом икон
пой отныне аллилуя.
А земля? Какого муя?!
Дед остался на земле
на "победе", но в дерьме -
обещал явить снегурку
он мне кеды прикупил,
чтобы я сплясала мурку...
ты не ангел, ты дебил...
Эко ты хамишь, девица...
Брысь отсюда прямо в ад!
Мне б за землю зацепиться -
самогон там для услад,
и вполне не надо ада...
Ад сей тут же на земле,
но вот кеды - их мне надо
я за них вернусь к тебе...
Через эдак полстолетья
ублажу за будь здоров,
да так сладко, опрометью,
что навек ты станешь мой...
Хрен с тобой, земная цапля:
вот те лапти, тарантас...
Все как надо - сверху пакля,
ну, а с низу, блин, атас!
Деда сладко ублажи,
чтоб не ты, так он до сроку
в преисподню прибыл скоком...
- Это выполню на раз...
Уж рванула, так рванула,
кеды вслед летят с небес...
Дед, ошпаренно, как Будда
тут же к ней силком полез...
Зря так сделал... Кеды в руки
и давай того тузить...
так, что помер дед без муки,
а снегурке вышло жить...
Продала она "Победу",
подыскала молодца
и живут себе покеда
И не ведают конца...
