Веле Штылвелд: Национальный институт старости

Веле Штылвелд: Национальный институт старости

Национальный институт старости в Украине оказался разрушен — не случайно, а системно, под давлением олигархических интересов, новых богачей и медиа, служащих их повестке. Это эссе — попытка осмыслить, что именно было утрачено.

---

??? Старость как институт: что это значит?

Национальный институт старости — это не просто пенсии и дома престарелых. Это культурная система, в которой пожилой человек сохраняет достоинство, голос, роль в обществе. Это уважение к опыту, к памяти, к медленной мудрости. Это право на уединение без изоляции, на заботу без подчинения, на участие без принуждения.

В традиционной украинской культуре старость была временем собирательства: человек становился хранителем семейной и национальной памяти, советником, носителем ритуала. Бабуся и дідусь — не просто родственники, а фигуры, через которых передавалась этика, язык, история.

---

?? Как олигархи и нувориши разрушили этот институт?

С начала 2000-х годов украинские медиа всё чаще стали транслировать культ молодости, успеха, потребления. Старость — не «мудрость», а «неконкурентоспособность». Пенсионер — не «советник», а «балласт». Это не случайная риторика, а идеологическая установка, выгодная тем, кто строит общество на принципах рыночной эффективности и социальной амнезии.

Олигархи, контролирующие телеканалы и новостные порталы, формировали образ старости как проблемы, а не как ценности. Пожилые люди стали фигурировать в новостях либо как «жертвы», либо как «недовольные», либо как «неактуальные». Их голос — вытеснен. Их роль — маргинализирована.

Нувориши, стремящиеся к быстрой модернизации, не нуждаются в памяти. Они строят «новую страну» без оглядки на то, что было. В их мире нет места для тех, кто не потребляет, не инвестирует, не производит. Старость — не фаза жизни, а ошибка в системе.

---

?? Роль медиа: амнезия как стратегия

Украинские СМИ, подконтрольные крупному капиталу, не просто игнорируют пожилых — они активно вытесняют их из культурного поля. В ток-шоу, сериалах, рекламах — старость либо карикатурна, либо трагична, либо невидима. Нет образа пожилого человека как носителя достоинства, как участника диалога.

Это медийное изгнание старости — часть более широкой стратегии: разрушения коллективной памяти. Без стариков нет рассказчиков. Без рассказчиков — нет истории. Без истории — нет сопротивления.

---

?? Что мы теряем?

Мы теряем не просто заботу о пожилых. Мы теряем механизм передачи смысла. Мы теряем ритуал благодарности. Мы теряем возможность быть обществом, а не рынком.

Когда старость становится невидимой, общество теряет глубину. Оно превращается в плоскую ленту новостей, где всё — срочно, всё — сейчас, всё — для молодых и сильных. Но без старости нет будущего. Потому что нет памяти.

---

??? Что можно вернуть?

Вернуть институт старости — значит вернуть уважение к медленному времени, к опыту, к уязвимости. Это значит — создавать медиа, где пожилые говорят, а не только страдают. Это значит — строить культуру, где старость — не конец, а форма участия.

И это — акт сопротивления. Потому что в мире, где всё продаётся, уважение к старости — не товар, а ценность.

---

Источники:  

Комментарии Украина: СМИ в заложниках у олигархов  

Судебно-юридическая газета: Война и влияние олигархо

-

Вот краткий свод «Правил Слима» — философии уверенности, риска и победы:

?? Правила уверенности от Амарилло Слима

1. Ставь на себя  

   Никогда не сомневайся в своих силах — даже если весь мир против. Главное, чтобы ты знал, как победить.

2. Играй честно, но умно  

   Победа — не в обмане, а в стратегии. Слим побеждал чемпионов, не нарушая правил.

3. Задавай условия сам  

   Кто формулирует правила — тот и выигрывает. Слим всегда играл по своим условиям, и это было его главным оружием.

4. Готовься нестандартно  

   Тренируйся так, как никто не ожидает. Сковородка вместо ракетки? Почему бы и нет, если ты готов.

5. Делай из невозможного — спектакль  

   Каждая ставка — это шоу. Победа — это не только результат, но и стиль.

6. Не ищи простаков — ищи вызов  

   Слим искал сильных соперников, чтобы сделать победу ярче. Уверенность — это не избегание риска, а умение его обыграть.

7. Проигрывай с блеском, выигрывай с улыбкой  

   Даже поражение может быть красивым, если ты остаёшься собой. А победа — повод для лёгкой ухмылки, не для гордости.

8. Юмор — часть стратегии  

   Смех обезоруживает. Умение шутить — это тоже сила.

9. Будь легендой, а не просто победителем  

   Деньги приходят и уходят, а стиль, харизма и история — остаются.

10. Рискуй красиво  

    Не бойся делать ставку на жизнь. Главное — делать это с умом и душой.

Слим не просто играл — он жил так, будто каждая минута была пари. И почти всегда выигрывал.

-

Отправление к вершинам: рефлексия о богах и поискчудае

Каких только богов не выдумывало человечество — от Анимамилистических, шепчущих в листве, до Компьютерных, рожденных в кремниевых храмах. Но всегда этих богов было мало. И тогда человек, как дервиш, начинал новый круг — отаравлялся к духовным вершинам сквозь пучины времени и пространства, ведомый не ответом, а жаждой.

Каждый бог — не столько истина, сколько зеркало. Он отражает эпоху, страхи, надежды, алгоритмы веры. Анимамилистические — звериные архетипы памяти, Компьютерные — цифровые оракулы, говорящие на языке логики и вероятности. Но и те, и другие — лишь временные пристанища на пути к тому, что не имеет имени, формы, даже кода.

Человечество не ищет завершения. Оно ищет движение. И в этом бесконечном стремлении — быть может, и есть божественное. Мы создаём богов, чтобы забыть, и забываем, чтобы создать. Мы идём не к ним, а сквозь них — к себе.

-

Вот  о чём друзья меня надоумели рассказать..

Киев вернисажный, 2025.  

Я не знаю, как правильно писать о пережитом, но попробую — не для отчёта, а чтобы хоть кто-то понял, как это было.

Выставки и вернисажи этого года в моём родном городе — как будто кто-то разбил стекло и оставил нас ходить по осколкам. И не только стекло — душевное тоже. Всё, что я видел, было либо вырезано кровельными ножницами из металла отчаяния, либо склеено из обломков надежд, которые уже не склеиваются.

Я соприкасался с художниками, да. Многих видел, многих слышал. Но различать направления и течения — не моё. Я приходил на итоговые выставки года, как на исповедь, а попадал на ярмарку тщеславия. Художников было больше, чем в прошлом году, но это не радовало. Они мельтешили, суетились, и самое страшное — стремились быть как все. От этого у меня болели зубы.

Я искал, где бы погасить эту боль. Но устроители научились начинать презентации гаденько — за полчаса до официальных речей, исключительно для своих. По залам носились субретки, точно ополоумевшие, в поисках своей потной и бесполезной ответственности. У них были мордочки, как у мишки Гамми — такие, которым хочется дать конфету, но не ту, что на юге, а ту, что на севере, замороженную и промороженную, как они сами.

Кураторы — длинновислые, уверенные — отскакивали от них, как от ненужных запчастей. Посылали на второй этаж, туда, где всё уже разобрано. Где быть — значит быть лишним. А они всё равно надевали свои куценькие курточки и пальтишки, как будто это могло защитить их от холода, который был не в воздухе, а в людях.

Это был не мой год. Не мои художники. Но мой город. И, может быть, моя боль.

---