 |
| Иоанн Креститель |
- Мир, которому мы желаем себя преподнести, репрезентовать и доказать - это идеальный, воображаемый, предполагаемый нами мир.
Но только с возрастом рвут уже окрестные старики отчаянно и жгуче, обжигая скрученные временем пальцы души.Только зачем им всё это, если всё, что прежде вырвали они для себя им и так как бы всучили под тем или иным ложным градусом жизни.
И у жизни той, в которой уже всё ясно, явлено ясно - очевидно и грустно, отстаётся право только держаться за Веру от её первоистоков.
Остаётся право стойко держаться за одну Веру в себя, за свои жизненные установки, за один здравый смысл. Чуть отойди от здравого смысла, и тогда - зачем всё это? Зачем все эти нагромождения слов, под которыми уже обмякла душа...
И потом, зачем писать именно прозу, и что тогда случилось с поэзией?! Не в себе, в людях - в какие уголки души, куда забилась Она, в каком уголке жизни запропастилась сердешная?
Не может же быть Поэзия сродни переходящему знамени. Ведь она - Поэзия - пересекается с иномировьем, но никогда не уходит в него навсегда. Она вечно пересекается с заскорузлейшей прозой жизни, перекатываясь ухабами и рытвинами души. При этом Поэзия то сжимается до точки первовзрыва вселенной, то мгновенно готова идти на взрыв, но уже до самого последнего вздоха.
Поэзия никогда и ни за что не готова покинуть душу поэта: семидесятилетний старик Данте Алигьери чарует и очарован семнадцатилетним созданием, хотя имя Ульрика далеко не звёздного теста. А что до звездного места, то мне - межзвездному космополиту более чем отрадно жить в украинском Киеве, на Земле.
2.
В астероидном поясе Койшера таки нашли лгромный мир прежде незамечаемой девятой планеты - резервный мир. Колоссальнейший! Возможно, что никто и никогда так и не станет транспортировать его на орбиту планеты Земля, которая однажды вспыхнет от бесконечных человеческих распрей и выпадет в сторону Солнца метиоритным дождем в качестве грядущего топлива для поддержания процессов будущего резервного мироздания. И только даже памяти о нашем недозвездном человечестве во всей вселенной уже не будет.
А жаль...Будь у нынешнего человечества под боком столь моложавая альтернативная реальность, оно - человечество стало бы человечней! Ведь знал бы каждый, что поэтить - ещё не грех, а вот за зло прежде содеянное подлое и оскорбительное и точно отныне надлежит высылка с нашей голубой весенней Земли на серейший их миров...
За любое содеянное прежде зло... Даже по отношению к себе самому малолюбимому. Ибо прежде всего надо любить себя и побуждать не только жить, но и любить, холить и поэтить весь этот земной вешний мир, совершая светлейшие поступки ради собственной жизни, которая сегодня так смрадно и отвратно отражается на других.
Субботняя проповедь зачастую хороша только тем, что после её завершения полагается бражно испить блаженно медовухи душевной, но не столько, сколько молодой преподобный воспозающий на амвон, заправив рясу в штаны.
Да и не о религии у нас пошел разговор, а о поэзии, во имя которой требуется не только и не столько бухать, хлебая сусла нижайшие, а только нежнейшее амбре с эфирным маслом из черной болгарской розы или томной багдатской с тем, чтобы различать - где истинная поэзия врывается в жизнь, а где уже жизнь в переплетении с сомой сквозь звонкие тысячелетия порывается в окрестный космос пестиками и лепестками прошлых душевных таинств - великих и вечных, отражаяь пеленой радуги над прохладой и плеском горного ручья у сколон Кавказких гор у Тбилиси, где Вахтанг Кикабидзе поет:
- там не бьют стариков, не взрывают детей...
На том и аминь!
3.
- Веле ШТИЛВЕЛД ПАСХАЛЬНАЯ ПРОПОВЕДЬ СТАРОГО АТЕИСТА…
Бог людей явлен среди людей в их поступках и в их повседневности. Ибо Он повсеместен. Бог же трансиндентен и не явлен всуе. Он в эманациях проявлен и связывает всех нас в единую вселенскую грибницу сансары. Аминь!
Мы проживаем на Земле истины и сами являемся их носителями только в отведенные нам Времена! Ибо в давние и грядущие времена мы не соразмерны старым и грядущим Истинам. Мы не несем их в себе, они не отображаются в наших глазах и душах. Аминь!
Мы не шли через Синайскую пустыню и не ели Божественных опресноков, но мы преодолевали безводные пустоши наших Душ – бездуховных и сирых. И от этого нам как и в те времена 12 коленам Моисея было безмерно тяжко. Аминь!
Нас ввергло Время в прожиточные времена, в которых мы способны терять свой возраст и зубы… Мы тщедушны в своих деяниях и иллюзорны в своих поступках. Нас захлёстывают низкие нравы и низменные деяния. И порою кажется, что мы сиречь тщета земная пред ликом Господа! Аминь!
Мы несем на себе горечь времён и сиюминутные горечи и не находим успокоение в душе своей… Нас терзают тени прошлого и страхи будущего… И нас разрывают на части страсти повседневных сует, и мы безмерно горбатимся над тщетой в нашей повседневной юдоли… Аминь!
О, времена, о нравы! – то и дело восклицаем мы, порою ужасаясь нашим собственным неблагодеяниям и поступкам… И рыдаем над прожитым днем, и закрываем глаза в надежде прожить новый день нравственнее, светлее и краше… Но приходит день и обреченно стараемся просто не возражать времени, которое создали и уронили перед лицом Господа сами. Аминь!
Испепеляя собственные души, мы повсеместно строим второхрамье наших ущербных душ, не обретая в них ни покоя, ни места… Терзаясь сами, мы терзаем наших близких и не прощает дальних даже в самой малой надежде быть прощенными миром. Аминь!
Ранимые и терзаемые собой мы отображаемся в израненных душах окрестного человечества. Сегодня пришли времена, в которые нам приоткрылась дорога в храм, в который стекаются те, кто жаждет исцеления. И да обрящет его всякий, ибо мир достоин себя в продлении времён на длани Господа человечества!
Аминь и присно аминь!
Комментариев нет:
Отправить комментарий