* Художник Сальвадор Дали завещал похоронить его так, чтобы по могиле могли ходить люди, поэтому тело Дали замуровано в пол в одной из комнат театра-музея Дали в городе Фигерас.
Веле Штылвелд: Приказано уйти на второй виток, ч.5
Ирина Диденко: Космос наших надежд, графика
На подлете к Марсу из каждых ста орбитальных миссий пятьдесят семь по-прежнему терпели крушение, поскольку уже обнаруженные представители очень разрозненных марсианских народов и рас упорно не выходили на связь… Хотя из одичавших автохтонов здесь точно присутствовал местный народ Скорпионов, тогда как со скрытыми расами то ли туманоидов, то ли безликих было и того сложнее…
Марсианский аванпост землян был небольшим мобильным инопланетным плацдармом, и всё время требовал всё новых и новых конкретных оперативных решений, за которыми не было бы длительных согласований. Ведь, по сути, обычно требовалось срываться прямо с места в карьер, и выдавать правильное решение тут же в лоб без всяческого промедления.
Точно так же в лоб без промедления решил поступить Эванс Брукс в разговоре со Стасом Гурьевым, вчера ещё престижным космопилотом дальнего космоса:
- Послушайте, Стас, - напрямую сказал он. - Между нами нет особой разницы: вы - как бы руководитель, хотя и сорванной внешними обстоятельствами, дальней космо-миссии и я - руководитель вечно пробуксовувающей здешней марсианской миссии. Так что нам обоим как бы гордиться не чем… Над обеспечением нашей миссии знатно поработали на Земле, но чего-то, как видно, не доучли, просто не досчитали, да просто просчитались, черт их подери, и мы, прямо скажу, подобно вам, оказались заложниками Великого космоса, но так и не научились вовремя находить своё место в строю…
Но давайте, я перейду к конкретике. Вот, казалось бы, проблема сегодняшнего ночного дежурства: на этом дежурстве мы хотим испытать вашего космического охотника. Внешне он и впрямь гора бицепсов, трицепсов, мускулинного напряга. Вроде бы и этот караул для него тьфу… Но ему надлежит не только временно жить на границе нашего мира, ведь он как бы неприкасаемый, но и качественно стеречь и охранять наш чуткий периметр. Так вот, вопрос, способен ли ваш штатный космический охотник Снорди применить в нужный момент не только бицепсы, но и мозги?
Сегодня ночью я послал его в самый обыкновенный ночной дозор, о чём вас и информирую. Но, знаете ли, у нас эти дозоры не всегда заканчиваются благополучно: кого-то после них приходится сажать на фармакологию, а кого-то и в чум. Так мы называем здесь отдельный отсек длительной психокоррекции.
- В дурку что ли?
- Но зачем же так грубо, Стас? Короче, я отправил именно его… А кого же мне ещё прикажите отправлять? Ведь наш чум по перезагрузке мозгов, собственно, уже перегружен. Так что, не вас же прикажете отправлять?
-Ой, Эванс, о чем мы здесь говорим? Знали бы вы, что я частенько прежде бывал на Марсе, и не один день, и не два ходил в эти ваши ночные дозоры… Да, случалось всякого, но делиться своими психодрамами с вами, да так вот сразу,с бухты-барахты я бы не стал… Дело в том, что все эти здешние галюны и видения всегда прочно связываются с индивидуальным психологическим опытом, а моего опыта за эти годы у меня самого накопилось немало…
- Не поделитесь? - осторожно предложил Эванс.
- Ну почему же, - внезапно проговорил Стас. – Вы, как вижу, человек древней боязни, но действительно здесь ночью в дозорах что-то реально водится… Как-то прежде мы даже попытались определить, что реально по ночам происходит, и неожиданно пришли к выводу, что на Марсе существует, как минимум, несколько видов местной фауны, а то и антропоморфных существ. Разве что к этим видам можно отнести здешних пауков, паучков, паучищ… Но знаете, Эванс, сами себя местные пауки на камнях выбивать бы не стали…
Да, бесспорно, издревле у марсиан, а они, поверьте, здесь водятся, - явно что-то сопряжено с ними, но, скорее всего, тоже самое, что и у нас на земле, у древних египтян с жуками скарабеями…
Так вот, в марсианской цивилизации ту же функцию что и жук скарабей выполняют все эти мыслимые здесь арахниды… Они скорее тотем, чем некая особая сама по себе раса. А вот те, кто на них ставили или с ними беспощадно боролись, те – да, явно имеют признаки расы, но и здесь мы тоже бы не стали говорить что-то конкретное…
На сей раз, скорее, это доминирующие представители местной фауны. Скажите, Эванс, кого из нас на Земле интересует, как к нам относятся тараканы? Пусть даже и доминирующие над нами в некой клоповой ночлежке. Впрочем, в таких вам, как видно, не случалось бывать… А жаль… А мы у себя в тренировочном центре космопилотов дальнего космоса пытались понять, как относятся к нам представители этой прежде доминантной здесь фауны… Да так до сих пор и не поняли…
Хотя сами мы у себя в космическом центре по подготовке дальнобойщиков таки сумели в чём-то разобраться: многие говорят, что ни одна здешняя доминантная раса не имеет на планете своего физического выражения. Они то ли незримы, то ли прозрачны… Мы даже назвали их у себя в центре подготовки местными туманоидами, но оказалось что они только частично незримы, а вот при свете спутников Фобос и Деймос они из невидимых полевых субстанций внезапно превращаются, но как бы вам это сказать, в некие симбиоты полевого и физического наполнения…
Веле Штылвелд: Приказано уйти на второй виток, ч.4
Ирина Диденко: Космос наших надежд, графика
Далее было сложно, и Эванс Брукс прервал свое чтение…
- Ох уж эти Эйнштейны, - проворчал он про себя по-стариковски под нос, и тут же на следящем экране сегодня напоследок прочел:
«Человек - это часть целого, которое мы называем Вселенной, часть, ограниченная во времени и в пространстве. Он ощущает себя, свои мысли и чувства как что-то отдельное от всех окружающих, что является своего рода оптическим обманом его сознания. Эта иллюзия стала темницей, заключающей нас в мире собственных желаний и привязанностей к узкому кругу близких нам людей. Наша задача – освободиться из этой тюрьмы, расширив сферу своего участия до всякого живого существа, до целого мира, во всем его великолепии». Тут же строго возразил Эвансу знаменитый Альберт Эйнштейн… И чуть позже снова из вечности проговорил он:
«Воображение гораздо важнее знаний. Знания опираются лишь на то, что мы сейчас знаем и понимаем, в то время как воображение включает в себя целый мир и все то, что мы когда-либо поймём и узнаем. Настоящий признак интеллекта – воображение. Логика поможет вам добраться от пункта А до пункта Б, а воображение проведёт вас по всему миру. Дар фантазии значит для меня больше, чем моя способность впитывать знания»…
- Ох, уж эти воображалы, - окончательно выдохнул Эванс, и решил тут же напрямую переговорить с пришлым космопилотом Стасом Гурьевым…
Утром вновь прибывшим из дальнего космоса предложили прогулку по окрестной поверхности Марса. Всё это время до сих пор они находились во многокупольном городке, который занимал пространство почти в два гектара. Строили этот Городок три поколения, и надежд на него возлагали великое множество, но многие прежде предпринимаемые действия так и остались только беспочвенными потугами и попытками…
В действительности Марс оказался более крутым и суровым, чем ожидалось теоретически прежде. Продовольственная программа по обеспечению всевозможных марсианских переселенцев и поныне решалась всё ещё крайне скудно, а все изобретённые в первые десятилетия двадцать первого века искусственные заменители мяса требовали первичных натуральных компонентов, ну, хотя бы растительного порядка. Но даже растительный стол оставался всё ещё так же скуден, как и при первых высадках на Марс пятидесятилетней давности.
Так что подножную скудность приходилось пополнять регулярными рейсовыми поставками всяческих консервированных смесей и компонентов для немногих марсианских блюд прямиком с планеты Земля… И концентраты всяческих известных корпоративных напитков прибывали на Марс тоже словно с центра млечного Пути, образуя в пищевой цепочке на Марсе самую настоящую черную дыру. И эта чёрная дыра, по местным шуткам, была размером в четыре миллиона раз больше размеров самого солнца.
Зато на Марсе весь это хавчик был доступным как гражданским, так и военным миссиям - от всяческих научных факторий до колоний интернированных на Марсе инопланетян, для всё тех же марсианских военных и гражданского аванпостов, и хранился в огромных рефрижераторах, неустанно охраняемых в формате марсианских констант суток и лет. И эти холодильники занимали треть всех помещений международного гражданского аванпоста, поскольку к ним требовались не только особые технологические конвейеры, но и сочлененные с ними автоматизированные кухни с раздаточными, через которые и обслуживалась всё это марсианское население, - целой командой продовольственных и кухонных специалистов, которых тоже надо было и поить, их кормить…
А ещё где-то надо было размещать строго по предписанию множество специалистов иных значимых технологических служб – от всяческих Security и вспомогательных подразделений на случай возникновения чрезвычайных ситуаций до всяческих узко-научных спецов и жирующих при них управленческих котофанов. Поэтому аванпост был очень мобилен, и каждый здесь обычно знал каждого, после длительной притирки, прежде всего, по деловым качествам. На всякого нового до времени иношельца обычно смотрели с внутренним подозрением - ведь становиться марсианским многостаночником и прилаживаться подобно винтику под других зачастую готов был не каждый…
На марсианском аванпосте никто и никогда не брезговал ни лишним умением, ни лишними навыками, ни лишними знаниями, ни лишним опытом, поскольку дел было невпроворот, а ведь марсианские сутки - солы были всего на каких-нибудь неполных тридцать семь минут длиннее земных.
Так что всё время приходилось изворачиваться. Но предупредительные жители международного гражданского аванпоста на Марсе были всегда не только между собой солидарны, даже не смотря на разницу между ссыльными и контрактными членами миссии, поскольку держать разницу между сосланными на Марс и марсианским контрактниками было крайне нелепо, но и всегда готовы прийти на помощь неожиданным подселенцам с Земли или участниками космомиссий, потерпевшим крушение хоть в дальнем, хоть в ближнем космосе…
Веле Штылвелд: Приказано уйти на второй виток, ч.3
Ирина Диденко: Космос наших надежд, графика
Космические светила во всю заняты раздвижением горизонтов, а под ними во Вселенной насчитываются сотни триллионов и квинтиллионов планет. Все они имеют свои особенности: какие-то красивые, какие-то - огромные, а какие-то - очень жуткие… Но случаются среди них и сплошь углеродно блистательные, как Ясон, на поверхность которого регулярно опадают самые настоящие алмазные осадки. Слава космическому Провидению, что к ним нельзя было отнести Марс… Он предполагался со временем стать обширным сельхозугодьем для пионеров и колонизаторов пояса Койпера, который тяжким бременем располагался за Марсом, отмечая собою орбитальные осколки некогда погибшего Фаэтона.
пока же внутренне растревоженный руководитель аванпоста землян на Марсе Эванс Брукс, явно требовал очередной перековки. Для него было просто непостижимым весь этот недавно произошедший в примарсианском космическом пространстве дичайший прецедент явно неожиданной космсо-неординарности. Одно дело, когда в Библии расторгались длани небесные, но совсем по иному просто не понималось, как из ординарного космического «ничего» внезапно происходило нечто в виде огромнейшего космического корабля из необъятного дальнего космоса?
Земные философы тысячи лет, издревле обсуждали природу «небытия», «ничего», «ничто», «пустоты», но когда физики принялись конкретно обсуждать то же «ничто», и стали опираться на пустое пространство (вакуум), то эксперименты прошлого показали, что пустое пространство на самом деле не пусто - в нем скрывается загадочная энергия, которая может многое рассказать о судьбе целой вселенной. И даже про космическую пустоту нельзя сказать, что это, собственно, «ничего».
Пустое пространство только кажется нам ничем.
По аналогии с ним, и вода для рыбы может казаться «ничем» - именно она остается, если убирать все остальное, что плавает в море. Точно так же и пустое пространство на поверку оказывается довольно сложным. И хотя Вселенная очень пуста, средняя плотность пространства составляет в ней примерно один атом на каждые десять кубических метров – это среда гораздо более разреженная, чем любой вакуум, который мы можем получить на Земле.
Но даже если убрать всю материю, пространство обладает своего рода эластичностью, которая позволяет гравитационным волнам - ряби самого пространства - распространятся по нему. Более того,ученые знали, что в самом пустом пространстве есть экзотический вид энергии. Со своими квази-пьезоэффектами и бесконечными петлями Мёбиуса, по одной из которых и притянуло к Марсу сквозь внезапную космо-проплешина еще не стартовавший с Земли космический фрегат для исследования дальнего космоса.
Впервые об этой энергии вакуума заговорили ещё в двадцатом веке с появлением квантовой механики, которая объясняет поведение атомов и частиц на мельчайших масштабах. Из нее следует, что пустое пространство состоит из поля флуктуаций фоновой энергии - которая дает жизнь волнам и виртуальным частицам, то и дело появляющимся и исчезающим в никуда. Они даже могут создать крошечную силу. Но как насчет пустого прстранства на больших масштабах?
Тот факт, что пустое пространство создает крупномасштабную силу, был обнаружен на стыке двадцатого и двадцать первого века. Астрономы обнаружили, что расширение Вселенной ускоряется. Это был сюрприз. О расширении было известно более 50 лет, но все думали, что расширение будет замедляться из-за гравитационного притяжения, которое галактики и другие структуры оказывают друг на друга. Поэтому для всех стало большим сюрпризом то, что замедление вследствие гравитации было смещено чем-то, что «расталкивало» расширение. Оказалось, что в самом пустом пространстве присутствует энергия, которая создает своего рода отталкивание, которое перевешивает притяжение гравитации на этих больших масштабах. Это явление - темная энергия - самое невероятное проявление того факта, что пустое пространство не лишено морщин и не является пустым. Более того, этот факт определяет дальнейшую судьбу нашей Вселенной.
Существует ли предел тому, что мы можем узнать? В масштабах, в триллион триллионов раз меньше атома, квантовые флуктуации пространства-времени могут родить не только виртуальные частицы, но и виртуальные черные дыры. Это в пределах, которые мы наблюдать не можем и для понимания которых хотя бы гипотетического нам нужно совместить теории гравитации с квантовой механикой - а это невероятно сложно.
Существует несколько теорий, направленных на то, чтобы понять это, среди которых самая известная - это теория струн. Но ни одна из этих теорий пока не связана с реальным миром - поэтому они все еще являются беспочвенными. Хотя практически каждый признает, что пространство само по себе обладает сложной структурой на крошечных масштабах, где встречаются гравитационные и квантовые эффекты.
Веле Штылвелд: Приказано уйти на второй виток, ч.2
Ирина Диденко: Космос наших надежд, графика
- Мы прибыли на Марс деток рожать! Нам только и требуется на всех одна киберматка и обустроенное родильное отделение… Космогенетик Гринда Леви будет его директором, а в качестве начальника охранной службы вы выбрали Пита Снорди… А космопилот Стас Гурьев станет отцом наших детей.
Лицо Эванса Брукса исказила болезненная гримаса:
- Но как вы будете этих деток рожать? Вы же функционально в этом смысле не дееспособны…
- Способны, - со всех сторон раздалось в ответ. – Дальний космос разобрал наш экипаж, подарив в ответ многоканальную автономную матку… А кормить чем вы их будете, леди?
- Да вот хотя бы вы, Эванс, вполне знатный бекончик, - плотоядно пошутила Аделина. – Да только вот изрядно подпорченный всякими инопланетными разносолами, а нам нужен экологически чистый продукт. Вот мы его и будем здесь создавать…
- Так ведь и мы его создаем, терраформируем, так сказать, поверхность древнего Марса, и вы нам в том будете помогать…
- Ага, держи карман пошире, у нас есть оплодотворительная матка, у нас есть Стас…
- Один на всех?
- Реплицируем… А что есть у вас?
- Да вас здесь вообще не должно быть…
- Ага, вы еще скажите, что здесь присутствует и всё осложняет Парадокс времени…
Да, а я и даже не стану вам возражать, потому что в космосе действительно существует некий временной космо-мейнстрим, попадая в который корабли возвращаются в места своих родных космических гаваней чуточку до времени стартового отсчета… Потому мы и здесь, чтобы не было наложения этих катаклизмов – мы просто устраняем все возможные последствия такого второго витка… И на марсианский аванпост…
- Впереди планеты всей… Нет уж, ты просто заткнись, а то позову Шарки, и он влепит тебе отменный щеголь…
- А как же парадокс второго витка?
- Уж с ним-то мы что-то придумаем… С вами или без вас. Есть ли у вас на аванпосте толковый дознаватель?
- Послушайте, Пит, за кого вы нас держите. У нас на аванпосте две категории служащих. Первые на добровольном многолетнем контракте, а вторые – на вечном дожительстве. Так вот, космический дознаватель Ортон Блюм числится у нас, - здесь глаза Эванса Брукса забегали по следящему круговому экрану, пока его взгляд не сфокусировался на требуемом информационном слайде, всплывшем по требованию его собственного сознания. – Ну, да… Жив ещё старина Блюм, не помер и даже продвинулся в виртуальном послужном рейтинге. Он теперь действительный дознаватель независимого космического трибунала. Так что каждому из вас придется с ним пообщаться: и вам, Пит Снорди, и вам, госпожа Гринда Леви…
- трында дэви, - тут же зло сыронизировал космоохотник.
- А помолчать? – строго прервал его шеф-руководитель марсианского аванпоста, и продолжил:
- А также дознанию подлежат космопилот Стас Гурьев, его эрзац-жена Илона, - стандартный киборг второго класса, и воспит+елла его кибернетических эрзац-детей М+ери и Д+анферна Гурьевых киберлина домашнего класса Аделина… Ну, и сами дети – киберлинги высшего эмоционально-информационного класса…
- Ого, - только и выхватилось из уст Пита Снорди, но тут же уста его были предупредительно запечатаны и все последующие: мать его перемать так и остались гулко греметь только у одного космического охотника в бошке…
2.
- Начнем с вас, милейший Пит Снорди. Вы из тех категорий проштрафившихся земных граждан, которых присылают на здешний Марсианский аванпост только на вечное дожительство качестве board security…
- А что это значит, Блюм, переведи со своего крючкотворного…
- А это только то и значит, неугомонный наш дознаваемый, что в вас имплантированы контрольно-отталкивающие чипы, которые просто не допускают никакого контакта с вами представителям земной популяции – ни в космосе, ни на земле, ни на любой иной внеземной тверди. У вас, Пит Снорди, большие проблемы с пониманием проблем гуманизма…
- Ну, это слишком, старина Блюм, ну вспыльчивость, ну, не терпимость, ну в дыню дать или в глаз зарядить, а то еще и по тыкве припечатать, да, признаю, это и есть изредка мое. Но вот так без особой нужды и без немалых бабок у меня даже мускулы на пальцах не чешутся, уж какие там бицепсы-трицепсы…
- Достаточно, дознаваемый, теперь скажу уже по-хорошему, чтобы мне не применять упреждающие вашу агрессивность воздействия, увяньте, ради земного правосудия и космического Провидения…
- А это кто такие… Космопирата знал, с космошакалом якшался… Ай, да что вы делаете там, дурень Блюм, мне же чертовски больно, когда вы сжимаете меня в этот чертов рогалик… Меня так прежде пытали только в солнечном Занзибаре, когда перед этим я укокошил всю тамошнюю клику прощелыг и отъявленных клиптократов… Да, ай же, больно же я сказал…. Умолкаю…Буду отвечать только на ваши вопросы, ох и больно же, с+ир… Но прежде, мистер Блюм, один маленький и корректный вопрос, а где ваши прежние board security, с+ир?
Веле Штылвелд: Приказано уйти на второй виток, ч.1
Ирина Диденко: Космос наших надежд, графика
Эванс Брук был срочно вызван на контрольной наблюдательный пост - пришло внезапное сообщение с Земли, что над марсианским аванпостом надлежит ждать открытие аварийного космопортала.
Что это такое, - никто толком не ведал, но говорили: что именно так внезапно возникает космическая проплешина, из которой в аварийном режиме обычно возвращаются из дальнего космоса в пределы родной Солнечной системы, словно выплёвываются никем не ожидаемые корабли.
Обычно эти посудины являли жалкое зрелище, и действительно на них было жутко смотреть, но, тем не менее, в режиме инкапсуляции в них находились, как в люле бай, уснувшие на года киборги и люди, всяческие корабельные мутанты, а то, как же без них, и всяческие инопланетяне. При этом каждому из них соответствовала своя собственная экологическая капсула жизни…
Правда, иные капсулы даже и не пытались вскрывать - это были просто аварийные отсеки, которые выстреливались в открытый космос по запросам маяков из различных цивилизаций.
Таким был устоявшийся портальный протокол, точно как песенке Владимира Семёновича Высоцкого:
В далёком созвездии Тау кита
живут наши братья по разуму -
мы посылаем ракеты туда,
а нас посылают по-разному…
Да, но что мы подсылаем туда со всякими человеческими ухищрениями, об этом знали или догадывались в ту пору немногие… но только немногие ведали не понаслышке…
Никто не ведал, как руководитель аванпоста на Марсе Эванс Брукс из внешне неприметных секретарей вдруг превратился в такое большое цабе, и как ему удалось, исключительно командно отстреливать в открытый космос всяческие невиданные внешне консервированные боксы-посылки, регулярно поступавшие ему из порушенных экспедиций в дальний космос, в знак благодарности регулярно получать всяческие инопланетные капсулы и биксы в ответку, которые обычно приходилось очень осторожно вскрывать, всякий раз усердно молясь, чтобы это не было каким-то очень неожиданным сюрпризом-подляной, так, как многие цивилизации давно уже прошли через это… и их космические курьеры обычно в ответно высылали на земной аванпост на Марсе отменный консервированный воздух для почти безнадежных миссий на всяческие пролетные кометы и астероиды, да к ним особо всяческие галеты и пузырящиеся иномировьем напитки особого веселящего свойства. Такой хавчик непременно проверяли многочисленные санитарные инспектора, чтобы никто, ни дай Бог, не превратился после их употребления в форменных овощей…
А зачем Эвансу Бруксу формальному руководителю человеческого аванпоста на Марсе включать в марсианские поселенцы этих овощей, которые ещё так сяк прилаживались жевать и хлебать затем что ни попадя, и всё что можно пить и бухать, и оттого кайфовать, когда подобные разносолы вызывались в интересах и на средства нездешних миров, отчего заблудшие и погрязшие в иномировней коррупции только втыкали некие иллюзорные картинки нездешней, да и не земной право жизни. Это было по-своему очень интересное, но печальное зрелище…
А тут намедни из дальнего космоса в космическую проплешку внезапно разторгшегося астропортала вышвырнулась не древняя космокалоша, а новейший исследовательский корвет десятилетней давности. Так скоро из дальнего космоса его не ждали, да и стартовать в дальний космос он должен был только завтра!
Но иногда просто требовалось идти на прогулку в неведомое, но не на полный желудок, а на одном мозговом шоу. Так что Эванс Брукс не сильно радовался вновь открывшейся проплешине дальнего космоса, из которой вывернул самый обыкновенный космолёт, строительством которого кормили все звездное человечество, представьте себе, всё прошлое десятилетие…
Нет, здесь явно не хватало так вечно ожидаемого:
- Не прошло каких-нибудь нескольких тысяч лет, как вдруг…
Нет, здесь всё высветилось по другому, то есть никаких ста миллионов лет за этим явлением не водилось - случай, казалось бы, был самым банальным… Но с него всё и началось…
Ещё днём на Марс доставили экспедицию, которая ещё только завтра должна была отправиться в дальний космос, та и то, не всю экспедицию, а оставшиеся от нее рожки да ножки… Среди возвратившихся был давно всем знакомый космопилот Стас Гурьев и космический охотник Пит Снорди…К ним в комплект была совершенно состарившаяся космогенетик Гринда Леви да бионические модели всяческих профессий сопровождения – воспителлы, информационщицы, манипуляционные сестры и социальные психологи, практически исчезшего человеческого экипажа…
Электронщицы, медсестры и воспителлы непрерывно и громко пели:
Бериллом и цинком припудрю свой носик.
Красива ли я? Ну что за вопросик!
Мы наземь вернулись с далеких дорог:
и в том наше счастье и бед эпилог…
- Носик у них, что ли на всех один? – внезапно поразился Эванс Брукс, но тут навстречу ему выступили корабельные кибер-труженицы:
Юрий Контишев: «У девушки с острова Пасхи», автор песни
- А.Городницкий
У девушки с острова Пасхи
Украли любовника тигры,
Украли любовника в форме полковника
И съели в саду под бананом.
Украли любовника в форме полковника
И съели в саду под бананом.
С тех пор пролетело три года,
И девушка матерью стала.
Поймали виновника, мужа-любовника,
И съели в саду под бананом.
Поймали виновника, мужа-любовника,
И съели в саду под бананом.
У девушки с острова Пасхи
Родился коричневый мальчик.
Поймали и этого ещё не одетого
И съели в саду под бананом.
Поймали и этого ещё не одетого
И съели в саду под бананом.
Бананы давно пожелтели,
И листья давно облетели.
Но каждую пятницу, лишь солнце закатится,
Кого-то жуют под бананом.
Но каждую пятницу, лишь солнце закатится,
Кого-то жуют под бананом.
Кого-то жуют под бананом.
Кого-то жуют под бананом.
Но Иван Фёдоров, волею судьбы, ставший командиром этого разношерстного сборного отряда, не верил в сказочное спасение…
Помощь, вернее лишь надежда на неё, пришла неожиданно, откуда не ждали. С того края поляны, что ближе к расположению своих, к приближался местный житель… Судя по внешности, не то эст, не то лив, как-то нелепо взмахивая руками. Видно, он пытался привлечь к себе внимание русских воинов.
Хозяева Балтики, некогда пришлые псы-рыцари и наёмные к ним ланхснеты и пока что ещё хозяева, в идущего не стреляли, очевидно, не считая уроженца здешних мест противником. Оружия при нём не было. Странный гость приближался, словно изначально не боясь, что какая-нибудь шальная стрела всё-же настигнет его. Но Бог путника миловал, и всё обошлось.
- Я помогу вам пройти, - чуть запыхавшись, промолвил гость с невозможным акцентом. Впрочем, иного от него и ожидать было нельзя. - Я сумею, как это по-вашему, просто им отвести глаза
- Кто ты, колдун аль чухонец, - строго напустился на подошедшего пришельца Иван. И добавил чуть недоверчиво, уловив пронзительный взгляд на чистом безбородом лице. - Неужели колдун?!
- Такие и вправду здесь есть, но самому мне до настоящего колдуна далеко, хотя кое-что и сам я умею… Здесь в лесу можно набрать много веточек - они нужны мне для обряда… Однако, сколько вас?
- Четырнадцать…
- Значит, столько же понадобится и сучков. Каждому по талисману. Дайте на то мне время…
Оставалось поверить на слово нежданному спасителю воинов, с удивлением взирая на его странные приготовления. А он в это что-то торопливо шептал, совершая круговые движения руками над длинными сучками, неуловимо напоминавшимитчеловеческие фигурки, которые сам же он прежде собрал у пригорюнившихся воинов под ногами…
- Идёмте, - друг произнёс он изменившимся голосом,отчего даже акцент на какой-то миг у него внезапно исчез…
- Я сделал, что мог. Они не заметят вас…
Ага, тут поверь… Ну, а если визитер - обманщик или просто чокнутый, тогда впереди ждёт их верная смерть. Но и вечно сидеть в засаде больше невозможно. Так что иного пути нет, и Иван Федоров дал своей группе отмашку. Они осторожно и боязно вслед за Иваном, и сопровождающим его местным чухонцем неторопливо двинулись вдоль поляны, каждое мгновение ожидая смертельный прилет вражеской стрел+ы.
Но минуты шли, а противник будто ослеп - ни единым движением, ни звуком не показывали псы-рыцари что ими замечен нестройный отряд воинов под предводительством Ивана Фёдорова, выходящих из окружения. Переход длится недолго, но тем, кто пересек поляну, казалось, что прошли не минуты, а долгие тревожные часы, месяцы, годы…
Они шли в полном молчании. Наконец, вновь очутились в лесной чаще, но уже с другой противоположной стороны, где и остановились. Здесь они почувствовали себя северным поморами, покорившими хладный Ледовый океан… Смертельная опасность их уже миновала…
- Кто ты? - обратился Иван Фёдоров к своему спасителю. - Как отблагодарить нам тебя?
- Моё имя, Иван,тебе ничего не скажет… Она затеряется в веках… Ибо я представитель тайного ордена Хранителей человечества, который вмешивается в судьбы людские лишь в редких особых случаях. А твоё имя мне известно давно…. Ты первопечатник земли русской. Так что продолжай делать своё дело, и потомки скажут о тебе:
- Он жив в каждой букве нашей…
Быть может, высший смысл ливонской войны в том, что ты на ней не погиб. Ты -Иван Фёдоров книжник и таким тебе и оставаться в веках, хоть и ратник и храбрец ты немалый…
С этими словами Таинственный спаситель исчез среди сосновых стволов, словно растворился во мраке...
На Волыни Иван Федоров, когда на первых порах еще занимался не изданием книг, а только исполнением обязанностей управителя, то есть завхоза одного из княжеских поместий, жизнь которых имела свои особенности. Например, Федорову приходилось участвовать в разборках между жителями управляемой им территории и их соседями. Сохранился документ, в котором рассказывается, как "Иван друкарь" во главе небольшого отряда отправился в соседнее село, где вполне успешно отбил "быдло рогатое", шкуры, а также "грошей десять" и "шапки две". Хоть и пригласили Ивана Федорова не для руководства набегами на соседние деревни и не в качестве завхоза. Его основным делом была организация типографии. И работала она довольно продуктивно…
А уже в возрасте, в 1583 году Иван Федоров отливает пушку небольшого калибра. Оружейное дело его сильно увлекло, но повторять то, что уже делали до него, было неинтересно. В том же году новоиспеченный оружейник предложил саксонскому курфюсту Августу разборную пушку собственного изобретения. Федоров утверждал, что в разобранном виде она легко транспортируется, а в собранном способна крушить любые крепости. Если же, не дай бог, пушка разорвется, то ее можно будет легко починить, поскольку безнадежно испорчена будет только одна деталь. Из письма следует, что он уже демонстрировал свою чудо-пушку потенциальным покупателям, но сделка не состоялась, поскольку изобретатель категорически отказывался продемонстрировать главный секрет орудия. В чем именно этот секрет заключался, из письма непонятно. Понятно лишь то, что пушка была не единственным его изобретением.
"При всем при этом,— писал Иван Федоров,— я сделал изобретение в деле ручных бомбард. Сто моих бомбард могут сделать неприятелю столько же вреда, сколько четыреста используемых до сих пор". Под этим милитаристским рекламным текстом стоит подпись "Иван Федорович Москвитин, типограф греческий и славенский".
Ивану Федорову не удалось получить оборонный заказ, хотя шансы были.
Ведь типографское искусство предполагало прекрасное владение литьем, металлообработкой, граверным мастерством, штамповкой, столярным делом, и, конечно же, ко всему этому должен был прилагаться талант инженера. Так что резюме Ивана Федорова смотрелось совсем неплохо. А о том, действительно ли он изобрел какое-то принципиально новое оружие, или же этот его проект был лишь игрой ума — красивой, но не предполагавшей практической реализации, мы никогда не узнаем.
5 декабря 1583 года Иван Федоров скончался. На его плите было написано, что здесь лежит "друкарь книг пред тым невиданных".
Но возвратимся к середине шестнадцатого века, когда молодой диякон безместный Ивашка Федоров попал в государев Посольский приказ, а оттуда особым чёсом на Ливонскую войну тайным агентом, или, как позже бы сказали, сексотом – секретным сотрудником с должным вышколом и отвагой…
Война началась с нападения Русского царства на Ливонию в январе 1558 года. На первом этапе войны русские войска достигли значительных успехов, завоевав Нарву, Дерпт (Юрьев) и целый ряд других городов и замков. В 1561 году по Виленским договорам Ливонская конфедерация была ликвидирована, часть её территории преобразовывалась в вассальное по отношению к Великому княжеству Литовскому герцогство Курляндия и Семигалия, другая же непосредственно вошла в состав Великого княжества Литовского.
С этого времени война приобрела в основном характер противостояния Русского царства и Великого княжества Литовского и велась преимущественно на территории последнего…
В недавнем прошлом печатник а ныне волею судеб воин царя Иоана Грозного Иван Фёдоров печальным взглядом взирал на следы побоища, разыгравшегося близ берегов Балтики…
Лежал живой на мертвом и мертвый на живом… Кое-где лежали отрубленные руки, иногда мертвой хваткой сжимавшие мечи, с запекшейся на кликах кровью…
- Вороньё уже в небе взязалась, чувствуя поживу. Человек - венец творения становился кормом для неразумных, хотя и летающих тварей. Что же, на то и война… За долгие века природа её не изменилась. А главное, всё насмарку, ведь ливонская война была начата дабы обрести выход к морю, а выходит сидеть и далее без моря, как раньше. И ради чего были все эти горы трупов,и он – не безместный худопородный диакон Ивашка, а ощущавший своё призвание в том чтобы просвещать души людские печатник, друкар Иван вынужден быть незаметным колёсиком в страшном механизме войны.
Как нелепо погибнуть здесь вдалеке от родных мест, не осуществив до конца своего жизненного предназначения.
Впрочем, больше времени на абстрактные рассуждения почти не оставалось. Перед его небольшим отрядом, если можно было так называть кучку с полутора десятком людей,слившхся из разрозненных подразделений, стояла простая, но в то же время невыполнимая задача, - пересечь открытое поле и соединиться со своими. Но это поле со всех сторон просматривалась врагом, и выйти на него, означало попасть под дождь вражеских стрел.
"Не пристало мне ни пахотою, ни сеянием семян сокращать время моей жизни, потому что вместо плуга я владею искусством орудий ручного дела, а вместо хлеба должен рассеивать семена духовные по вселенной". Иван Федоров, первопечатник
Современный человек верит в прогресс и прекрасно знает, что грамотность всегда лучше безграмотности, печатная книга лучше рукописной, а планшет лучше печатной книги. Между тем эту веру разделяют далеко не все и далеко не всегда. Платон в диалоге "Федр" рассказывает притчу, как египетский бог Тот, придумавший счет, геометрию, астрономию, игру в кости, а также письменность, принес свои изобретения египетскому царю, который оценил все, кроме письменности, которую признал вредной выдумкой, убивающей человеческую память. Ведь когда есть возможность записывать, нет необходимости запоминать. Теперь каждый может имитировать мудрость, обращаясь к внешним знакам, а не к собственной памяти. Со времен Платона и до наших дней подобные претензии сопровождают внедрение любого новшества, связанного с хранением информации.
На первых порах печатные книги казались изобретением весьма сомнительным. Технология их изготовления была очень сложной. Для печатания книг было необходимо большое количество стандартных элементов - шрифтов, междустрочных интервалов и т. д. Для ремесленников, привыкших к тому, что их продукция индивидуальна и что невозможно выковать два абсолютно одинаковых топора, это было не только технической, но и психологической проблемой. Нетривиальность задачи, дороговизна инструментов и расходных материалов сильно повышали стоимость конечной продукции, поэтому первые печатные книги были заметно дороже рукописных. Мысль о том, что книгопечатание сделает книгу дешевой и доступной, казалась куда более смелой фантазией, чем, например, возможность изготовления философского камня для превращения ртути в золото.
Технологию книгопечатания создавали не по заказу, а скорее из любопытства. И судьба Иоганна Гутенберга - лучшее тому доказательство. Никакой прибыли изобретатель печатного станка не получил, а вот долгов, преследований, арестов и прочих неприятностей в его жизни было более чем достаточно. Изданные Гутенбергом Библия, Псалтирь, Грамматика Доната не принесли издателю доходов. Рентабельным оказалось лишь печатание индульгенций, но об этом аспекте истории книгопечатания как-то не любят вспоминать.
Биография же Ивана Федорова – это жизнеописание европейского ремесленника-интеллектуала. О его происхождении ничего не известно, и это вполне закономерно. Исторические источники начинают сообщать о подобных персонажах лишь с того момента, когда они что-нибудь изобретут, напишут, построят, в крайнем случае окажутся в тюрьме. Хотя, как это часто бывает при отсутствии материала, гипотез о происхождении Ивана Федорова более чем достаточно. Исследователи пытались, например, обнаружить сходство между типографским знаком первопечатника и польскими дворянскими гербами, а его самого отнести к шляхетскому роду Федоровичей. Но на самом деле герб Федоровичей совсем не похож на типографский знак Федорова, так что все эти отождествления лишь красивые фантазии.
Достоверным фактом можно считать учебу Ивана Федорова в Краковском университете - в делах университета за 1532 год сообщается, что это учебное заведение окончил Johannes Theodori Moscus. Вероятно, в Кракове русский студиозус и загорелся книгопечатанием, ведь именно здесь несколькими десятилетиями раньше Швайпольт Фиоль напечатал первые кириллические книги. Но вот пришло время возвращаться на родину…
Середина шестнадцатого века. Самый разгар Ливонской войны.Русское государство продолжает расширять свои границы, а Иван Федоров - таинственный чернокнижник днями напролет варит свинец, чтобы превращать его в буквы. Заинтригованный этим сообщением, Иван Грозный дает поручение выяснить подробности о деятельности Федорова. Так начинается история о жизненных перипетиях Ивана Федорова - основателя первой в истории Руси типографии в короткометражном художественном фильме 1941-го года…
Гоже ли токмо враки врать, когда то ли на Московию шествует за ратью рать, то ли сама Московия устремляет в ту пору свои алчные имперские взгляды в Прибалтику…
Типография - это по-московски, печатня... А звание первопечатника - диак безместный Ивашка Федоров, вроде как по-еврейски бродячий учитель –халам+ейзер... Без кол+а, без двора со святыми книгами да свитками в сумке заплечной… Да с приказкой придорожной:
«Радуется белка, убежав от погони, радуется пловец, достигнув берега дальнего,
возрадуемся и мы... устремясь за океаном Знаний широкой божьей дорогой и промыслом божьим... Но как до мыслей сих благих доберемся... Токмо через мысли мудрецов земли православной».
Но ни одна живая душа не вступает в одно и то же место стемнины жизненной реки дважды. Уйдёшь – не вернешься, говорят те же синайские мудрецы, а православные свят-отцы и того паче – зело и строго порицают…
Предал Отечество, засунь мечты запазуху да пойди послужи. Диакон со знанием языка польского – немедля хоть ратником, но в посольский приказ!
Да к тому же, коль ратное дело у тебя на веку прописано. Ибо воевал Иван Федоров на своем век+у не однажды.
